Звонок из прошлого

50

Приблизительно минуту Полли продолжала лежать на кровати и смотреть в потолок. Единственное, что она сделала не мешкая, это запахнула свою сорочку. Тишина в комнате нарушалась только звуками радио из квартиры молочника да еще легким постукиванием посуды на его кухне, когда он готовил себе завтрак. Полли чувствовала себя глупой и была раздосадована. Она опустилась до того, что сама разделась перед Джеком догола! Фактически умоляла его заняться с ней любовью! И он не помешал ей это сделать! О, не могло быть никаких сомнений в том, как он на нее смотрел! Но, с другой стороны, он преспокойно позволил ей раздеться, а потом отошел в сторону.

Она поднялась и снова натянула на себя трусы, застегнулась на все пуговицы и надела сверху пластиковый дождевик. До этого мгновения она ни разу не взглянула на Джека. Когда наконец она к нему обернулась, то обнаружила, что он тоже на нее не смотрел, а предавался своей любимой привычке разглядывать стакан.

– Мне кажется, что теперь тебе следует уйти, – сказала она.

Джек не шевельнулся.

– Я не могу уйти, – ответил он.

– Мне абсолютно безразлично, что ты можешь, а что не можешь, Джек. – Голос Полли звучал холодно и язвительно. – Я хочу, чтобы ты ушел, вот и все.

Джек все еще не оборачивался в ее сторону.

– Я не могу уйти, Полли.

– Ты уже однажды пренебрег мной, Джек. Я пережила этот удар. А теперь ты вернулся и отвергаешь меня опять. Боюсь, что у меня не хватит сил пережить такой удар дважды.

Джек сделал попытку объясниться, но у него ничего не вышло:

– Нам нельзя было заниматься…

– Причина в твоей жене? Это она тебе мешает? – спросила Полли. Она совсем не собиралась обсуждать с ним его проблемы, но в то же время прекрасно видела, что он желал ее любви не менее страстно, чем она. Она видела, с каким унылым видом он опустился в кресло.

– Нет.

Полли ощутила, что чувство собственного достоинства ей изменяет.

– Я так одинока, Джек!

Джек ничего не ответил.

– Я очень одинока, – повторила Полли.

И снова он не сказал ни слова, разве что едва уловимо пожал плечами. Наконец Полли решила, что с нее достаточно. Лучше одиночество, чем такое… непонятно что. Ночь подходила к концу.

– Я хочу, чтобы ты ушел, Джек. Прямо сейчас, – сказала она. – И на этот раз больше не возвращайся. Ни через шестнадцать лет, никогда.

Полли подошла к двери и открыла ее.

Стоящий за дверью Питер похолодел. Ужас и волнение в равных пропорциях лишили его способности шевелиться. Некоторое время назад он снова вернулся на этаж Полли и, приложив ухо к ее двери, попытался подслушать, что там происходит. Его попытка особым успехом не увенчалась, потому что этажом ниже играла эта проклятая музыка. А потом внезапно – гораздо быстрее, чем, по его понятиям, такое могло случиться, – он услышал, как к двери приближаются ее шаги, как ее рука отпирает замок, и дверь открылась.

На то, чтобы скрыться, у него уже не было ни времени, ни сил. Он стоял как парализованный, с ножом в руке, кровь продолжала капать из его носа на губы и подбородок.

– Всего хорошего, Джек.

Питер услышал ее голос через открытую дверь. Их разделяла лишь тонкая дверная панель. Сделай он каких-нибудь два шага – и он окажется в ее квартире, лицом к лицу с ней, лицом к лицу со своим врагом. Он крепко сжал свой нож. Попытался придержать дыхание. Через щель между приоткрытой дверью и дверной рамой он увидел на щеколде тень ее руки. Он даже кое-что мог разглядеть в ее квартире: ковер, угол стола, полку со всякой всячиной.

– Я не уйду, Полли. По крайней мере, не сейчас.

