Звезда Мафусаила

Глава шестая. Возвращение на Обливион

В течение нескольких последующих часов экипажу «Жана Вальжана» удалось расконсервировать вооружение звездолета, в общих чертах разобраться в его боевом потенциале, а также перепрограммировать ЭлеМ, чтобы он теперь мог взаимодействовать со всеми системами корабля. Однако, попытки Артема нащупать станцию, работающую в Г- фазном диапазоне не увенчались успехом. Впрочем, не обнаружил он и радиостанций, вещающих в обычном эфире. Да и откуда им было взяться тут, у Обливиона?

— Но все же, — возвратился Феликс к прерванному разговору, когда все вновь собрались в рубке, — нам надо решать, что делать дальше. Можно, конечно, провисеть здесь, в пустоте Космоса, бесконечно долго, но, возможно, будут и более конструктивные предложения?

Как и несколько часов назад, когда обсуждался этот же вопрос, в рубке повисло молчание. Готовых предложений ни у кого не было. Все переглядывались между собой, но слова никто не хотел брать.

— Есть у меня одна мыслишка, — наконец, неуверенно произнес Добрынин, — хотя и понимаю, что это вряд ли приемлемый вариант…

Все вопросительно посмотрели на него.

— Говори, если начал, — нетерпеливо заметил Феликс, — рассматривать будем все, даже самые безумные, на первый взгляд, предложения.

— Хорошо, раз так, — пожал плечами Добрынин, — всем нам известно, что в системе Алголя находится пиратская база. Ни Империя, ни другие галактические содружества там не властны. Там царство пиратов. Мы можем присоединиться к Братству, набрать экипаж. Не все же там отпетые негодяи…

— Об этом не может быть и речи, — пробасил Копылов, — не забывай Паша, что мы имперские офицеры!

— Но, — попытался возразить Добрынин, — сейчас мы бывшие офицеры, а фактически заключенные, к тому же, невинно осужденные. После того, как с нами поступила Империя, у нас нет перед ней никаких обязательств!

— Бывших офицеров не бывает! — сурово сказал десантник. — Как не бывает и бывших космодесантников! Офицер — это состояние души, которое возникает, когда у тебя на плечах появились офицерские погоны. Нельзя, повесив мундир в шкаф, сказать, ну вот теперь я не офицер, а снова одев, опять считать себя офицером. Лишь со смертью кончается офицер! Пусть мы осуждены, но каждый из нас знает, что он ни в чем не виноват. Возможно, когда-нибудь наше дело пересмотрят и нас оправдают. Но, если мы запятнаем свою офицерскую честь связью с пиратами, нам никогда не будет прощения! Как мы посмотрим после этого в глаза честным людям?

— Что тут и говорить, — подал голос Громов, — Гера совершенно прав. Нельзя нам в пираты. Помимо чисто этических соображений, напомню, что для нормального управления звездолетом, особенно в возможной боевой обстановке, на линейном крейсере нужен экипаж как минимум из сорока человек, то есть каждый из начальников главных служб звездолета должен иметь минимум четыре-пять помощников, хотя бы только для несения вахты. Сможем ли мы таких специалистов найти у пиратов? Не уверен. Но, допустим, найдем. Тогда мы сами окажемся у них в заложниках, особенно, если там же наберем и абордажную команду.

— Да, вариант с поступлением в пираты не стоит и обсуждать, — подвел итог дискуссии Феликс. — Какие есть еще предложения?

Штурман Удальцов, не принимавший до этого участия в разговоре, а сидевший в надетом на голову шлеме прямой связи с ЭлеМом, снял его и, отложив в сторону, произнес будничным тоном:

— У меня есть предложение возвратиться на Обливион.

Все с недоумением посмотрели на него.

— А зачем мы тогда бежали оттуда? — слегка растерянным тоном спросил Артем.

— Я не говорю о возвращении в колонию на терранитовые рудники. Вот взгляните, — на экране головизора возникло объемное изображение обратной стороны Обливиона, — здесь природа резко отличается от местности, где добывают терранитовую руду. На обратной стороне планеты, помимо гор есть реки, есть море или даже океан, хотя, может, и не особенно глубокий, есть растительность, иначе откуда бы появилась кислородная атмосфера. Мы можем тихо, мирно обосноваться здесь, а потом уже спокойно решить, что делать дальше. Обнаружить нас там проблематично, так как обратная сторона Обливиона никем не посещалась со времени первой экспедиции на планету. Оставаться же дальше в открытом Космосе опасно. Нас в любой момент могут обнаружить имперские корабли. Думаю, что о нашем побеге скоро станет известно на Терре и не исключено, что начнутся поиски «Жана Вальжана». Кроме того, не стоит забывать и о нападении, которому подверглась колония. Где один вражеский звездолет, там может оказаться и целая эскадра.

— А что? По-моему, предложение дельное, — прогудел из своего угла Копылов. — Во всяком случае, мы ничем не рискуем.

