Братья по крови

Прошло два года. Команда Эдика сильно разрослась, доходы резко подскочили. Петрович по-прежнему отдавал все деньги Эдику, хотя мифический долг в семьдесят тысяч был давно погашен. Эдик изредка заезжал к нему домой, чтобы увести Свету в другую комнату, и даже заставлял Петровича приносить им в спальню после жаркого секса что-нибудь прохладительное. Первое время Петрович злился, и, когда слышал их стоны за стеной, его так и подмывало　ворваться туда и прибить обоих. Но постепенно он смирился со своим новым унижением и молчаливо, покорно сносил эти неожиданные ночные визиты Эдика.　

Смирился со своим унижением и Игорь. Однажды он плохо выполнил поручение Эдика, и тот вторично поимел его в подсобке «Востока» в присутствии Султана, Фейруза и Жоры. А те, глядя на перекошенное от боли лица Игоря, только весело посмеивались…　

Первое время команда Игоря слегка взбунтовала. Какое еще новое начальство?! Черные? Да он, Игорь, что, рехнулся?! Надо дождаться возвращения Сергея Ивановича или, на худой конец, Гены, пусть те сами все объяснят. Но строптивых быстро успокоили. Достаточно было одного визита Султана с Жорой, и недовольство моментально подавили. Тем более ребята Игоря очень быстро поняли, что под новыми боссами им гораздо лучше, денежнее. Появились новые точки, увеличились доходы, да и некогда мощные конкуренты стали боязливо посматривать в их сторону и на конфликты уже не лезли. Эдик умел навести порядок и в отношениях с соседними группировками.　

Появилось у Эдика много новых друзей и знакомых. Бизнесмены, милиционеры, чиновники из мэрии. Некоторые из них сами лезли к нему с дружбой, в надежде заработать на этом союзе деньги. И зарабатывали. По своей натуре Эдик был не жадным, не торговался, когда нужно было сунуть очередную взятку.　

— Мы его деньгами душим, — говорил в таких случаях Эдик.　

А душить он любил и умел. Был Эдик щедр и со своими. Он лишь, однажды утолил свой голод безденежья на Петровиче и на этом остановился. Теперь он не был нищим, голодным и злым, как раньше. Деньги отовсюду текли рекой, поэтому теперь нужны были власть и уважение братвы, больше ничего. Когда опекаемые им бизнесмены говорили Эдику, что надо вложить столько-то в такой-то проект, он соглашался. Им виднее, пусть делают деньги. Многим удавалось его обманывать, а затем убеждать, что вложения не принесли ожидаемого результата только из-за форсмажорных обстоятельств. И Эдик их прощал.　

Кресту и многим другим из его окружения подобные широкие жесты шефа не очень-то нравились. Почему должна страдать их организация, а не прохлопавший ушами бизнесмен? Они кто — бандиты или клерки благотворительной организации? Но Эдик каждый раз жестко подавлял даже малейшие зачатки бунта.　

— Дырку в башке хочешь заработать? — грозно говорил он на любую робкую попытку недовольства.　

Желающих заработать дырку не находилось. А Эдик мог, еще как мог прострелить голову даже кому-то из своих. Особенно когда он смотрел на собеседника таким пустым обкуренным взглядом, от которого становилось жутко.　

Эдик все больше притягивался к наркотикам. Теперь он не только курил разную дрянь, но и любил уколоться. Для этого у него был свой врач в наркологическом диспансере, к которому можно было приехать в любую минуту и до одури накачаться морфием. Врач всегда давал нужную дозу, да и на случай облавы наркоту с собой не надо было таскать. Очень удобно и гигиенично.　

Вечера Эдик по-прежнему любил коротать в «Востоке». Конечно, это был не самый лучший и роскошный ресторан, но Эдику здесь нравилось. Маленькое уютное помещение, хорошая кухня, а, главное, все свои. Здесь Эдик принимал ходоков и посетителей.　

Просьбы были самые разнообразные. Однажды к нему пришли трое солидных мужиков — все в дорогих костюмах, с кейсами.　

— Мы к вам от Николая Васильевича, он пообещал, что предупредит вас.　

— Да, он мне говорил.　

Эдик жестом пригласил ходоков за свой столик. Николай Васильевич был крупным бизнесменом, занимался лесом. Правда, дела у него пошли в гору только тогда, когда он сменил «крышу» и стал работать с Эдиком. И вот теперь, когда встал вопрос об открытии в городе филиала одного московского очень мощного банка, Николай Васильевич посоветовал своим друзьям обратиться к Эдику.　

— Эдуард… простите, как вас по отчеству? — спросил один из банкиров.　

— Можно просто Эдик, я еще молод.　

— Хорошо. Дело в том, Эдуард, что мы хотим открыть здесь у вас филиал нашего банка и предлагаем вам войти в состав правления. Вы поймите нас правильно, Эдуард, служба безопасности у нас неплохая, но… сами понимаете, сейчас время беспредельное, по закону не очень-то вернешь с наглого должника кредит, а ваше имя в городе уважают. Десять тысяч долларов ежемесячно вас устроит? Ну и,　разумеется, по отдельной таксе гонорар за… э-э… дополнительные услуги.　

— Это даже много, потому что дополнительных услуг, как мне кажется, будет больше. Деньги сейчас возвращать не любят, это вы правы.　

— Ну вот и договорились. Значит, мы подготовим все необходимые документы и введем вас в состав правления.　

— Какого еще правления?　

— Ну как же, чтобы вы официально могли присутствовать в банке, на правлении. Не беспокойтесь, это всего раз в квартал или того реже.　

— Мне, в банке? — искренне удивился Эдик. — Да если мою рожу там увидят, от вас все клиенты разбегутся.　

Банкиры сдержанно улыбнулись, и тот, кто вел эти переговоры, более доходчиво объяснил:　

— Наоборот, уважаемый Эдуард. Ваше личное присутствие будет говорить о солидности нашего банка, своего рода гарантии надежности. Если мы с вами, значит наши враги — ваши враги. Крупные вкладчики быстрее доверят свои деньги нам, а от заемщиков и так отбоя нет. Главное, им вовремя перед подписанием кредитного договора намекнуть, кто входит в правление банка. А дальше пусть сами думают, отдавать им вовремя кредит или нет, штраф за просрочку ведь тоже солидный.　

— Хорошо, а о чем мне говорить на ваших правлениях, ведь я в этих делах ни черта не смыслю.　

— А ничего говорить и не надо, просто молча посидели, поулыбались и уехали. За вас все скажут другие.　

— Хорошая работенка, где вы только раньше, ребята, годика два назад были?　

Банкиры вежливо улыбались. А с этим бандитом вполне можно иметь дело, молодец Николай Васильевич, знает, кого советует.　

— Значит, Эдуард, мы с вами договорились?　

— Договорились. Только и у меня к вам просьба будет.　

Банкиры напряглись, неужели кредит беспроцентный попросит, да к тому же и не вернет?!　

— Да, Эдуард, слушаем вас?　

— Вы меня с хорошей бабой из вашего банка познакомьте, жениться хочу.　

— О-о, — заулыбались банкиры, — мы вас женим, Эдуард, это не проблема. Считайте, пять невест уже ждут вас, будете проверять их по очереди.　

— Хорошо.

Эдик тоже весело заулыбался. А эти денежные мешки ничего, с ними можно иметь дело. Посмотрим, какие у них бабы работают. Наверное, не такие, как в киосках.　

Последнее время Эдик жил в трех квартирах по очереди. И в каждой его ждали по две и даже по три хозяйки — хорошенькие, молоденькие девушки. Но ему все это уже осточертело, хотелось семьи, любви, постоянства.　

