Золотко в космосе, или #держи_ведьму

4

Расслабленно развалившись в массажном кресле и цедя из трубки укрепляющий напиток, Аррадор прогонял перед глазами массивы последних новостей и данных о состоянии флота и краем глаза наблюдал на боковом мониторе за пробуждением аль-дэй. Не ускользнуло от его внимания и движение девушки, проверившей первым делом безымянный палец левой руки, и ее полная облегчения улыбка. Аль-тар проследил: ее рука была пуста. Чему же она улыбается?

Он нахмурился, затребовал данные из императорского архива о треклятых кольцах и, выплюнув гибкий позолоченный нагубник термостакана, остановил массажный механизм. Расслабиться не получалось. И прежде всего из-за его новой проблемы. Сканирование эмоционального фона Василисы не радовало аль-тара: девушка по-прежнему держала экран поднятым, не позволяя проникать дальше поверхностных эмоций.

Наличие самого экрана стало неприятным открытием. Он возник в тот момент, когда аль-дэй увидела на Земле падение Чернозмея, исчез вместе с сознанием Василисы, когда энергетическое и эмоциональное истощение лишило ее чувств, и вновь появился в момент ее пробуждения в анабиозной камере.

А значит, она его не контролировала, и это естественная защита, созданная непонятным образом и подпитывающаяся из неизвестных источников. Сама аль-дэй вряд ли даже осознавала его присутствие.

Какие еще сюрпризы преподнесет Аррадору потомственная ведьма, даже не прошедшая полную инициацию?

И стоит ли ему подталкивать эту хрегову инициацию?

С одной стороны, ему, да и всему императорскому дому, нужна полностью раскрытая, сильная и обученная аль-дэй.

С другой, — чем она сильнее, тем менее поддается контролю. Чего стоит ее выходка с Драконьим кольцом! Да и сама ситуация с репти.

Это бесило больше всего. Репти — исконные враги, ненависть к ним записана на подкорке у всего рода Пасных, она изначальная, не поддающаяся ни лечению, ни искоренению. Так почему Василиса надела кольцо, полученное от одного из самых омерзительных из кланов урргхов? Как смогла переступить через отвращение?

Не хотелось признавать свои промахи, но Аррадор понимал: похищение девушки стало непоправимой ошибкой. Нужно было выждать, расположить Василису к себе лично и драконидам в целом, завоевать ее симпатии, сыграть на жажде знаний и позволить — не заставить, а позволить — выиграть отбор в экспериментальную группу. И лишь тогда ускорить отлет.

А он сделал все наоборот.

Да, им двигала лютая ненависть к Чернозмею и жгучая, хуже яда, ревность. А еще — потрясение, которую он испытал, когда увидел репти, ставшего Крылатым.

Это было невероятно. Оглушительно. Невозможно.

И Аррадор не стал даже проверять, сумел ли он уничтожить гнусного нечестивца, посягнувшего на аль-дэй и само Небо. Уже не успевал. Что ж, если не сумел — добьют либо перепуганные люди, либо оставшиеся на Земле дракониды.

Он спасал аль-дэй от нее самой прежде всего. Но вряд ли Василиса это оценит. Это аль-тар тоже прекрасно понимал.

Следовательно, нужно изменить тактику, как бы это ни претило самому Аррадору. Он не привык расшаркиваться перед женщинами. Он до зубовного скрежета ненавидел все эти глупые ухаживания, льстивые комплименты, никчемные подарки, раболепные заглядывания в глаза и позорные вздохи, показывающие лишь слабость и зависимость.

Но что делать, если он действительно зависим от какой-то инопланетной дикарки? И, если верить легендам, его сила значительно слабее без нее, чем могла бы быть с ней?

А в том, что легенды не лгали, он уже убедился на Земле. Он чувствовал потенциал, пока Василиса не подняла треклятый экран. И он видел крылья изначально бескрылого Чернозмея.

Аррадор сжал и разжал кулаки, заставляя себя успокоиться. Мыслимое ли дело — его, высшего, выводит из себя одна только мысль о каком-то низшем черве? Разве не должен светлый разум аль-тара всегда оставаться невозмутимым?

