Братья по крови

Как только у Сергея наладились дела в бизнесе, семейная жизнь, словно какой-то ненужный придаток организма, вроде аппендикса — можно отрезать, а можно и с ним жить дальше, — все больше отходила на задний план. Маша по-разному пыталась воздействовать на него: то высказывала свое недовольство, подолгу не разговаривала с ним, то, наоборот, во всем была покладистой и идеальной женой — ничего не помогало. Бизнес — словно особо опасная заразная болезнь — все больше затягивал Сергея, и на жену с ребенком времени уже не было. Дом превратился для него в обычную ночлежку. Вставал в семь, в восемь выходил из дому, а возвращался в одиннадцать-двенадцать вечера. Возвращался, чтобы по-быстрому проглотить ужин, и спать. Даже по выходным дням его режим ничуть не менялся.　

Маша раздражалась все больше. Ей уже надоело слушать за ужином за кухонным столом — единственное место их теперешнего общения — постоянные разговоры о его новых планах. Только что запустил одну фирму, теперь по самые уши ушел в создание новой, и, как всегда, более грандиозной и более крупномасштабной. Ей это все здорово надоело. Деньги? Зачем ей эти деньги в золотой клетке? Ей нужно самое элементарное — мужское внимание и сознание того, что ее кто-то любит, что она кому-то нужна. Семейная жизнь давала явную трещину.

— Ты у меня самая любимая, ты и Танька, — отшучивался Сергей и добавлял, — несмотря ни на что и ни на какие стихии.　

Она каждый раз молча слушала его и про себя думала — будет он сегодня с ней заниматься любовью или нет? Конечно, опять не будет. Опять заснет.　

Первые годы, как только они поженились, он каждую ночь хотел ее. Так нежно ласкал, так целовал, на всю комнату источая свое неудержимое желание и свою любовь к ней. И она была счастлива. Потом они занимались любовью через день, теперь — раз в две недели, а то и реже.　

Одно время Маша думала, что Сергей завел любовницу, и из-за этой ревности и подозрительности она здорово мучила себя. Она по несколько раз звонила ему под разными предлогами на работу, старалась проверить, проконтролировать. Но он всегда был на месте — или в своем кабинете, или на совещании, или на каком-нибудь из своих многочисленных объектов. По крайней мере, все его многочисленные помощники, референты и охранники тут же соединяли ее с ним, когда слышали в трубке требовательный голос жены шефа. И ни разу никаких подозрительных ответов, никаких саун, загородных прогулок или сверхсекретных совещаний, когда никого, даже жену, нельзя соединить с начальником.　

Сергей как-то заметил ей мимоходом, что никто не звонит ему так часто, как она. Она ничего не ответила, промолчала. Про свою ревность говорить как-то не хотелось, все это было очень унизительно.　

Во всем остальном — но только не в главном — Сергей был идеальным мужем. Любые деньги на домашние расходы, неожиданные и дорогие подарки по поводу и без. Чтобы облегчить ее домашний труд, Сергей нанял домработницу и личного для нее шофера. Когда Сергей сказал ей про водителя, она как-то грустно улыбнулась и ехидно заметила:　

— Может, он мне и тебя заменит?　

— Пусть заменит, — что ему скажешь, то и будет делать, по хозяйству и вообще.　

— И в постели тоже?　

— Маш, зачем ты так? Я же хочу как лучше, для тебя стараюсь.　

— Ладно, извини, я не хотела.　

— В субботу, так и быть, пойдем в театр, все втроем, я уже сказал, чтоб билеты купили.　

Но в театр они так и не пошли, в субботу у Сергея, как всегда, оказались очень срочные и очень неотложные дела. У него все было с приставкой — очень.　

Они вообще перестали куда-либо ходить и ездить вместе — ни в гости, ни в отпуск. Выходных у него не существовало, свободного времени тоже. От скуки и безысходности Маша готова была лезть на стены. Хорошо еще, что у них была дочь, которой можно посвятить все свободное время. Но девочка росла и становилась все более самостоятельной. Еще в детсадовском возрасте убегала в песочницу к своим ровесникам и просила маму не мешать ей, — она играет. Потом она пошла в школу и тоже все старалась делать сама и в своих желаниях была очень упорной. «Она у вас очень самостоятельная», — говорили в унисон почти все воспитатели и педагоги.　