С просьбами, подобными той, с которой обратились эти банкиры, к нему приходили часто. Войдите в дело, в учредители, в члены правления. Его везде и всюду приглашали как свадебного генерала, дружбой с ним гордились, выставляя его напоказ своему окружению как какую-то очень большую заграничную знаменитость. Теперь уже не он искал, кому бы навязать свою «крышу», а искали его. И фирмы теперь приходили большие, солидные, не то что раньше, вроде Петровича. Правда, Петрович всегда был ему по- своему дорог, с него начинался весь этот бизнес.　

Петрович тоже частенько захаживал к Эдику со своими проблемами. Бизнес Петровича мельчал, мельчали и проблемы. Правда, иногда он приводил очень интересных людей.　

Когда банкиры покинули зал, к столику Эдика приблизился Шафаиль. За эти два года он еще больше раздобрел и сделался совсем неуклюжим.　

— Эдик, к тебе человек от Петровича.　

— Зови.　

Незнакомец подошел к столику Эдика, представился:　

— Борис Николаевич.　

— Эдик.　

— Тогда можно просто Боря.　

Незнакомцу было лет тридцать с небольшим. Высокий, полный, в очках с золотой оправой, правильные черты лица, темные вьющиеся волосы, хорошо выбрит. По его гладкому, ухоженному лицу и по ладно сидящему дорогому костюму сразу было видно, что этот парень вырос в тепличных условиях. За такими обычно всегда стоят мощные мамы и папы, перед ними открыты все двери еще со школы. Таких благополучных детишек Эдик не любил, потому что им не пришлось хлебнуть столько дерьма, сколько хлебнул он с детства. А этот толстяк даже и смотрит-то на Эдика без должного почтения, словно на равных два приятеля встретились. Этот Борис Николаевич явно не нравился Эдику. Но раз Петрович его направил, надо выслушать.　

— Андрей Петрович сказал, что вы сможете мне помочь.　

— Я не Аллах и даже не его приятель, — уклончиво ответил Эдик.　

— Ценю ваше чувство юмора.　

— Давай на «ты», чего там. Ну, какие проблемы?　

— Проблема одна — хочу наказать одних нехороших людей.　

— В чем же они провинились?　

— Ты мужчина и, думаю, поймешь меня. История банальная. У моей жены есть сестра, не замужем, двадцать шесть лет, довольно-таки симпатичная женщина. Познакомилась она с одним мужиком, он пригласил ее к себе в гости, потом к нему пришли еще двое приятелей, и они все втроем ее изнасиловали. Даже соседи слышали, они-то милицию и вызвали. Тех задержали, у сестры показания взяли, экспертизы там всякие, казалось, что подонкам воздастся по заслугам. Но, к сожалению, все оказалось не так просто. Следователь вдруг посоветовал ей заявление забрать, мол, трахались по доброй воле. А начальник отделения даже запугивать стал: если заявление не заберет, ее саму посадят. Соседи, которые милицию вызвали, неожиданно тоже все перепугались, показания изменили — мол, она проститутка и занимается вымогательством. Видать, хорошо с ними поработал кто-то. Заявились парламентеры и к сестре, такие крепкие ребята с перебитыми носами. Женщина, конечно, тоже перепугалась, да и о чем ей с ними говорить! В общем, заявление она забрала, даже какую-то там объяснительную написала, дескать, оклеветала честного человека. Проходит неделя, и вдруг к ней домой приезжает этот самый мужик с приятелем, только уже с другим. Снова изнасиловали ее, а потом говорят, что за нею долг — за оскорбление, три тысячи долларов или может натурой расплачиваться, по сто долларов за визит. Мужик этот крутым оказался, раньше в милиции работал, майор, а теперь какой-то авторитет у бандитов. Так вот, хочу я этого мужика наказать, сможешь помочь?　

Эдик неопределенно поднял брови:　

— Не знаю, надо встретиться с этим приятелем, потолковать, может, твоя бабенка накануне такое напорола, что мужик и взбеленился.　

Боря посмотрел прямо в глаза Эдику:　

— Я за свои слова отвечаю. Проверь, если не веришь. И мне нужен прямой ответ — да или нет?

Такая напористость тоже не понравилась Эдику. Давно с ним никто так не разговаривал. Просили заискивающе, раболепно. А этот держит себя на равных, как будто тоже хлебнул в этой жизни дерьма по самую крышу.　

— А если скажу — нет, — прищурившись и изучая лицо собеседника, спросил Эдик.　

— Пойду в другое место.　

Эдик удивленно хмыкнул:　

— Да ты, никак, тоже крутой?　

— Обидчиков не прощаю.　

— Но если отвечу «да», то это дорого будет стоит.　

— Сколько?　

Эдик сразу хотел убить цифрой этого гордеца.　

— Десять тонн баксов.　

— Хорошо.　

— А у тебя есть такие деньги, приятель?　

— Найду. А если хорошо это дело сделаешь, я тебе одну вещь выгодную предложу, тысяч на двести.　

— Ого! А что за вещь?　

— Дело одно.　

— Я понимаю, какое?　

— Скажу, когда ответишь — «да».　

Эдик впервые за их беседу улыбнулся. А у этого парня действительно крепкая хватка. Интеллигент в очках, а каков!　

— Хорошо, дай мне два дня срока и я тебе скажу свой ответ, — и повернувшись к Кресту, Эдик сказал — Запиши все данные этой дамочки и этого крутого.　

— Не надо, — остановил его Боря, доставая из внутреннего кармана аккуратно сложенный лист бумаги, — здесь есть все, что нужно.　

Такая деловитость еще больше понравилась Эдику. Когда проситель удалился, Эдик внимательно изучил содержимое бумаги. Здесь действительно было все — фамилии, адреса.　

— У нас есть кто-нибудь в двадцать восьмом отделении? — спросил Эдик у Креста.　

Тот на секунду задумался.　

— Нет.　

— Тогда позвони Гене, пусть проверит, что там за бодяга варится в этом двадцать восьмом.　

— Хорошо.　

Показался Шафаиль:　

— Звать следующего?　

— Давай.　

Следующая просительница была женщина, точнее, симпатичная девушка, но с очень уставшими от жизни глазами. По выражению ее лица сразу было видно, что у нее стряслось что-то серьезное. О ее несчастье Эдик знал. За нее попросила одна из его неофициальных жен, рассказав очень печальную историю этой девушки.　

Жила-была обычная семья. И все в их жизни было хорошо, пока не заболел отец. С работы ему пришлось уйти, денег на лекарства стало катастрофически не хватать. Дальше хуже. Мать уволилась, чтобы ухаживать за отцом, которого переводили из больницы в больницу. И везде требовались деньги, а денег все больше не хватало. Почти все ценные вещи в доме были проданы, долги подпирали со всех сторон. Дочь, чем могла, помогала матери и больному отцу, одна без мужа тянула пятилетнюю дочку. С мужем она развелась год назад, не смогла простить пьяную измену. И как ни умолял, как ни клялся и ни божился в вечной верности, она не простила. Она была идеалисткой и верила только в чистую любовь.　

Отца спасти не удалось, через год он умер. За этот год семья настолько обнищала, что мать и дочь с ужасом думали о предстоящих похоронах — в доме, кроме долгов, ничего не было. И тогда дочь сказала матери: пусть не волнуется, деньги на похороны она найдет. Мать с ужасом догадывалась о решении дочери, но отчаяние было настолько сильным, а сложившаяся ситуация настолько безысходной, что она ни о чем расспрашивать не стала. Дочь действительно принесла на следующий день толстую пачку денег — с лихвой должно было хватить на похороны.　

С того вечера дочь перестала ночевать дома. Она уходила поздно вечером и возвращалась только под утро, чтобы отвести девочку в детсадик. С деньгами ей помогла старая подруга — проститутка, часть дала она, часть ее сутенер. Он сразу же рассмотрел в девочке хороший товар и ссудил ей деньги под большие проценты. И вот теперь ей приходилось ночи напролет отрабатывать долг с процентами, пропуская через себя по пять, а то и по десять мужиков за ночь.　

