Здесь начинается Африка

ГОРОД НАД УЩЕЛЬЕМ РУММЕЛЬ

Вот уже в десятках километров позади осталось море, как вдруг среди нагромождения скал, покрытых зеленью или огрызающихся суровой оголенностью горных пород, среди ущелий и крутых обрывов выплывают очертания города. Огромного современного города. Дорога ведет вверх и поднимается до тех пор, пока наконец город не просматривается впереди весь, со всеми своими домами — светлыми чертогами, минаретами, куполами старинных дворцов. Все это издалека кажется странным, словно захватывает врасплох чем-то таким, чего сразу и понять-то не можешь. Справляемся по карте — Константина. Мне говорили, что это один из самых красивых городов мира. А теперь, глядя на него, даже издали, я могу добавить — и самых своеобразных. Он будто парит в воздухе, отрезанный от всех окрестностей, долин, скал, дорог, от всей природы, от всего мира. Висит над ущельем. Некогда бурная горная река Руммель, одна из очень немногих больших рек Алжира, вырезала в скалах известняковый параллелограмм, образовавший нечто вроде острова. Только вместо воды — воздух, огромное пустое пространство окружает этот город и сверху, и со всех сторон, и глубоко внизу. Лишь узкий перешеек с юго-западной стороны связывает его естественным путем с остальным миром.

История Константины начинается в глубокой древности. Уже в III веке до н. э. город был резиденцией нумидийских царей и носил имя Сирта (что означает «круто обрубленный»). Именно отсюда распространяли свою власть над Нумидией Сифакс, Масинисса и его внук Югурта. В 311 году н. э. римлянин Максенций, напавший на город, разрушил его, и когда римский император Константин после победы над Максенцием заново его выстроил, то в его честь город и получил свое новое название (сначала оно звучало как Ксантис). Неизвестно, проникали ли в Константину вандалы, позднее смена мусульманских династий происходила здесь весьма стремительно. Дольше других продержались в Константине Хафсиды, пришедшие из Туниса. А в XVI веке городом, после Алжира, овладели турки, и Константина стала резиденцией беев, ставленников алжирского дея. Последний бей Константины, Ахмед, занял особое положение в истории не только города, но и всей страны. Именно он оказал самое мощное сопротивление натиску французской армии и сохранял независимость города и окружающей его области до 1837 года. Когда же город был все же взят штурмом, Ахмед продолжал вести борьбу с французами в горах Ореса вплоть до 1848 года и даже приобрел славу народного героя.

Примечательное расположение города определяло его историческую судьбу. С одной стороны, город-крепость казался всем иноземцам желанной добычей, — по преданиям, неприятели подступали к Константине сотни раз. С другой — бои за Константину велись всегда чрезвычайно напряженно и долго, слишком трудно было преодолевать захватчикам естественные преграды, окружающие город. С древних времен люди знали цену этому месту и старались сохранять на нем свою обособленность, самостоятельность, свободу. Но, поселившись здесь, они понимали и другое — для нормальной жизни связь с миром необходима, и люди прокладывали искусственные пути, строили мосты через ущелье. В любой момент, когда городу угрожала опасность, мосты уничтожались — иногда сжигались в буквальном смысле слова. А когда опасность проходила, то строились заново и на тех же самых местах. Поэтому трудно сказать точно, когда и при каких обстоятельствах возникал и уничтожался тот или иной мост. Но сейчас они выглядят так: мост Сиди-Рашид — самый внушительный из них (ширина его —12 метров). Он раскинул 27 своих арочных пролетов у самого начала ущелья Руммель более чем на стометровую высоту (длина его — 250 метров). Каменные арки моста мелькают повсюду. Воды, стекающие около него вниз, проточили в скалах своеобразные желоба и отполировали в некоторых местах горную породу до блеска. Некогда в ущелье Сиди-Рашид с высоты 70 метров сбрасывали вниз неверных жен.

Другой мост — Аль-Кантара — еще выше (125 метров над ущельем), он самый древний, впервые был построен во II веке, затем известны еще несколько дат его строительства (1792, 1860–1863 и т. д.). А остатки прежних мостов развалинами лежат под ним, их можно рассмотреть и ближе, гуляя по так называемой туристской тропе, полукругом обвивающей город. Передвигаться по ней можно только пешком — по уступам наклонных скал; тропа то взбирается вверх, то падает в ущелье, то следует по тонким подвешенным мосткам. Здесь, внизу, встречаются обломки древнеримских сооружений, на которых даже сохранились мастерски сделанные барельефы.

