Зов смерти

Глава 5

Помощь прибыла в лице полиции Бонни Лэйк, и пожарного расчета Ист Пирс — основных ответственных организаций на этом участке.

Виолет завернули в колючее шерстяное одеяло и усадили в огромную красную машину «Скорой помощи». Поставили на колени лоток — девушку тошнило дважды, с тех пор как Джей вытащил ее из могилы в озере, которую она обнаружила. Ее организм никогда не реагировал так на мертвых животных, которых она находила. Но сегодня при виде безжизненного тела девушки в воде ей стало плохо. Легче стало, только когда первый шок прошел, но лоток на всякий случай ей оставили.

Кроме этого происходило нечто еще, что беспокоило ее не меньше.

Ей было неуютно в присутствии такого количества мужчин и женщин, по долгу службы носящих оружие. Не потому, что она боялась их, просто люди с оружием теоретически могли применить его в любой момент. А те, кто пользовался оружием, всегда несли на себе отпечатки смерти.

Отпечатки были и на людях, которые не совершали преступлений. Иногда на охотниках. На ветеранах войны. Несомненно, на полицейских, не на всех, но на некоторых точно.

Даже сейчас Виолет чувствовала их. В отличие от явного импульса от мертвой девушки в воде, другие отпечатки оставались едва различимыми, но в целом они угнетали ее; она предпочла бы никогда не видеть всего этого.

Но сегодня иначе быть не могло — ведь это она обнаружила тело.

По просьбе Джея кто-то позвонил ее дяде Стивену. И хотя его полномочия не простирались на этот участок, заканчиваясь в получасе езды отсюда, он был на месте через пятнадцать минут. Виолет смутно представила, мимо скольких светофоров он пронесся на красный свет, включив сирену, чтобы приехать к ней поскорее. Она не спрашивала — ей было все равно. Главное, он был здесь. Она сразу воспряла духом, когда он бросился к ней, крепко обнял и прижал к себе, как маленького ребенка. Рядом с ним она чувствовала себя в безопасности.

Она снова смогла дышать, когда он ослабил объятия и просто взял за плечи легким, но покровительственным жестом:

— Да уж, Ви, фигово иногда быть тобой. — Он снова обнял ее и добавил уже серьезнее: — Мне очень жаль, что тебе пришлось увидеть это.

Виолет передернула плечами. Дядя, похоже, понимал, что она не хочет сейчас об этом говорить.

— Наверно, Джей уже закончил давать показания. Я буду с тобой, когда придет твоя очередь. Обещаю, что не оставлю тебя одну.

Родители Виолет приехали по отдельности, отец — прямо с работы. Оба были напуганы и встревожены, и тоже долго не отпускали дочь из объятий, и шепотом пытались ее подбодрить, когда ей пришлось-таки несколько раз пересказать все события представителям разных служб.

Они с Джеем рассказали подробно, как все происходило — с самого начала и вплоть до момента обнаружения трупа в камышах. Но рассказ Джея был чистой правдой, потому что ему не пришлось ничего выдумывать. Если бы для нее все было так просто…

Совпадение. Случайность. Вот те слова, которые, надеялась Виолет, помогут ей сохранить в тайне свой «дар».

И судя по всему, это ей удалось — все, кто слышал ее рассказ, с сочувствием смотрели на нее. Искренними взглядами, полными сострадания к девочке, которой довелось обнаружить такую страшную находку.

Присутствие дяди обнадеживало во многих смыслах — не исключено, что благодаря ему Виолет так быстро разрешили пойти домой. И он же вызвался отвезти домой Джея — его мама, похоже, была единственным человеком, у которого не было мобильного телефона, поэтому ее не смогли найти.

Виолет поехала вместе с папой, а Стивен настоял, что Джей поедет с ним. Джей не возражал, усевшись на переднее сиденье полицейского джипа, и спросил, можно ли ему включить сирену.

Он вел себя как пятилетний ребенок. Смешной, очаровательный ребенок.

Виолет была рада наконец оказаться в машине отца, почувствовать его тепло и спокойствие. Присутствие этого человека всегда благотворно влияло на ее состояние. Отец никогда не устраивал расспросов, если она была не готова рассказывать о чем-то. В отличие от мамы, которая всегда уговаривала Виолет «поделиться своими переживаниями». Он просто молча ждал, когда она решит, что может наконец рассказать.

