Змеиный король

Глава 1

МЕЙДЕН-ХИЛЛ, АНГЛИЯ

НОЯБРЬ, 1760

Мертвый мужчина у ног Люсинды Крэддок-Хейз походил на поверженного бога. Аполлона или, скорее, Марса, зачинателя войн, принявшего человеческий облик и сверзившегося с небес на землю, где, возвращаясь домой, его нашла дева. Только вот боги вряд ли истекают кровью. И уж тем более не умирают.

— Мистер Хедж, — позвала через плечо Люси.

Она оглядела пустынную дорогу, что вела от городка Мейден-Хилл к дому Крэддок-Хейзов. Выглядело все как и прежде, когда Люси наткнулась на свою находку: кругом никого — лишь она, сопящий позади нее слуга да мертвец в канаве. Низко повисшее солнце и зимняя серость. Свет уже начал меркнуть, хотя не было и пяти. Вдоль дороги тянулись голые деревья, вокруг царили тишина и холод.

Люси передернулась и крепче обхватила себя руками за плечи. Голый, сильно избитый бездыханный мужчина лежал на животе в какой-то неловкой позе. Худощавую спину портили сгустки запекшейся крови на правом плече. Взглядом Люси скользнула ниже, по стройным бедрам, мускулистым, покрытым волосами ногам и удивительно изящным узким ступням. Она сощурилась и еще раз вгляделась в лицо незнакомца. Даже мертвый он был красив. Его голова, повернутая на бок, позволяла разглядеть патрицианский профиль: длинный нос, высокие прекрасно вылепленные скулы и широкий рот. Бровь, выгнутую крылом над закрытым глазом, рассекал шрам. Коротко постриженные белокурые волосы лежали ровно, не считая тех прядей, что слиплись от запекшейся крови. Левая рука закинута за голову. На указательном пальце след — видимо, от кольца. Убийцы, должно быть, украли его вместе со всем остальным. В истоптанную вокруг тела грязь глубоко впечатались следы от каблуков. И больше ничего, что указывало бы на тех, кто свалил мужчину тут словно бесполезный хлам.

Люси почувствовала, что в глазах защипало от нелепых слез. То, как его, обнаженного и поверженного, бросили тут убийцы, казалось ужасно оскорбительным для распростертого у ее ног человека. И невыносимо печальным. «Дурочка», — пожурила она себя. И тут до нее донеслось неуклонно приближающееся бормотание. Она поспешно смахнула слезы со щек.

— Сначала она заходит к Джонсам и всем этим маленьким Джонсам, сопливым негодникам. Потом мы тащимся на холм к старой сплетнице Харди — вот уж не знаю, чего эта мерзкая трещотка до сих пор не упокоится под земляным одеялом. И разве это все? Ничуть не бывало! Добрались только до половины. Потом — потом! — ей до зарезу приспичило заглянуть к викарию. А я все это время таскай за ней горшки со студнем.

Люси с трудом подавила порыв закатить глаза. А вот и ее старый слуга Хедж. Засаленная треуголка приминала его торчащую во все стороны седую шевелюру; пыльный камзол и жилет составляли пару в равной степени сомнительного толка. Кривые ноги старик предпочел подчеркнуть чулками с алым узором, каковые явно достались ему из обносков мистера Крэддок-Хейза.

Хедж встал как вкопанный позади хозяйки.

— О-о-ах, только не мертвечина!

От неожиданности этот невысокий человечек забыл сгорбиться, но стоило Люси повернуться к нему, и поджарое тело одряхлело прямо-таки на глазах. Спина ссутулилась, плечи, на одном из которых он нес внушительную и сейчас пустую корзину, сникли, а голова беспомощно свесилась набок. Для пущего эффекта Хедж вынул клетчатый платок и с усердием вытер лоб.

Люси не обратила на все эти телодвижения ни малейшего внимания. Подобное представление она созерцала уже сотню, если не тысячу раз в своей жизни.

— Вряд ли бы я описала его словом «мертвечина», но он и в самом деле мертвец.

— Ну, лучше не стоять здесь, тараща глаза. Я всегда говаривал, мол, оставьте мертвых покоиться с миром. — И Хедж попытался бочком-бочком протрусить мимо хозяйки.

Люси преградила ему путь:

— Мы не можем бросить его здесь.

