Звезда заводской многотиражки 4

Глава двадцать четвертая Нам нужно серьезно поговорить…

Я поморщился. Такое было хорошее утро до этого момента. Лицо Даши моментально стало холодным и отстраненным. Лицо Лизы… Выглядела она драматично. Покрасневшие глаза, распухший нос. Картина маслом — она так несчастна, не спала, плакала, тревожилась. Вчера отправила такое трогательное письмо, а я, сухарь такой, даже не соизволил отреагировать.

— Иван, у меня очень серьезный разговор… — Лиза подошла вплотную и ухватила меня за пуговицу. Даша попыталась высвободить руку, но я прижал ее локтем. Еще, блин, не хватало!

— Лиза, мне кажется, мы уже обо всем поговорили, — прохладно сказал я. — Не представляю, что за темы для обсуждения у нас еще могут быть.

— Я хочу поговорить с тобой наедине, — деревянным голосом сказала Лиза и бросила выразительный взгляд в сторону Даши.

— Нестыковочка, — хмыкнул я. — Я вообще не хочу с тобой разговаривать. Так что, прости, но нам пора на работу. Позволь пройти…

— Иван, ну пожалуйста! — из глаз Лизы хлынули слезы. — Мне правда очень надо…

— Ты что, не видишь, как девушке плохо? — язвительно сказала Даша и сумела-таки вырвать свою руку. — Не буду мешать, общайтесь, голубки!

Я сделал резкое движение, чтобы ее остановить, но она ловко увернулась, и ее высокие каблуки с дробно захрустели по утоптанному снегу.

— Даша! — почти безнадежно крикнул я ей вслед. Она, ожидаемо, не оглянулась. Вот блин.

— Иван, я тебя прошу, не уходи! — Лиза вцепилась мне в руку. — Я беременна!

Последнее она сказала громко. Судя по тому, что Даша пошла еще быстрее, она тоже услышала.

— Серьезно? — я иронично приподнял бровь. — Ну и при чем здесь я?

— Ты совсем уже, да? — слезы на глазах Лизы как-то подозрительно быстро высохли. — У меня кроме тебя никого не было!

— И как же это, по-твоему, могло случиться? — почему-то я был уверен, что она врет. Я отлично помнил технические моменты наших с ней «горизонтальных контактов». Чтобы забеременеть, ей пришлось бы, скажем так, немного помочь себе самой. Я был предельно осторожен. Впрочем, остаются некоторые доли процента на вероятность, что у Ивана Мельникова какая-нибудь чрезвычайная плодовитость, и он способен оплодотворять женщин любой частью своего тела, но это вряд ли.

Я снова поморщился. Терпеть не могу такие ситуации. Кое-что между нами было, это факт. Забеременеть Лиза тоже могла, дело нехитрое. Это тоже факт.

— Иван, как ты можешь быть таким черствым? — возмутилась Лиза. — Это же наш с тобой ребенок, и ты должен…

— Что должен? — усмехнулся я. — Подхватить тебя на руки и понести немедленно в загс? И жить с тобой долго и счастливо?

— Я… — лицо ее стало растерянным, будто она как-то иначе себе представляла наш разговор.

— Лиза, я тебе не верю, — сказал я. — Скажи честно, ты придумала эту беременность?

Думал я не о Лизе совсем, по правде говоря. Меня гораздо больше волновало, что придется объясняться с Дашей. Потому что последнее, что она услышала в разговоре был как раз выкрик Лизы про беременность. А в том, что она врет, я был почти уверен. Вот только надо как-то Дашу в этом убедить.

— Конечно же не вру! — возмущенно выкрикнула Лиза. — Да ты… Да ты же… Ты же сам говорил, что приехал в Новокиневск, чтобы меня найти… Говорил, что любишь…

— Мы попробовали, у нас не получилось, — сказал я. — Зачем ты снова это все затеяла?

— Мы должны еще раз попробовать! — говорила она так громко, что хмурые заводчане, спешащие на смену, на нас оглядывались.

— Ты не беременна, верно? — спросил я. — Тебе кто-то посоветовал мне так сказать, или ты сама решила, не знаю.

— Ну а как еще я могла?… — глаза Лизы снова наполнились слезами. — Я тебя люблю больше всего на свете. Я хочу быть с тобой. Мы должны пожениться, но ты…

— Все, дорогая, разговор закончен, — с облегчением выдохнул я. — Мне пора на работу, а то я опоздаю.

