Зеленая война

Глава 17

Чувство полета.

Что? Я падаю? Во сне соскользнул в пропасть?

Тело судорожно дернулось, но ощущения были очень странные.

Открыл глаза, темно. В смысле – совсем темно, не видно абсолютно ничего. Даже сероватого неба. Я запоздало понял, что не чувствую холода и морозных дуновений ветра, судорожно зашарил вокруг себя. Пальцы касались чего-то ровного, слегка шершавого. Стоп! Пальцы? Где перчатки? И где комбинезон?

Я запаниковал, попытался приподняться, не смог. Тело плохо слушалось. Хотел закричать и не услышал звука.

В этот момент пришло прохладное, успокаивающее ощущение. Оно как будто вливалось прямиком в душу. «Успокойся, все нормально, все хорошо, ты не один. Теперь все всегда будет хорошо. Я с тобой». Слов не было, но сознание интерпретировало переданную цепочку образов именно так.

Я без труда узнал «голос» Старшей. Теперь он был отчетливее, понятнее, ближе. Естественнее. Как будто мы всегда общались именно так. Только называть ее прежним словом «Старшая» теперь казалось какой-то бессмыслицей. Отблеск ее личности: все то, что могло бы быть именем – череда переливающихся пурпурных, золотистых и изумрудных линий. Закручивающихся, волнующихся, танцующих, но остающихся неуловимо-неизменными. Подкрашенный ветер – пожалуй, так.

Я перестал дергаться, но постарался передать всю растерянность из-за сложившейся ситуации.

«Потерпи немного, все придет. Нужно время»

«Сколько времени? Часы, дни?»

«Просто жди».

И я стал ждать. Не знаю, прошли ли минуты или целая неделя. Тело не испытывало дискомфорта, голода, жажды. Не чесалась рука или нога. Не мешали посторонние запахи. Вообще никаких запахов и звуков не было.

Наконец во тьме стали проступать более светлые участки. Сперва я увидел большой белый прямоугольник потолка, потом – перемещающиеся фигуры. Я даже не сразу распознал инопланетян. Зеленое свечение казалось еле уловимым, как огонек газовой лампы на ярком солнце. Теперь я видел всех отчетливо.

Высокие, красивые. Очень разные, но гармоничные и спокойные. Радостное дружелюбие на лицах.

Я шевельнулся. Ко мне сразу же приблизилась Она. Теперь я отчетливо видел изящные руки, правильное, утонченное лицо. Огромные темные глаза лучились заботой. Карие? Пожалуй, да. С неуловимым искристым золотым отливом.

«Добро пожаловать», – мягко дотронулась она до моего сознания.

Я осторожно поднялся, испытывая странную легкость. Как будто гравитация стала меньше. По привычке протянул ей руку, хотя только что мы общались без всякого прикосновения. Вокруг моей, привычной в общем-то кисти, переливалось зеленое мерцающее поле.

Пришло удивление. Но какое-то светлое, не пугающее. Я взглянул на инопланетянку. Они сделали меня таким же? Как?

«Мы – не Чужие. Мы – люди. Просто люди уже после вас».

«Почему? Зачем???»

«А разве плохо?» – собеседница весело подпрыгнула, изящно крутнулась вокруг своей оси, делясь со мной чувством легкости и покоя.

«Почему везде снег?» – мыслить образами, переговариваясь, становилось все легче.

И только тут меня впервые коснулась какая-то тень. След большой печали. Забытой, пережитой, но колоссальной.

«Большая зеленая война», – перед моим внутренним взором промелькнули медленно, но неуклонно рассыпающиеся здания. Бетон и кирпич, пронизанные корнями растений, раздираемые ими на части с удивительной скоростью. Раскрывшиеся внезапно в самых неожиданных местах чудесные цветы и задыхающиеся люди, падающие тут же замертво. Ядовитая пыльца, губительные фитонциды, провоцирующие молниеносное перерождение тканей. Почти не вредящие животным и нацеленные исключительно на человека.