— Отчего же? Он ведь здесь валялся и до того, как вы проходили мимо. И вовек бы его не увидели, ежели бы мы скосили путь через выгон, а ведь я вам предлагал.

— Так или иначе, но мы его нашли. Не поможешь мне донести его?

Хедж отпрянул с неподдельным ужасом:

— Нести его? Такого огромного малого? Да вы точно хотите, чтобы я охромел. Спина у меня и так никудышная, уж годков двадцать. Я не жалуюсь, однако ж…

— Хорошо, — уступила Люси. — Мы добудем какую-нибудь телегу.

— Почему бы не оставить его, где лежит? — запротестовал коротышка. — Кто-то найдет его вскорости и без нас.

— Мистер Хедж…

— Его пырнули в плечо и повсюду кровь. Нехорошо это, вот что, — скорчил мину Хедж, так что лицо его стало походить на сморщенную тыкву.

— Уверена, он не напрашивался, чтобы его закололи, в плечо или еще куда, поэтому вряд ли мы можем поставить это ему в вину, — пожурила слугу Люси.

— Но он уже начал тухнуть! — помахал платком перед носом старый слуга.

Уточнять, что вони и в помине не было, пока он сам тут не появился, Люси не стала.

— Я подожду здесь, а ты пойдешь и приведешь Боба Смита с телегой. — Кустистые седые брови Хеджа сошлись на переносице, предвещая неизбежный протест. — Или предпочтешь побыть с телом?

Брови тут же приняли свой прежний вид.

— Нет-нет, матушка. Вам видней, уж точно. Я немедля к кузнецу, одна нога здесь, другая там…

Мертвец застонал.

Изумленная Люси уставилась на него.

Хедж рядом с ней отпрыгнул и высказал вслух то, что стало очевидно обоим:

— Боженька всемогущий! А парень-то вовсе и не помер!

Боже мой. А она все это время стоит здесь и препирается со старым ворчуном. Люси скинула шаль и набросила на мужчину.

— Дай-ка мне свой камзол.

— Но…

— Сейчас же! — Люси не удостоила Хеджа даже взглядом. Она редко повышала голос, но если уж такое случалось, то противиться никому и в голову не приходило.

— У-у-у, — застонал слуга, но камзол-таки хозяйке подал.

— Иди приведи доктора Фремонта. Скажи, это срочно, пусть тотчас же придет. — Люси сурово воззрилась в глаза-бусинки слуги. — И, мистер Хедж…

— Да, матушка?

— Пожалуйста, бегом.

Тот сбросил на землю корзину и припустил во всю прыть, начисто забыв о своей «никудышной» спине.

Люси наклонилась и подоткнула камзол Хеджа вокруг ягодиц и ног раненого. Потом, затаив дыхание, подержала ладонь у его носа, пока не почувствовала легкое движение воздуха. Незнакомец и вправду был жив. Люси присела рядом с ним, обдумывая, что же делать. Тот лежал в поросшей бурьяном канаве, в полузамерзшей грязи — и холодно, и неудобно. Ничего хорошего для него, учитывая ранения. Впрочем, и тут Хедж прав, незнакомец — мужчина крупный, вряд ли она сможет сдвинуть его своими силами. Люси отогнула за угол шаль, прикрывавшую спину раненого. Порез на плече покрылся подсохшей коркой, и кровотечение, на неискушенный взгляд Люси, прекратилось. Однако бок и вся спина расцвечены синяками. А уж что представляет из себя его грудь, одному Богу известно.

Да еще и рана на голове.

Люси покачала головой. Мужчина лежал такой бледный, такой недвижимый. Неудивительно, что она приняла его за мертвеца. А ведь пока они с Хеджем стояли и спорили над беднягой, старик уже мог бы быть на пути к доктору Фремонту.

Люси еще раз проверила, дышит ли раненый, подержав руку над его губами. Дышал он еле ощутимо, но ровно. Она провела тыльной стороной ладони по его щеке. Коснулась пальцами едва заметной щетины. Кто он такой? Мейден-Хилл — местечко крохотное, ни один незнакомец не минует его, не обратив на себя внимания. Но никаких слухов о приезжих в округе до нее сегодня не доходило. Так каким таким образом этот человек появился здесь на тропинке никем не замеченный? К тому же его явно избили и ограбили. Почему? Случайная жертва или же он сам накликал неприятности на свою голову?

