Зеленая война

Глава 14

Через пару недель поисков я откровенно разочаровался. Две школы, которые мне удалось найти в разных частях города, видимо, уделяли ОБЖ слишком мало внимания. Там не то что противогазов не нашлось, но даже манекенов для практики первой помощи. Единственное, чем здешние выпускники смогут поддержать пострадавшего – сделать его предсмертное фото на смартфон. Если еще осталось кому и кого фотографировать…

С военторгами дело шло не лучше. Абсолютно ничего похожего. Более того, я убедился в крайне низкой концентрации деловых точек на квартал. Впрочем, продуктовые и бытовые магазинчики попадались. Почти всегда без опознавательных знаков. Интересно, как их находили местные? Или это пришельцы поубирали все, что им не по душе?

Мой энтузиазм угасал. Нарушить целостность трубы снаружи не представлялось возможным, а внутрь пробираться следовало во всеоружии. В момент отчаяния я влез в библиотеку, надеясь отыскать там методики создания самодельных средств защиты дыхания, но быстро понял, что универсального средства нет. Соваться в трубу, не зная, чем именно отравлен воздух, было самоубийством.

Вот черт! Следовало все-же догнать Селима и... Ну не знаю. Обнюхать, что ли! А теперь – ищи ветра в поле. Вернулся ли он со своих гор? Нашел ли там что-то полезное? Несмотря на небольшие размеры городка, столкнуться снова будет не так-то просто.

Я начал изо дня в день прочесывать периметр населенной зоны со стороны скал. То теплело, то холодало, но метели случались редко, и я надеялся быстро вычислить турка по следам, если он вдруг появится. К тому же это было куда лучше бездействия.

На брожения по снегу уходило больше половины дня. Я организовал себе два сравнительно уютных гнезда и кочевал от одного к другому, уже не особо обращая внимание на внешние факторы.

Частенько сталкивался с пришельцами и расходился с ними, как с незнакомцами. Они не возражали, не пытались подойти или атаковать. Теперь я увидел, что почти все они различаются размерами и плотностью свечения.

Зеленые любили собираться небольшими группами и просто стоять или, напротив, носиться друг за другом по снегу. Меня это раздражало. Как будто смотришь на свою бывшую спутницу жизни, которая упоенно наслаждается времяпрепровождением с другим. Дурачится с ним, как никогда не вела себя с тобой. Смеется.

Моя любимая Земля, кому же ты позволила прикоснуться к себе, с кем теперь ты строишь новое и непонятное будущее?

Так прошло больше недели. Или даже двух. Я потерял счет однообразным дням. Холод и белизна окружающего мира уже даже не сводили с ума. Они превратились в серую унылую рутину без конца и края. Патруль окраины, заготовка дров (а точнее – обломков мебели, найденной по соседству), готовка и прием пищи, сон. И все по кругу. Я попытался вести дневник, но бросил его после пары-тройки записей. Все казалось пустым и бессмысленным.

Желание влачить подобное существование с каждым днем сходило на нет. Постепенно у меня созревала мысль, что, когда станет совсем невмоготу, я отправлюсь в трубу как есть, без противогаза и толкового оружия.

Ненадолго заняла меня попытка вытачивания лука, но вскоре я понял, что промороженные деревца не собираются так легко сдаваться мне на милость. Так что отстреливать инопланетян издали – не вариант.

Однажды, завершая свой ежедневный маршрут в особенно скверном настроении, я натолкнулся на группку из шести совсем небольших инопланетян. Наиболее крупный был мне примерно по грудь.

Они хаотично перемещались по заснеженной площадке, почти не оставляя следов. Иногда вдруг замирали, потом все продолжалось. Видимо, участвовали в какой-то занимательной игре.

Я подошел и остановился метрах в двух от них. Дети, если это были они, никак не среагировали. Во мне нарастало раздражение. Даже мелочь Чужих смеет меня игнорировать!

В один момент, когда маленькие фигурки замерли, я громко гакнул и качнулся в их сторону, растопырив руки. Пришельцы отпрянули, но не разбежались. Их лица обратились ко мне, но из-за зеленоватого марева никакого подобия эмоций прочесть не удавалось. Потом молодежь сдвинулась кучнее и начала молчаливо общаться между собой.