Рядом с Таней постоянно находился охранник — молчаливый, аккуратно одетый и очень внимательный молодой человек. Он не водил девочку за руку, но всегда находился где-то поблизости, и, случись что-нибудь, его решительное лицо и спортивная накачанная фигура не оставляли никаких сомнений, что он сумеет защитить девочку. Некоторые Танины подружки принимали его за ее папу.　

— Нет, это дядя Игорь, — отвечала Таня.　

— А кто он такой?　

— Ну-у, он папин дядя, — со взрослыми интонациями в голосе говорила девочка своим непонятливым подружкам.　

Впрочем, девочка уже давно попала в особый элитарный круг детей, чьи родители считались очень обеспеченными людьми. Отдельный детский сад, специализированная школа, поездки на все детские мероприятия только в машине и в сопровождении неизменного дяди Игоря.　

А потом они переехали жить за границу. Этого требовали дела Сергея, так ему было легче общаться со своими многочисленными зарубежными партнерами. Он купил один дом в Женеве, другой в Париже — и теперь мотался между ними.　

Жизнь у Маши наконец-то изменилась. Сергей брал ее на приемы, на банкеты и даже в командировки. Она пошла на курсы и начала изучать языки. А Сергей стал больше уделять внимания дочери, часто на целый день увозил ее в Диснейлэнд под Парижем или брал с собой в Ниццу к морю. К своим двенадцати годам Таня довольно неплохо знала три языка и легко сходилась со своими зарубежными сверстниками.

Странно, но здесь, за рубежом, не было той замкнутости и закрытости, как в России. Конечно, здесь тоже были заведения для богатых людей, но просто это богатство никто не выставлял напоказ. Это считалось дурным тоном. Многие знакомые бизнесмены Сергея ездили на простых и дешевых машинах. Маша сначала даже удивлялась:　

— Неужели у него денег нет? Такой фирмой управляет, а нормальную машину купить не может!　

— Для них это неважно, — отвечал Сергей. — Это не Россия, им эта показуха не нужна. Они живут для себя и делают то, что им нравится. Дорого или дешево — они об этом не думают. Главное, чтобы эта вещь была им нужна. Другая психология, по-другому весь их внутренний мир устроен.　

И Маша очень быстро почувствовала, что здесь действительно все по-другому. Другие люди, другие порядки, другая жизнь. Все как-то не так, как в России.　

В Россию Сергей ездил часто, почти каждый месяц. Ведь несмотря на все его СП и международные ассоциации, главный бизнес был сосредоточен именно там, в России.　

Однажды, только что вернувшись из России и сидя на террасе в большом мягком кресле, Сергей с улыбкой спросил:　

— Маш, а ты помнишь свою первую любовь?　

— Что? — не поняла Маша.　

— Вчера Вовку Марголина видел. Посидели, за жизнь поговорили, тебе привет передавал.　

Маша равнодушно кивнула головой, но сердце заныло, ей вспомнилась юность. Какая же она глупая была тогда, но зато какая счастливая! И ведь не понимала этого, думая, что вся жизнь впереди и настоящее счастье ее ждет именно там, в будущем. А будущее оказалось серой и безликой повседневностью. Да, у нее хорошая семья, у нее много денег, ей завидуют, в ее сторону косятся любопытные женские взгляды. Особенно, когда узнают, что она жена самого Горчакова, ее невольно оценивают, сравнивают с собой. Но в ее очень богатой и спокойной жизни чего-то не хватает. Не хватает главного: желания жить и радоваться каждому дню. А когда она была с Вовкой, она именно радовалась каждому утру. Ее любили. И мальчик с нижнего этажа по имени Сергей тоже любил ее. Любил и молчал, боясь ей признаться в этом. А она все видела и с улыбкой ждала, когда он откроется ей в своих чувствах.　

Сейчас Маша даже не могла сказать себе наверняка, кого из них двоих она больше любила. Сначала, конечно, Вовку — это точно, а вот потом в ее душе как-то незаметно зародилась любовь к Сергею. Зародилась и превратилась в огромное серьезное чувство, и ей стало казаться, что Марголина она никогда не любила. Особенно после того случая, когда он ударил ее и ушел пьянствовать со своими милицейскими дружками, обмывать чью-то новую звездочку. Тогда он просто-напросто оскорбил ее, даже про шлюх открытым текстом сообщил.　