— Ванечка, ну пожалуйста… — всхлипнула Лиза.

— Что именно «пожалуйста»? — спросил я, оборачиваясь.

— Давай встретимся еще раз, — она умоляюще сложила руки в вязаных красных варежках. — Поговорим спокойно.

— Мы поговорили, — сказал я, отвернулся и направился к заводу. Не оглянулся. Но стопудово она стояла и смотрела мне вслед. Взглядом капризной девочки, которой не купили куклу, которую она так хотела.

А еще мне было ее немного жаль. Совершенно иррационально. Она была вздорной и себе на уме, но в целом все-таки неплохой девчонкой. С ней было довольно весело и задорно… И я даже не то, чтобы особенно злился, что она ляпнула про беременность. В конце концов, не она первая и не она последняя использует эту примитивную уловку.

Я прошел через турникет проходной и направился ко входу в административный корпус. Прикидывая так и эдак, как бы сейчас без потерь объясниться с Дашей. Предложение руки и сердца в качестве акта примирения — это такая себе идея. Я действительно уже практически принял решение, что хочу жениться на Даше, но бубнить про замужество, оправдываясь за сцену, которую устроила у всех на глазах бывшая, мне совершенно не хотелось.

Но на лестнице меня перехватила Галя. Явно стояла и караулила, чтобы не пропустить. Слишком неумело сделала вид, что мы случайно встретились.

— Иван, привет! — широко и фальшиво улыбаясь сказала она. — Что-то тебя давно не было видно, ты передумал активно участвовать в комсомольской жизни?

— Неприятности всегда ходят парами… — пробурчал я себе под нос.

— Что? — переспросила Галя.

— Нет-нет, ничего, — усмехнулся я. — Думал, что тебе самой не хочется со мной работать.

— Иваааан, ну что ты такое говоришь? — она посмотрела на меня с укором. Как училка. — Как я могу быть против? Для комитета комсомола ценен любой активист!

«Особенно когда нежная дружба с ЭсЭсом скоропостижно закончилась», — подумал я злорадно. Но тут же себя одернул. Как школьница, право слово. Это же на самом деле мне нужен комсомол, чтобы успеть получить с него всяких бонусов, до того, как все развалится! Гордо вскинуть подбородок и уйти любой дурак может. Только квартиры за гордость как-то не выдают. А судя по галиному выражению лица, у нее опять горит какой-то проект, и ее комсомольский «пассив» ей ничем с этим помочь не может.

— Прости, закрутился что-то, — устало улыбнулся я. — День начался так себе. Тебе нужна какая-то помощь?

— Ты в прошлый раз говорил, что хочешь войти в состав заводского комитета комсомола, — затараторила она. — Неделю назад Егор уволился и перешел на «Трансмаш», так что освободилось вакантное место. Кроме того, сегодня на заседание должна приехать Света Середа из городского комитета, и мы будем решать, кто поедет в школу комсомольского актива в апреле…

— Я понял, — кивнул я. — Конечно же я приду.

— Очень хорошо, Иван! — на лице Гали появилось нешуточное облегчение. Переживала, что я ее отфутболю? Ну… может и так. Фиг его знает, что там в голове у этой девушки, которая явно занимает не свое место…

Даши в редакции не было. Вместо нее на столе лежал лист бумаги, на котором крупными буквами было написано «Ушла на интервью». Эдика тоже не было. Только Семен, который сидел, склонившись над подшивкой газет и сосредоточенно выписывал что-то в школьную тетрадку. Он был так увлечен, что на мое приветствие только кивнул.

Ну и хорошо. Значит у меня есть время разобраться со всякими текущими делами. Я выложил перед собой свой дневник-ежедневник и принялся наводить порядок в заметках. Между делом позвонил отцу Веника, поняв, что забыл это сделать раньше. Потом позвонил Регине Ильиничне. Поставил напротив этих двух дел галочки.

Набрал номер Феликса, послушал долгие длинные гудки. Логично. Рабочий день же, почему он должен быть дома? Записал в дневнике «позвонить в семнадцать пятьдесят пять». Подумал, что если бы у дневника была еще и функция напоминания о делах, то вообще цены бы ему не было. Чертовски много всего приходится держать в голове. Расслабленная в этом смысле жизнь в двадцать первом веке совсем отучает память работать…

— Сеня, а как у тебя дела с Настей? — спросил я, отрываясь от созерцания заполненных страниц своего дневника.