— Оно так, — согласился Денис, — только есть одно «но» …Крейсер уж больно большой, его так просто не посадишь на поверхность, нужен космодром.

— Я думал об этом, — согласился штурман. — Но нам никто не мешает зависнуть на геостационарной орбите, скажем, на высоте тридцати-сорока километров. В состав оборудования звездолета входят киборги, которые сейчас законсервированы. Спустим их на шлюпке вниз и они в месте, которое мы выберем, оборудуют площадку для посадки, пусть какой-никакой, но все же космодром. Кстати, его можно будет заодно и замаскировать.

— А я с их помощью разобью поблизости огород, небольшой такой огородик гектара будет достаточно, — сверкнул белозубой улыбкой Булат, — зелень-мелень станем выращивать, фрукты разные и для себя и на продажу. Эх, заживем!

Все засмеялись.

— Кому продавать-то будем зелень-мелень? — сквозь смех спросил Артем.

— Э, желающие найдутся, был бы товар, — беззаботно махнул рукой Булат.

— Значит, возражений против возвращения на Обливион нет? — обвел взглядом Феликс свой экипаж.

— Нет, командир, — выразил общее мнение Громов.

— В таком случае, штурман, прокладывай курс! Тебе и карты в руки.

Когда спустя некоторое время, «Жан Вальжан» оказался на стороне Обливиона, противоположной от места расположения имперской колонии, все устремили взгляды в зеленоватый куб головизора. В темно-вишневых лучах Мафусаила поверхность планеты выглядела красно-коричневой, хотя довольно значительную ее часть занимали леса и равнины.

— Здесь растения не накапливают хлорофилл, — поэтому растительность коричневая, а не зеленая, — пояснил штурман. — Да и вода тут выглядит иначе. Если учесть, что Мафусаилу больше тринадцати миллиардов лет, то и Обливиону должно быть не менее десяти-одиннадцати миллиардов, то есть он в два раза старше Солнца. Вероятно, много загадок хранит эта планета. Ведь ее возраст сопоставим с возрастом самой Вселенной. Я не удивлюсь, если мы наткнемся здесь на артефакты Древних.

— Каких еще Древних? — удивился Копылов.

— Существует много эзотерических учений, пытающихся объяснить или разгадать тайны Вселенной. Согласно одному из них, первой после возникновения Вселенной появилась цивилизация Древних, ее еще называют цивилизацией Титанов или Асуров. Они были столь могущественными, что не нуждались ни в каких технических средствах для передвижении в Космосе. Вот они и явились Архитекторами ныне существующей Вселенной и вместе с пришедшими им на смену Демиургами, то есть Творцами или Инженерами, застроили ее галактиками, туманностями, звездными скоплениями и так далее. Словом, всем тем, что мы наблюдаем на звездном небе.

— И где же они сейчас, эти Древние? — недоверчиво спросил Копылов.

— Да, кто же их знает, — пожал плечами Удальцов. — Вселенная, как известно, расширяется во все стороны, вот и они ушли за ней продолжать свою работу. Спустя какое-то время за ними последовали и Демиурги. Но многие считают, что на таких планетах, как Обливион, вполне могли сохраниться следы их прежней деятельности…

— Ладно, — перебил его Феликс, видя, что все с интересом слушают рассказ штурмана, — лекцию по космоэзотерике продолжишь после, а сейчас давай выберем место для обустройства космодрома.

Это простое, на первый взгляд, дело заняло довольно много времени. Требовалось найти относительно ровную площадку не менее чем пятьсот на пятьсот метров, на которую после проведения соответствующих работ, мог бы совершить посадку звездолет. Лес и равнина для этой цели мало подходили из-за рыхлой почвы, которую пришлось бы укреплять, поэтому решили выбрать место в предгорьях, но поближе к истоку какой-нибудь реки. В конце концов, такая площадка нашлась на небольшом плоскогорье, окаймленном довольно высокими, метров 600–700 высотой, отвесными скалами. В километре отсюда начиналось русло реки, которая, собирая ручьи с окрестных предгорий, устремила свои воды к морю-океану. По ее берегам рос не то, чтобы дремучий, но все же какой-никакой лес. Спустившись сюда в корабельной шлюпке, все разошлись в разные стороны, чтобы исследовать прилегающую к будущему космодрому местность.

— Разровнять здесь площадку и очистить ее от каменных глыб будет несложно, — заметил Феликс, когда они сошлись вновь. — Благо, сама каменистая поверхность лучше всякого покрытия. Чуть отполируем да и ладно. А вот в этой сплошной скальной стене киборги пробьют что-то типа обширного ангара, высотой метров в триста. При необходимости там можно будет прятать крейсер. Или растянем над нашим космодромом маскировочную сеть.

— Спрятать эту махину в скальной вырубке будет довольно сложно, — скептически заметил Добрынин, — это практически ювелирная работа загнать туда крейсер на ионных двигателях. А одна маскировочная сеть звездолет от массдетектора не скроет.