Сергей был не таким. Ни одной грубости, ни одного резкого слова за всю их совместную жизнь. Он даже ругался с ней интеллигентно: молчал и решительно ни на что не отвечал. В такие минуты он был просто непробиваем. И ее ярость и желание непременно устроить семейную сцену быстро проходили. День, ну, максимум, два, и она снова была прежней Машей. Она не могла долго играть в молчанку. Она первая сдавалась, подходила к нему:　

— Ну, ладно. Сереж, поругались и хватит.　

Он сразу же миролюбиво улыбался:　

— А мы разве ругались, Маш? Лично я с тобой не ругался.　

И он снова был прежним — спокойным, выдержанным и вежливым.　

Но вот именно сейчас ей показалось, что она не разлюбила тогда Вовку. Нет. Просто произошла смена чувств, смена настроений. И сейчас она это особенно почувствовала, когда на горизонте замаячил Жозеф. В свое время Сергей потихоньку вытеснил из ее сердца Вовку, теперь Жозеф вытеснял Сергея. Она снова влюбилась.　

Жозеф был красивый и видный мужчина, занимался рекламой. Они познакомились на одном из вечеров, куда взял ее Сергей. Жозеф подошел к Маше, посмотрел на нее чуть дольше, чем принято. Она тут же пришла в смущение от этого взгляда, а он — такой наглый и красивый — наклонился к ее уху и с видом заговорщика зашептал всякие милые словечки, что-то насчет ее божественной красоты и любви с первого взгляда. Потом он как бы случайно, незаметно сунул ей в сумочку свою визитку и, глядя ей прямо в глаза, попросил:　

— Позвоните мне, я вас очень прошу. Иначе в Сене выловят еще одного утопленника.　

Сначала Маша хотела выбросить эту визитку — ужасно хотелось быть гордой и неприступной. К тому же она замужняя женщина, у нее прекрасная семья, и она образцовая верная жена. Но какая-то неведомая сила мешала ей достать эту карточку и выкинуть ее прочь. И впервые в жизни ей захотелось быть беспутной, легкомысленной и даже развратной женщиной. Весь тот вечер она чувствовала какой-то подъем, а лицо ее горело краской смущения. Она видела в толпе гостей высокую фигуру Жозефа, но старалась не встречаться с ним глазами, ей было по-прежнему стыдно. А он все время бросал красноречивые взгляды в ее сторону.　

Она позвонила ему на третий день. Он сразу же узнал ее и снова обрушил на нее бурю восторженных комплиментов, потом попросил разрешения встретиться.　

Он пригласил ее в один небольшой уютный ресторанчик пообедать. И она согласилась. Впервые в свои тридцать два года ей захотелось изменить мужу, ей захотелось приключений.　

Жозеф был очень страстным мужчиной, особенно в постели. Он зацеловывал ее всю, обильно засыпая ласками и чувственными восторгами. Все в нем дышало страстью и любовью к ней.　

Жозеф был третьим мужчиной в ее жизни, и с ним ей было интересно во всех отношениях. Он чем-то дополнял и даже превосходил Вовку с Серегой. В нем было огромное сексуальное бешенство, и каждый раз при встрече они до одури и полного изнеможения занимались любовью. А во время их близости он постоянно шептал ей на ухо всякие милые слова, наполняя ее сердце радостью. У него всегда находилось на нее время, и он часами мог болтать с ней. И она чувствовала, что она желанна.　

Через две недели после начала их романа Жозеф сделал ей предложение. Она опешила и никак не ожидала от него этого. Правда, он разведен и любит ее, но для брака, по мнению Маши, нужно было что-то еще, какой-то серьезный настрой. А у них — легкий флирт. Она — замужняя женщина, решившая завести от скуки любовника, а он — всего лишь хороший парень. Но теперь, после этого предложения, она смотрела на него по-другому. Он сказал все это ей так неожиданно, что она даже растерялась и ничего не смогла сразу ответить. А он обиделся и все время повторял ей, ласково гладя ее руку:　

— Но ты разве не любишь меня, ты не хочешь, чтобы мы были вместе?　

Она торопливо отвечала, что любит его, что ей очень хорошо с ним, но… Ее муж, ребенок. Для Жозефа это не было препятствием. Конечно, она разведется и выйдет за него замуж. А с ее Танечкой он обязательно подружится, и у них все будет замечательно.　