Жизнь очень некстати умеет поворачиваться самой грязной своей стороной, и человек с головой ныряет в это дерьмо. Девушка была очень красива, стеснительна и наивна, и, наверное, поэтому клиенты от нее были в восторге. В ней самой и в ее поведении не было ничего от проститутки, а это возбуждало.

У нее появились постоянные клиенты, которые очень сердились, когда она была занята. Ее сутенер все время поднимал за нее таксу, хотя ей по-прежнему платил по двадцать долларов за клиента.　

Через три месяца она отработала долги и собралась уходить из этого бизнеса. Первым встревожился сутенер, потом и главный хозяин. Из тридцати проституток она была самой доходной. Отпускать ее никто не собирался. Сначала ей предложили заплатить отступной — тысяча долларов. Она отработала и их. Потом ей сказали — две тысячи. Она отказалась. Тогда двое парней избили ее — били не по лицу, чтобы не портить товар, — и отвезли на «субботник» в сауну к братве. Двое суток она одна обслуживала друг за другом подгулявших крепких ребятишек, тянувшихся в сауну бесконечной вереницей. Потом неделю в лежку валялась в постели, и, как только поправилась, сутенер тут же приехал к ней.　

— Ну как, девочка, поумнела или снова на «субботник» хочешь?　

— Не хочу.　

— Тогда что решила?　

— …Я согласна.　

— Вот и умница. Недельку еще отдыхай, набирайся сил — и за работу, договорились?　

Она промолчала. Выхода другого у нее не было. Теперь она понимала, что вырваться ей будет не так-то просто. Прошел еще месяц, ей повысили оплату, но на этот раз она твердо решила уйти. И она сказала — «нет». Больше на эту работу она не выйдет. На этот раз ее избили сильнее, не помогло. Привезли на «субботник» в сауну, но она полоснула себя по запястью случайно попавшим под руку ножом и без чувств, вся в крови, повалилась на пол. Настроение у подгулявшей братвы было испорчено, теперь пришлось платить штраф уже сутенеру. За облом банного дня. Заставить ее работать силой было невозможно. И тогда хозяин проститутской фирмы приказал забрать ее ребенка. Может, теперь она будет сговорчивее? Условие поставили жесткое — отработай десять тысяч долларов и ступай на все четыре стороны.　

И вот она у Эдика. Раздавленная горем и отчаянием, рано постаревшая женщина. Три дня назад она обращалась в милицию, но очень быстро поняла, что там ей не помогут…Рассказывая Эдику свою горькую историю, женщина едва　сдерживала рыдания. Слезы душили и не давали говорить. Где ее девочка? Спасите ее, помогите! Она жизнь отдаст, лишь бы спасти ее девочку!　

— Слушай, ты не волнуйся, — успокаивал ее Эдик. — Если я сказал, мы ее найдем, значит, найдем. Ну-ну, не плачь. Адрес твоих охранников помнишь?　

— Да, конечно.　

— А где ваш главный живет?　

— Я не знаю, но они знают, и где дочку держат, тоже знают.　

— Ладно, поехали.　

Эдик поднялся из-за стола. Крест спросил:　

— Кого из ребят вызвать?　

— Никого, одни справимся. Ну что, Крест, тряхнем стариной?　

— Давай.　

— Ствол при тебе?　

— Да. А у тебя?　

— Ладно, одного хватит.　

— Может, возьмешь?　

Эдик вспыхнул:　

— Да я эту… блядскую контору голыми руками задушу! Помнишь, что на зоне мы с такими делали?　

Они вышли на улицу. Во дворе стояли шесть иномарок, которые принадлежали команде Эдика. Но сейчас эти огромные джипы, «мерседесы» и «БМВ» были не нужны им, скорее, пригодился бы какой-нибудь невзрачный «Жигуленок», чтобы не так бросался в глаза постовым милиционерам. Такого не нашлось, поэтому пришлось взять «шестерку» Шафаиля.　

Крест предусмотрительно спрятал пистолет в багажнике под чехлом запаски, на случай ночной облавы и досмотра машины. С их-то физиономиями машину обязательно обыщут, и не один раз.　

Маршрут лежал в район новостроек. Типовые девятиэтажки, разбитые дороги между ними, мусор и грязь. Девушка показала нужный дом и парадную. Всю дорогу она молчала, словно ее отключили как неодушевленный механизм, и не слышала, о чем между собой разговаривают мужчины.　

— Поставь машину туда, к помойке, — велел Эдик, осматривая своим цепким взглядом двор.

У помойки было самое удобное место отхода, даже если окружат, можно рвануть через поле и в соседний двор. Мужчины вышли из машины, двери на замок закрывать не стали. Девушка показывала им дорогу. На лифте поднялись на седьмой этаж, осмотрелись. Тишина. Эдик молча кивнул девушке на звонок. Она послушно надавила кнопку. За дверью послышались шаги, и чей-то голос спросил:　

— Кого там черт несет?　

— Это я, — ответила девушка.　

— Чего надо, чего приперлась?　

Щелкнул замок, и дверь медленно стала открываться. Эдик моментально отодвинул женщину в сторону и быстро сунул ногу в дверной проем.　

— Здорово, мужик.　

Эдик уже стоял в прихожей, за ним проскользнул и Крест.　

Высокий худощавый парень, почти на полголовы выше Эдика, удивленно хлопал глазами.　

— Чего надо?　

— Дай пройти, а то ноги отдавлю, — Эдик плечом оттолкнул парня и по-хозяйски направился в комнату.　

Девушка сказала, что эта двухкомнатная квартира была главным штабом банды: здесь они собирались, отсюда выезжали на «стрелки», здесь заседал и их старший. Сутенеры с проститутками располагались в других местах.　

Крест страховал входную дверь. В комнате сидели трое парней — всем чуть больше двадцати, с короткими стрижками, накачанные и с характерными хулиганскими физиономиями. Работал телевизор. Главного мафиози среди них не было. Эдик это сразу понял, по описанию девушки, тому было чуть за тридцать. При виде незнакомца парни удивленно посмотрели в его сторону.　

— Здорово, хулиганы!　

Эдик прошелся по комнате и выключил телевизор.　

— Э, ты кто такой? — поднялся один из парней. — Кого вам надо?　

— Тебя нам надо, приятель, — спокойно произнес Эдик, и от этого спокойного тона повеяло холодом и угрозой. — А точнее, мне нужны твои яйца.　

Парни удивленно таращили глаза на Эдика и ничего не могли понять. К ним присоединился и тот длинный, который открыл дверь. Вид этих двоих мужиков внушал им страх и почтение — сразу видно, крутые! Такие обычно　всегда в зоне заправляют. В следующее мгновение парни увидели и знакомую девчонку, ту, у которой их хозяин велел забрать на время ребенка.　

Эдик выжидающе смотрел на парней.　

— Мужики, он чего, с этой проституткой? — начал было один из парней.　

— Закрой хавальник! — резко осадил парня Эдик. — И так от вас вони много.　

— Э, мужики, выражения-то, это самое…　

— Засохни, пидор! — цыкнул Эдик и обратился ко второму: — Где ребенок?　

— Какой ребенок?　

— Я спрашиваю, где ребенок? — жестко напирал Эдик.

Парни потихоньку пришли в себя и уже поняли, что к чему.　

— Не знаем мы никакого ребенка. И вообще, что вам надо, мужики? Вы чего, оборзели, что ли? Давай «стрелку» забьем, мы шефа с пацанами вызовем, там все и перетрете. А тут чего…　

— Ты с кем разговариваешь? — тихо перебил его Эдик. Парень замолчал и испуганно захлопал глазами.　

— Тебя что, не учили со старшими говорить? — угрожающе шипел на него Эдик. — Блатным стал? Я тебя сейчас зубами загрызу! — Эдик устрашающе приближался к парню. — Я тебе сейчас мозги проветрю, я тебе сейчас такой сквозняк устрою!　

