Зеленый университет: Новые уроки

Глава 4 Ошибки?.. ч.3

— Думаю, все присутствующие согласятся в правомерности проведения ментального освидетельствования до вынесения окончательного решения. Во избежание любых возможных ошибок.

Теору совершенно не нравился устремленный на него взгляд декана боевого факультета. Магистр Остар до того как посвятить себя преподаванию служил в рядах Королевских Гончих. Менталист даже подразделение знал, и знал, что некогда этот невысокий бородатый щуплый мужчина выдвигался на задержание крайне опасных преступников. Задержания, часто заканчивающиеся гибелью этих самых преступников. Не то чтобы кто-то специально стремился сэкономить на дознании, но «Волкодавы» никогда не церемонились с подозреваемыми.

Впрочем, если Остара после чисток робинистов поставили управлять «красным» факультетом, значит он по крайней мере не был фанатичным радикалом, призывающим без сожаления расправляться с врагами короны. Сначала расправляться, а потом выяснять степень «вражды». Увы, последние в «Волкодавах» встречались.

Но все равно взгляд боевика менталисту не нравился. Читалась этом взгляде явная просьба.

Профессор де Креси, а именно он, как проректор по делам студентов, занимался вопросом исключения любителей изменяющих сознание веществ, лишь задумчиво кивнул.

Теор ругнулся про себя. У него и свои дела были. Объем работы по подготовке к возрождению родного факультета был велик, а сроки поджимали — приемная кампания должна была начаться почти сразу после официального объявления об ослаблении Запрета. И делать все нужно было на совесть: если инициатива себя оправдает, то в следующем или через год возможна полная отмена… А если нет, то ее дожидаться придется долго.

Да и не имелось у Теора особого желания потакать попыткам боевика выгородить своих. Остар и так, стоило ему узнать о происшествии, попытался обвинить во всем Кри. Словно она выпускничков споила…

Менталиста раздражала попытка оправдать поведение троих здоровых лбов каким-то неустановленным воздействием неустановленного мага разума. Разумеется, купить дурман и напиться сверх меры только-только защитивших дипломы боевиков побудил какой-то злобный менталист, а не их собственный идиотизм. А как же иначе-то?

Не говоря уже о том, что освидетельствование такого типа требовало кучи документов, а Теор уже много лет не продлевал собственную лицензию на подобную процедуру. Одно дело — подписывать бумаги на доступ в некоторые закрытые фонды Королевской Библиотеки, и совсем другое — участвовать как эксперт в, по сути, уголовном деле. Потеря контроля над собой и применение атакующих боевых плетений вне боевой или учебной ситуации карались не только по уставу университета, но и по закону.

Теор боевиков может и недолюбливал, особенно после того, как архимаг красных, Вернон де Раль, оказался заказчиком множества убийств и архиличем по совместительству, но все же не мог не признавать, что их этическая комиссия последние года четыре ворон считать перестала. Так что троица дебоширов лишится не только дипломов, но и дара, на время или навсегда. По крайней мере если случившееся выйдет за пределы университета.

И менталист совершенно не хотел во все это лезть. Своих проблем хватало.

Теор скрестил руки, в упор смотря на Остара.

— Думаю, вы понимаете, что официальное освидетельствование невозможно без того чтобы проводивший его менталист был в курсе обстоятельств дела, и это будет означать официальные обвинения и официальный ход делу.

Остар коротко улыбнулся.

— Думаю, вы не совсем верно меня поняли, магистр, — довольно спокойно отозвался он, — я не настаиваю на официальном деле и еще меньше вашего хочу, чтобы университет и мой факультет заполонили наши с вами бывшие коллеги. Учтите, кстати, что трясти они будут и адептку Кри, и молодого преподавателя Вагнера, а потом, очень может быть, дойдут до обнаружения через одного опасного алхимического соединения — и тех, кто в той истории замешан.

Теор прекрасно заметил интерес до того молчавшего хозяина кабинета. Внешне профессор де Кресси себя никак не выдал, но все же изменение его настроения ощущалось. Менталист ругнулся про себя. Он ожидал, что декан боевого может узнать об этой истории, несмотря на устные договоренности со знакомой лаборанткой, но не предполагал, что Остар использует это против него перед академическим начальством.