Он уговаривал и уговаривал ее, И Маша чувствовала, что не способна долго противостоять этому натиску любви. Она впервые за все время их отношений подумала, а может она действительно всерьез влюбилась в Жозефа и хочет быть его женой?　

Но такие резкие перемены страшили ее. С Сергеем они все-таки прожили тринадцать лет, отношения устоялись, есть хоть какая-то определенность. У него — работа, у нее — дочь. А с Жозефом — только страсть и секс. Правда, у него прекрасный дом, он хорошо зарабатывает на рекламе и серьезно относится к ней. Он не ветреный и не гуляка, хоть и красавец. Он тоже хочет свою семью и мечтает постоянно быть рядом с любимой женщиной.　

— Хорошо, — ответила она, — давай немножко подождем, а там видно будет.　

— Когда будет видно? — не понял он.　

— Ну, через месяц, хорошо?　

Он грустно и молча кивнул головой. И в благодарность за его понимание, она приблизила к его лицу свои губы и полностью отдалась его ласкам. Все-таки как хорошо ей было с ним. У него тоже работа, но на первом месте — она, Маша, и ради нее он готов на все.　

Прошел месяц, второй, а Маша так и не могла определиться. Ей было удобно замужем за Сергеем и было хорошо в любовницах у Жозефа. И она не хотела ничего менять в своей жизни. Но однажды, как всегда из-за какой- то ерунды, она поцапалась с Сергеем. Опять у него работа, дела, а жена на последнем месте! Он насупился, замолчал и, молча, с невозмутимым видом сносил все ее выпады. Его непробиваемый вид настолько завел ее, что она неожиданно для себя вдруг выпалила:　

— Все, тогда я выхожу замуж за другого. Он любит меня и понимает. И я его тоже люблю.　

Сергей замер, внимательно посмотрел на Машу, спросил:　

— Что? Что ты сказала?　

— Что ты слышал! У меня есть другой мужчина, и мы любим друг друга, и он предложил мне выйти за него замуж!　

Сергей, пораженный, стоял на одном месте. По его лицу было видно, что это известие ввело его в состояние шока.　

Маша была уверена, что Сергей не только простит ее, но и будет просить остаться, не уходить. Все они, мужики, в чем-то одинаковы: когда никому не нужна — полное равнодушие, а стоит только им узнать, что их женщину кто-то любит и хочет взять в жены, — тут же на глазах меняются. На все готовы, лишь бы была по-прежнему своей и сидела рядом, словно верный пес. И Сергей точно такой же, своего не отдаст.　

Но к огромному удивлению Маши, Сергей повел себя как-то странно. Он долго молчал, а потом спросил:　

— Это правда? Ты серьезно говоришь?　

— Что?　

— Про… — он замялся, следующая фраза не шла с языка, — про другого мужчину?　

— Вполне серьезно.　

Запал на ссору у Маши еще не кончился, и она была очень злой.　

— И ты его любишь?　

— Да.　

Сергей снова замялся, потом с трудом произнес:　

— Ну и… что ты собираешься дальше делать?　

— Не знаю. По крайней мере, я ему нужна, с ним я себя чувствую женщиной.　

— Значит, развод?　

— Да.　

— Ты твердо решила?　

— Да, я все твердо решила.　

Сейчас в ней говорил не разум, а рассерженные чувства. Как только она это сказала, она тут же испугалась. До нее дошло, что случилось. Она все сказала Сергею, и теперь он все знает. Видеться больше с Жозефом он не позволит, не потерпит такого поведения своей жены. А жаль. Она не хочет расставаться со своим милым и любвеобильным французом. Ей очень хорошо с ним.　

— Хорошо, — после продолжительного молчания ответил Сергей. — Будет тебе развод!　

Он резко отвернулся и быстро вышел прочь. Она слышала его шаги на крыльце, потом внизу под окном взревел мотор машины, и он уехал. А она испугалась. Впервые в жизни ей стало страшно за себя, за Таню. От Сергея такого она никак не ожидала.　

Ночевать домой он не приехал. Она долго ворочалась в постели и прислушивалась к разным шорохам. Она уже все передумала и знает, что сказать Сергею. Запал злости и негодования прошел, и сейчас она была похожа на сморщенный опустошенный воздушный шарик — покорная и послушная. Она согласна на любые его условия, она на все готова, лишь бы он не уходил, не бросал ее.　