Это был голос американца, омерзительный голос его ненавистного соперника. Питер подумывал о том, чтобы ворваться в квартиру прямо сейчас. Он уже раскидывал в уме, есть ли у него шанс нанести американцу удар раньше, чем тот спохватится и даст ему сдачи. Питер знал, что его враг довольно наглый, он помнил столкновение у телефонной будки. Ему вовсе не светило снова оказаться побитым, просить пощады, стоя на коленях, и позориться перед Полли. Он решил не рисковать с такой фронтальной атакой. Гораздо лучше выскочить внезапно из темноты и напасть на него, когда он выйдет из квартиры. Питер остался на месте, едва дыша от волнения и позабыв на время о своих страхах. Его обуревали противоречивые чувства. Крайняя напряженность момента придавала ему в каком-то смысле особую прелесть. Питер едва мог поверить своему счастью: он находился почти в ее квартире, можно сказать, от нее самой на расстоянии вытянутой руки! Это невыразимо сладкое чувство значительно превосходило удовольствие посылать ей грязные ругательства по телефону.

– Что значит не уйдешь? Ты уйдешь, черт подери, когда я этого захочу, а я хочу, чтобы ты ушел прямо сейчас! – произнесла Полли из-за двери.

Тут до Питера дошло, что она приказывает американцу убираться вон. Очевидно, они поссорились, и вот теперь ему указывают на дверь. Питер поднял нож. На лезвии все еще оставались следы его собственной крови.

– Есть кое-что, что я должен тебе еще сказать, Полли, – услышал Питер голос Джека из комнаты. – И кое-что сделать. Осталось одно неоконченное дело.

Дверь проехала в миллиметре от носа Питера и захлопнулась. Он отступил в сторону, прихрамывая от напряжения.

Полли повернулась к Джеку.

– Слушай, Джек, посмотри на меня! – сказала она. – Только не указывай мне, что мне делать в моей собственной квартире! Перед тобой уже не та Полли, которую ты знал двадцать лет тому назад! Нынешняя Полли совсем не вчерашняя маленькая девочка, которую ты мог трахать или не трахать по собственному желанию. Не тот беззащитный, бессовестно эксплуатируемый тобой подросток. Это моя квартира, тебе ясно? Она не очень большая, но она моя, и пока ты здесь, ты будешь делать то, что скажу тебе я! А я тебе скажу, чтобы ты убирался вон сейчас же!

– Я не уйду, Полли.

Полли посмотрела на Джека, и ей не понравилось то, что она увидела. Она почувствовала, как ее захлестывает волна возмущения. Кем он себя, черт возьми, вообразил? Она обходилась без него в течение шестнадцати лет и будет счастлива продолжать это делать и дальше!

– Нет, ты уйдешь, Джек, потому что я не хочу, чтобы ты снова стал частью моей жизни! Более того – я хочу, чтобы ты забыл все, о чем мы тут с тобой совсем недавно говорили, то есть о том, чтобы наказывать этого человека, маньяка. Я не хочу, чтобы ты мне помогал в этом деле, тебе ясно? Свои сражения я могу вести сама! И если кому-то придется заняться этой грязной работой, то этим человеком буду я!

– Едва ли, – сказал Джек, и его тон покоробил Полли. Он ей явно не верил. Он не верил, что она может за себя постоять.

– Наверное, ты думаешь, что ты очень крутой? – спросила она.

– Достаточно крутой, – ответил Джек.

Прежде чем ответить, Полли выдержала паузу.

– Джек, я знала мужчин круче тебя. Мужчин, которым не нужны военная форма и армия, чтобы чувствовать себя сильными, потому что их сила внутри.

– Очень мило, – ответил Джек.

Полли подошла к кровати, встала на колени и достала из-под нее какую-то сумку. На этот раз Джек воздержался от того, чтобы, по своему обыкновению, разглядывать ее ноги. Он и так уже чувствовал, что слишком долго позволял сбивать себя с толку. Настало время делать решающий шаг.

Она поднялась с колен и поставила сумку на кровать.

– Я могу тебя убить прямо сейчас, – сказала она, глядя ему в глаза.

– Да, надо полагать, что можешь, – ответил Джек со своей обычной лучезарной улыбкой. – У тебя есть для этого все основания.