Неожиданно Эдик схватил парня за голову и впился ему прямо в нос зубами. Парень по инерции отпрянул назад и дико завопил.　

Дружки кинулись ему на помощь, в руке у одного мелькнул нож.　

— Стоять, суки! — рявкнул Крест, и в следующее мгновение грохнул выстрел.　

— А-а-а! — отчаянно взвыл нападавший.　

Нож лязгнул об пол, и парень, согнувшись и морщась от нестерпимой боли, схватился за ногу.　

— Стоять, суки, я сказал! — угрожающе повел стволом пистолета Крест. — Кто дернется, замочу!　

Эдик отпустил парня. Лицо у того было все в крови, откушенный кончик носа висел на тонких лоскутах побелевшей кожи. Парень, рухнув на пол, с закрытыми глазами качал головой из стороны в сторону и жалобно выл.

— Закрой пасть! — рявкнул на него Эдик и посмотрел на перепуганные лица парней. На лице Эдика заиграла крокодилья улыбка. Желание сопротивляться или грубить этим двум незнакомцам у парней напрочь улетучилось.　

— Ну как, яйца еще сухие или уже вспотели? — Эдик двинулся к одному из уцелевших парней.　

— Нет, нет, не надо… прошу вас, я все скажу, я скажу, где девочка… ой, больно! — вскрикнул парень, потому что сильные пальцы Эдика уже сдавили его промежность. — А-а-а, больно! Отпустите, я все скажу!　

— Из твоих яиц, приятель, получился бы хороший бульон. Хочешь, я тебе такой сварю?　

— Нет, не надо.　

— А ты хочешь? — холодный взгляд Эдика переполз на второго, тоже дрожащего всем телом от жуткого страха.　

— Нет, не хочу, — быстро и очень послушно ответил тот.　

Эдик ослабил хватку и молча обвел взглядом всех четверых. Вид у этих «бойцов» сейчас был жалкий, раздавленный. Они, как завороженные, наблюдали за Эдиком, второй — с пистолетом в руке — не вызывал у них сейчас такого ужаса, как этот лысый кавказец.　

— Штаны не промокли? — усмехнулся Эдик, и его губы растянулись в слащавой улыбке, но через мгновение лицо кавказца снова стало жестким, холодным. — А теперь слушайте меня внимательно, крутячки. Я очень плохой и злой дядя, и, если вы блудить начнете, я вас всех заживо похороню. Братскую могилу сделаю, ясно?!　

По лицам парней Эдик понял, что они все поняли, психотерапевтический сеанс можно не продолжать.　

— Сейчас двое из вас поедут со мной за ребенком, а потом к вашему шефу, я хочу его за яйца потрогать.　

Эдик повернулся к Кресту. Тот уже спрятал пистолет.　

— Привяжи этих двоих в ванной, к батарее.　

Крест молча принялся выполнять приказ. Оттащил в ванную тех двоих — с простреленной ногой и откусанным носом — и крепко связал руки, ноги, затянул петлей шею каждого, второй конец примотал к батарее. Если они начнут дергаться, сами себя задушат.　

Девушка, вся бледная, прислонившись к стене, ждала в прихожей. Психиатрические методы Эдика произвели на нее тоже сильное впечатление. Там, в ресторане, этот человек показался ей совсем другим — каким-то вялым, равнодушным. И того, что она увидела сейчас в этой квартире, она никак не ожидала. Но в душе она радовалась. Эти четверо столько раз били ее, насиловали, как хотели, а тот, с откушенным носом, очень больно прижигал ее сигаретой и по-садистски смеялся. Нашлась теперь и на них управа, ничего, пусть на собственной шкуре почувствуют, каково это.　

Двое парней вышли следом за Эдиком из квартиры словно послушные роботы. Ноги у обоих ватные, а мозги работали только в одном направлении — лишь бы уцелеть. Спустились вниз к машине.　

— Ты садись вперед, будешь дорогу показывать, — тихо произнес Эдик, ткнув пальцем одного из парней.　

Тот быстро запрыгнул в машину. Второй тихо забился на заднее сиденье, рядом с Эдиком.　

Эдик на ходу достал из кармана комочек пластилинистого темно-зеленого вещества. Размял его на ладони, перемешал с табаком и стал набивать этой смесью пустой ствол сигареты. Затем оторвал фильтр и закурил. По салону медленно расползся характерный запах гашиша.　

Эдик изредка перекидывался с Крестом фразами, будто они были одни. Говорили о завтрашних делах. Потом Эдик велел остановиться.　

— Мне мало.　

Крест сразу понял Эдика, неуверенно спросил:　

— Может, потом?　

— Нет. Хочу ширнуться. Давай!　

Крест достал из бардачка небольшую аптечку, разорвал из полиэтилена шприц и вместе с ампулой протянул на заднее сиденье Эдику. Тот, не торопясь, засучил рукав, поработал кулаком. Потом раздавил ампулу и набрал полный шприц кристально прозрачной жидкости.　

— Чего так смотришь? — усмехнулся Эдик, заметив застывший взгляд рядом сидящего парня. — Это всего-навсего новокаин, обезболивающее, вон, видишь на ампуле написано.　

Парень не знал что такое новокаин, но догадывался, что в ампуле что-то другое, пострашнее этого самого новокаина, и завороженно следил, как этот лысый людоед воткнул себе в вену иголку и медленно стал давить на поршень.　

— Ах, хорошо! — блаженно протянул Эдик и, закатив глаза, еще ниже сполз на сиденье.

Крест уже привык к подобным выходкам шефа и сейчас молча сидел, ждал, пока тот вволю накайфуется. Эдик блаженно стонал и охал…　

Наконец он очнулся. Медленно поднялся на сиденье, стеклянным взглядом уперся куда-то в потолок машины. Тихо пробормотал:　

— Хорошо-то как! Я заново родился. У меня все новое, все части тела.　

Его глаза постепенно стали смягчаться, оживать. Он удивленно посмотрел на сидящего рядом парня, на его бледное перепуганное лицо. Парень не выдержал этого взгляда и торопливо отвернулся. Эдик краем рта усмехнулся. Дикий крик неожиданно потряс салон машины:　

— Сука!!! Ты мне всю жизнь поломал! Паскуда! Я тебе ухо откушу!　

И Эдик накинулся на съежившегося и умирающего от страха парня.　

Крест, не поворачивая головы, включил зажигание и врубил первую передачу. Можно было ехать дальше, Эдик уже пришел в себя, раз снова принялся за свои психотерапевтические опыты.　

— Я тебя заживо загрызу!!! — ревел Эдик. И парень на глазах таял, становясь все меньше и меньше. Потом он громко вскрикнул и тихо заскулил, заплакал:　

— Больно!.. Не надо!.. Прошу!..　

Эдик все-таки прокусил ему ухо.　

Приехали на место. Женщину они оставили ждать в машине. Дом был двенадцатиэтажным, квартира находилась на последнем этаже. Поднялись на лифте.　

— Они могут не открыть, шеф приказал им; — робко глядя на Эдика, пролепетал один из парней.　

— Звони.　

Парень нажал на звонок. Еще раз. Тишина. Снова надавил кнопку. Но дверь никто не открывал.　

Парень со страхом посмотрел на мертвенно бледное лицо Эдика, оправдываясь, произнес:　

— Они точно там, только не открывают.　

— Сколько их?　

— Муж с женой, алкаши…　

Эдик внимательно оглядел дверь — толстая, ногой не выбьешь. И как на зло под рукой никакого инструмента. Крест догадался, о чем подумал Эдик, спросил:　

— Может, в машине что-нибудь найдем?　

— Не надо.　

Эдик посмотрел на парней.　

— Спускайтесь на первый этаж и ждите там. И не вздумайте соскочить, все равно найду.　

Парни тут же исчезли.　