На последней мысли Люси задержалась и стала молиться, чтобы Хедж поспешил. Быстро смеркалось, и со светом уходило даже то незначительное тепло, что еще держалось днем. Раненый же лежал, открытый всем стихиям, причем бог его знает, сколь долго… Люси закусила губу.

Если Хедж вскорости не вернется, то и нужда в лекаре отпадет.

— Он мертв.

Резкие слова, обращенные к сэру Руперту Флетчеру, прозвучали слишком уж громко в переполненном бальном зале. Сэр Руперт огляделся по сторонам, не подслушивает ли кто, и шагнул ближе к собеседнику, Куинси Джеймсу.

Сжав правой рукой трость из черного дерева, Флетчер изо всех сил пытался не выказать раздражения. Или удивления.

— Что вы имеете в виду?

— В точности то, что сказал, — самодовольно ухмыльнулся Джеймс. — Он мертв.

— Вы убили его?

— Не я. Послал своих людей.

Сэр Руперт нахмурился, стараясь осмыслить сказанное. Неужто Джеймс предпочел действовать по своему усмотрению и добился успеха?

— Скольких? — коротко спросил Флетчер. — Ваших людей.

Молодой человек пожал плечами:

— Троих. Более чем достаточно.

— Когда?

— Сегодня спозаранку. О результате мне доложили в аккурат перед отъездом на бал.

Джеймс расцвел нахальной улыбкой, отчего на щеках его образовались мальчишеские ямочки. Глядя в эти ясные голубые глаза, на истинно английские черты и атлетическую фигуру, большинство людей подумало бы: ах, какой приятный, даже, можно сказать, привлекательный молодой человек.

И попали бы пальцем в небо.

— Надеюсь, следы не приведут к вам. — Несмотря на все усилия, в голосе сэра Руперта проскользнули резкие нотки.

Улыбка Джеймса увяла:

— Мертвые не болтают.

— Гм! — «Ну что за идиот!» — Где это произошло?

— Недалеко от его городского особняка.

Сэр Руперт тихо выругался. Устроить средь бела дня засаду на пэра у порога его собственного дома мог только слабоумный. Больная нога и так обеспечила сэру Руперту чертовски паршивый вечер, а тут еще эта нелепость от Джеймса. Флетчер сильнее оперся на трость, пытаясь все обдумать.

— Не волнуйтесь понапрасну, — нервно улыбнулся Джеймс. — Н-н-ни единая душа не видела.

Старик вздернул бровь. Боже, упаси нас от аристократов, решивших мыслить самостоятельно, пусть и раз в жизни. Слишком много поколений знати предавалось безделью. Так что нынешний типичный молодой лорд хорошо если умел справить нужду, не обмочившись, что уж говорить о чем-то более сложном, вроде вероломного убийства.

Тем временем Джеймс пребывал в счастливом неведении относительно мыслей сэра Руперта.

— Они к тому же содрали с тела одежду. И бросили его на дороге в полудне пути от Лондона. Никто его там не опознает. Да и ко времени, как найдут, опознавать-то будет нечего, верно? С-с-совершенно безопасно.

Молодой человек неторопливо принялся почесывать пальцем в своей золотистой шевелюре. Волосы он не пудрил, вероятно, тщеславно полагая, что они красивы и так.

Размышляя над последними событиями, сэр Руперт отпил глоток мадеры. В зале было не протолкнуться, душно, сильно пахло горящим воском, резкими духами и потом. Ведущие в сад панорамные двери распахнули настежь, пытаясь впустить свежую вечернюю прохладу, но до середины зала не долетало ни дуновения. Полчаса назад вынесли пунш, а до полуночного буфета ждать еще немало. Сэр Руперт скривил губы. Больших надежд на закуски он не возлагал. Лорд Харрингтон, хозяин дома, слыл редкостным скрягой, даже если развлекал сливки общества — и нескольких выскочек, вроде сэра Руперта.