Девушка откинулась на спинку сиденья, стремясь впитать в себя часть излучаемого отцом спокойствия.

Прошло некоторое время, однако она все еще не могла говорить.

— Там был свет… — произнесла она сдавленным голосом, прокашлялась и попыталась еще раз: — Я видела цветные лучи, сияющие из-под воды.

Отец уже знал это. Не то, что дочка видела эти лучи, — скорее мертвое тело каким-то одной ей понятным образом позвало ее.

Он оставался спокойным. Серьезным, обстоятельным и надежным. Ее непоколебимой опорой.

— Я не стала ничего говорить Джею. Я просто пошла на этот свет, чтобы получше рассмотреть его. Джей даже не понял сначала, что я пытаюсь там найти, а когда понял, было уже поздно.

Виолет не открывала глаз; знакомой дорогой они ехали домой.

Отец протянул руку и ободряющим жестом сжал ее колено. Это стало последней каплей. Слезы хлынули из глаз Виолет, сильные спазмы рыданий сдавили ее горло. Отец промолчал, но она поняла — машина съехала с шоссе. Он притянул ее к себе. Дочь плакала, прижавшись к нему. Долго-долго. Ей было все равно, что они остановились на оживленном шоссе и что она прильнула к нему, как маленький ребенок. Она рыдала, печалясь о себе и скорбя о девочке, найденной в озере, и о тех, кого та оставила горевать, так трагически погибнув.

Девушку мучило сознание того, что это было убийство. Мучил тот факт, что и она, и Джей, и отец, и дядя точно знали это, поскольку она почувствовала отголосок смерти. Она понимала, что в полиции, конечно, рано или поздно это выяснят и найдут доказательства, но ей было невыносимо знать наверняка. И лгать посторонним, и вынуждать других людей — самых близких — тоже лгать, чтобы сохранить ее тайну.

Слезы почти высохли, но Виолет не спешила покидать объятия отца, такие родные и надежные.

— Я больше никогда не хочу так, — пробормотала она, уткнувшись в его мокрую рубашку. — Я могу спокойно видеть мертвых зверей, не знаю почему, но могу. Но почему, за что мне пришлось увидеть… это… ее? — Последние слова она прошептала так тихо, что отец мог и не услышать.

Он погладил Виолет по вздрагивающей спине и заговорил. Ее тело гудело, точно натянутая струна.

— Мне жаль, доченька, — усталым голосом проговорил Грег Эмброуз. — Мы с мамой что угодно сделали бы, чтобы уберечь тебя от этого зрелища. Мы очень не хотели, чтобы такое когда-нибудь произошло снова.

Он отстранил дочь на расстояние вытянутых рук, и внимательно посмотрел на нее. Глаза у него покраснели.

— Когда ты еще маленькой начала находить мертвых зверей в лесу, мы встревожились. Стало понятно, что ты унаследовала от бабушки Луизы эту ее способность. И мы боялись того, как она повлияет на тебя, как ты будешь себя чувствовать, сталкиваясь со смертью. Мы знали, что никак не сможем помешать тебе чувствовать мертвые тела, но мы пытались убедить тебя не откапывать их, все время чем-то отвлекали, какими-то развлечениями или подарками. Мы предлагали тебе конфеты и жевательную резинку, уговаривали вместо поисков пойти в кафе-мороженое. Ты была совсем маленькая. Но уже тогда тебя невозможно было переубедить, ты была такая упрямая. И делала все возможное, чтобы найти их и похоронить как положено. Я думаю, сознание того, что ты позаботилась об этих несчастных существах, дарило тебе чувство умиротворения. Ты даже сочиняла о них разные забавные истории. Помнишь Боба, белку-банкира, который забыл заплатить за электричество и умер от холода? — Отец усмехнулся и стер пальцем слезинку со щеки Виолет. — Я все боялся, что однажды нам позвонит школьный психолог. Но учителя считали, что ты просто одаренная.

Виолет помнила, как папа помогал ей, когда местные хищники — или собаки — обнаружили это маленькое кладбище с его неглубокими могилками и повадились выкапывать тела. Это он посоветовал ей зарывать их глубже и класть сверху камни потяжелее, чтобы помешать осквернять могилы. Но они продолжали, тогда он помог Виолет поставить вокруг кладбища сетчатый забор.