— Проверка была запротоколирована, — холодно отозвался Теор.

— Разумеется, — Остар вновь улыбнулся, — у меня нет к вам никаких претензий. Но они могут появиться у кого-то, кто постарается связать истории, в которых участвуют, скажем так, небезопасные алхимические вещества.

— Есть разница между купленным дурманом и опасным содержимым анонимного письма.

— Есть, конечно. Мое предположение о том, что эти случаи могут быть связаны — не более чем предположение. И, магистр Теор, профессор де Креси — вы свидетели: если выяснится, что молодые люди совершенно добровольно решили расслабиться столь неприемлемым способом, то я подпишу все документы об их исключении сразу после проверки. Я не заинтересован в том, чтобы мой факультет выпускал столь легкомысленных магов. Не думаю, что делу стоит давать официальный ход, — губы Остара сжались в тонкую линию, — но у меня достаточно возможностей полностью закрыть для этой троицы любые пути дальнейшего применения боевой магии и новое обучение в любом более-менее приличном учебном заведении. Но, прежде чем что-то предпринимать, я хотел бы исключить любой риск осуждения невиновных. Уверен, вы на моем месте поступили бы так же.

С этим было трудно спорить. Теор, несмотря на все аргументы, не горел желанием из свидетеля становиться активным участником разбирательства, и потому предпринял последнюю попытку избавиться от сомнительной чести копаться в умах боевиков:

— Я соглашусь с тем, что, в теории, применение алхимии может связывать два происшествия. Или какие-то другие два происшествия. Но все же хочу заметить, что если вы намекаете на мою кандидатуру как лица, которое будет проводить освидетельствование, то у меня банально нет на это полномочий. Даже если мы не говорим об официальных бумагах.

Остар отмахнулся.

— В вас как в профессионале, к тому же знакомом с криминалистическим освидетельствованием не только из учебников и летних практик, я уверен. Вовлеченность едва ли станет проблемой — я совершенно уверен и в том, что вы будете придерживаться всех этических стандартов. Хотя бы потому, что если ментальное внушение имеет место быть, то в ваших же интересах поймать того, кто его провел, до того как новое происшествие бросит тень на вашу нарождающуюся инициативу с отменой Запрета.

Теор глубоко вздохнул. С одной стороны хотелось выругаться, с другой — он не мог не отдать должное Остару. Добиваться своего и говорить нужные вещи декан красных умел, и для бывшего «Волкодава» делал это просто прекрасно.

Боевик явно понял направление мыслей и усмехнулся.

— Я понимаю, что некоторые бывшие коллеги по ведомству считают, скажем так, что некоторые виды Гончих заняты лишь перегрызанием глоток. Но и переговоры мы тоже ведем, и, более того — вас даже приглашали пополнить наши ряды.

Теор поморщился. А Остар хорошо осведомлен… Хотя, зная паранойю Гончих, менталист не удивился, если бы у боевика имелись полные досье на всех деканов, их заместителей, а то и на всех преподавателей университета.

— Не все предложения нужно принимать, — вслух отозвался он на реплику декана красного факультета.

Остар легонько пожал плечами и выразительно посмотрел на де Кресси, явно ища управу на несговорчивого менталиста.

Теор фыркнул про себя. Он прекрасно понимал, что скажет проректор, и только и мог, что морально готовиться еще к одной ночи без сна. И это еще непонятно, что там со странным исчезновением призрака Сэм из летней школы. Супруга контакт сегодня не использовала, но мало ли… Менталист не слишком верил в то, что «Истинные Сыны» зачем-то используют свои лаборатории ради производства «Полета Разума» и накачивают им боевиков — мелко. Слишком мелко… Но, очевидно, Остар хочет найти любую зацепку для оправдания своих. Хотя в одном боевик прав — сам Теор поступил бы так же.

Седовласый проректор обвел глазами обоих спорщиков. Менталист прекрасно ощущал по его взгляду, что все подробности о письме еще придется рассказать. Прочем, и Остар утратил свой безмятежный вид.