Я запоздало пожалел, что не захватил с собой большую заостренную палку. По первости она сопровождала меня во всех путешествиях, но постепенно страх влипнуть в неприятности поблек, и я стал лениться. Даже не так. Было все равно, что со мной случится. Ровно до того момента, как появился риск на самом деле нарваться.

Наши земные подростки вполне могли бы запинать взрослого мужика в неповоротливом комбезе. А как насчет этих?

Тем временем вражеская мелкотня сместилась, и я оказался среди них. После чего они просто продолжили свою странную игру. Периодически лица обращались ко мне, как бы приглашая поучаствовать.

Накатил жуткий упадок сил и какое-то разочарование. Кажется, человек – лишний устаревший элемент в этом мире, захваченном гринписовцами-пацифистами. Я уселся на снег прямо там, где стоял. Хотелось заплакать, но слезы не шли. Удавалось только тихо, сдавленно выть, раскачиваясь из стороны в сторону.

Вдруг я почувствовал что-то странное, чужое, холодное, как снег. Поднял глаза. Один из инопланетян стоял совсем близко, прикасаясь к моему плечу. Это было очень дикое ощущение. С одной стороны – четкое понимание: он знает, что со мной творится. С другой - его искреннее недоумение. Похоже, подобное состояние в их культуре напрочь отсутствовало.

Остальные тоже приблизились, потянули ко мне руки. Это было жутковато и завораживающе, но угрозой пока не пахло.

Меня закружил поток образов, похожих на морозный ветерок, несущий искрящиеся на солнце снежинки. В общем-то, только танец снега на ветру и был основной линией. Легкость, беззаботность. Они звали отдаться этому ощущению и никогда больше не возвращаться к дурацкой темной безнадеге.

Я расслабился, будто бы потек куда-то вместе с ними, но разум, привыкший за эти недели выискивать опасность, уцепился за ускользающую реальность и выдернул меня обратно. Заходило зеленое солнце, вокруг стояли мерцающие фигуры и смотрели на меня темными провалами глаз.

Я дико вскрикнул, вскочил, отталкивая их руки, и побежал. Прочь, подальше! Как можно дальше от них. Они чуть не завладели моим сознанием! Усыпили бдительность маленьким ростом, подкараулили в момент слабости, когда я окончательно раскис. Коварные твари! Ну ничего, завтра же я начну готовиться к атаке не трубу, чего бы мне это ни стоило.

Никто не гнался.

Минуты через три я остановился, увязнув глубоком снегу, наметенном во двор. Оглянулся, но место игры инопланетян скрывал широкий жилой дом.

***

В ту ночь я почти не спал. Еле дождался утра и направился в сторону трубы. Прихватил, конечно, пару самодельных ватно-марлевых повязок, отлично понимая, что от них не будет никакого проку.

На объекте дела шли своим чередом. Сновали зеленые фигуры, где-то в невероятной вышине валил зеленоватый пар. Я натянул бесполезную повязку и твердым шагом направился ко входу. Пришельцы заметили меня, кто-то даже уставился вслед, но ничего не предприняли.

Взгляду предстало огромное помещение с непонятными приборами без кнопок и громоздкой конструкцией в центре. В ноздри ударил плотный запах озона. Так вот почему Селим так кашлял! Если решение настолько просто и безобидно, с этим можно жить!

Конечно, озоном легко отравиться, и достаточно сильно, но это хотя бы не боевой газ и не смертельный вирус. Я постарался дышать как можно реже и по возможности неглубоко. Осмотрелся. Когда начало першить в горле, поспешил наружу.

Ну что же. Из того, что я увидел, можно сделать предположение, что небольшой пожар способен разнести всю эту конструкцию на куски. Конечно, при условии, что озон хранится у них в каких-то закрытых емкостях, и что дотуда доберется огонь. Сосредоточиться, пожалуй, стоит на центральной конструкции. Именно она гонит зеленый дым.

Но за один день я не натаскаю внутрь достаточно горючего. К тому же, необходимо беречь органы дыхания. Теперь вопрос в том, насколько далеко заходит нелюбовь зеленых человечков ко всему деревянному.

Побродив по окрестностям, я набрал довольно большую кучу веток и палок потолще. Ноги постоянно проваливались в рыхлый снег, но новое занятие придавало мне энтузиазма и сил. Наконец, еле таща на спине вязанку, двинулся ко входу.