Он отвернулся от дисплея наблюдательного модуля из отсека Василисы и попытался сосредоточиться на колонках цифр и сведений, бегущих по визору, но еле слышный зумм сигнала опять заставил Аррадора отвлечься от дела.

Мерцал значок императорской связи на его личном браслете.

Все верно, звездолет уже несколько часов как вошел в обычный режим полета и стал доступен для межпланетарных станций. Строго говоря, аль-тар обязан был первым выйти на связь с императорскими службами и доложить об успешности миссии, но он предпочел спихнуть эту обязанность на капитана.

Он и сейчас не стал бы отвечать на вызов, но это было бы уже похоже на бунт, а раскрывать свои истинные чувства перед отцом было преждевременно. И Аррадор выключил лишние камеры, погасил дисплеи, дабы не светить некоторую информацию, и со вздохом нажал на кнопку приема. Перед ним в воздухе развернулась трехмерное изображение сидящего в позолоченном кресле собеседника, и Аррадор склонил голову:

— Мой император, приветствую и благодарю за честь.

— Ты не торопишься с приветствиями, сын, — усмехнулся император, с прищуром вглядываясь в загоревшее под чужим солнцем лицо сына.

— Прости, я думал, что ты спишь в это время суток. На Ирритое только половина четвертого утра, если наш бортовой интеллект не ошибся в расчетах.

— Не ошибся. Но я получил сигнал о прохождении барьера твоим флагманом и ждал новостей из первых рук, а получил сухой отчет от низших исполнителей, — упрекнул властитель. — В чем истинная причина, сын?

— Аль-дэй. Она еще не в надлежащей форме, — признался Аррадор, поняв, что ему не отвертеться.

— Почему? — нахмурился мужчина, а его сильные пальцы на подлокотнике нетерпеливую дробь. — Разве у тебя не было времени на ритуал единения?

— На Земле не было времени, на корабле — условий. Но главное — она еще не инициирована, совсем юная девушка по нашим меркам.

— То есть, аль-дэй практически свободна? — снова прищурился император. — Ты сильно рискуешь, мой мальчик. У тебя есть старшие братья, и я не смогу им запретить, если они захотят забрать у тебя такой приз.

— Если успеют, во-первых. У меня еще есть время до прибытия. Во-вторых, если сумеют. Надеюсь, никто не ждет, что я просто так отпущу свою аль-дэй? — оскалился аль-тар. — И в-третьих, если мои драгоценные братья захотят отказаться от регалий даже временно и перейти на низший уровень, а иначе они не смогут бросить мне вызов и участвовать в драке.

— В соревновании, а не драке, — поморщился звездный владыка.

— Именно в драке. В соревновании существуют хотя бы какие-то правила и арбитры, а в бою за аль-дэй — никаких. Кто успел, тот и съел.

— И это плохо. Очень плохо. Это нарушает существующий порядок вещей, а ты знаешь, как я этого не люблю… — император сделал паузу, дабы сын проникся угрозой.

— Одно твое повеление, и порядок останется неприкосновенен, — вкрадчиво заметил аль-тар.

— С другой стороны, такая небольшая встряска отвлечет их и в конечном итоге послужит только во благо. Победителем станет достойнейший… — император все-таки склонился к интригам, к неудовольствию Аррадора. — А мой приказ только унизит тебя в глазах братьев уже тем фактом, что он потребовался. У тебя была фора, сын, и чья вина, что ты ею не воспользовался? Разве взять женщину большая проблема для тебя? Но ты прав, у тебя еще есть время. К моменту твоего возвращения домой ни у кого не должно возникнуть никаких вопросов о статусе аль-дэй. Действуй как мужчина, иначе ты меня разочаруешь.

Аррадор молча склонил голову, принимая отцовскую волю.

— И второй момент, который я хотел обговорить сначала наедине, — продолжил государь. — Флот, который я тебе впервые доверил…

— Он успешно закончил миссию и уже на пути домой, — поторопился сказать аль-тар. — Нам удалось отобрать около сотни землян с большими способностями, в том числе девушек с кровью аль-дэй. Так что, для моих братьев будет большой выбор и без моей Василисы.

