Змеиный король

Глава 6

Люси поплотнее запахнула серый шерстяной плащ. Сегодня утром дул пронизывающий ветер. Своими ледяными пальцами он проникал под юбку и пробирал до костей. При обычных обстоятельствах Люси не отважилась бы выйти на улицу, тем более на пешую прогулку, но ей нужно было немного подумать в одиночестве, а в доме сейчас слишком людно. Если честно, там находились лишь Papa, Хедж и Саймон, но с двумя из них Люси говорить не желала, а Хедж раздражал ее и при лучших обстоятельствах. Потому-то прогулка и показалась ей верным решением.

Люси пнула камешек на тропинке. Как может девушка встретиться за обеденным столом с джентльменом, заставшем ее накануне совершенно голой и ласкающей свои груди? Кабы не стыдливость, она спросила бы совета у Патриции. У подруги наверняка нашелся бы ответ, пусть даже неверный. И, возможно, Патриция сумела бы вывести Люси из состояния жуткой неловкости. Ужасно, что виконт вот так ее вчера застал. Ужасно и в то же время чудесно, в таинственном и порочном смысле. Ей понравилось. Признаться по правде, ей хотелось, чтобы он остался. Остался и…

Позади раздались быстрые и тяжелые шаги.

Люси вдруг поняла, что одна на пустынной дороге, ни единого дома поблизости. Мейден-Хилл, вообще-то, деревушка тихая и спокойная, но все же… Люси развернулась к тому, кто вот-вот должен был ее обогнать.

Оказалось, это не разбойник.

А намного хуже. Это Саймон. Люси едва вновь не отвернулась.

— Подождите, — каким-то глухим голосом окликнул виконт. Он снова открыл было рот, но резко закрыл, словно не зная, что еще сказать.

Несвойственная ему немота заставила Люси почувствовать себя немного лучше. Неужели он смущен так же, как и она? Саймон остановился в нескольких шагах от нее. С непокрытой головой, без шляпы и парика, он молча пялился на Люси своими серыми глазами, в которых определенно читалась тоска. Как будто чего-то от нее хотел.

— Я собираюсь прогуляться к меловым холмам. Желаете составить мне компанию? — неуверенно предложила Люси.

— С удовольствием, самый великодушный из ангелов.

И вдруг все стало на свои места. Она снова пошла по дороге, но уже с виконтом, подстроившимся под ее шаг.

— Весной в этих лесах расцветает множество колокольчиков. Жаль, что вы попали сюда в это время года, когда все вокруг так уныло. — Люси указала на окружающие деревья.

— Я постараюсь, чтобы в следующий раз на меня напали летом, — пробормотал он.

— Вообще-то, весной.

Он окинул ее взглядом.

Люси лукаво улыбнулась.

— Именно тогда расцветают колокольчики.

— А.

— В детстве по весне, после зимнего заточения в доме, мама приводила меня и Дэвида сюда на пикники. Papa, конечно, почти все время проводил в море. Мы с братом собирали полные охапки колокольчиков и заваливали ими маму.

— Похоже, она была терпеливой матерью.

— Да.

— Когда она умерла? — проникновенным голосом спросил Саймон.

Люси снова вспомнила, что этот мужчина видел ее в самом уязвимом состоянии. Она посмотрела прямо перед собой.

— Одиннадцать лет назад. Мне тогда было тринадцать.

— Непросто в таком возрасте терять кого-то из родителей.

Люси глянула на Саймона. Как-то раз он упоминал своего брата, но больше о семье не говорил. Похоже, виконт стремился выведать всю небогатую историю Люси, при этом умолчать о себе.

— А ваша мать жива?

Отец его точно мертв, иначе лорд Иддесли не унаследовал бы титула.

— Нет. Она умерла несколько лет назад, еще до… — Он запнулся.

— До?

— До смерти моего брата, Итана. Слава богу. — Виконт откинул голову назад и вроде бы уставился вверх, на голые ветви, хотя, возможно, смотрел на что-то совершенно другое. — Итан был центром ее мироздания. Ее самым выдающимся достижением, человеком, которого она любила больше всего на свете. Он знал, как очаровывать — и молодых, и старых, — мог вести за собой людей. Местные фермеры приходили к нему со своими спорами. На пути его не встречалось человека, кому бы он не нравился.