Тут уже на меня обратили внимание. Инопланетяне смотрели в упор и нехотя расступались. Впрочем, преград тоже не чинили.

На входе я набрал в легкие побольше чистого воздуха и задержал дыхание. Ринулся к центральной махине, сгрузил дрова подле нее и так же экстренно метнулся обратно. Все, теперь домой. Греться, есть и пить чай. Завтра проверю, не устранили ли враги посторонний предмет и, если нет, продолжу складывать костер для казни их привычного быта. А если утащат… Придумаю что-нибудь еще.

На следующий день я спешил к трубе чуть ли не вприпрыжку. Сияло зеленое солнце, а сердце полнилось насыщенными картинами кровавой мести.

Дрова оказались на месте. Вокруг них выросла почти невесомая серебристая загородка, как веревочка в музее. Я просунулся мимо нее, потрогал ветки. С них успела натечь большая лужа. Значит, у центра температура плюсовая. Тем лучше, пусть сохнут.

Весь день я обдирал ближайший лесок, перетаскивая внутрь обреченного объекта ветки, сучья и засохшие сломанные елочки. Уходя на ночь, зарекся добыть санки для ускорения процесса.

Учитывая масштаб сооружения, мои усилия смотрелись слабовато, но ведь и в шею никто не гнал. Можно было спокойно заниматься своим благородным делом хоть до весны. Которая тут, похоже, никогда не наступает.

С санками произошел неприятный казус. Я оставил их у входа в трубу и поволок ветки вручную, так как полозья по шершавому полу ехали плохо, мерзко скрипели, и вся конструкция норовила перевернуться набок. Но при выходе я своего имущества не обнаружил. Великаны занимались привычными делами, посматривая на меня.

«Вот ведь ворье! Ну ничего, если так, то и вручную все натаскаю!».

Диверсионные будни продолжились. Я старался не заходить в трубу больше пяти раз в день, старательно задерживал дыхание, и отравления озоном удавалось успешно избежать.

Когда я, наконец, счел, что горючего материала достаточно, передо мной встала следующая проблема. Абсолютно необходимо, чтобы все это счастье полыхнуло быстро и жарко. Масштабно, одним словом. Кто знает, какие у Чужих системы пожаротушения?

Придется поискать бензин, и задача эта будет непростой. Как мы поняли еще с Селимом, автомобилей в городе до безобразия мало. Автобусов и маршруток мы и вовсе не углядели. Впрочем, далеко не всегда сходу удавалось различить, что скрыто под снежными заносами – машина или, к примеру, мусорный бачок.

Мой поиск затянулся. У первого найденного авто, проржавевшей зеленой «семерки», из бака даже ничем не пахло. То ли все выветрилось, то ли расслоилось и пришло в негодность, а потом еще и замерзло.

На третий день бесплодных усилий слить с какого-нибудь железного коня (к слову, нашел я их всего восемь) топливо, я начал думать, что дело пойдет так же скверно, как с противогазом. Но тут, чудо из чудес, набрел на торговую точку, когда-то представлявшую собой местный супермаркет. Этакое гиперсельпо. Размеры его не впечатляли, да и полки были почти пустыми, но жидкость для розжига в литровых пластиковых бутылках оказалась нетронутой.

Мне страшно повезло. Я раздобыл целых шестнадцать литров отменного горючего материала. Не поленился испытать его на упаковке найденных тут же карандашей. Все работало! Жаркое быстрое пламя, потрескивая, побежало по картонной коробочке.

Свой богатый улов я еле волок до дома. Но оставлять его без присмотра не хотелось, несмотря на то что эта паранойя никак не относилась к оправданной и логичной. Зато теперь я был как никогда близок к выполнению своего замысла.

С утра я раздобыл новые санки, недавно присмотренные в соседней квартире, погрузил на них весь набор начинающего пиромана и отправился в путь. И теперь-то я не оставлю свой транспорт у входа!

Уже по дороге я понял, что поступил глупо, и лучше было сделать несколько ходок. Со всеми бутылками я либо тащусь внутрь, и они остаются под ненадежным приглядом хозяев трубы, пока я выбегаю подышать после разливания каждой одной-двух. Либо я их заношу по паре с улицы, и дышу в каждую ходку. Но тогда сани точно кто-нибудь утащит, к гадалке не ходи.