Я вспомнил безобидный мох, прожравший там, наверху, мой комбинезон. Выходит, еще легко отделался.

Оказывается, корни растений всегда образовывали под землей огромную нейросеть. Но только в двадцать первом веке обилие магнитных полей и излучений смогло спровоцировать ее активность. И, раз запущенная, система уже и не думала сбавлять обороты.

Девушка тем временем делилась со мной видом больших труб, выбрасывающих в небо особое вещество.

«Дисген», - пришло название. Странное сочетание резкого звучания и невесомого зеленоватого образа, устремляющегося к небу защитным покрывалом. Впрочем, в народе оно так и называлось - «зелёнка».

Этот газ почти не пропускал к земле тепло и провоцировал образование снеговых облаков. Такие точки успели создать на всей планете, в умеренных и холодных зонах. И это было настоящее чудо, ведь взбунтовавшаяся растительная нейросеть земли, казалось, поставила себе цель уничтожить человека, как вид.

Потом были изможденные, выживающие в вечных снегах люди. Вечно продрогшие, потерявшие надежду, не надеющиеся на весну, потому что та принесла бы только гибель.

Популяция падала, многие сходили с ума. Кто-то самовольно расставался с жизнью, другие, проклиная бесконечную белизну, уходили в сторону экватора, надеясь найти компромисс с сознанием деревьев и трав. Никогда не возвращались.

Тогда ученые стали биться над изменением самой человеческой сути. И им улыбнулась удача. До катастрофы подобные исследования уже велись ради упрощения колонизации Марса. И вот, наконец удалось вывести энергетическую составляющую на первый план. Атомы новых тел держались вместе в основном за счет сознания. Они представляли собой совершенно новую структуру, не нуждающуюся в питье и пище, не боящуюся холода. Отсутствие таких примитивных потребностей автоматически избавило переродившихся людей от злобы, зависти, агрессии. Не стало языковых барьеров, ведь чувствуют все на одном языке.

В моей голове, несмотря на новую, совершенную сущность, зароилось множество вопросов, вытесняющих друг друга.

«Почему же обновленное человечество не вернулось в тепло?» «Почему тела людей не сильно изменились внешне, если их создает разум?» «Живут ли теперь все вечно?» «Откуда здесь дети?» «Почему город, в котором мы находимся, совсем не разрушен?» И на фоне всего этого – совершенно непрошенное глупое сожаление: если нет «низменных потребностей», то как же любовь, семья?

Я взглянул в глаза Старшей и понял, что последняя мысль, как и все остальные, для нее не секрет. Вот незадача, да можно ли тут что-то скрыть?

«Незачем», – она взяла мои руки в свои. – «Незачем скрывать. И любовь, и семья, все есть. Поверь мне, слияние разума дает гораздо большее наслаждение, чем способно подарить любое тело».

Мягкое тепло ее чувств дотянулось ко мне, гася тревогу и смущение. И я понял, что тоже небезразличен ей. Хотя, понял – не то слово. Ощутил. Каждой частичкой себя. И уже одно это после проклятого бесконечного снега, после глухой безнадежности и непонимания происходящего было настолько прекрасно, что я вскочил и несколько минут кружил девушку в объятиях. Только легкость, полет и беспредельное счастье!

И мне стало в этот момент абсолютно плевать на все остальное. Я увлек ее на улицу, на доли секунды задержавшись перед стеной, а потом смело проскочив ее насквозь. Целый день мы просто носились по сверкающему снегу, не зная усталости и скуки. Подходили к знакомым Орее (теперь ее имя сплелось для меня в сочетание знакомых букв). Все неизменно дружелюбно встречали меня, одобрительно кивали.

И только после наступления темноты, остановив веселую беготню в ее квартире: почти пустой, светлой, расположенной на большой высоте, я удосужился узнать остальные ответы.