— Когда ты нашла ту девочку в лесу, я боялся, что это будет для тебя ударом. Мы с мамой беспокоились, что это слишком для такой малышки. Но ты справилась. Сначала ты много плакала и видела кошмарные сны, но не сдалась. И с того момента, как тело бедной девочки было предано земле, ты словно… — он пожал плечами, — поняла, что надо идти вперед. — Он приподнял пальцем ее подбородок. — И ты сделаешь это снова. Я знаю тебя, Виолет, с тобой все будет хорошо. Лучше, чем просто хорошо. Поверь. — И улыбнулся ей.

Виолет попыталась улыбнуться в ответ, хотя все еще чувствовала себя несчастной. Это было такое же необъяснимое чувство, те же самые тревога и беспокойство, как если бы она обнаружила мертвое животное. Только сильнее, гораздо, гораздо сильнее. Как будто душная, тяжелая пелена накрыла ее, она задыхалась и никак не могла выбраться из-под нее. И сейчас она не разделяла отцовского оптимизма. Казалось, этот мрачный покров навечно придавил ее. Однако его простые слова добавили сил и уверенности. С ней все будет хорошо.

— Надо ехать домой, — напомнила ему Виолет. Ей вдруг очень захотелось переключить его внимание. — А то мама наверняка уже волнуется, что нас так долго нет.

— Да уж, и сейчас я услышу на этот счет много приятного.

Он еще раз похлопал ее по коленке и завел мотор.

Виолет не могла избавиться от мрачных мыслей, которые, казалось, пропитали ее насквозь. Она снова откинулась на сиденье и закрыла глаза. И подумала о том, вернутся ли ночные кошмары, которые так мучили ее в детстве.

Наблюдатель

Хаос, возникший на месте событий, был просто превосходен. Создавал идеальную неразбериху, в которой можно било оставаться невидимым. Незаметным.

Так, как он любил.

Ему нравилась охота, она придавала ему энергии. Но в этом… в этом и состояло его сокровенное удовольствие.

Наблюдать, как убийство — дело его рук — сеет вокруг этот хаос.

Он, конечно, знал, что будет именно так. Так или иначе, но все выплывет наружу.

Он сбросил тело в озеро, куда приходит много людей. Рано или поздно, но кто-нибудь его все равно обнаружил бы. Странно только, что это случилось так быстро.

Но в такой жаркий день, как сегодня, на озере много народу. Стало быть, ничего странного.

Все в порядке. Свою работу он сделал чисто. И убедился, что это так. Он был, как всегда, осторожен. Ни свидетелей, ни доказательств — ничего, что могло бы указать на него.

Безупречно.

Полиция и пожарные расчеты слаженно работали, прочесывая берег и с помощью сетей исследуя дно. При этом пытались следить за порядком на месте происшествия.

Он видел, как толпящиеся зеваки расталкивают друг друга, стараясь разглядеть, что же происходит там, у воды. Он чувствовал их энергетику, их ненасытную жажду крови и шокирующих подробностей.

Они ждали и жаждали этого.

Он стоял среди них, подслушивал разговоры, и наслаждался этой ненасытностью.

Они говорили о деле его рук, о нем самом, и знать не знали, что он здесь, среди них.

Это возбуждало его. Он чувствовал себя сильным. Живым.

Он знал, что рискует. Ему не следует здесь находиться. Он уже почувствовал на себе несколько вскользь брошенных взглядов. Они принадлежали людям, которые его знали и могли при случае опознать. Хорошо, что он надел шляпу и спрятал лицо под солнечными очками, чтобы слиться с толпой пляжников.

Он принялся изучать окружающих. Среди них было много молоденьких девушек, таких, как он любил. И мог использовать.

В бикини, в ультракоротких шортах, скорее открывающих, чем закрывающих безупречно гладкие тела, они были восхитительны.

Может быть, как-нибудь он с ними встретится. В другом месте и в другой час.

Но сегодня ему больше нельзя оставаться здесь. Чем дольше он медлил, тем больше рисковал быть узнанным, особенно в этом окружении.

Он низко опустил голову и начал проталкиваться сквозь толпу обратно. Его взгляд метался из стороны в сторону за темными стеклами очков — он стремился вобрать в себя это зрелище, запечатлеть его в памяти, чтобы потом, наедине с собой, снова и снова вспоминать. Каждый момент, каждую мелочь.

Сегодня хороший день.

Он доволен зрелищем и насытился им. На время.