Люси смотрела на Саймона. Он описывал своего брата совершенно бесстрастным голосом, но одновременно медленно перебирал руками на уровне талии. Интересно, сознавал ли Саймон эти свои движения.

— Вы рисуете его самим совершенством.

— Он и был им. И не просто совершенством. Гораздо больше. Итан отличал праведное от дурного, даже не задумываясь, без всяких колебаний. Очень немногие способны на это. — Саймон опустил взгляд и, видимо, заметил, что тянет правый указательный палец. И сцепил руки за спиной.

Люси, должно быть, хмыкнула, отчего виконт, кинув на нее взгляд, заявил:

— Мой старший брат был самым добродетельным человеком из всех, кого я знал.

Она нахмурилась, представляя себе этого идеального, умершего брата.

— Он был похож на вас?

Саймон, казалось, остолбенел.

Люси вопросительно вскинула брови, ожидая ответа.

— По правде говоря, мало, — пояснил виконт с полуулыбкой. — Итан был чуть ниже меня, — всего лишь на дюйм, — но шире в плечах и тяжелее.

— А волосы? — Люси посмотрела на его почти бесцветные локоны. — Тоже светлые?

— Хм. — Саймон провел ладонью по шевелюре. — Скорее, кудри золотистого оттенка. Он их не стриг, а также не носил париков и не сыпал пудру. Мне кажется, он ими слегка гордился. — Виконт озорно улыбнулся Люси.

И та улыбнулась в ответ. Такой Саймон ей нравился — озорной и беззаботный. Она вдруг поняла, что, несмотря на внешне беспечное поведение, он очень редко расслаблялся.

— Его глаза были чистого голубого оттенка, — продолжил виконт. — Мать говорила, что это ее любимый цвет.

— А вот я предпочитаю серый.

Он церемонно поклонился:

— Моя леди делает мне честь.

В ответ Люси присела в реверансе, но затем настроилась на серьезный лад и спросила:

— Как умер Итан?

Саймон остановился, вынудив застыть и Люси. Она посмотрела ему в лицо.

Он, казалось, боролся с собой; брови сошлись над красивыми серо-ледяными глазами.

— Я…

Мимо ее головы прожужжало насекомое, а затем раздался громкий хлопок. Саймон грубо схватил Люси и толкнул в канаву. Она упала на бедро, охваченная болью и удивлением. А потом на нее приземлился Саймон, вдавливая в грязь и опавшую листву. Люси повернула голову, пытаясь вздохнуть полной грудью: казалось, на спину взгромоздилась лошадь.

— Не двигайтесь, черт побери. Кто-то в нас стреляет, — выпалил Саймон, пытаясь рукой прижать ее голову обратно к земле.

Она выплюнула листок.

— Я знаю.

Как ни странно, виконт хмыкнул ей в ухо, обдавая дыханием с ароматом чая и мяты.

— Чудесный ангел.

Снова раздался выстрел. Листья взорвались в нескольких футах от ее плеча.

Саймон весьма витиевато выругался.

— Он перезаряжает.

— Вы знаете, где он? — прошептала Люси.

— Где-то с другой стороны дороги. Не могу указать точное местоположение. Т-с-с.

Если не считать нехватки воздуха и того факта, что она в любую секунду могла умереть насильственной смертью, Люси нравилось, что Саймон лежал на ней. Такой восхитительно теплый. И приятно пахнущий, не табаком, как большинство мужчин, а каким-то экзотическим ароматом. Возможно, сандаловым деревом? Его руки, обнимающие ее тело, успокаивали.

— Послушайте, — Саймон прижался губами к уху Люси, лаская при каждом слове. — После следующего выстрела мы побежим. У него всего одна винтовка, и ее нужно перезаряжать. Когда он…

Пуля вошла в землю всего в нескольких дюймах от лица мисс Крэддок-Хейз.

— Сейчас!

Саймон заставил ее подняться и побежать прежде, чем Люси успела понять его приказ. Она всеми силами старалась не отставать и каждую минуту ждала, что следующая пуля вонзится ей между лопаток. Сколько времени нужно, чтобы перезарядить ружье? Пара минут, не больше. Ей стало больно дышать.