Но той ночью он так и не вернулся. Не пришел он и на следующий день. Она позвонила ему в контору, но мелодичный женский голосок пропел ей в трубку, что мистер Горчаков уехал на неделю в Бельгию, а потом, не возвращаясь, улетит в Россию. Маша дрожащей рукой повесила трубку. Она поняла, что он не вернется. Он слишком гордый для такого шага. И он не простит ее, ни за что не простит, потому что любил и верил ей. В его представлении она предала его. А она никого не предавала, ей просто стало скучно жить, захотелось чего-то нового, необычного. Она не собиралась ему изменять, просто все это получилось как-то по-дурацки, и она об этом очень сейчас жалела. Очень.　

В отчаянии Маша бросилась звонить Жозефу. Тот тоже сейчас был в командировке в Барселоне, но она разыскала его. И как только услышала знакомый голос, на одном дыхании выпалила последнюю новость. Жозеф, несмотря на встревоженный голос Маши, обрадовался, стал успокаивать ее и обещал на следующий день прилететь. Его мягкий жизнерадостный голос подействовал на нее магически. Жозеф любит ее, и она нужна ему. Он действительно счастлив, что наконец-то они теперь могут пожениться. И она успокоилась. Может, действительно это к лучшему, что Сергей ушел от нее? Жизнь — штука непредсказуемая, никто не знает, как она повернет…　

Развод и ломка устоявшихся семейных отношений были для Сергея полной катастрофой. Такое впечатление, словно ты спишь в хорошо защищенной со всех сторон крепости с толстыми стенами и верными солдатами, и вдруг неожиданно неприятель через какой-то потайной ход врывается в крепость и начинает в подвале подрывать бочки с порохом. Паника охватывает всех, все мечутся и не знают, что делать. А крепость вот-вот взлетит на воздух. Так и у Сергея сейчас в глубине души рвались полные бочки с порохом. Спасала работа. Он еще больше зарылся в нее. Хотя мысли о Маше ни на секунду не отступали. Было больно. Особенно оттого, что она сейчас с другим.

Сергей знал, что через неделю после его ухода Маша вышла замуж за какого-то француза, и они вдвоем тут же уехали в свадебное путешествие. Сергей вдруг неожиданно вспомнил свое собственное свадебное путешествие. Они тогда на неделю уехали на турбазу. Турбаза состояла всего из нескольких деревянных домиков и находилась на берегу бурной холодной реки в очень живописном сосновом бору. На следующее утро они проснулись, когда солнце еще не встало, молочный рассвет только тронул вершины сосен. Счастливые и радостные, они выскочили из домика и побежали к речке. Сон как рукой сняло. Не сговариваясь, скинули с себя всю одежду и бросились в бурлящий ледяной поток. Потом пулей выскочили на берег, но согрелись быстро. Они крепко прижались друг к другу своими полностью обнаженными телами и, улыбаясь, смотрели на красный шар встающего солнца. Им хотелось так стоять вечно и никуда не уходить. В тот миг они были по-настоящему счастливы.　

То далекое раннее утро Сергей потом часто вспоминал. Он, словно сторонний наблюдатель, подкрался со стороны леса, спрятался за кустом и смотрел на обнаженные тела целующихся юноши и девушки. Из-за бьющего в глаза солнца разглядеть их было трудно — только одни силуэты…　

С тех пор, как они развелись, прошли месяцы. Со временем боль притупилась, но все равно он каждый день вспоминал Машу. Где она, что делает, неужели ей хорошо без него? Если ему плохо, то как ей может быть хорошо? Это противоречие не укладывалось в его голове.　

Работы у Сергея по-прежнему было много. Создание своего собственного финансового холдинга из нескольких банков. Затем более смелые проекты по привлечению в Россию западного капитала, заигрывание с Объединенным Европейским Банком.　

Так прошел год. Сергей оказался прав, природа не любит противоречий. В своем новом браке счастья Маша не нашла. Еще до праздничной церемонии Жозеф сказал, что им нужно подписать брачный контракт. Сначала она даже не поняла, зачем? Но у них, здесь, все чуточку по-другому, чем в России, даже в любви. Все нужно документально закрепить и обговорить, словно в какой-то важной финансовой сделке. Может, это и правильно, но только русская душа к этому не привычна, когда дело касается чувств и семейных устоев. Не хватает русскому человеку практицизма и трезвого расчета на будущее, когда дело касается любви.　