Поразмыслив, я принял волевое решение вылить все за один заход. Буду дышать редко и неглубоко, с задержками. Должно обойтись без критических последствий. Интересно, как сильно надышался Селим? Неужели не знал, что озон ядовит? Или не узнал запах? Или просто растерялся? А жив ли он?

Вопросы, вопросы…

Если бы я тогда знал, что это просто реакция на газ! Но сделанного не воротишь. Турок ушел в горы, а я смотрел ему вслед и ничего не делал.

Впереди замаячил вход в трубу. Инопланетяне, по уже сложившейся у них традиции, наблюдали за моими действиями и ни черта не предпринимали. Скоро пожалеют об этом. Если умеют жалеть.

Я потащил сани внутрь. Было тяжело, полозья отвратительно скрежетали по бетонному полу.

Дровяные завалы за время моего отсутствия обросли по периметру все теми же серебристыми загородками. Я рванул и отбросил одну из них, ближайшие с мелодичным звяканьем попадали, утянутые веревочкой.

Волнение не способствовало сохранению кислорода, и мне пришлось осторожно вдохнуть. Запах грозы приятно освежил, на подсохшие ветки полилась первая бутылка розжига. Куда медленнее, чем хотелось бы.

К окончанию восьмой у меня уже вовсю слезились глаза, першило горло, начинал ныть затылок. После одиннадцатой я понял, что все, швах, пора уходить. Сегодня не подожгу. Лучше сделаю это в следующий раз, вылив на них все оставшееся. А дрова пусть пока пропитываются сегодняшней порцией.

Ухватив с саней матерчатую сумку с длинной ручкой, в которой мотылялись оставшиеся бутылки, я метнулся к выходу. На улице было пасмурно, холодный воздух обжигал воспаленное горло и глаза. Я опустил щиток комбеза, но намного лучше не стало.

Голову слегка вело, как после пьянки. Мысли не шли. Я сосредоточился на двух вещах – дойти до ближайшего жилища и не выпустить из рук заветную сумку.

Дорогу к домам я почти не запомнил. От свежего воздуха лучше не стало. Убийственно хотелось в тепло. Воспоминания о горячей ванне, оставшейся в невообразимо далеком реальном мире, доставляли почти физическую боль.

Доковыляв до ближайшего строения, я наугад вломился в одну из квартир. Обстановка была бабушковой: ковры (на стене тоже!), вязаные салфеточки, тяжелые стулья. Разламывать их и сооружать очередной ванный костер не было сил. Трясясь от озноба, я прямо в комбезе забрался в кровать, натянул поверх покрывало, хотя это и было бессмысленно. Не помню, когда и как я забылся сном. Открыл глаза в кромешной тьме. Тут, на окраине, фонарей почти не было, и окнам данного строения не повезло урвать уличного света.

Горло болело адски, разбирал кашель. Все тело было покрыто холодной испариной. Меж тем, вполне естественная потребность организма не позволяла остаться в постели. Кое как, на ощупь, я добрался до входной двери и вышел на площадку. В расстегнутый комбез сразу же забрался холодный воздух, и я снова начал трястись.

Пробравшись обратно в квартиру, зажег спичку, нашел ванную. Побродил по комнатам таким же образом. Малодушное желание забраться в постель и сделать вид, что все-все-все, приключившееся со мной в этом дрянном белом мире – страшный сон, боролось с не менее жгучей жаждой похлебать чего-то горячего.

Попытка сломать один из внушительных стульев ни к чему не привела. В былые годы за такой гарнитур можно было выручить неплохие деньги. Это вам не икеевская сборка.

В отчаянии я стал сгребать с полок книги. Их было много. Какие-то рвались, падали на пол. Я не замечал, охапками перетаскивая их в маленькую сидячую ванну. Ушибаясь впотьмах об углы и стены. Матерясь про себя и гадая, за что мне досталась такая участь.

Недолго поколебавшись, плеснул на сокровища мировой литературы жидкости для розжига. Сейчас я просто хочу жить, а не экономить ресурсы. В ванну полетела спичка, и взметнувшийся огонь иронично высветил обложку «451 градус по Фаренгейту».