— Речь не о том. Ты, аль-тар, бросил доверенный тебе флот, а сам, забрав сильнейший из кораблей, возвращаешься на флагмане первым. Почему?

— Не бросил, — Аррадор ожидал обвинений и был готов. — Я нахожусь непрерывно в состоянии триумия, и можно сказать, пребываю одновременно здесь и там.

Изумление на лице императора, его поза жадного любопытства, когда он всем корпусом подался вперед, польстили самолюбию аль-тара.

— Непрерывно? — переспросил владыка. — И в тоннелях?

— Именно так, — Аррадор улыбнулся и слегка пожал плечами. Мол, подумаешь, я еще и не то могу. Теперь, когда рядом его аль-дэй.

— Ты сумел меня удивить, — пристальный взгляд звездного владыки перестал недоверчиво сверлить сына, и мужчина снова откинулся на спинку кресла. — Поздравляю. Никому еще не удавалось поддерживать такую связь в глубоком космосе, — но тут же отец наступил на воспрянувшую гордость. — Это, безусловно, влияние аль-дэй? Даже при вашей неполной связи и ее непробужденном даре, так? Потрясающе! На что же она способна, когда ее дар полностью раскроется?

Но Аррадор не дал императору как следует вкусить перспективы.

— Отец, ты отдал ее мне, позволь напомнить.

— До момента, когда ты с ней ступишь на поверхность любой планеты империи, — уточнил государь. — Потом тебе придется доказать свое право. Это все, что я могу для тебя сделать, Арр. Это моя неофициальная награда за исполнение миссии по возвращению наследниц аль-дэй. Я всегда считал тебя самым перспективным из моих сыновей. Не подведи.

— Благодарю за доверие, отец. Счастлив служить тебе, мой император, — Аррадор церемониально поклонился и прижал кулак к груди — ритуальный жест единения и служения Империи.

Государь сбросил вызов, но в голове аль-тара еще гудело грозное «Не подведи».

Не дай Небо разочаровать главу Дома Золотой Ветви и императора огромной, охватывающей множество звезд и планет, Священной Империи Драконидов. Или, как ее чаще называли, Сид.

Но одновременно с угрозой император позволил отсрочку и даже подсказку. Аррадор, как никто из сыновей умевший читать скрытый смысл посланий отца, отлично уловил завуалированное разрешение на нестандартный ход.

Отец дал времени гораздо больше, чем прозвучало вслух. Фора Аррадора длилась в точности «До момента, когда ты с ней ступишь на поверхность любой планеты империи».

Но ведь искусственные города-спутники — это еще не планета.

И крупные астероиды — это тоже не планета.

И срок, когда Аррадор должен предстать перед ликом императора и ввести аль-дэй в Дом Золотой Ветви, тоже не прозвучал.

А значит, жалкий месяц сближения звездолета с императорской планетой-колыбелью, можно растянуть вплоть до возвращения основного флота. И тогда уже никто не сможет упрекнуть аль-тара в том, что он самовольно оставил пост.

Аррадор мог с уверенностью в девяносто девять процентов предположить, что сведения о преждевременном возвращении флагмана засекречены еще в момент его выхода из подпространства в базовой точке. Все, что касалось ЧП на глубинных переходах, докладывалось прежде всего самому императору, а флагман, вернувшийся без армии, — это чрезвычайное происшествие.

А если возвращение одиночки засекречено, то ни его честь, ни честь Императорского дома не пострадают из-за опрометчивого поступка третьего принца Аррадора. Мудро.

Он улыбнулся и преисполнился благодарности к уму и предусмотрительности отца-императора. Все-таки не зря Зараэр аль-ал Эретар носил прозвище Мудрейший. И его младшему, но любимому сыну Аррадору еще учиться и учиться у великого отца.

Аль-тар натянул легкий золотисто-белый костюм, обтягивающий атлетическую фигуру, как вторая кожа, нацепил и активировал статусные регалии и направился в капитанскую рубку. Теперь, когда тайное благословение получено, нужно срочно изменить первоначальный план и предусмотреть меры против оставшегося одного процента утечки информации. Его старшие братья тоже не дураки, с такой-то наследственностью.