Затем Саймон толкнул ее перед собой.

— Бегите! В лес. Не останавливайтесь!

Он хотел, чтобы она его бросила? Боже милостивый, Саймон же умрет.

— Но…

— Стрелок охотится за мной. — Виконт обжег ее взглядом. — Я не смогу защититься пока вы рядом. Бегите! Быстро!

Его последнее слово совпало с еще одним выстрелом. Люси развернулась и побежала, не смея ни оглянуться, ни остановиться. Она всхлипнула, а затем лес укутал ее прохладной темнотой. Люси мчалась, что есть духу, продираясь через подлесок. Ветки цеплялись за плащ, слезы страха и тревоги текли по лицу. Саймон остался там, безоружный, против человека с ружьем. О боже! Люси хотела бы вернуться, но не могла: без нее у Саймона по крайней мере имелся шанс выстоять против нападавшего.

Позади раздались тяжелые шаги.

Сердце Люси подскочило к горлу. Она развернулась лицом к нападавшему, подняв стиснутые в кулаки руки в жалкой попытке защититься.

— Т-с-с, это всего лишь я. — Саймон прижал ее к своей ходящей ходуном груди, и Люси ощутила на лице его частое дыхание. — Т-с-с, все хорошо. Вы такая храбрая, моя госпожа.

Она приникла головой к груди виконта и услышала биение его сердца.

— Вы живы, — выдавила Люси, вцепившись обеими руками в ткань его пальто.

— Да, конечно. Боюсь, что таким, как я, никогда…

Он запнулся, потому что Люси не смогла сдержать рыдание.

— Простите, — прошептал Саймон посерьезнев. Он отвел лицо Люси от своей груди и вытер ей слезы ладонью. Казалось, что он взволнован, насторожен и неуверен.

— Не плачь, милая, я этого не стою, право же.

Люси нахмурилась и попыталась сморгнуть все наворачивающиеся слезы.

— Почему вы всегда так говорите?

— Потому что это правда.

Она покачала головой.

— Вы очень, очень важный для меня человек, и, если захочу, я буду из-за вас плакать.

Уголок его рта приподнялся от нежности, Саймону и в голову не пришло насмехаться над ее дурацкой речью.

— Вы делаете мне честь своими слезами.

Люси отвернулась, не в силах вынести его взгляда.

— Стрелок, он?..

— Думаю, сбежал, — тихо ответил Саймон. — По дороге проехала какая-то фермерская колымага, запряженная серой клячей с провислой спиной. В колымаге сидело полно работников, должно быть, они-то и спугнули стрелка.

Люси прыснула со смеху.

— Это братья Джонс. Хоть раз в жизни они принесли какую-то пользу. — Но тут новая мысль пришла ей в голову, и Люси отклонилась, чтобы рассмотреть виконта. — Вы не ранены?

— Нет, — улыбнулся ей Саймон, но по его глазам Люси видела, что думает он совершенно о другом. — Давайте доставим вас домой, а потом…

Люси подождала, но он снова замолчал и задумался.

— А что потом? — уточнила она.

Поворачивая голову, Саймон задел губами щеку Люси, и та едва расслышала его слова:

— Потом мне надо будет уехать. Чтобы вы не пострадали.

— В вас стреляли! — час спустя орал капитан Крэддок-Хейз.

Вот он, тот человек, что тридцать лет железной рукой управлял кораблем и командой, внезапно убедился Саймон. Ему даже показалось, что из ромбовидного свинцового переплета окон напрочь повылетают стекла. Все это происходило в парадной гостиной семейства Крэддок-Хейз, к слову сказать, прекрасно декорированной: красновато-коричневые в кремовую полоску занавеси, там и сям диванчики той же расцветки, на каминной полке — довольно красивые китайские часы. И все же Саймон предпочитал небольшую гостиную Люси в дальней части дома.

Как будто у него был выбор.

— Моя дочь, цветок женственности, кроткая, почтительная девчушка, — вещал капитан, вышагивая по комнате. Он для пущей выразительности размахивал рукой и топал кривыми ногами. — Невинная, неопытная, всю жизнь оберегаемая — и на нее напали в нескольких шагах от отчего дома! Ха! Да в Мейден-Хилле уже четверть века как не случалось убийства! Двадцать пять лет! И тут появляетесь вы!