В середине зала освободили узкое пространство для танцоров. И те кружились радужным вихрем разноцветья. Дамы в разукрашенных вышивкой платьях и с напудренными волосами. Джентльмены в париках и неудобной парадной одежде. Флетчер и не думал завидовать прыти молодых мужчин. Под шелком и кружевами несчастные, должно быть, обливались потом. Лорд Харрингон наверняка доволен собравшейся у него огромной толпой — и это в самом начале сезона, — или, точнее, довольна леди Харрингтон. У этой дамы пятеро дочерей на выданье, и она, словно опытный стратег, приготовившийся к битве, стянула все войска. Четыре ее дочери танцевали, каждая с вполне подходящим кавалером.

Не то чтобы сэр Руперт осуждал хозяйку. Это он-то, сам с тремя дочерьми в возрасте до двадцати четырех лет. Все три уже покинули классную комнату и нуждались в подходящих супругах. Леди Матильда, его жена, находясь не так далеко, шагах в двадцати, где стояла с Сарой, как раз поймала взгляд мужа. Выгнув бровь, она многозначительно глянула на беседовавшего с ним Куинси Джеймса.

Сэр Руперт слегка покачал головой — уж скорее он выдаст дочь за бешеную собаку. После трех десятков лет супружеской жизни они с женой отлично понимали друг друга и без слов. Его леди спокойно отвернулась поболтать с другой матроной, ничем не выдав, что обменялась сведениями с супругом. Возможно, позже, этим же вечером, она и расспросит его о Джеймсе, поинтересовавшись, почему этот молодой человек не отвечает предъявляемым требованиям, но прямо сейчас ей и в голову не придет пытать мужа.

Если бы только остальные его компаньоны были столь же осмотрительны.

— В толк не возьму, чего вы беспокоитесь. — Джеймс явно не мог удержать язык за зубами. — Он никогда не узнает о вас. Никто о вас не знает.

— И я бы предпочел, чтобы так и оставалось, — спокойно сказал сэр Руперт. — Ради нашего же блага.

— Держу пари, предпочли бы. Вы оставили ему м-м-меня, Уокера и еще двоих, а сами отправились охотиться в свои угодья.

— Он бы при любых обстоятельствах вас отыскал.

— К-к-кое-кто все же не прочь узнать о вас. — Джеймс поскреб голову так яростно, что чуть не растрепал косичку.

— Но не в ваших интересах предавать меня, — спокойно напомнил ему сэр Руперт. И поклонился проходившему мимо знакомому.

— А кто сказал, что я проболтаюсь.

— Отлично. Вам же первому выгодно, чтобы я оставался в стороне.

— Да, но…

— Все хорошо, что хорошо кончается.

— В-в-вам-то л-л-легко говорить. — Заикание Джеймса стремительно усиливалось, явный признак, что он взволнован. — Вы не видели труп Хартуэлла. Ему проткнули горло. Должно быть, истек кровью до смерти. Его секунданты сказали, что дуэль длилась две минуты. Две минуты! У-у-ужасно.

— Вы же фехтуете лучше, чем владел шпагой Хартуэлл, — заметил сэр Руперт.

И улыбнулся, наблюдая, как его старшенькая, Джулия, вступает в менуэт. На ней было платье подобающего оттенка голубого. Видел ли сэр Руперт его прежде? Кажется, нет. Должно быть, новое. Остается надеяться, что оно не пустит его по миру. Джулия танцевала в паре с графом, разменявшим четвертый десяток. Малость староват, однако же, граф…

— П-п-пеллер тоже был превосходным фехтовальщиком, а его-таки убили первым, — прервал мысли сэра Руперта истеричный голос Джеймса.

И слишком громкий.

— Джеймс… — попытался урезонить собеседника сэр Руперт.

— Получил вызов вечером — на следующее утро после завтрака уже у-у-умер!

— Не думаю…

— У него выбили шпагу из рук, и, все еще пытаясь защищаться, он потерял три п-п-пальца. Позже мне пришлось искать их в т-т-траве. Б-б-боже!

На них уже стали оборачиваться. Мальчишка повышал и повышал голос.

Пора с ним распрощаться.

— Все кончено. — Сэр Руперт повернул голову, встретился глазами с Джеймсом, удерживая его взгляд и успокаивая.

Под правым глазом молодого человека забился тик. Джеймс набрал воздуха и собрался продолжить.

Однако сэр Руперт успел первым, произнеся тихо и спокойно:

— Он мертв. Вы сами мне только что сказали.

— Н-н-но…

— Следовательно, нам больше не о чем беспокоиться.