— Наказание для этой троицы последует в любом случае, — негромко произнес проректор. — Насколько я знаю, выпускники боевого факультета должны уметь распознавать внушения. Полное подавление воли возможно лишь с контролирующими плетениями, которые легко распознаются. Даже если саму идею попробовать дурман им кто-то подсказал, что, в теории, возможно даже без связей с какими-то радикальными инициативами, — Теор, услышав это, резко укрепил и так вроде бы крепкие щиты на разуме, — то, в любом случае, остальное их поведение являлось свободным выбором. Даже если внушение и было, ваши выпускники сами проигнорировали возможность обратиться к целителям или просто мирно разойтись по комнатам. Как я понимаю, плетения полного контроля можно было бы обнаружить на месте происшествия?

Теор кивнул и добавил:

— В теории можно было пользоваться принципом Эль Мирана и в этом случае контроль можно различить только при глубоком исследовании, но для использования этого нужен большой опыт и большая сила.

Уточнять, что никто с таким опытом не стал бы рисковать ради тройки студентов, Теор не стал — это и так было понятно. Даже если учесть, что среди участников этой истории затесался сын не знатной, но известной среди магов фамилии.

Де Кресси кивнул, принимая уточнение.

— Я понимаю, что вы весьма загружены, магистр Тайде, но все же попрошу вас осмотреть смутьянов. Вы знакомы с обстоятельствами дела, являетесь штатным сотрудником и имеете опыт подобных освидетельствований. Думаю, официальные бумаги в данной ситуации оформлять нет необходимости.

— Да, милорд.

Де Кресси мысленно, даже без намека на контакт, добавил:

«С программой воспитательной работы для экспериментального факультета время терпит, и, могу с уверенностью утверждать, что инспекция отдела образования в любом случае ей не слишком заинтересуется. А вот насчет угрозы от одной организации я бы хотел получать всю информацию сразу».

Теор в ответ передал магу, нементалисту ведь, в очень сжатом виде всю историю. И дополнил:

«Моро оформил все через своих так, чтобы не светился университет. По документам Синегорская принесла письмо ему на работу».

«Предусмотрительно. К сожалению, атаки подобного типа нельзя полностью предусмотреть, но защиту я перенастрою. Если что-то еще всплывет — сообщайте».

«Да, милорд».

— Тогда я извещу адептов? — решил закрепить свою победу Остар.

Теор нехотя кивнул.

— Пускай подходят ко мне в кабинет на втором этаже старого корпуса. Раньше начнем — раньше закончим.

— Известите меня о результатах проверки, — попросил менталиста де Кресси, — и сообщите о принятых мерах, — это было адресовано уже Остару.

Оба магистра синхронно кивнули и поднялись со своих мест.

Уже за дверью приемной проректора Теор, прежде чем направится к себе и достать пару специфических зелий, порядком облегчавших все глубокие ментальные осмотры, уточнил у декана боевиков:

— Вы понимаете, что едва ли мы имеем дело с использованием ментальной магии?

Боевик поморщился, едва не впервые за весь разговор утратив спокойно-благодушный вид.

— Понимаю. Хотя и с вашими инициативами уже не в чем не уверен. Вы уже четыре года как готовите менталистов общего профиля, которые, по моему опыту, наиболее непредсказуемы, хотя бы потому, что скованы куда меньшим количеством ограничений, чем боевики и целители.

— При всем уважении, магистр, — Теор прекрасно помнил опыт ГАРХ, — это спорный вопрос.

Боевой маг усмехнулся без тени веселости.

— Это — лишь статистика.

— Если у ваших подозрений есть обоснования, то стоит сообщить о них сейчас, — нахмурился Теор.

Остар покачал головой.

— Увы, нет. Я лишь действую по старым протоколам, которые скоро вновь станут актуальными. К тому же, магистр, вы едва ли будете отрицать, что даже если ничего не обнаружится, то глубокое сканирование позволит установить того, кто продал моим адептам запрещенный препарат и где именно это произошло. В любом случае канал поставок «Полета Разума» стоит накрыть, особенно если кто-то нашел выход именно на наше учебное заведение.

Менталист кивнул. С этим он был совершенно согласен.

— На многое не рассчитывайте, — предупредил он, — едва ли тот, кто решил продать эту дрянь, не скрывал своего лица.

Остар кивнул.