На кухне я нашел сплошь металлическую кастрюльку, сбегал наружу и нагреб в нее снега с улицы, поставил греться. Книги горели неохотно, приходилось вырывать и комкать страницы, чтобы они занимались ярким пламенем. Комната наполнилась дымом, а в воде до сих пор плавали ледышки. Вентиляция здесь ни к черту. Там, где жили мы с Селимом, все почти моментально вытягивало.

С новой силой заломило голову. Кажется, сейчас я отравлюсь второй раз за сегодня. На этот раз - угарным газом.

Растревоженные легкие выдали минуту надсадного кашля. Я выскочил из ванной и захлопнул дверь. Холод. Тут царил проклятый холод. Везде этот холод. На всей планете, без конца и края! Некуда скрыться, незачем искать лучшей доли!

Хотелось заметаться, побежать. Или лечь, закрыть глаза, и чтобы все закончилось. Уродский долбаный чай не хочет кипеть! Я почувствовал на щеках моментально остывающие слезинки. Нет, так не пойдет!

Совершив налет на кухню, при свете спички я нашел пару деревянных лопаточек, скалку, разделочную доску. Все это потащил в ванную. Она была полна пепла, огонь уже почти не теплился. Пришлось складывать костер заново, по правилам, с растопкой и переходом от мелких деревях к более крупным.

Стул я сунул туда целиком. Обивка будет вонять, ну и плевать.

Кастрюля с водой ответила на мои ухищрения бисером мелких пузырьков, взбегающих по одной из стенок. Учитывая отсутствие подходящей подставки, пришлось пристраивать ее с краю, и нагрев получался неравномерным. Что ж, это лучше, чем пропалить рукава комбинезона, пытаясь вытащить ее из самого центра.

На закипание ушло больше полутора часов. Зато здесь мне удалось найти настоящий чай и задубевшие в безвременье сухари. Я размачивал их в горячей воде и с трудом проглатывал в надежде набраться сил и назавтра проснуться уже здоровым.

Лег я только ближе к рассвету, тщательно удостоверившись, что выветрил остатки дыма и угарного газа. Голова немного кружилась, горло болело как при самой жуткой ангине. Кашель усилился.

***

Разумеется, после пробуждения я чувствовал себя не лучше. Вдобавок ко всему заложило нос и ощутимо поднялась температура. Я проклинал себя за то, что не дотянул до одного из своих обустроенных жилищ, где был запас дров, и можно было отлежаться в сравнительном комфорте. У бабки (а я не сомневался, что тут жила именно пожилая женщина) нашлась уйма лекарств, но в большинстве – совершенно незнакомых. Плюс-минус к моему случаю подходила только упаковка парацетамола. Я старался не думать о том, когда истек срок годности. Решил не принимать до вечера в надежде, что температура спадет сама.

Не тут-то было. Пожалуй, тот день – последнее, что я запомнил более-менее ясно. Потом началось отвратительное полубредовое состояние, в котором я, наверное, провалялся несколько дней. Кажется, иногда поднимался, обсасывал комок снега или глодал сухарь. Иначе бы не выжил. Как-то доползал по стенке до санузла, не заботясь о том, что слив отсутствует. Но в целом жизнь мне спас, конечно, комбез. Когда я проснулся в очередной раз, то почувствовал, что моя болезнь пошла на спад.

Вся одежда пропотела насквозь и люто воняла. Во рту было сухо и противно, но боль в горле явно стала меньше, как и кашель.

Я осторожно поднял себя в сидячее положение. Так. Теперь надо добраться до дома, протопить, помыться и нормально поесть. А потом не совершать никаких подвигов хотя бы три-четыре дня. Если уж высшие силы, или кто там, зачем-то берегут мою жизнь, стоит со своей стороны озаботиться тем же.

Все, вы-ход-ной.

***

Морозный безоблачный день взбодрил меня. Очень хотелось есть, колени предательски дрожали, но эта слабость была уже не всепоглощающей, а вполне преодолимой. Солнечные лучи, несмотря на нездоровый зеленоватый оттенок, изрядно радовали.

Медленно, периодически останавливаясь чтобы отдышаться, добрел до самого первого нашего с Селимом логова. Сходу ввалился в ванную, собирая костер. Сначала – поесть. Потом – помыться. И надо все-таки что-то сделать с комбинезоном. Это совершенно невозможно. Хотя бы тряпкой его изнутри протереть что ли.