Подобный документ Маша читала впервые в жизни. Там было предусмотрено все, в том числе и развод. Жозеф готов был подробно обсуждать каждый пункт этого брачного договора, в том числе и условия развода. Конечно, умом она все понимала, но в глубине души ей было не по себе.　

Потом, чуть позже, Маша стала понимать, что совершила ошибку, непростительную ошибку, связав себя брачными узами с Жозефом. Одно дело любовные встречи и жаркий секс в постели, а другое — семейная жизнь. Они с Жозефом оказались абсолютно разными людьми: разной национальности, разными взглядами на жизнь. Они часто не понимали друг друга, и единственное, что их еще как-то связывало — это постель. Здесь люди всех национальностей прекрасно находят общий язык и на какое-то время мирятся, и в доме снова наступает иллюзия покоя и гармонии, но очень ненадолго.　

И все-таки их брак дал трещину, и через год они развелись. Все это время Маша не видела Сергея, но часто думала о нем. Она знала, чувствовала, что он по-прежнему любит ее, и, сделай она первая шаг навстречу, он простит ее, не может не простить. Она хотела встретиться с ним, поговорить, узнать, как он живет, но он с упорством фанатика избегал ее. С дочерью он встречался довольно часто, а бывшую жену видеть не хотел. И это задевало Машу, обижало ее.　

Теперь, когда она была в разводе, Маша решилась поговорить с ним. Попросить прощения. Ведь теперь она другая, вся эта прежняя взбалмошность и дурь вышли из нее, словно грязь из пор после хорошей жаркой бани. Она по-прежнему любит его, это она поняла, когда еще жила с Жозефом. И если Сергей тоже любит ее, он должен ее понять и простить. Она совершила большую глупость, и она кается в этом.　

Он говорил с ней по телефону сухо.　

— Зачем нам встречаться?　

— Мне надо с тобой поговорить.　

— По телефону нельзя?　

— Нет.　

— Почему?　

— Я хочу тебя видеть.　

— А твой муж тебя не заревнует? — В его голосе послышались саркастические нотки.　

— Не заревнует, потому что я с ним развелась.　

— Вот как?　

— Да.　

— А что же так быстро? Ты говорила, у вас большая любовь!　

Он был очень рад ее любовной неудаче, и это чувствовалось по его голосу.　

— Не ехидничай, Сережа, не надо. Я и так жестоко наказана. Так когда мы увидимся?　

— Я сейчас очень занят.　

— Ничего, я у тебя много времени не займу.　

— Хорошо, приезжай ко мне в Женеву. Как приедешь, позвони.　

Он сухо попрощался и повесил трубку. Маша только одним объясняла такое его поведение — он по-прежнему любит ее, страдает и не может забыть нанесенной обиды. Его гордость и честолюбие всегда страдали из-за неудач, он сильно переживал любое поражение.　

Она прилетела к нему в Женеву на следующий день. Они встретились. Она сразу же заметила, с какой тщательностью он готовился к этой встрече. Аккуратно уложенные волосы, гладко выбритые щеки, белоснежная шелковая рубашка, парадный галстук — и сам весь благоухающий очень дорогим парфюмом. Он готовился к этой встрече, он очень ждал ее, только не хотел делать первого шага. Она про себя с грустью вздохнула. Ну что ж, придется как тогда, четырнадцать лет назад, самой делать этот первый шаг ему навстречу.　

— Сереженька, я приехала.　

— Я вижу.　

Его чопорный и надутый вид забавлял ее.　

— Нет, ты не видишь. Я насовсем приехала.　

— Как так?　

— Не притворяйся, ты все прекрасно понял.　

— Что значит — насовсем?　

— Это значит, что я была не права, и я хочу попросить у тебя прощения, и хочу чтобы мы снова были вместе.　

— Вот как?! — хмыкнул он и еще больше надулся.　

Она видела, как гордость распирает ему грудь, как он доволен. Еще бы — противник сам приполз к нему на брюхе и сейчас, виляя хвостом, просит о пощаде! Все-таки до чего он тщеславен, как он любит побеждать и чувствовать себя самым-самым. Глупый. Это она, признавшись в своей слабости, снова побеждает его, снова берет верх над ним. А он думает — наоборот. Какие же наивные эти существа — мужчины. По большому счету с женщинами им не тягаться, пусть и не мечтают. По крайней мере, в личных отношениях и любви. Они для этой борьбы слишком примитивные создания, их биологический организм устроен слишком просто. Женщина всегда победит, даже если встанет перед мужчиной на колени и будет лить слезы. Главное, чтобы он сделал все так, как хочет она. Это и есть победа. А пути и средства, которые ведут к ней, могут быть любыми.　