— Я это понимаю. Но все же хоть какая-то информация лучше, чем алкогольный дурман в поверхностных мыслях или блеянья вида «ну посидели, ну выпили, ну купили, у кого и где — не помним». Употребление алкоголя в таких количествах никого не красит, но с ним бороться бесполезно. Дурман же — другое дело. Даже если речь идет о добровольной покупке опасного вещества, освидетельствование как минимум даст нам нить к торговцу этой дрянью, при том не давая повода некоторым не самым последним в нашей среде людям задавать лишние вопросы.

Теор кивнул. Судя по всему, у декана боевиков с этой тройкой выпускников были какие-то сложности, коль он не попросил кого-то с межфакультетской кафедры, а то и вовсе из своих коллег, с менталистикой знакомых, прочитать виновных. Подключил вон де Кресси чтобы Теор за все отдувался…

Впрочем, едва ли среди боевиков был кто-то, способный вытащить нужную информацию и не сломать при этом лишнего, а господа с межфакультетской уже ушли в отпуска, да их было мало, а с подготовкой Гончей — и вовсе никого.

Едва менталист добрался к себе, и покопавшись, достал нужные зелья-проявители, как раздался стук в дверь. Первый из участников вчерашнего безобразия появился на пороге.

Выпускник старался на Теора не смотреть. Не то надеялся защититься от сканирования, не то совесть взыграла. Сел, сложил руки на коленях, словно первокурсница, и тихо проговорил:

— Мы сожалеем. Этого не повторится.

— Мне плевать, — честно отозвался Теор, никакого сочувствия ни к кому из тройки не испытывающий, — все, что я намерен выяснить — влияло ли что-то, кроме наглости и вседозволенности на ваши решения, или нет. Пейте, — он поставил стакан перед адептом.

— Это…

— То, что нужно выпить. Ментальный проявитель. У меня нет желания часами копаться в вашем разуме, да, думаю, и у вас едва ли будет желание терпеть меня все это время. Или пьете — или отправляетесь прочь, и я ставлю отсутствие ментального влияния.

Боевик закивал. Залпом выпил стакан, поморщился — и чуть подобрался.

— Что нужно дальше?

— Не мешать, — коротко отозвался Теор, сплетая узор довольно сложного исследовательского контакта.

Зелье действовало быстро, войдя в полную силу как раз к тому моменту, когда менталист выстроил все нити под нужными углами и влил в них силу, одновременно с этим фиксируя руки на висках парня.

Контакт встал как надо — перед Теором открылось ментальное поле во всем его сложном многообразии. Теперь предстояло пройти все срезы, пространства и плоскости в поисках следов влияния ментальной магии.

И следы нашлись, причем довольно быстро. Следы от амулетов, увеличивающих концентрацию, и сразу двух стимуляторов, позволяющих поддерживать тело и разум в работоспособном состоянии несколько суток даже при больших тратах энергии.

И — все. Теор работал медленно, аккуратно… Но все было чисто. Просмотрел он и воспоминания парня. Увы, алкогольный дурман прилично искажал восприятие, а потому и в памяти ассоциативные цепочки были не самыми полными. Но в общем картину Теор восстановил: радость от удачно прошедшей защиты, таверна, пара банок эля, привычных для каждого, сочетания алкоголя с начинавшимся ментальным истощением, порожденным стимуляторами — и, как результат, поддержка идеи самого бесшабашного из компании, Дера Сатора «запомнить этот последний день вместе благодаря отличному приключению», и которому кто-то в личине и маске на дороге в университет передал тот самый пакет…

Теор прошелся по полю еще раз, вновь ничего не заметил — и вынырнул из чужого разума.

— Я… — начал было виновник торжества, но менталист перебил:

— Как я уже сказал — оправдания меня не интересуют, расскажите все своему декану. Следующий!

От второго парня, того самого, который говорил с Фией, Теор не узнал ничего нового. Та же картина, те же препараты…

А вот Дер Сатор, стоило придвинуть к нему стакан, только головой покачал.

— Ставьте мне «все сделано добровольно», — коротко сказал он, — я это пить не буду.

— Вы использовали стимуляторы сомнительного происхождения, которые, кстати, запрещены во время контроля академических знаний, — прищурился Теор, — и именно ваш друг принес запрещенный «Полет Разума», после того как вы воспользовались средствами связи.

Дер покачал головой.