— Ох… — немедленно отозвался Семен, тоже отрываясь от своей работы. — Вроде неплохо… Ходили вчера в кино. Еще она приглашала меня в гости два раза, но оба раза дома была ее мама. Я помогал передвигать холодильник сначала, а потом нужно было в погреб за картошкой слазить…

— Целовались хотя бы? — усмехнулся я.

— Да, — смущенно ответил Семен. И на его щеках проступил румянец. — Слушай, я хотел вот что спросить… Настя как-то странно себя ведет иногда, я даже не знаю, как себя вести. Вот, например, позавчера. Был у нее в гостях, мы сидели смотрели телевизор и пили чай. Потом я ушел домой. А утром она на меня фыркает, будто обиделась. А почему? Все же было нормально вечером!

— Может, она от тебя ждала каких-нибудь активных действий? — спросил я. — Подавала сигналы, а ты, толстокожий такой, лопал печенье и даже не подумал, что девушка может быть, заигрывала…

— Но у нее же мама была дома! — Семен сделал круглые глаза. — В своей комнате закрылась, чтобы нам, вроде как, не мешать…

— А про что вы говорили? — спросил я.

— Про школьные годы, — ответил Семен. — Я рассказывал про девочку, в которую был влюблен, и про то, как на выпускном…

— Ну ты даешь, Сеня! — рассмеялся я. — Кто же девушкам про бывших рассказывает? Бегом за цветами и конфетами сегодня!

А про себя подумал, что советы раздавать всегда легко. Посмотрим, как я сам сегодня буду с Дашей объясняться…

— А куда делся Эдик, кстати? — спросил я, кивнув на пустующий стол коллеги.

— Он забежал рано утром и сказал, что у него сегодня какие-то важные дела и убежал, — рассеянно проговорил Семен, снова опуская взгляд к подшивке. — Кажется, он хочет вступить в партию. Ну, чтобы его редактором по партийной линии сделали…

— Переиграть, значит, всех решил, — хмыкнул я.

— Ага, — вздохнул Семен. — Нехорошо это как-то…

Процедуру вступления в партию я себе представлял крайне слабо. Вроде бы, там нужны были какие-то особые заслуги, чтобы тебя приняли. Мне об этом думать было, прямо скажем, рановато. Возраст и опыт работы у меня все еще комсомольские…

Но партбилет — это действительно козырный туз. Моя протекция может и не перевесить, придется поднапрячься…

Я так увлекся рабочими задачами, что опоздал к началу комсомольского заседания. И на обед тоже не ходил. Осторожно приоткрыл дверь профкома, за которой уже явно разгорелись нешуточные страсти. Ох ты ж… Галя как-то забыла предупредить меня, что сегодня соберется так много народа… Я протиснулся внутрь и присел на чуть ли не единственный свободный стул.

— Я правильно понимаю, что вот эти все мероприятия были добавлены в отчет просто для галочки? — грозно спросила Света, постучав ручкой по бумагам.

— Для Гали, — раздался от окна ехидный комментарий.

Народ рассмеялся.

Галя стояла «перед классом», красная, как рак. Что же я такое интересное пропустил?

— А что происходит? — шепотом спросил я у своей соседки, блондинки Ларочки из отдела кадров. Она разглядывала в крошечном круглом зеркале свой глаз и поправляла накрашенным ногтем чуть поплывшую тушь на ресницах.

— Эта фифа из горкома комсомола неожиданно вызвала Галю и затребовала отчитаться о выполнении плана, — вполголоса ответила она, едва перекрывая общий галдеж и смех. — А Галя начала мямлить. Ну и тогда Света опросила всех по очереди, кто принимал участие в шефской помощи школе, месячнике чистоты, и всяком… прочем… А никто ничего подобного даже не слышал.

— Галя, я, кажется, тебя спрашиваю! — Света даже привстала для большей авторитетности. — Мы столько сил положили на борьбу с показухой, ты же сама в первых рядах голосовала! И что я вижу?! Тебе должно быть стыдно перед коллективом!

— Ну я же не виновата, что все такие пассивные… — промямлила Галя.

— Так почему тогда ты в своем отчете так и не написала?! — рявкнула Света. — Так, мол, и так. Товарищи, мне требуется помощь, потому что я не справляюсь. И мы бы все вместе подумали, что можно сделать. Подсказали бы. А ты что сделала? Вот это?!