— Полезли на крышу, — решительно сказал Эдик и, как кошка, проворно начал вскарабкиваться по лестнице, ведущей на крышу.　

Крест молча последовал за ним. Залезли на крышу. Подобрались к нужному окну, лежа, заглянули сверху. Здесь на крыше гулял сильный ветер. Внизу видны были слабо горящие, совсем малюсенькие уличные фонари. Крест еще с детства боялся высоты и сейчас в душе проклинал Эдика. Сдалась ему эта проститутка! Можно подумать, денег они много заработают!　

— Ну что, давай за мной! — сказал Эдик и уже занес правую ногу над зияющей бездной.　

От одной только мысли, что сейчас придется лезть следом за Эдиком, Кресту стало дурно.　

— Эдик, не надо, сорвешься! Давай я сейчас мигом слетаю за монтировкой и открою дверь. Слышишь, не надо!　

— Отвали!..　

На крыше от Эдика остались одни только руки.　

— Жизнь — дерьмо! — донеслось до Креста откуда-то снизу из темноты.　

Крест, лежа на животе, прислушался.　

Было слышно, как Эдик спускается вниз. Матерится. Затем что-то гулко хлопнуло, и в тот же миг посыпались разбитые стекла.　

«Значит, не сорвался» — подумал Крест и, вскочив на ноги, мигом помчался обратно вниз. Сейчас Эдик откроет ему дверь, и тогда они вдвоем… Но дверь никто не открывал, а в квартире что-то пару раз ухнуло, стукнуло, упало — и наступила тишина. Крест нервничал. Может, там милицейская засада? Или какая-нибудь другая банда пацанов?.. И они уже там скрутили Эдика и сейчас… Послышался щелчок замка, дверь отворилась.　

— Заходи, только не шуми, — как ни в чем не бывало сказал Эдик.　

Крест быстро прошмыгнул в квартиру. В одной единственной комнате, рядом с грязным матрацем, лежали скрючившиеся тела мужчины и женщины, оба тихо скулили. На полу виднелась кровь. А на кухне на табуретке сидела девочка с перемазанным от слез лицом и испуганно таращилась на Эдика. Эдик присел рядом с ней на корточки, погладил по голове:　

— Не бойся меня, кукла, я хороший дядя. Какая ты чумазая-то вся! Сейчас к маме пойдем, хочешь к маме?　

— Хочу.　

— Ну, тогда давай руку.　

Эдик с девочкой вышел в прихожую.　

— Возьми ее, — протянул он руку девочки Кресту. — А я пока объясню этим, чтоб больше так не делали.　

Крест почувствовал, как его огрубевшие пальцы доверчиво сжала детская ручонка. Такая нежная, маленькая. Крест никогда не держал таких в своей непутевой жизни и сейчас не знал, что сказать этой заплаканной малышке.　

— Пойдем, девочка, к маме, тебе бай-бай пора.　

— А где моя мама? Эти тетя с дядей сказали, что она умерла.　

— Да нет, они, паскуды, если так сказали, то есть, извини… они это самое… нехорошие люди, она внизу тебя ждет, твоя мама. Пошли.　

Заходя в лифт, Крест оглянулся и в приоткрытую дверь увидел, как Эдик подошел к лежащему мужчине и яростно стал пинать ногой того по лицу. Раздался протяжный вой, который затем резко оборвался.　

— Не делай больше так, приятель, не надо! — приговаривал над ним Эдик.　

Потом Эдик остановился, отдышался, подошел к матрацу, вытер о него перепачканные кровью ботинки, сплюнул на мужика и направился к выходу.　

— Жизнь — дерьмо! — бросил он на площадке, словно его кто-то мог услышать.　

Внизу мать, не помня себя от радости, в исступлении обнимала плачущую навзрыд девочку и уже в который раз покрывала ее лицо страстными поцелуями. Она не заметила, как подошел Эдик, она вообще ничего вокруг себя не видела, кроме дочери. Она словно с ума сошла от счастья.　

— Останови тачку, пусть ее домой отвезут, — сказал Кресту Эдик и посмотрел на стоящих в стороне двух парней. Они никуда не убежали. Они побоялись ослушаться Эдика. Молодцы.　

— Ну что, друзья, поехали к вашему боссу, — подойдя к ним ближе, сказал Эдик. — Он у вас, наверное, крутой мужик.　

— Там больше его баба заправляет, советы ему дает.　

— Баба, говоришь? А у него самого что, мозгов нет? Ладно, посмотрим сейчас на него и на его бабу.　

Показался Крест:　

— Все, посадил их.　

— Тогда поехали.　

И грозная компания помчалась по новому адресу, который назвал один из парней.　

На этот раз пришлось ехать в центр города. Хозяин совместной рэкетирско-проститутской фирмы жил в большом старом доме, восстановленном после капремонта. Красивый зеленый сквер прямо перед домом, ухоженные чистые дорожки. По всему было видно, что живут здесь богатенькие граждане. У входа переговорное устройство.　

Эдик проинструктировал одного из парней, что сказать шефу. Тот послушно кивал головой.　

— Давай! — скомандовал Эдик.　

Парень нажал на кнопку переговорного устройства. Долго не отвечали, затем послышался треск и недовольный голос:　

— Слушаю, кто там?　

— Виталя, извини, это я…　

— Какого черта! — возмущенно взорвался динамик. — Два часа ночи, совсем охренел, что ли?!　

— Виталь, у меня обалденная новость, по телефону нельзя было.　

— Ты чего порешь, пацан!　

— Виталь, у меня с собой чемодан денег, можно еще столько же взять. Только надо срочно действовать. Открой, я поднимусь и все объясню.　

— Какие деньги, что за ерунда? — голос шефа звучал уже не так злобно. — Ладно, подожди, я сейчас к тебе сам спущусь.　

Селектор отключился.　

— С кем он там живет? — спросил парня Эдик.　

— Он, жена и двое детей.　

— Детям сколько лет?　

— Ну, пацан класс в третий ходит, а девчонка на год или два помладше.　

— Ага, ясно, — Эдик задумался. — Детишки тебя знают?　

— Да, конечно.

— Тогда слушай меня внимательно, приятель. Детишек ты куда-нибудь отведешь, хоть к себе домой, а утром приведешь обратно. Понял?　

— Да.　

— И вот еще что. Если к ментам свалишься или еще куда-нибудь напорешь, все равно найду. Уразумел?　

— Да, да, конечно.　

Парень очень обрадовался, что у него наконец появился шанс вырваться из лап этого злодея.　

— Так, а теперь оба отойдите вон туда, в сторону.　

Парни послушно отошли, а Эдик притаился у самой двери парадной. Через несколько минут послышались гулкие шаги, дверь отворилась и Эдик увидел молодого мужика в спортивном костюме, на шее толстенная золотая цепь с крестом. Вид у незнакомца был уверенный, а на лице уже давно отпечаталось выражение сытости и превосходства над всем окружающим миром. Глаза словно говорили — ко мне не подходи, я крутой, у меня все схвачено.　

— Привет, Виталя.　

Мужчина удивленно посмотрел на незнакомого лысого мужика с очень неприятной физиономией и только потом заметил своих ребят.　

— Ты кто такой? — с вызовом бросил Виталя. — Что за шутки ночью!　

— Не пыхти, остынь! — одернул его Эдик. — Просто твои ребятишки сказали, что ты целяк, вот я и решил проверить.　

— Что???　

— Я сказал, трахнуть тебя хочу. Я заплачу, ты не волнуйся.　

Мужчина, все еще ничего не понимая, вертел головой, глядя то на своих парней, то на Эдика.　

— Санек, это что за сумасшедший? — спросил Виталя у одного из своих.　

Но парень, тупо глядя на шефа, угрюмо молчал.　

— Да я, бля, за такие вещи, знаешь, что с тобой сделаю?! — начал было заводиться Виталя, уже занося для удара руку.　