Сэр Руперт поклонился и похромал прочь. Сейчас он крайне нуждался еще в одном бокале мадеры.

— Ноги его не будет в моем доме, — объявил капитан Крэддок-Хейз, скрестив руки на огромной бочкообразной груди и расставив ноги, словно под ним качалась палуба. Он высоко задрал не покрытую париком голову, вперив зоркий взгляд синих глаз цвета моря в далекий горизонт.

А стоял капитан в переднем холле дома Крэддок-Хейзов. В обычные дни холл этот был довольно просторен и вполне отвечал нуждам семьи. Хотя прямо сейчас, казалось, заметно уменьшился в размерах из-за собравшейся в нем толпы народу, как уныло отметила Люси. И капитан пребывал в самой гуще этой сутолоки.

— Да, Papa. — Люси обогнула отца и махнула человеку, несшему раненого, делая знак следовать дальше. — Наверно, надо наверх в комнату брата. Вы согласны, миссис Броуди?

— Разумеется, мисс, — кивнула экономка. И оборка ее домашнего чепца, обрамлявшего румяные щеки, при этом взлетела. — Постель уже готова, а камин затоплю в мгновение ока.

— Хорошо. — Люси одобрительно улыбнулась. — Спасибо, миссис Броуди.

Экономка поспешила вверх по ступенькам, ее обширный зад заколыхался в такт шагам.

— Даже знать не знаем, что это за никчемный тип, — тем временем продолжил капитан. — Может, какой бродяга или убийца. Хедж утверждает, что парня закололи в спину. Я вас спрашиваю, что за малый даст себя заколоть в спину? Так ведь? А?

— Ты прав, я тоже не знаю, — машинально ответила Люси. — Ты не отодвинешься в сторонку, чтобы мужчины смогли его пронести?

Papa покорно прошаркал к стене.

Тяжело отдуваясь, призванные на помощь работники втащили раненого в дом. Тот лежал страшно недвижим, с мертвенно-бледным лицом. Закусив губу, Люси старалась не выказывать страха. Она представления не имела, кто такой этот незнакомец, не знала даже цвет его глаз, и все же, главное, что он жив. Его устроили на какой-то двери, чтобы легче нести, но стало очевидно, что с его весом и ростом маневрировать все равно затруднительно. Один из носильщиков выругался.

— Богохульникам в моем доме не место, — строго посмотрел на провинившегося капитан.

Мужчина побагровел и пробормотал извинения.

Papa кивнул.

— Что я был бы за отец, ежели бы дозволил пускать в мой дом каких-то там цыган или бездельников? Под одну крышу с невинной девицей? А? Проклятая распущенность, вот что.

— Да, Papa. — Люси задержала дыхание, пока носильщики преодолевали лестницу.

— Вот поэтому-то сего приблудного парня следует устроить в другом месте — в доме Фремонта. Он же лекарь. Или сдать в богадельню. А, может, пристроить к викарию — пусть-ка Пенуиблу в кои-то веки представится отличный случай выказать какую-никакую христианскую любовь к ближнему. Ха!

— Ты совершено прав, но бедняга уже здесь, — увещевала его дочь. — Было бы стыдно снова его куда-то тащить.

Один из работников, уже с лестницы, кинул на нее сердитый взгляд.

Люси в ответ ободряюще улыбнулась.

— В любом случае вряд ли он долго протянет, — нахмурился капитан. — Не имеет смысла портить хорошие простыни.

— Заверяю тебя, простыни выживут, — ответила Люси, поднимаясь по ступенькам.

— А что с моим ужином? — проворчал вслед отец. — А? Кто-нибудь присмотрит за этим, пока все тут носятся будто угорелые, обустраивая комнаты для всяких негодяев?

Люси свесилась через перила:

— Ужин будет на столе, как только я удостоверюсь, что раненого разместили как следует.

— Хорошенькое дельце! Хозяин дома ждет, пока создают удобства какому-то разбойнику, — проворчал Papa.

— Ты у меня самый понятливый, — улыбнулась отцу Люси.

— Хм.

Она повернулась и продолжила подниматься по лестнице.

— Крошка?

Люси снова высунулась из-за перил.

Сведя кустистые седые брови над красным носом-картошкой, отец сердито смотрел на нее.

— Ты, это… будь там поосторожней с этим парнем.