И наконец, третий мост, Сиди-М’Сид, как канат под куполом цирка, натянут по воздуху перед въездом в город — на высоте 175 метров. Вот уж действительно мало надежное сообщение с внешним миром. Он самого позднего происхождения и построен уже в 1912 году с применением новейших достижений мостостроения.

Все несчастья Константине приносила всегда та небольшая полоска земли, по которой мы сейчас въезжаем. Французы, например, выставив здесь мощную артиллерию, расчистили дорогу пехоте и захватили город.

Экскурсионный автобус останавливается на площади Первого ноября. И хотя почти в каждом алжирском городе есть площадь Первого ноября, здесь она уместнее всего: в этот день в 1954 году выстрелы, провозгласившие призыв к борьбе за освобождение Алжира, прозвучали недалеко отсюда в горах.

На улицах много народу. Но вместе с тем царит особая атмосфера серьезности, сосредоточенности, замкнутости. Берберы-шавийя, населяющие близлежащие горы области Орес, часто приходят сюда. Этот народ сохранил до наших дней свой самобытный характер. Они самолюбивы и горды. В их местном законе Кануне никогда не было таких мер наказания, как телесная экзекуция или лишение свободы. Максимальное порицание — это отлучение. Любое оскорбление неминуемо вызывает месть — «рекбу» по-берберски. Как говорят в народе, это ссуда, которую необходимо возвратить.

В Константине строгие нравы, в отношениях чувствуется суровость. Порою кажется, что город до сих пор носит траур. Впрочем, последнее предположение недалеко от истины. Здесь не увидишь жизнерадостных светлых покрывал — хаиков. Женщины закутаны в широкие черные покрывала — млийя. Именно они и придают внешнему облику улиц такую мрачность. Много лет назад после особенно трагического поражения берберов в очередных боях за Константину женщины надели эту черную одежду в знак траура. С тех пор она и сохранилась.

У местных жителей, так же как у большинства кабилов, сильнее, чем где-либо в Алжире, ощущаются вековые традиции — мне уже приходилось говорить об этом применительно к театральному искусству Константины.

Туристов в городе немного, и старожилы смотрят на них угрюмо и настороженно. Даже французы, оставшиеся в других городах Алжира после его освобождения, здесь не прижились вовсе.

Не сразу удалось найти отель. Самый фешенебельный местный отель, названный в честь древней столицы Нумидии, «Сирта» занят делегациями, приехавшими на выставки художественных ремесел. Далее происходит небольшое недоразумение: было сказано, что места есть в отеле «La Gorge». После долгих поисков отель с таким названием вообще не был обнаружен в Константине. Оказалось, он называется «St. George», что звучит весьма похоже.

В отеле очень гостеприимные хозяева: и покормили с дороги по-домашнему в уютном баре, увешанном гобеленами на восточные мотивы, и создали все условия для отдыха. Впервые мне пришлось здесь отведать местный чай. Ничего похожего на наши привычные сорта. Скорее всего, это просто смесь из мяты, ромашки и крушины, зеленого цвета. Он и по-французски называется «Le thé à la menthe».

Вечером тишина на улицах наступает много раньше, чем в других городах Алжира. А между тем рядом, на площади, действует ночное кабаре, где в достаточной степени обнаженные женщины танцуют при свечах, затейливо укрепленных на обруче вокруг бедер. Странное и в чем-то даже жуткое противоречие.

Не чувствуется шумного юга, хотя иногда бывает такое ощущение, будто за каждым поворотом подступает море: ведь по краям города — обрывы, и, чтобы увидеть перспективу, надо подойти к ним вплотную. А обрывы в северной части города глубиной до 600 метров. Видно, как далеко внизу вьются узенькие тропинки-паутинки, зеленеют широкие долины, медленно передвигаются какие-то точки. Одна из улиц так и называется «Бульвар Бездны». Сложилось даже местное изречение: «Во всех городах вороны гадят на людей, а в Константине — люди на ворон…».