Новых людей действительно было не слишком много. Наблюдения меня не обманули. Когда заработали первые установки, далеко не все захотели отказаться от привычной человеческой оболочки. Искали подвох, опасались растерять высокую культуру и надрывный порыв души.

По крайней мере, наши. На западе, говорят, больше боялись тотального контроля получившихся энергетических оболочек загадочными спецслужбами. Так или иначе, большая часть выживших была погружена в анабиоз. Одни – с пометкой «разбудите меня, когда все кончится», другие, как моя спутница – на десять лет (или другой срок по их выбору) с тем, чтобы по пробуждении принять решение о дальнейших действиях. Одна из станций анабиоза как раз здесь, под землей.

Городу повезло: когда началась война, тут царила зима. Именно поэтому у людей была возможность экстренно отстроить установку, сохраняющую такое положение дел, а потом - и дождаться открытия криостанции.

Орее очередной раз разбудили год назад. Взглянув на белоснежный покров до горизонта и узнав, что мир с растительностью пока не предвидится, она решилась на переформирование тела и с тех пор ни разу не пожалела. Именно из-за того, что она еще не успела забыть весь спектр человеческих переживаний, ее и привлекло мое упорное выживание в том одиноком домике.

Все деревянное и вообще растительное вредило новым людям. Ведь энергетически скрепленные тела управлялись разумом, а в нем плотно засело осознание того, что флора планеты – враг номер один.

«Откуда маленькие люди? Они тоже разбужены?»

«Кто-то из них – да. Например, девочка, с которой мы приходили к тебе. Она мне, как дочь. Впрочем, это те, кто были без родителей до эры сна. Остальные будут ждать продолжения жизни до решения их родителей. А те – пробуждения по согласованному графику.

Но появляются и новые. Когда двое людей, создавшие пару, настолько переполнены чувствами и моральной энергией, что на двоих их много, может появиться новая сущность. Конечно, тут нужна небольшая помощь, но мы доработали установки переформирования. И уже целое поколение выросло в новом мире, не имея оставленных в прошлом тел».

«Как же они растут, взрослеют?»

«Это все этапы формирования сознания. В принципе, мы изменяем себя в соответствии со внутренней потребностью. Ты видел – кто-то высокий, кто-то привычного тебе роста. Я, например, сохранила свое прежнее лицо. Может быть, чуть улучшила. А дети энергии создают себя с нуля, по собственным представлениям. Многие из тех, кого ты видел, родились здесь».

«Что мешает вам отправиться обратно в зеленый мир? Разве растения могут навредить энергетическим телам?».

«Ты видел, наше сознание не готово пока допустить безопасность деревьев и трав. Да и зачем? Здесь прекрасно! И мы бережем станции, где спят обычные люди. В свой строк пробуждаем их – переформируем или отправляем обратно в анабиоз. Растениям – тепло, нам – холод. Зачем что-то менять? Установилась гармония».

Я чувствовал, что да – незачем. Постепенно все человечество перейдет на новый уровень существования. И никто не будет несчастен. Но все-равно где-то меня цепляла неправильность происходящего. Я видел, что Орее понимает меня. Но в ее эмоциях сквозило только «Подожди. Со временем твои сомнения уйдут».

Может быть, и правда уйдут. Даже наверняка. Тогда зачем переживать? Новое тело – прекрасно, новый быт безоблачен. И я не один. Рядом подруга, которой я небезразличен. Возможно, вместе мы создадим прекрасное будущее. И в свой час уйдем, без боли и страданий, просто растворившись в информационном поле, рассеявшись пылью на ветру.

«Как ты видишь мое имя?» – спросил я.

«Сенере» – не задумываясь ответила хозяйка дома. Холодный белый ветер, с серыми, гранитного цвета прожилками пережитого ужаса и серебристыми нитями надежды. Что же, пусть так.