— Вы все не так поняли. Стимуляторы — наше общее решение, и они не запрещены напрямую, а просто не рекомендуются как класс, конкретно эти — безопасны. А сумку мне просто передал случайный знакомец подержать, вот и все.

Теор впился глазами в боевика.

— Кто вас спонсировал? Кто этот алхимик?

— Нет никакого алхимика, вам показалось. Не знаю, что они наплели, но они были пьяны, и…

— Отвечай — кто был в Личине? — надавил Теор, — Иначе отправишься к Гончим как пособник террористов!

Сатор скривился.

— Бездоказательно. И я знаю законы. Все было добровольно, это любой подтвердит. Исключение — так исключение, что уж поделать.

А ведь он действительно не боялся последствий… Совсем не боялся.

— Собрались в Кантон, не так ли?

Наверное, кто-то менее опытный, чем Теор, мог бы и упустить то мгновение, на которое несколько мышц на лице боевика дернулись. Дер начал было что-то говорить, начал оправдываться…

Но тут перед лицом Теора что-то несуществующее разбилось с соответствующим звуком. Сатор машинально нашарил взглядом источник шума — и попался. Менталист одним контактом рванулся вперед, рассекая щиты мальчишки. Плевать что выпускник — все равно мальчишка. И — да, щиты на разуме у него имелись. Что-то шипастое, что-то тяжелое, крепкое…

Теору не нужно было уничтожать. Ему нужно было знание — и он рванулся вверх, словно пытаясь осмотреть защиту с высоты птичьего полета. Дер успел сменить плоскость… И в этот же момент менталист с легкостью проник за растянувшиеся щиты. Простой, в самом деле, трюк.

Замелькали цепочки воспоминаний, которые сам Сатор никак не мог прервать, но которые пытался заметно для Теора спрятать.

Сложное детство, в котором нет отца, а у матери детей больше, чем она может вырастить. Рабочий район. Друг по прозвищу Металл, который в сложные времена делится едой. Магическая школа, из которой Сатор вышел отличником, а Металл был исключен — попался на краже ингредиентов. Исключен, но правосудию не дался — и растворился на просторах Избора.

Поступление, студенчество — и постепенно истаивающее общение. Потом — вновь появившийся старый приятель, уже обзаведшийся парой ожогов, сменивший цвет волос — и увлеченный новой жизнью. Жизнью ученика алхимика, жизнью, в которой совсем скоро состоится переезд в Кантон, где его незаконченное общее образование не будет преградой.

Беседы, рассказы об учебе, совместные воспоминания, пара посиделок в таверне… Что-то почти наверняка подлитое в питье, — это Теор не видел, но чувствовал. Что-то мягкое, располагающее, — вновь общие воспоминания. Вот Металл хвастается своими успехами, демонстрируя выглядевшие как в учебнике составы. Вот Металл приходит в Личине — опасается, что его повяжут за незаконную деятельность. Дар проверяет его — но тот помнит то, что мог помнить только друг детства…

Вот торговля стимуляторами, без которых не сдать контрольные, вот медальон для связи — если что-то срочно понадобится… Предложение от Металла отправиться в Кантон вместе — там найдется работа и для боевика, а простолюдина в Изборе все равно ничего не ждет. Да и вдруг кто-то узнает про стимуляторы… И вот та самая пьянка в таверне, безудержное веселье, желание показать, что он, Сатор, имеет больше возможностей, чем товарищи, пусть он единственный, рожденный в нищете…

Менталист почувствовал, что Сатор сумел собраться и готов дать решительный отпор — и вынырнул из сознания боевика.

— Вы… — Дар явно не знал, что сказать, — вы… вторглись в личное! Я все понял, я буду…

— Жаловаться? Да сколько угодно. И — да, будете. Своему декану, который сейчас сюда подойдет.

Молодой боевик хотел сказать что-то еще, но Теор жестом остановил его.

— Вы расскажите все, что знаете про новых друзей Металла, про Кантон и про его предложения. Все. Хотите вы того или нет.

Менталисту сейчас было плевать на то, насколько этично было вторгаться в разум юноши, которого официально ни в чем не обвиняли. «Кантон», «Избор» и «алхимия» вообще не должны были стоять рядом. Никогда.