Сварил себе пустой гречки, съел немного, чтобы отвыкший от пищи желудок не стал чудить. Даже без всяких добавок, кроме соли, она показалась идеальной. Горячая, ароматная, сытная! С кофе решил повременить.

Еще несколько часов ушло на приготовление воды для мытья. Костер полыхал вовсю, так как я мечтал скорее протопить квартиру и содрать столь полезную, но уже ненавистную «вторую кожу».

Наконец пришла заветная минута. Я стянул с себя осточертевшую одежду, обтерся мокрой горячей тряпкой и намылился. Изрядно заношенную поддевку сразу бросил в заранее подготовленную кастрюлю с почти кипящей водой.

Ощущение очищающей пены на коже было непередаваемо прекрасным. Я намыливался и ополаскивался раз за разом, не имея никаких сил остановиться. На полу уже скопилась изрядная лужа, постепенно вытекающая в коридор.

Не меньше чем через час руки дошли до комбинезона. Вывернуть рукава оказалось куда как непростым делом. Добраться до изнанки штанин с приделанными к ним высокими ботинками – совершенно нереальным. Ровно вплоть до того момента как я совершенно случайно нащупал с изнаночной стороны две еле приметные выпуклости в подкладке. С легким щелчком левый ботинок отстегнулся и грохнулся на пол, больно ударив меня по мизинцу. Ч-черт! Все это время их можно было отсоединить! Вот зараза!

Вторая штанина рассталась с обувью столь же легко. Оставалось надеяться, что после намыливания и ополаскивания внутренняя сторона быстро подсохнет и не потеряет в качестве. В любом случае, натягивать на себя этот рассадник бактерий противопоказано здравым смыслом.

По крайней мере, посветлела внутренняя поверхность комбеза моментально. Мне кажется, можно было даже не мылить, а просто пройтись тряпкой. Но очень уж хотелось провести какое-никакое обеззараживание.

Наконец сытый, чистый и довольный я выбрался из ванной комнаты, даже не до конца погасив пламя, плотно прикрыл дверь и хорошенько подоткнул ее мокрой тряпкой. Как-то проверял уже, можно ли так делать, и не угорел. Вентиляция справилась шикарно.

Со стоном наслаждения забрался в постель под три одеяла. Все, теперь мне море по колено. Завтра еще окрепну денек, а потом отправлюсь к трубе (ах, забыл – к Башне) и подорву их установку к такой-то матери. Жизнь прекрасна и удивительна!

Только в середине следующего дня, хорошенько позавтрако-обедав, я наткнулся взглядом на появившуюся на подоконнике тетрадь. Подошел, скорее с интересом, чем с настоящим волнением. Сразу узнал старательные художества Селима.

Судя по всему, он решил, что мир стал зеленым не на всю высоту, а только до облаков. И похоже решил проверить, так ли это. Идея, не лишенная смысла. Жаль, это не пришло нам в голову, когда мы еще не разбежались.

Снова полоснула досада, что я так легко упустил его тогда, у Трубы. Идиот! Оба идиоты!!! Я – параноик, он – камикадзе. Лезть в заснеженные горы одному? Есть ли у него необходимые навыки? Зараза! Надеюсь, после озонового отравления его не скрутило так же сильно, как меня! Я-то наверняка просто еще и простудился поверх того. А он? В подобном состоянии на голых, заметенных снегом склонах не спасет даже комбинезон.

А еда? Чем турок собирается питаться? Обсасывать замерзшие консервы? Надеюсь, он нашел где-то стратегический запас сухарей, иначе дело дрянь.

Первым порывом было отправиться вслед за товарищем. Но он ушел давно и бесследно канул в безжалостной белизне. Если мы умудрились за все время не столкнуться в городе, в горах шансов не больше. Тем более, он мог вернуться, пока я валялся больной. Ну уж нет!

Зато если турок жив, взрыв трубы точно привлечет его внимание. Возможно, тогда он снова догадается вернуться в наше логово, и на юг мы отправимся вместе.

Комбез оставался едва влажным до вечера, белье высохло, но я ходил по дому в одеяле, поддерживая костер из накопленных запасов. Температура оставалась приемлемой. Болезненная слабость совсем отступила. Тело и мозг жаждали активной деятельности.