— Да ладно тебе, Паша, прибедняться, — усмехнулся командир. — Уж я то знаю, что кто кто, а ты в этот будущий ангар два таких звездолета загонишь и не только на ионных, а и на главных двигателях.

Добрынин самодовольно улыбнулся, но ничего не ответил.

Булата будущий космодром интересовал мало, зато, сбегав к речке, он остался очень доволен.

— Отличное место для огорода я там присмотрел, — объявил он товарищам, — будет где и реган, и тархун вырастить, не говоря уже о лобио, бадриджанах, редиске, морковке, луке, огурцах и помидорах.

— Интересно, — вежливо поинтересовался Артем, — где только вы, господин огородник, семена возьмете для тархуна, регана и прочей вашей зелени-мелени?

Булат, видимо, об этом не задумывался, так как не нашелся, что ответить и только почесал затылок.

— Кстати, — не унимался Артем, — где это ты такой шикарный комбез раздобыл? Видимо, приобрел по случаю на вырост? Ну, что же, расти, подрастай. Да и чего греха таить, вполне сойдет в качестве пугала для твоего огорода.

— Вах, — обиделся Булат, — слушай какой дали, такой и ношу! Вот тебе выдали по размеру, а мне выдали, что было. И тому рад, не голым же ходить.

— Между прочим, — вмешался Феликс, — у нас на «Жане Вальжане» различных комбинезонов целый склад. Подбери себе, какой хочешь, а то действительно этот у тебя размера на три больше.

— А мне этот нравится, — с вызовом ответил обиженный Булат, — может, я привык к нему и другой мне не надо?

— Дело твое, — улыбнулся Феликс горячности горца, — неволить не будем. Нравится в этом ходить, ходи в этом. А насчет семян не беспокойся. На «Жане Вальжане» есть много продовольствия, предназначавшегося для колонии. Его так разгрузить и не успели. Вполне возможно, что там найдется и запас семян для местной оранжереи.

— Вах, спасибо, командир, — расплылся в улыбке Булат, — уверен, что надеется.

— Только ты рано радуешься, — продолжил Феликс, — для твоей зелени-мелени нужны солнечные лучи, только тогда будет вырабатываться хлорофилл, а иначе получится не зелень-мелень, а серобуромалиновое черт знает что.

— Это не страшно, — махнул рукой огородник-любитель, — я уже думал об этом. Построим оранжерею и будем освещать ее электрическим светом. Что на «Жане Вальжане» генератора не найдется? Ведь в колонии они как-то выращивают нормальные фрукты и овощи.

— Ну, разве что так, — согласился командир.

Когда космошлюпка доставила их обратно на борт крейсера, Артем, занявшийся прослушиванием эфира, вдруг сказал, обращаясь к Феликсу:

— Командир! Мои приборы зафиксировали работу какого-то Г-фазного передатчика.

— Когда и откуда велась передача?

— Часа полтора назад, когда мы были внизу, рассматривали площадку. А вот откуда, трудно сказать. Если бы я был на месте, мог бы попытаться запеленговать, а так…

Тень беспокойства мелькнула на лице Булата. Ее никто не заметил, кроме Копылова, но тот не придал этому обстоятельству значения.

— По всей видимости, твои приборы зарегистрировали передачу из колонии, — решил Феликс. — У них ведь там должно быть Г-фазное радио, иначе как бы они поддерживали связь с Террой.

— Да, скорее всего так оно и есть, — согласился Артем, — передачу в Г-фазном диапазоне вообще трудно запеленговать. Она может вестись и совсем рядом и за тысячи километров отсюда. Это только тем, кто на Терре или в другом месте ее принимает, понятно, что передача идет с Обливиона. А с какого именно места, определить невозможно. Нам же здесь проще это установить, но нужно, как минимум, три пеленгатора.

— А смысл? — спросил второй пилот. — И так понятно, что эта передача шла с колонии. Откуда еще взяться Г-фазному передатчику? У тебя огородник-любитель, — вдруг обратился он к Булату, — нет с собой случайно портативного Г-фазного передатчика?

Тот даже вздрогнул от неожиданности и отрицательно покачал головой:

— Слушай, какой там фазный передатчик, я понятия не имею, что это такое!

— Вот и у меня его нет, — продолжил Добрынин, — понятно, что эта штука имеется только в колонии.

— Не факт, — вмешался в разговор Удальцов, голубые глаза которого приобрели мечтательное выражение. — Обливион — планета древняя, какие загадки она таит, какие тайны хранит, нам знать не суждено. Может это одна из них? «Что там за ветхой занавеской тьмы…» говорил мудрый древний поэт.

— «…в гаданиях запутались умы», — меланхолически продолжил Артем.

— «Когда же с треском рухнет занавеска, — подытожил Феликс, — все мы поймем, как ошибались мы!»