Но Эдик быстро осадил его, блокируя левой, а правой со всей силой залепил в поддых. И еще раз. А потом — за волосы и рожей о коленку. Вот так! И еще раз, и еще! Чтоб остудился.　

Мужчина моментально обмяк от этих неожиданных и сильных ударов, нос был разбит и обильно кровоточил, правый глаз залепила сплошная чернота.　

— Что вам надо? Что вы от меня хотите? — уже совсем другим тоном заговорил-запричитал Виталя.　

— Я же тебе сказал, трахнуть тебя хочу, — невозмутимо ответил Эдик, крепко держа противника за волосы. — У тебя очень мягкая задница, мы полюбим друг друга, тебе понравится.　

Из темноты вынырнул Крест. Глядя на этого хмурого, покрытого татуировкой мужика, Виталя безошибочно понял, что его дела плохи. Кто-то где-то прокололся, и поэтому пришли к нему. Такое с ним случилось впервые в жизни.　

Эдик затолкнул побитого Виталю в парадную. Крест с парнями последовал за ними.　

— Ребята, что вам от меня надо? — совсем упал духом Виталя, — давайте договоримся. Саня, что случилось, что этим ребятам нужно? Если я не прав, я заплачу.　

Но Саня с дружком по-прежнему молчали и вели себя как-то странно, словно они вообще не были с ним знакомы. И это еще больше пугало.　

— Ребята, ну в чем дело, объясните?　

Эдик долго смотрел в оставшийся целым глаз Витали, сжигая его холодным презрением. Так обычно смотрит хищник на трепыхающуюся в когтистых лапах жертву, размышляя, сейчас ее заглотить или чуть позже.　

— Крест, объясни ему.　

Татуированный мужик с жуткой уголовной рожей шагнул ближе к Виталю, и в следующее мгновение в его лоб уперлось холодное дуло пистолета.　

— Слушай, — начал Крест, — сейчас твой кореш возьмет детей и уедет с ними, жене объяснишь, что надо срочно их эвакуировать. Если дуру сваляешь, всех разом кончим, ясно?　

Виталя, тяжело дыша, в знак согласия кивнул головой.　

— Ребята, а что я натворил? Что надо-то?　

Голос Витали дрожал. Теперь это был уже не тот человек, который несколько минут назад вышел из парадной.　

— Я же тебе сказал, задница мне твоя понравилась, — вмешался в разговор Эдик.　

И Виталя почувствовал, как чьи-то сильные пальцы очень больно сдавили ему ягодицы.

Жена переполошилась ночному визиту неизвестных гостей. Наскоро накинула халат, лицо заспанное, волосы торчат в разные стороны. Муж почему-то весь в крови, вместе с Саней убеждает ее, что дети в опасности, надо их срочно отвезти к свекрови. Женщина плохо понимает, что делает. Быстро будит обоих, спешно одевает и отправляет с Сашей из квартиры…　

Жена удивленно смотрит на двух незнакомцев. Уж больно у них неприятные лица, наверное, новые помощники мужа. Ну и подбирает же он всяких!　

— Тебя как зовут, крошка? — спросил ее Эдик.　

Она хотела уже возмутиться, что за хамские выражения, но Виталя опередил ее:　

— Наташа ее зовут. Ребята, а в чем дело-то, в самом деле?　

Жена с удивлением посмотрела на перемазанное в крови лицо мужа. Что тут такое происходит?　

— Мужик, ты помнишь бабу, у которой девчонку забрал? — начал Эдик.　

Виталя, вытянув подбородок, глупо смотрел на Эдика. И по этому взгляду Эдик понял, что тот все прекрасно помнит.　

— Так вот, эта девочка — моя дочь. А ты, тварь, ее к каким-то алкашам определил. Нехорошо.　

— Но я не знал, — жалобно промямлил Виталя. — Дело в том, что эта проститутка…　

— Это моя любимая женщина, — резко оборвал его Эдик, — проституткой ты ее сделал, сука!　

Не я, — испуганно затряс головой Виталя.　

Его жена наконец-таки стала догадываться, в чем дело…　

— Куда Саша отвез наших детей? — с угрозой в голосе спросила она.　

— В надежное место, моя милая, — своей крокодильей улыбкой улыбнулся ей Эдик.　

Женщину передернуло.　

— Вот что, друзья мои, — продолжал Эдик, — у меня есть предложение, я вас обоих трахаю и возвращаю детей. Если есть другие предложения, я готов обсудить.　

Женщина покраснела, тихо пробормотала:　

— Только не это… Я вам заплачу…　

— Дорогая, я беру только натурой, и мне нравится групповуха. Ну как, согласны?　

Виталя натужно молчал. Женщина была на грани нервного срыва.　

— Уйдите, я сейчас орать буду! — истерично выкрикнула она, но Эдик очень спокойно приблизился к ней и со всего размаха влепил пощечину. Женщина отлетела в сторону.　

— Орать не советую, я это не люблю.　

— Не надо, прошу вас, — умоляюще протянул к нему руки Виталя.　

— Не надо! — неожиданно резко заорал Эдик и, шустро подскочив к Витале, сильно встряхнул того за шиворот. — Говоришь, не надо, сука! А когда моя баба тебя просила, ты ее на бабки загружал! Дочку забрал, сука! Снимай штаны, живо! И бляди своей скажи, чтоб пошевеливалась, иначе матку у нее вырву!　

И Эдик резко ударил Виталю кулаком в лицо. Потом, когда тот упал, стал беспощадно пинать его ногами. Виталя извивался, пытался закрываться руками, но болезненные удары все сыпались и сыпались на него.　

Женщина тоже, как и муж, прекрасно поняла всю серьезность и безвыходность ситуации. Все равно изнасилуют, а потом еще и прикончат. Это же звери, по уголовным рожам видно. Лучше согласиться на все их требования, тогда, может, в живых оставят. И когда она увидела совсем рядом перед собой Эдика, как тот не спеша расстегивает брюки и достает свое плотское оружие — пока еще вялое и ужасно отвратительное, — она не закричала и не стала ничему противиться, а покорно опустилась перед ним на колени и открыла рот.　

— А ты не отворачивайся, — прикрикнул на мужа Эдик, — смотри, как она сосет, учись, тоже самое сейчас делать будешь.　

Когда женщина его достаточно возбудила, он подошел к Витале. Тот дрожащими руками даже не мог расстегнуть штаны. Эдик со злостью рванул их так, что ткань затрещала.　

— Вставай раком! — приказал Эдик.　

Сильные руки незнакомца опустили Виталю на карачки. А в этот момент его жену вовсю насиловал второй, тот, который с наколками. Виталя хотел отвернуться, зажмуриться, но уцелевший глаз упорно не закрывался, уставившись на обнаженное тело жены, придавленное сверху насильником. Но в следующее мгновение ему было уже не до этого, сзади что-то неприятно упругое стало разрывать его пополам. Боль была невыносимая, и из его горла вырвался крик.　

— О-о, да ты целяк, мой хороший, — радостно произнес Эдик, еще крепче сжимая бедра мужчины, еще резче входя в него. — Потерпи, я вставлю неглубоко и быстро кончу… тебе понравится… я отвечаю…　

Когда Крест полностью насладился женщиной, он кивнул тихо стоявшему в уголке парню, тупо наблюдавшему за происходящим:　

— Давай, ты ее тоже…　

Парень сперва не понял Креста, но потом быстро расстегнул брюки и приблизился к лежавшей беспомощно женщине. Такой поворот событий ему уже больше нравился, жена шефа его всегда возбуждала. А тут, прямо все готовое, на блюдечке.　

Виталя, словно в тумане, видел, как мужчины друг за другом насилуют его жену. А она лежала с закрытыми глазами, раскинув руки, и лишь изредка, когда ей было очень больно, резко вскрикивала.　

— Ну как, нравится? — нагнулся к его лицу Эдик.　