Есть в городе и традиционная мусульманская Касба, но как-то не хотелось туда идти одной. Тем более, что и в европейской части города достаточно примечательных мест. Исторические перемены отразились прежде всего на культовой архитектуре и внесли в нее странное несоответствие: то, что было христианской базиликой, стало мечетью, а то, что было мечетью, стало католическим собором, а другой собор сам превратился в мечеть. В глаза бросается, что в прелестной стройной мечети Аль-Кебир, занявшей место древнеримской базилики, — типично античные колонны с коринфскими капителями, а на восточной стене Собора семи страданий богоматери (Notre-Dame des Sept Douleurs), бывшем в XVIII веке мечетью и превращенном в 1838 году в католическую церковь, — михраб. Кстати, мне довелось зайти туда во время торжественной пасхальной службы. Во всем — скромность, обычно мало присущая католикам. Строгий белый интерьер. Органа нет. Публики мало, хотя она и поражает своей разнородностью — помимо местных монахинь здесь и благообразные европейские старушки, и девушки в модных расклешенных брюках, арабы и негры и даже один индиец с многочисленным семейством.

Другое «местное» развлечение, которое я позволила себе из любопытства, — это пойти в кинотеатр, по репертуару, состоящему из старых фильмов, похожий на московский «Иллюзион». Демонстрировался старый немецкий фильм «Очи черные» с чудесным актером Эвальдом Бальзером в главной роли (режиссер Пауль Мартин). А в зрительном зале человек пять. Правда, неподалеку отсюда, у кинотеатра, увешанного афишами гангстерских боевиков, толпится немало молодых людей. В театре (построен в 1883 году на месте янычарских казарм) в эти дни спектаклей не было.

Если говорить о чистоте архитектуры, то, наверное, надо вспомнить мечеть Сиди аль-Кеттани, построенную в 1776 году по повелению Салах-бея. Интерьер мечети отличается роскошным декоративным убранством — тонкой резьбой михраба, громоздкими люстрами, яркими коврами, минбаром, сделанным из различных пород мрамора, так что его оттенки составляют орнамент, который выглядит почти как барельеф. Повсюду разложены священные книги. Молящиеся сидят в непринужденных позах, погрузившись в чтение, как в библиотеке. На секунду только бросили взгляд на вошедших европейцев — разуются ли? — и снова в книгу.

Когда-то в городе было около ста мечетей, сейчас сохранилось всего несколько.

Константина — университетский город. Университет занял и отдельные части бывшего дворца Ахмед-бея (редкостный по красоте ансамбль его построен в 1830 году), и местное медресе (построено в 1775 году), где разместился филологический факультет.

Если подняться над городом еще выше… Впрочем, это странно звучит, ибо сам город не имеет над собою ничего, кроме чистого неба. Точнее, если подняться на самую верхнюю точку города, на 685 метров над уровнем моря, то можно увидеть интересное сооружение — арку, воздвигнутую в честь победы римлян по типу римских триумфальных арок, с квадригой наверху. Отсюда вид уже совсем как с самолета — и сам город, и мосты, и мрачные теснины ущелья, и перевалы, и долины, залитые солнцем, — все распростерлось в глубине и кажется нереально далеким…

Окрестности Константины сплошь усеяны достопримечательностями. Вот, например, целебные источники. И среди них — Хаммам Мескутин, который, если верить справочникам, излечивает от всех болезней — начиная с диабета и кончая радикулитом. Вода в нем самая горячая после исландских гейзеров, ее температура достигает 4-98°. Туристам обычно советуют: берите с собой сырые яйца, опустите в источник на секунду, и они сварятся. Но рассудку вопреки незадачливые туристы умудряются раньше сунуть туда руку или ногу, медицинский пункт рядом, всегда наготове. Уж не одна ли это из причин того, что Хаммам Мескутин в переводе означает Источник проклятых? Согласно старинной легенде, когда-то по этой дороге ехали жених, невеста и много приглашенных на свадьбу гостей. Но жених и невеста были брат и сестра, и бог обрушил на них свое проклятие, превратив всех людей в камни. И действительно, источник окружен гладко обточенными камнями причудливых форм. Все вокруг застлано паром, непрерывно поднимающимся над целебной водой.

К Константине со всех сторон подступают развалины древних римских городов. Мадавр, известный тем, что во II веке н. э. здесь родился Апулей, знаменитый автор «Золотого осла» и «Амура и Психеи». До сих пор в городе сохранились остатки терм, театра, базилик. Гельма (римский Калама), где современное здание театра воздвигнуто на фундаменте амфитеатра римлян. Тиддис с его термами и Форумом, называвшийся в начале нашей эры Кастеллум Тиддитанорум. Ламбез — столица римских колонов этого района. И, наконец, Джемила и Тимгад, которые вполне заслуживают того, чтобы совершить в них специальное путешествие.