Капитан застыл на полпути между камином и столом с морскими безделушками. Набрав побольше воздуха, он, едва не сдувая брови Саймона, выпалил:

— Негодяй! Бандит! Хам! Гнусный угрожатель безопасности английских… а… э… — Капитан двигал губами, пытаясь подобрать нужное слово.

— Девиц, — подсказал Хедж. Именно он чуть ранее — очевидно, чтобы лишить Саймона женской поддержки и сочувствия, — принес чай, а не Бетси или миссис Броуди. После чего притаился поблизости, якобы возясь со столовым серебром, а на самом деле жадно ловя каждое слово.

— Дам, — поправил капитан, зыркнув на слугу, и перевел негодующий взгляд на Саймона. — Какая неслыханная подлость, сударь! Что вы можете сказать в свое оправдание? А? Что?!

— Я совершенно с вами согласен, капитан. — Саймон устало откинулся на спинку канапе. — Кроме ваших заверений в кротости и почтительности. Со всем уважением, сэр, но я не заметил в мисс Крэддок-Хейз ни того, ни другого.

— Как вы смеете, сэр, после того, как из-за вас моя дочь чуть не погибла! — Старик, с побагровевшим лицом, помахал кулаком в сторону виконта. — Ха! Если вы в течение часа не уберетесь из этого дома, я вас вышвырну. Я этого так не оставлю. Люси — само сердце и душа нашего общества. Она здесь многим дорога, а не только мне. Если потребуется, вас обмажут дегтем, вываляют в перьях и в таком виде вынесут на жердях из города!

— Господи! — воскликнул Хедж, по всей видимости, взволнованный речью капитана; хотя неясно, выражал ли он тем самым свою привязанность к Люси или надежду увидеть аристократа в дегте и перьях.

Саймон вздохнул. У него разболелась голова. Сегодня утром — гадая, а вдруг пуля убьет бесценное создание, лежащее под ним; сознавая, что в таком случае сойдет с ума; ужасно боясь не суметь спасти, — он натерпелся такого леденящего душу ужаса, какого на своем веку не испытывал ни разу. Пережить подобное вновь — этот беспомощный страх за жизнь другого человека — нет уж, увольте! Разумеется, Саймон был не в себе с тех самых пор, как между ним и землей оказались нежные ножки Люси. Проклятье, да у него сердце едва не остановилось от этого восхитительного ощущения! А ведь он поклялся, навсегда зарекся от того, что тогда чувствовал: ее лицо близко к своему лицу, уютно прижатую к паху попку. И даже с ужасом осознавая, что виноват во всем, что именно он подверг ее жизнь опасности, и несмотря на толстый слой добротной английской одежды между ними, Саймон возбудился от близости Люси. Теперь он знал, его ангелочек способен поднять мужчину из мертвых и десять дней спустя после смерти, и вовсе не в религиозном смысле.

— Капитан, я нижайше прошу прощения, что подверг опасности мисс Крэддок-Хейз. Уверяю вас, — сознавая, разумеется, запоздалость своего признания и малую его пользу, — что, подозревай я подобное развитие событий, вскрыл бы себе вены прежде, чем позволил вашей дочери пострадать.

— Пфф, — саркастично фыркнул Хедж, с успехом выражая свое мнение даже таким бессловесным способом.

Капитан целую минуту молча сверлил взглядом Саймона и наконец воскликнул:

— Ха! Красиво заливаете, но, полагаю, искренне!

После таких хозяйских слов Хедж выглядел слегка ошарашенным, впрочем, как и Саймон.

— И все же я хочу, чтобы вы покинули этот дом, — проворчал капитан.

Саймон кивнул.

— Я уже попросил Генри упаковать мои пожитки и послал записку мистеру Флетчеру на постоялый двор. Мы уедем не позднее чем через час.

— Хорошо. — Капитан сел и внимательно посмотрел на виконта.

Хедж поспешил к хозяину с чашкой чая.

Старик взмахом руки отказался.