— Что ты хочешь? — еле слышно прошептал разбитым ртом Виталя.　

— Я хочу, чтобы ты на брюхе приполз к моей бабе и очень долго целовал ей ноги, моля о прощении. Понял, сука?!　

Мужчина молчал. Тогда Эдик схватил его за промежность и резко сдавил.　

— Ты понял?!　

— Понял! Понял! Только отпусти!　

Эдик ослабил хватку.　

— И не забудь целовать ей ноги, а если она тебя не простит, я к тебе снова закачусь, ясно? И еще, заплатишь ей десять штук баксов.　

— Хорошо.　

— Два дня тебе срока, если не успеешь, заплатишь двадцатку.　

— Да. Я все сделаю.　

Эдик поднялся, сделал знак Кресту. Тот нашел в баре литровую бутылку «Смирновской» и сейчас прямо из горлышка отхлебывал из нее. Эдик направился к выходу, но, что-то вспомнив, остановился, посмотрел на парня, который неторопливо застегивал штаны. При взгляде Эдика парень непроизвольно вытянулся, руки суетливо опустились по швам.　

— Совсем забыл, — медленно произнес Эдик. — Сейчас пойдешь к своим и расскажешь, что здесь случилось. Все расскажешь. Пусть знают, что ваш шеф педераст, петух опущенный.　

И с этими словами Эдик удалился. Крест следом. Спустились вниз, подошли к машине. На секунду оба замерли. Странно, но что-то было не так с их машиной, она стала словно другой.　

— Дядя, это я помыл, — услышал Эдик из темноты мальчишеский голос и в следующую минуту увидел щуплого паренька лет двенадцати с пустым ведром в руке.　

Только сейчас Эдик вспомнил, что они приехали на грязной машине, а теперь она вся блестит в тусклом свете ночного фонаря.　

— Дядя, дай рублей десять, я очень старался.　

— Пошел прочь, щенок! — цыкнул на него Крест.　

Парнишка испуганно отпрянул в сторону.　

— Подожди, — остановил его Эдик. — Иди сюда. Ты чего здесь ночью делаешь? Спать давно пора.　

— Я здесь машины по ночам мою, днем взрослые ребята не дают или все деньги отбирают, а ночью никого, правда, и машин мало. Вот вас увидел, двери не заперли, значит, скоро уедете, поэтому я и решил помыть ее. А что, разве плохо?　

— Да нет, молодец, — усмехнулся Эдик. — Родители уши не надерут, ведь завтра школу проспишь?　

— Я в школу почти не хожу, надо деньги зарабатывать, отца посадили, мать пьет, жрать нечего. А мне надо сестру младшую тянуть.　

— Да, братишка, жизнь — дерьмо, — задумчиво произнес Эдик и, молча достав из кармана пачку денег, протянул мальчишке. — На, держи.　

Парень ошалело смотрел на деньги и ничего не мог понять.　

— На, держи, не бойся.　

— Но мне столько не надо.　

— Держи, говорю!　

— …Спасибо!　

Парень с благодарностью принял деньги и простуженно закашлял. Эдик укоризненно покачал головой, на мальчишке была легенькая изрядно заношенная куртка-болонья и свитер, вся шея голая.　

— Ты чего так одеваешься, простынешь!　

Парень, радостно улыбаясь, помахал полученными от Эдика деньгами.　

— Завтра пальто куплю, уже одно присмотрел в комиссионке, и сестренке куртку, да и на жратву еще во сколько останется, — мальчишка сделал всем понятный жест, проведя большим пальцем по горлу. — И жизнь, вообще-то, не дерьмо, сегодня четыре машины вымыл, так что жить можно, не пропаду.　

Эдик покровительственно посмотрел в глаза парню, хлопнул его по плечу и, ничего не сказав, залез в машину.　

— Эдик, ты чего столько пацану дал! — недовольно буркнул Крест, выруливая на, дорогу.　

— Ладно, не бухти.　

Машина уже набирала скорость, когда Эдик остановил водителя:　

— Подожди, я сейчас…　

Эдик проворно выскочил из машины и быстро побежал обратно, догоняя удаляющуюся фигуру паренька. Тот, заслышав шаги, удивленно обернулся.　

— Стой!.. Это тебе… носи… — запыхавшись, выдохнул Эдик, на ходу снимая с себя теплый махеровый шарф.　

Мальчишка ошарашенно стоял, держа в руке белоснежный нарядный шарф, и смотрел, как незнакомый дядя побежал обратно к машине, хлопнул дверцей и умчался в ночь. «А все-таки неплохая эта чертова жизнь, раз есть на свете такие странные добрые дяди», — подумал паренек. И повязав этим мягким и теплым шарфом шею, он весело зашагал дальше своей дорогой.　

Крест очень тщательно выполнил поручение шефа, проверив тот случай с изнасилованием, случившийся на территории двадцать восьмого отделения милиции. Этим делом, по поручению Креста, и, разумеется, за деньги, а значит, более добросовестно, занимался знакомый майор из районного управления. Все факты подтвердились. Очкастый интеллигент не обманул. Изнасилование, подкуп начальника отделения, следователя, затем грамотное запугивание свидетелей и, наконец, грубый «наезд» на саму же потерпевшую. И уголовное дело расползлось, растворилось, как табачный　дым. Подозреваемый в изнасиловании Матросов Игорь Петрович сорока трех лет от роду оказался бессовестно оклеветанным и спас свое честное имя.　

Собрал все необходимые сведения Крест и о самом гражданине Матросове. Три года назад тот ушел из ОБХСС. Ушел без скандала, по-хорошему, и даже, наоборот, начальство уговаривало остаться. Не за горами и подполковничьи звезды, а там, глядишь, до полковника рукой подать. Тем более Матросов считался перспективным работником и был на хорошем счету в главке. А просто так такие люди с таких должностей не уходят. Тут что-то было не то. И Крест копал дальше, собирая все новые факты. И наконец нашел то, о чем так и не узнали в милицейском главке.　

В последний год работы Матросов лично занимался одним из крупнейших деревообрабатывающих комбинатов и его директором Кальманским Геннадием Борисовичем. На комбинате была выявлена крупная недостача и пересортица древесины. Кальманского арестовали, но неожиданно у опергруппы, работающей по комбинату, начинаются проблемы. Во время болезни Матросова из его личного сейфа пропадают все оперативные разработки по комбинату и документы, компрометирующие его директора. Ключи от сейфа были только у зама Матросова. Зама с треском выгоняют из органов. Дальше каким-то непонятным образом запугиваются все стукачи с комбината, а двоих даже убивают. Потом этим делом очень живо начинает интересоваться заместитель прокурора города. Он освобождает Кальманского из-под стражи, а сотрудникам милиции устраивает мощный разнос. Как те посмели фабриковать дело на невинного человека, отличного хозяйственника, честнейшего гражданина?! Были компроматы? Где они? Украли? Да что они прокурору голову морочат, надо их самих за решетку — за произвол, за нарушение закона, за подтасовку фактов!　

Матросов быстро заминает дело и, собрав сотрудников своего отдела, объявляет — раз документы пропали, свидетели пошли в отказ, значит, о деле Кальманского надо забыть. Да и прокуратура не на их стороне. Дело закрывается — и точка. Оперативники были искренне удивлены и озадачены. Дело в том, что их шеф Матросов никогда не сдавался, да и мужик он был не робкого десятка, прокуроры сколько раз его пугали, но он упорно гнул свою линию. А тут вдруг такая резкая перемена, словно подменили человека.　

Скоро дело Кальманского забыли. Появилось много другой работы. Деревокомбинат акционировался и, вообще, стал частной лавочкой. Потом начались кадровые перетряски в главке, а затем и в управлении БХСС. Стали создаваться новые подразделения, появились новые названия. БХСС превратился в ОБЭП, и еще раз сменилось руководство. Наполовину сменился состав и в отделе Матросова. А потом и сам Матросов подал заявление об уходе. О деле двухгодичной давности уже никто и не помнил.　