Полли видела, что Джек не совсем ее понимает.

– Нет, Джек, я могу тебя убить по-настоящему. Это значит, что в любой момент ты можешь превратиться в мертвеца. У меня есть для этого все средства.

Его улыбка все еще оставалась такой же чарующей. Хотя, может быть, она имела очарование только для того, кто любил, чтобы его опекали.

– Сомневаюсь, Полли.

– А ты не сомневайся.

– Знаешь, убивать людей не так-то просто, если не знаешь как.

– А я знаю как.

Разумеется, Джек ей не поверил, но что-то в ее поведении было настолько уверенное, что он несколько насторожился. Теперь ему стало интересно, что же находится в сумке.

– Ты знаешь, как убивать людей? – переспросил он.

Прежде чем ответить, Полли залезла руками в сумку и начала там что-то вертеть и прилаживать; это занятие требовало участия обеих ее рук.

– О да, Джек, я знаю, как убивать людей. После того, как я покинула лагерь мира, я отправилась путешествовать по стране с гуманитарными конвоями. Ты когда-нибудь о таких слышал? Такие свободные бродячие коллективы людей, которые не вписались в общественные условия и не любят соблюдать общепринятые правила. Я тебе уже рассказывала о моем друге Зигги. Он был одним из них. Несколько лет назад своим появлением мы заставляли трепетать от страха сердца английских провинциальных обывателей. Люди думали, что мы собираемся незаконно захватить их сады и расположиться там лагерем.

– Ну что ж, таким путем ты близко познакомилась с английскими обывателями и их садами, – сказал Джек, внимательно наблюдая за Полли и пытаясь прикинуть, что может быть у нее в сумке.

– Несмотря на их жуткую репутацию, – продолжала Полли, – эти бродяги, как правило, очень мирные люди – более мирные, чем сами обыватели или даже хиппи, которых ты так презираешь. Но в центре всех этих сборищ было ядро из настоящих анархистов.

Джек засмеялся:

– Анархистов?

– Да, все правильно, анархистов. Людей, которые хотели перемен и готовы были за них бороться. Путешествующие агитаторы, защитники животных и все такое прочее. Я присоединилась к ним. И до сих пор остаюсь с ними. Я больше не путешествую с конвоями, но я по-прежнему участвую в их борьбе.

Джеку не надо было объяснять, что это вполне реально. Полли всегда была немножечко ведьмой. Он вполне мог допустить, что она продолжает выискивать всякий сброд и присоединяться к нему.

– И чем же ты занимаешься? Разоблачаешь синтезированные химическим путем лекарства? Ловишь бездомных собак? А может, бросаешься краской в машины «скорой помощи»? Или приковываешь себя цепью к парфюмерным прилавкам?

Полли посмотрела Джеку прямо в глаза. Она хотела, чтобы он понял ее очень хорошо.

– В следующую среду мы собираемся взорвать грузовик с телятиной. Бомбу должна изготовить я. Инструкцию я прочитала в Интернете. И вот она, эта бомба.

Полли указала головой на сумку, в которой все еще продолжала рыться. Джек не мог не признаться самому себе, что слова Полли поразили его до глубины души. Тем не менее он постарался улыбнуться.

– Что-то это не очень похоже на бомбу, Полли, – сказал он.

– Почему же? – ответила она. – Очень даже похоже. Эта штука выглядит в точности как бомба. Может, это не совсем такая бомба, к которой вы привыкли в своей армии, но тем не менее это настоящая бомба. Любой полисмен в Северной Ирландии сразу признает в ней бомбу.

Полли уставилась в свою сумку, как будто сама пыталась удостовериться, что ее слова – не преувеличение. Вид у нее остался вполне удовлетворенный.

– Кроме того, – продолжала она, – она снесет тебе башку начисто, так что не все ли тебе равно, как она выглядит? В основе ее лежит химическое удобрение, которое ты у меня тут видел. Я уже сделала три такие бомбы. Первые две сработали превосходно – это случилось в Дартмуре. Эта, мне кажется, получилась лучше всех. Все, что нужно теперь сделать, – это соединить кое-какие провода.