Света подняла со стола кипу бумаг потом резко швырнула их обратно на стол.

— Я не думала… — тихо проговорила Галя.

— А надо было думать! — Света хлопнула ладонью по столу. — Так, товарищи, надо что-то решать. Кто-нибудь хочет рассказать мне, как на самом деле обстоят дела на вашем заводе?

Света хищным взглядом обвела собравшихся. От ее внимательных глаз, как от прожекторов, все пытались увернуться. Ну, кроме меня, разумеется. Я не пытался.

— Иван! — обрадованно сказала она. — Здравствуй, что-то я сразу тебя не заметила!

— Здравствуй, Света! — сказал я, встал и начал протискиваться к центру. — На самом деле я собирался зайти, чтобы обсудить кое-какие технические моменты насчет газеты дворца пионеров… Но сейчас мы же не об этом говорим, верно?

— Да уж, не об этом, — Света фыркнула. — Ты хочешь что-то рассказать?

— На самом деле, я хотел сказать несколько слов в защиту Гали, — сказал я, встал с ней рядом и незаметно пожал девушке руку. С одной стороны, сейчас был самый подходящий момент, чтобы Галю потопить. Собственно, она уже сама практически утонула, можно даже не подталкивать. Но если ее прямо сейчас снимут с поста секретаря, то у меня почти нет шансов занять ее пост. — Все мы иногда ошибаемся, так бывает. Не ошибается только тот, кто ничего не делает, верно? Что касается Гали, то она всегда всей душой болела за нашу комсомольскую организацию, и вы все это знаете. Но кроме того, что она секретарь комитета комсомола, она еще и молодая девушка с очень небольшим жизненным опытом. Как вы, наверное, все уже знаете, на нее в последнее время насел Сергей Семенович, наш бывший главный редактор. Я уверен, это именно он запудрил ей мозги, а она доверилась ему, как человеку партийному и положительному. Он, мол, лучше знает. И получается, он оказал ей медвежью услугу с этими отчетами.

— Какой еще Сергей Семенович? — нахмурилась Света. Ну да, она-то вряд ли знает наши последние заводские события.

— Да случилось у нас на заводе это стихийное бедствие с Дальнего Востока, — усмехнулся я. Мой смешок собравшиеся поддержали. — Но суть не в этом. Лично я голосую за то, чтобы не рубить сплеча. Да, Галя провинилась. Но ведь теперь ей надо дать шанс исправить свои ошибки, верно?

— Хм… — Света заинтересованно посмотрела на меня. — И что ты предлагаешь?

— Галя даст торжественное обещание провести все эти фантомные мероприятия, — сказал я и снова пожал руку Гали. — А мы все ей поможем, верно ребята?

Я повернулся так, чтобы Свете не было видно моего лица и гримасами изобразил «ребятам», что сейчас самое время одобрительно загалдеть.

Кто-то даже меня правильно понял.

— И даже выговор не объявлять? — усмехнулась Света.

— Если до конца квартала не справится, то объявить, — я повернулся к Свете и подмигнул. — Галя, а ты что скажешь?

— Мне нравится… — тихо пролепетала она.

— Тебя не спрашивают, нравится тебе или нет, — снова с грозными интонациями сказала Света. — Ты даешь обещание, что выполнишь этот план до конца квартала?

— Да, — Галя покивала и опустила низко голову. Мне было видно, как по ее щеке скатилась слезинка.

— Ну что ты опять мямлишь?! — Света закатила глаза. — Нормально скажи!

— Я обещаю до конца квартала выполнить… эээ… план, — чуть громче сказала она.

— Ну наконец-то! — Света хлопнула ладонью по столу. — Что там у нас дальше на повестке дня?

Собрание продолжилось. Взялись разбирать дело какого-то Андрея Игнатова, который на заседание не пришел. Я на свое место возвращаться не стал, устроился на подоконнике рядом с Галей и Светой. Чтобы в случае чего было проще снова вмешаться в обсуждение.

Дверь приоткрылась, в помещение протиснулась Галина Михайловна.

— Нет-нет, не прерывайтесь, я подожду, — замахала она руками, когда Света с ней поздоровалась. — Посижу послушаю. Иван, когда все закончится, сразу не убегайте, мне нужно с вами поговорить.