Вот и сейчас Маша наносила ему смертельные удары, она поражала его в самую цель, и он был не в силах увернуться, спрятаться от нее. Она просила прощения и все сильнее била его своей очаровательной покорностью. Главное, она прекрасно чувствовала и понимала его, напрасно он затеял этот поединок. Живым ему из него не выйти, хотя он будет думать потом совсем по-другому. Сама пришла и в ножки упала, лишь бы обратно взяли.　

— Маша, ты говоришь какие-то странные вещи! — продолжал держать он уже сломанную и порушенную по всем флангам оборону. — Ты говоришь, что разлюбила меня, выходишь замуж за другого. Ты предательница! Ты это хоть понимаешь!　

— Я все понимаю, Сережа, поэтому и прошу у тебя прощения.　

— Легко сказать, — прощения! А каково мне все это время было, пока ты там с этим…　

— Ладно, не надо, успокойся. Ведь я же сама пришла, и ты, как всегда, оказался прав, ты победил.　

— Хорошенькое дело, ничего не скажешь! А ты не подумала, что у меня, может быть, есть другая женщина, и я тоже собираюсь жениться?　

— У тебя нет другой женщины, по крайней мере — в твоей душе.　

— Это почему же?　

— Потому что ты любишь меня. И я тебя люблю. Я совершила глупость и понимаю это. Неужели ты не простишь меня?　

— Нет.　

— Ну, Сереженька, ну зачем ты так? Мне же тоже больно, что так все получилось.　

— Я не могу тебя простить, Маша, понимаешь, не могу!　

Теперь нахмурилась она. Глупо все-таки из-за своей дурацкой гордости вот так рушить их отношения. Ну, что он упирается, в самом деле? Нет у него никакой бабы, уж она-то знает, сердцем чувствует. Если бы была, по-другому бы сейчас говорил с ней, весело и равнодушно. А если не может простить и пережить развод, значит любит, поэтому и ерепенится.　

— Сереж, ты не хочешь, чтоб я вернулась к тебе?　

Ее серьезный тон смутил его.　

— Не знаю.　

— Сереж, не надо унижать меня, ведь я же сама приехала.　

Он упрямо молчал, она подошла ближе.　

— Если ты хочешь, я уйду, и тогда уже будет поздно.　

— Уходи.　

— Ты не хочешь, чтобы я осталась?　

— Нет.　

Она пристально взглянула на него, но он отвернулся. Ей стало больно и неудобно за себя. А может, она ошиблась в своих чувствах и сейчас только лишний раз унизила себя перед ним? Секунду она помедлила, потом резко развернулась и решительно направилась к выходу. Сергей неуверенно посмотрел ей вслед и хотел уже крикнуть, остановить ее, но внутри что-то молчало и сопротивлялось. А когда она ушла, было уже поздно.　

Сергей схватил голову руками, крепко сжал виски и тихо застонал. Ну зачем он отпустил ее, зачем? Ведь теперь она точно не вернется и даже, назло ему, снова может за кого-нибудь выйти замуж. Что он сделал? Уперся рогом, словно баран! И она всерьез подумала, что у него кто-то есть?! Что она ему не нужна, что он ее больше не любит! А он ее любит, еще как любит! Просто из-за ее измены он стал каким-то злым и раздражительным. Он не может вот так сразу взять и простить ее. Обида душит, а гордость не позволяет сделать шаг навстречу.　

Его личная жизнь снова покатилась в пропасть. Те случайные женщины, которые изредка встречались на его пути, не оставляли после себя никакого следа. Каждый раз Сергей ловил себя на той мысли, что поскорее хочет закончить любовное свидание и уехать домой. Ни одна из этих женщин не брала его за живое. И каждый раз в такие часы он невольно вспоминал Машу, сравнивал новых своих любовниц с ней, и это сравнение было явно не в их пользу. Во всех отношениях Маша была лучше, или это ему так только казалось?..　

Единственное, что успокаивало и радовало — работа. Здесь наконец-то все было в порядке, и дела шли блестяще. Намечалась поездка в Россию, намечались контакты с президентом Объединенного Европейского банка господином Раушельбахом…