— Да не эту трюмную водицу. Подай бренди, старина.

Тот благоговейно открыл буфет и достал графин. Сквозь стекло, налитая наполовину, просвечивала насыщенного янтарного цвета жидкость. Хедж наполнил два бокала и подал их господам, а затем тоскливо уставился на графин.

— Хэх, да плесни уже, — разрешил капитан.

Хедж отмерил себе напитка, не больше дюйма, и в ожидании поднял бокал.

— За прекрасный пол, — предложил Саймон.

— Ха, — проворчал старик, но все же выпил.

Хедж залпом осушил свой бренди и, закрыв глаза, содрогнулся.

— Чудесссная вещь.

— Твоя правда. Я знаком с береговым контрабандистом, — пробормотал капитан. — Когда вы уедете, Люси окажется вне опасности?

— Да. — Саймон опустил голову на спинку канапе. Превосходный бренди лишь усилил головную боль. — Они охотятся за мной, и, когда я уеду, эти шакалы бросятся следом.

— Так вы, стало быть, знаете убийц?

Саймон, прикрыв глаза, кивнул.

— Те же, что оставили вас подыхать?

— Или нанятые ими головорезы.

— Что это вообще такое, а? — проворчал капитан. — Рассказывайте.

— Месть. — Саймон открыл веки.

Старик даже глазом не моргнул.

— Вы мстите или они?

— Я.

— За что?

Саймон посмотрел в бокал, поболтал жидкость, глядя, как та окрашивает стенки.

— Они убили моего брата.

Старик выпил.

— Хм. Тогда желаю вам удачи. Но не здесь.

— Благодарю. — Саймон допил содержимое бокала и встал.

— Вы ведь знаете поговорку о мести.

Саймон развернулся и, — поскольку от него ожидали вопроса и старик отнесся к нему снисходительней, чем он имел право надеяться, — спросил:

— Какую?

Капитан ухмыльнулся, как злой старый тролль.

— Будьте осторожны с местью. Иногда она изворачивается и кусает вас за зад.

Люси стояла у выходящего на дорогу узкого окна спальни и наблюдала, как мистер Хедж и камердинер Саймона нагружают внушительный черный экипаж. Судя по всему, они спорили, как именно уложить вещи. Мистер Хедж неистово размахивал руками, камердинер презрительно улыбался необычно красивыми губами, а несчастный лакей, с предметом спора в руках, уже пошатывался под его тяжестью. Не похоже, чтобы они скоро закончили, но факт оставался фактом: Саймон уезжает. И хотя Люси знала, что день этот неминуемо настанет, все же оказалась к нему не готова и теперь чувствовала… что?

Стук в дверь прервал ее беспорядочные размышления.

— Войдите. — Люси обернулась, опустив прозрачную занавеску.

Саймон открыл дверь, но остался в коридоре.

— Могу я с вами поговорить? Пожалуйста.

Она молча кивнула.

— Я подумал, — нерешительно начал он, — не прогуляться ли нам по вашему саду?

— Разумеется. — Разговаривать с ним в спальне, наедине, было бы неприлично. Люси схватила шерстяную шаль и, идя впереди Саймона, спустилась по лестнице.

В эту пору огородик миссис Броуди являл собой печальное зрелище. Твердая земля покрылась тонкой коркой смертельного для растений инея. Ободранные стебли кучерявой капусты поникли и выстроились пьяным рядком. Подле виднелись хилые перышки зеленого лука, примерзшие к земле, черные и хрупкие. Сморщенные яблоки, из тех, что пропустили при сборе урожая, цепко держались за голые ветки подрезанных деревьев. Зима погрузила садик в сон, больше напоминавший смерть.

Люси обняла себя руками и вздохнула, пытаясь успокоиться.

— Вы уезжаете.

Он кивнул.

— Я не могу остаться, не могу и далее подвергать вас и вашу семью опасности. Еще малость и сегодняшнее утро закончилось бы трагедией. Не промахнись убийца при первом выстреле… — Саймон поморщился. — Только мое эгоистичное тщеславие заставило меня задержаться так надолго. Мне следовало уехать еще на той неделе, я же знал, на что они могут пойти.