— Хорошо, Papa.

— Хм, — еще раз буркнул позади нее отец.

Но Люси уже спешила по лестнице и дальше в голубую спальню. Незнакомца успели переложить на кровать. И стоило войти хозяйке, работники, тяжело топая и оставляя грязные следы на полу, удалились.

— Вам тут находиться ни к чему, мисс Люси, — заохала миссис Броуди и натянула простыню на грудь раненого. — Когда он в таком виде.

— Уверяю вас, миссис Броуди, час назад я видела его в куда худшем виде. По крайней мере, сейчас на нем повязка.

— Не в тех местах, где нужно бы, — фыркнула миссис Броуди.

— Что ж, вероятно, вы правы, — уступила Люси. — Однако с трудом представляю, что наш гость может мне чем-то угрожать. Вы только посмотрите, в каком он состоянии.

— Охо-хо, бедный джентльмен. — Миссис Броуди расправила на груди мужчины простыню. — Его счастье, что вы его нашли. Останься он на дороге, замерз бы к завтрашнему, как пить дать. И кто только сотворил такое непотребство?

— Не знаю.

— Думается мне, не из Мейден-Хилла, — покачала головой экономка. — Должно быть, какой-нибудь сброд из Лондона.

Люси не стала возражать, что всякого сброда хватает и в Мейден-Хилле.

— Доктор Фремонт сказал, что зайдет с утра проверить повязку.

— Охо-хо. — Миссис Броуди с сомнением посмотрела на больного, словно прикидывая, доживет ли бедняга до следующего дня.

Ее хозяйка глубоко вздохнула:

— А пока, полагаю, мы лишь можем устроить его поудобнее. Оставим дверь приоткрытой, на случай ежели он очнется.

— Займусь-ка я лучше ужином капитана. Вы же знаете, стоит еде запоздать, и он выходит из себя. Как закончу накрывать на стол, пошлю Бетси присмотреть за джентльменом.

Люси кивнула. У них имелась лишь одна горничная, Бетси, так что всем трем женщинам следует приготовиться выхаживать незнакомца.

— Ступайте. Я спущусь через минуту.

— Хорошо, мисс. — Экономка наградила молодую хозяйку укоризненным взглядом. — Но сильно не задерживайтесь. Ваш батюшка непременно захочет с вами потолковать.

Та сморщила носик и кивнула. Миссис Броуди сочувственно улыбнулась ей и ушла.

Люси посмотрела на устроенного в кровати ее брата Дэвида незнакомца и снова задумалась: кто же он такой? Мужчина лежал столь неподвижно, что ей пришлось сосредоточиться, чтобы разглядеть, как поднимается и опускается его грудь. Повязка на голове лишь подчеркивала немощь раненого и делала заметнее ссадину на брови. Он выглядел таким одиноким. Тоскует ли кто по нему, ждет ли с тревогой его возвращения?

Одна рука несчастного покоилась поверх простыней. Люси коснулась ее.

Рука вдруг ожила и резко схватила Люси за запястье. Та так поразилась, что лишь испуганно вскрикнула и, подняв голову, наткнулась на взгляд самых светлых глаз, которые ей когда-либо приходилось видеть. Глаз цвета серого льда.

— Я убью вас, — отчетливо произнес незнакомец.

Секунду она думала, что зловещие слова предназначены ей, казалось, что сердце в груди перестало биться.

Но взгляд раненого был устремлен куда-то мимо нее.

— Итан? — Мужчина нахмурился, словно в недоумении, и снова закрыл свои невообразимо странные глаза.

Через минуту хватка на ее запястье ослабла, и его рука бессильно упала на постель.

Люси перевела дыхание. Судя по боли в груди, то был первый вдох с тех пор, как незнакомец схватил ее. Отступив от кровати, Люси потерла запястье. Какие сильные у него руки: к утру наверняка появятся синяки.

К кому он обращался?

Она недоуменно повела плечами. Кто бы это ни был, ему не позавидуешь. Судя по решительности в голосе, своего врага незнакомец прикончил бы без колебаний. Люси взглянула на него еще раз. Он дышал ровно и глубоко и выглядел так, словно мирно спал. Если бы не боль в запястье, она бы решила, что ей все привиделось.

— Люси!

Доносившийся снизу рев мог принадлежать только ее отцу.