И с этими словами Полли снова залезла обеими руками в сумку. Джек непроизвольно вскочил на ноги. Он посмотрел на мешок с удобрением, который все еще стоял рядом с ним на полу.

– Полли, если это действительно бомба, то тебе должно быть лучше других известно, что с ней шутки плохи.

– Я и не собираюсь с ней шутить, Джек, – спокойно ответила Полли. – Вначале я думала употребить ее на телятину. Но теперь вижу, что мне попалась в руки более крупная дичь, против которой следует бороться.

Она произносила эти слова так спокойно, с таким самообладанием! Джек вглядывался в ее лицо, пытаясь поймать ее на лжи, и не мог. Он почувствовал, что начинает нервничать.

– Не будь смешной, Полли! Неужели ты действительно собираешься нас взорвать?

– А почему бы и нет? У меня появился шанс сделать настоящее дело. Я потратила годы жизни на то, чтобы протестовать против военной системы, и вдруг неожиданно у меня появилась прекрасная возможность уничтожить настоящего четырехзвездного генерала, можно сказать, не выходя из собственной квартиры. За какую-то долю секунды я могу навсегда избавить мир от агента массового кровопролития.

– Плюс одного муниципального работника, – пробурчал Джек как-то не очень убедительно.

– Ну и что? А может, мне на это наплевать, Джек! Разве ты сам не говорил, что единственная честная мораль – это покончить жизнь самоубийством? Прекратить хотя бы одно паразитическое, эксплуатирующее среду существование? – Полли начала дрожать. Джеку очень захотелось, чтобы она вытащила руки из своей сумки.

– Кроме того, – продолжала она, – мне не к чему стремиться. Я ничего в жизни не получила и вряд ли что-нибудь получу. Моя жизнь пошла вкривь и вкось, когда мне было семнадцать лет, но ты об этом и сам прекрасно все знаешь не хуже меня. Ты гнусная сволочь! И вот теперь у меня появился шанс все исправить. Бомба достаточно большая, чтобы разнести мою квартиру целиком. Когда я соединю провода, мы снова будем вместе, навсегда, наша плоть станет одной плотью. Неразделимая вовеки, как я об этом когда-то мечтала.

Полли бережно подняла сумку, все еще удерживая одну руку внутри нее. Держа сумку перед собой, она направилась к Джеку.

– Тебе следовало уйти, когда я тебе говорила, Джек. А теперь мы уйдем вместе.

– Полли, прошу тебя.

– Я уже устала от тебя и устала от жизни. Так что пропади все пропадом.

– Полли, ты не можешь этого сделать! – Голос Джека был молящим.

Ее лицо казалось утомленным и сосредоточенным. Верхняя губа дрожала. Дрожала и рука внутри сумки. Джек прикидывал, сможет ли он изловчиться, чтобы вовремя перехватить эту руку.

– Да, ты прав, я действительно не могу! – вдруг сказала Полли. – Потому что эта сумка на самом деле полна грязных трусиков. А ты уже совсем было поверил, ты, жалкий трус!

Полли засмеялась, несколько принужденно, и швырнула сумку на кровать. Джек был сражен наповал.

– А как же… удобрение? – спросил он.

– Я же тебе сказала, – ответила Полли. – У меня на окне стоит ящик для цветов. Ты что, не помнишь, Джек? Я борюсь за мир, в этом моя жизнь. Я не одобряю никакого убийства. Даже убийства таких людей, как ты. Людей, которые врываются среди ночи и пытаются разбить чужое сердце во второй раз. С меня наконец достаточно. Уже пятый час утра. В семь тридцать мне вставать. Поэтому теперь ты должен уйти.

Джек, однако, не пошевельнулся.

– Я скоро уйду, Полли. Очень скоро. Но я должен закончить свой рассказ, ради которого я сюда пришел. Я должен тебе все объяснить.

– Джек, все уже прошло, много лет тому назад! Я больше не желаю об этом говорить!

– Я не собираюсь говорить о том, что я делал тогда, Полли. Я хочу сказать, что я собираюсь сделать сейчас.