— И вы возвращаетесь в Лондон. — Смотреть на него и при этом оставаться невозмутимой Люси не могла, потому уставилась на колышущиеся ветви деревьев. — Но разве там они вас не найдут?

Саймон рассмеялся, звук получился резким и неприятным.

— Мой ангел, боюсь, вопрос, скорее, в том, найду ли я их.

При этих словах Люси взглянула ему прямо в глаза. И прочла там горечь и одиночество.

— Почему вы так говорите? — спросила она.

Он медлил, видимо, решая, что сказать, но в конце концов покачал головой.

— Вы обо мне многого не знаете и никогда не узнаете. Да и мало кто видел меня настоящего, в вашем же случае я предпочитаю, чтоб все оставалось как есть.

Итак, он ничего не собирался ей рассказывать. Внезапно Люси охватил гнев. Неужели Саймон все еще считал ее стеклянной статуэткой, которую хранят завернутой в марлю? Или не испытывал к ней достаточного уважения, чтобы довериться?

— Неужели вы и правда предпочитаете, чтобы я вас так и не узнала? — Она повернулась к нему лицом. — Или вы говорите это всем наивным женщинам, каких встречаете, дабы они считали вас искушенным жизнью?

— Считали? — Виконт усмехнулся. — Вы раните меня до глубины души.

— А вы морочите мне голову всяким вздором.

Саймон моргнул, голова его дернулась назад, словно от удара.

— Вздором?

— Да, вздором. — Голос ее дрожал от возмущения, но ей никак не удавалось с собой справиться. — Прикидываетесь дурачком, лишь бы не говорить правду.

— Но я только что сказал вам правду. — Похоже, он рассердился.

Ну и пусть. Она тоже сердита.

— И вы вот так хотите жить? Совсем один? Не позволяя никому приблизиться? — Люси понимала, давить на него не стоит, ведь они видят друг друга в последний раз.

— Дело не в моем желании, а в… — Саймон пожал плечами. — Некоторые вещи нельзя изменить. И меня это устраивает.

— Судя по всему, вы живете точно отшельник, и подобное положение вас вовсе не удовлетворяет, — медленно проговорила Люси, осторожно подбирая слова и выстраивая их словно солдат в бою. — Идти по жизни, не имея рядом родной души. Того, кому можно безбоязненно открыться, кто, зная ваши недостатки и слабости, тем не менее любил бы вас, с кем можно быть самим собой.

— Иногда вы пугаете меня больше, чем я могу выразить словами, — прошептал Саймон. Серебристые глаза его блестели, и Люси вновь подумала, как бы ей хотелось научиться в них читать. — Не искушайте мужчину, который давно позабыл, что такое дружеское участие.

— Если бы вы остались… — Люси запнулась, пытаясь отдышаться: в груди сдавило. Она так много поставила на эти несколько секунд, что ей понадобится все ее красноречие. — Если бы вы остались, мы бы, пожалуй, сумели бы сблизиться. И вы бы, возможно, смогли мне довериться. Я стала бы вашим другом.

— Я более не намерен подвергать вас опасности. — Но в его глазах мелькнула нерешительность, так по крайней мере показалось Люси.

— Я…

— Что же касается вашей просьбы… — Саймон отвел взгляд. — Не думаю, что я на это способен.

— Понятно. — Люси уставилась на свои руки. Выходит, она потерпела неудачу.

— Если кто-то…

— Вы из большого города, — прервала она Саймона, говоря быстро и громко, не желая его жалости, — я же простая провинциальная девушка, дочь нетитулованного дворянина. И я понимаю…

— Нет. — Вновь обратив лицо к Люси, Саймон шагнул к ней и теперь стоял так близко, только руку протяни. — Не сводите то, что происходит между нами, к противоречиям деревенских и городских традиций и нравов.

Люси поежилась под порывом ветра, и Саймон подвинулся, закрывая ее от холодного дуновения.

— Я в жизни не испытывал столько чувств, как в последние полторы недели. Вы что-то во мне пробуждаете. Я… — Он устремил взор поверх ее головы на облачное небо.

Она ждала.

— Не нахожу слов, чтобы выразить свои ощущения. — Виконт опустил на нее взгляд и слабо улыбнулся. — А для меня, как вы уже знаете, это крайне необычно. Могу лишь сказать, Люси Крэддок-Хейз, что рад знакомству с вами.