Подхватив юбки, Люси выскочила из комнаты и помчалась вниз по лестнице.

Рара, заткнув за воротник салфетку, уже сидел во главе обеденного стола.

— Поздно ужинать — хуже не придумаешь. Расстраивает пищеварение. Потом полночи не могу уснуть — в животе бурчит. Я что, слишком многого требую, желая, чтобы обед в моем собственном доме подавался вовремя? Как думаешь? А?

— Нет, конечно, нет. — Люси заняла свое место по правую руку от отца. — Прости.

Миссис Броуди внесла дымящийся ростбиф, обложенный картофелем, луком-пореем и репой.

— Ха! Вот то, что мужчина хотел бы видеть на столе за обедом, — расцвел от удовольствия Papa, вооружившись ножом и вилкой и изготовившись резать мясо. — Отличная английская говядина. Пахнет божественно.

— Благодарствую, сэр.

Возвращаясь на кухню, экономка подмигнула молодой хозяйке.

Та в ответ улыбнулась. Благослови Господь миссис Броуди.

— Вот попробуй-ка кусочек. — Papa вручил Люси тарелку с горой еды. — Миссис Броуди знает толк в приготовлении отличного ростбифа.

— Спасибо.

— Равных во всем графстве не сыскать. А тебе нужно чуток подкрепиться, почитай, всю округу обошла сегодня. А?

— Как продвигаются твои мемуары?

Люси отпила вина, стараясь не думать о лежавшем наверху мужчине.

— Превосходно. Превосходно! — Капитан с воодушевлением пилил ростбиф. — Записал скандальную историю тридцатилетней давности. О капитане Федере — он нынче адмирал, чтоб его, — и трех туземках. Знаешь ли, эти девицы-туземки не носят никакой… Кхм! — Он вдруг закашлялся и, казалось, как-то смущенно посмотрел на дочь.

— И что же? — Люси поднесла ко рту кусочек картофеля.

— Да так, пустяки. Неважно. — Отец закончил наполнять свою тарелку и подтянул ее к краю стола, в который упирался его впечатляющий живот. — Скажем так, после стольких лет я поджарю старикана на огне. Ха!

— Восхитительно, — улыбнулась Люси. Если Papa когда-нибудь закончит мемуары и издаст их, то пара десятков апоплексических ударов Флоту Ее Величества обеспечена.

— Вполне. Вполне. — Капитан проглотил кусок и запил глотком вина. — Так вот. Я не желаю, чтобы ты волновалась за этого негодяя, того, что приволокла в дом.

Люси опустила взгляд на вилку, которую держала в руке. Вилка слегка подрагивала, но Люси надеялась, что отец ничего не заметил.

— Да, Papa.

— Ты совершила доброе деяние, поступок самаритянина, ну и все такое. Именно этому учила тебя по Библии матушка. Она бы одобрила. Но помни… — Он подцепил вилкой кусок репы. — Я-то уж насмотрелся на ранения в голову. Кое-кто выживает. А кто-то нет. И ни черта тут не поделаешь.

Люси почувствовала, как в груди заныло сердце.

— Ты считаешь, что он не выживет?

— Представления не имею, — раздраженно буркнул Papa. — Знаю только то, что говорю. Может, выживет. А может, нет.

— Ясно.

Она ткнула вилкой репу, стараясь не дать воли слезам.

Отец с силой хлопнул ладонью по столу:

— Прошу тебя только об одном. Не привязывайся к этому бродяге.

Уголок рта Люси слегка приподнялся.

— Но ты не можешь удержать меня от сострадания, — ласково сказала она. — Я не вольна над собой, неважно, хочу того или нет.

Papa сурово нахмурился:

— Не желаю, чтобы ты расстраивалась, если ночью он преставится.

— Постараюсь не расстраиваться, Papa, — пообещала Люси, понимая, однако, что давать обещания уже поздно. Если сегодня ночью незнакомец умрет, то завтра она будет рыдать в три ручья, несмотря на все свои обещания.

— Гм! — Отец вновь перевел взгляд на тарелку. — Пока довольно. Хотя, если бродяга выживет, запомни мои слова. — Он пронзил ее взглядом лазурных глаз. — Ежели ему взбредет в голову тронуть хоть волосок на твоей голове, я вмиг вышвырну его задницу за ворота.