В уголках ее глаз собрались слезы.

— Я тоже рада.

Саймон взял кисть Люси и нежно раскрыл кулачок, так что ее ладонь в его руках теперь напоминала покоящийся среди листьев цветок.

— Я запомню вас на всю жизнь, — прошептал он настолько тихо, что она едва его расслышала. — И я понятия не имею, благословение это или проклятие. — Саймон склонился над их руками, и Люси почувствовала теплое прикосновение губ к своей холодной ладони.

Она посмотрела вниз на его затылок, и одна из слезинок упала ему на волосы.

Саймон выпрямился и, не глядя на Люси, сказал:

— Прощайте.

И ушел.

Люси всхлипнула, но затем взяла себя в руки. Она оставалась в саду до тех пор, пока не затих звук уезжающего экипажа.

Саймон взобрался в карету и устроился на красных кожаных подушках. Постучав по крыше, он откинулся назад и приготовился наблюдать, как дом семейства Крэддок-Хейз потихоньку исчезает из вида. Люси осталась в саду, застыв подобно алебастровой статуе. И раз он не мог видеть ее, дом послужит ей заменой. Экипаж тронулся.

— Не могу поверить, что ты так долго прозябал в деревне, — со вздохом признался сидевший напротив виконта Кристиан. — Всегда считал, что ты находишь сельскую местность донельзя скучной. Чем ты там целыми днями занимался? Читал?

Кучер стегнул лошадей, заставляя их перейти на рысь. Экипаж тряхнуло. Генри, сидевший рядом с Кристианом, кашлянул и уставился в потолок.

Кристиан посмотрел на него с некоторым беспокойством.

— Разумеется, семейство Крэддок-Хейз весьма гостеприимно и все такое. Хорошие люди. А мисс Крэддок-Хейз во время тех жутких трапез была ко мне весьма внимательна. Полагаю, она хотела защитить меня от своего отца, этого старого хвастуна. Очень мило. Когда она выйдет замуж за этого малого, Пенуибла, из нее получится прекрасная жена викария.

Саймон едва не скривился, но вовремя с собой справился. Во всяком случае, так ему показалось. Генри столь усердно прочистил горло, что Саймон испугался, не сместит ли слуга себе какой-нибудь жизненно важный орган.

— Да что с тобой, старина? — Кристиан хмуро взглянул на камердинера. — Никак простудился? Чем-то ты напоминаешь мне моего отца, когда тот недоволен.

Дом тем временем превратился в игрушечный — маленький пасторальный уголок, окруженный дубами, высаженными вдоль дороги.

— Я здоров, сэр, спасибо за заботу, — холодно ответил Генри. — Лорд Иддесли, вы придумали, чем займетесь по возвращении в Лондон?

— Хм. — Они завернули за угол, и Саймон уже не мог видеть дом. Какое-то мгновение он еще смотрел в ту сторону, но с этой главой его жизни было покончено. С Люси покончено. Лучше ему обо всем забыть.

Если сможет.

— Надо полагать, захочет нанести визиты, — беззаботно болтал Кристиан. — Узнать свежие слухи в школе Анджело, за игорным столом, да у испорченных голубок в самых злачных местах.

Саймон выпрямился и задернул на окне занавеску.

— Вообще-то, я отправляюсь на охоту. Помчусь по следу, как заправская ищейка — нос к земле, уши на макушке, — пока не найду тех, кто на меня напал.

Кристиан кинул на друга озадаченный взгляд.

— А разве тебя схватили не разбойники? То есть я хочу сказать, что выследить в Лондоне парочку неизвестных тебе негодяев довольно сложно. Город просто кишит ими.

— Я вполне представляю, кто это. — Саймон потер левой рукой указательный палец на правой. — Точнее, почти уверен, что знаю их. Или по крайней мере их нанимателей.

— Неужели? — Кристиан уставился на друга, вероятно, впервые осознав, что чего-то недопонял. — И что ты сделаешь, когда загонишь их в угол?

— Да просто вызову их на дуэль. — Саймон оскалился. — Вызову на дуэль и убью.