Для милицейского майора Матросов устроился очень неплохо, обычно так пристраивались отставные генералы. Заместитель генерального директора фирмы «Антей-2» с зарплатой в полторы тысячи долларов. Дальше еще интереснее — «Антей-2» учреждена двумя физическими лицами, одним из них оказался Матросов. Откуда у него взялись такие деньжищи, чтобы внести свою долю в солидный уставный фонд фирмы? А кто же его второй компаньон? И тут-то выплыло самое главное, у Эдика даже глаза на лоб полезли. Его компаньоном оказался младший брат Кальманского — Владимир Борисович. Фирма эта была создана явно на деньги Кальманского-старшего. Теперь все становилось на свои места. Зачем так долго ждать полковничьих погон, протирая штаны в казенном кабинете, когда можно сразу одним ударом стать генералом — сидеть в мягком кожаном кресле за полторы тысячи долларов и ездить в белом «мерседесе» с тонированными стеклами? На такой машине ездил только его бывший начальник главка, и то на казенной. А он — на своей. И сидит в своем личном кресле. Ведь он же совладелец фирмы, у которой на балансе ого-го сколько всего числится — и офис, и машины, и компьютеры, и мебель, и очень красивые, с длинными сексуальными ножками секретарши…　

Женщин Матросов любил. Сколько из-за них в его жизни было проблем. Но его все равно упорно тянуло к слабому полу. В первый же день, когда он появился в офисе фирмы и откровенно загляделся на одну из девушек, Кальманский-младший отвел его в сторону и сказал:　

— Если хочешь ее, можешь трахнуть, пригласи к себе, она не откажет. Ей за это тоже платят.　

И Матросов пригласил. И она действительно поехала с ним и сделала все, что он хотел. На следующий день он пригласил другую, потом третью.　

Обедал он на работе, еду им готовил специально нанятый первоклассный повар. Да и просто сидеть на рабочем месте было приятно — роскошная импортная мебель, с приглушенным мягким светом подвесные потолки, ковровые покрытия и ультрасовременная техника. Таких кабинетов и такой обстановки Матросов никогда раньше не видел.　

Своих обязанностей замгенерального директора Матросов понять не мог. Да и сам генеральный — Кальманский- младший непонятно чем занимался. Реально руководил фирмой совсем другой человек, должность которого именовалась очень странно — главный специалист, тот подчинялся и генеральному директору, и его заму.　

Никаких проблем в фирме не существовало. После пятнадцати лет работы в милиции, с ее постоянными стрессами, разгоном начальства и ворохом кляуз, с ее якобы восьмичасовым рабочим днем, плавно переходившим в четырнадцатичасовой, с ночными дежурствами и утренними нервотрепками, — новая работа казалась какой-то нереальной, сказочной. Неужели где-то так работают люди? А ведь работают же. И Матросов, к своему глубокому сожалению, понял, что лучшую половину своей жизни он выкинул коту под хвост. Кому нужна его честная служба, сколько денег он вернул государству, а что взамен? Теперь его психология полностью изменилась. Он был зол на бывшую коммунистическую партию и бывший Советский Союз. И, вообще, все в его прошлой жизни было не так.　

Когда Кальманский-старший, беседуя с ним в камере, намекнул на взятку, Матросов только улыбнулся. Взяток он никогда не брал, а взяткодателей тоже пытался упрятать за решетку, хоть это было не так просто. Поэтому-то и согласился встретиться с Кальманским-младшим. Захомутать — так всю семейку разом. Но потом произошла странная вещь. Володя Кальманский встретился с ним на улице и повел очень странный разговор. Он говорил так, как, наверное, в семнадцатом году красноармейский командир мог говорить со своим бывшим товарищем по кадетскому корпусу, все еще служившим у белых. В стране такие перемены, все старое рушится. Одним словом — революция. Почти такая же, как и в семнадцатом. Поэтому надо вовремя сориентироваться и определиться. Или по эту сторону баррикады, или по ту. Кальманский-младший четко назвал, кто будет победителем. По крайней мере, не те, на кого сейчас горбатится Матросов. Его-то начальство, как умные люди, уже подготовило тылы и пути к отступлению. Не к бегству, а к отступлению, еще раз подчеркнул Володя. И ему, Матросову, тоже предлагали отступить, вовремя перебежать на другую сторону. Тем более почти все его руководство уже переметнулось или готовится к перебежке. Только тупые старики чего-то ждут и верят в светлое будущее, в возврат коммунистов.　

— А их время прошло, — уже в который раз повторял Владимир. — Будущее за нами. Как говорил Ришелье, кто не с нами, тот против нас. А против государства, как известно, не попрешь. Так что решайтесь, Игорь Борисович, и поскорее, а то поздно будет.　

Самое страшное для Матросова было то, что он понимал: этот парень прав, полностью прав. Революция уже вовсю идет, и победители наметились.　

Денег Матросову не предлагали, предложили гораздо большее. Соучредительство в солидной фирме и тридцать процентов доли. Все официально, все по документам. И должность зама генерального с соответствующей зарплатой, ну и джентльменский набор всяких мелочей — служебная машина, водитель, сотовый телефон, кабинет, секретарша и прочее. А главное — дружбу с нужными людьми, с такими, как Володя и его старший брат Гена. В заключение Кальманский-младший без обиняков намекнул, мол, брата из тюряги вытащат и без его, Матросова, помощи, уж слишком серьезные люди в этом заинтересованы. И один из них — зам городского прокурора Поруков Георгий Владимирович. Этот мужик вовремя сориентировался и поэтому в случае чего и самого Матросова может упрятать за решетку. И Матросов действительно знал, что может, а уж за что, всегда найдется. Безгрешных не бывает.　

И Матросов сказал «да». Потому что сам прекрасно понимал, что старая власть долго не продержится. Хана, полный абзац, просрали коммунисты свое светлое будущее. И такие, как братья Кальманские, скоро станут полными хозяевами в этой стране.　

Матросов не обманул ожидания братьев. Не обманули и они. Деловое партнерство состоялось. Они были нужны друг другу. У Матросова остались в органах солидные связи, многие его друзья-приятели пошли на повышение. Да он и сам, как бывший милиционер, а теперь руководитель солидной фирмы, был вхож в кабинеты многих милицейских　начальников, прекрасно знал, чем можно тех купить, соблазнить, умаслить.　

Вскоре на пятисотом «мерседесе» Матросова сменился номер, теперь его машину гаишники не останавливали. Даже тогда, когда он в изрядном подпитии проезжал на красный светофор. А еще через какое-то время Матросов обзавелся хорошо известной в милицейских кругах так называемой «непроверяйкой». Один из руководителей главка сделал ему такой царский подарок. Теперь его не имели права останавливать и задерживать даже работники милиции, полная неприкосновенность.　

Власть развращала, новая работа тоже. Он стал частенько пить. Любил по старой милицейской привычке «Столичную» под соленый огурчик. Нет, у него, конечно, всегда стояли в баре коньяк «Хенесси», «Мартель», водка «Абсолют», «Смирновская» и многое другое. Но почему-то ему вся эта заграничная дребедень не нравилась. Какой-то вкус другой. А вот к «Столичной» он привык, сроднился с ней.　

Фирма «Антей-2» занималась всем подряд — импорт водки, автосервис, торговля автомашинами-иномарками, экспорт металлов и древесины, недвижимость, охранные услуги. Но больше всего она занималась вышибанием долгов и откровенным рэкетом.　

Странно, но Игорь Борисович Матросов почему-то больше подружился не со старшим, а с младшим Кальманским — человеком с чисто уголовным прошлым. Владимир Кальманский сколотил свою команду человек в двадцать, готовых за деньги на любой криминал.　

Вова Кальманский был у них не просто лидер, у него были хорошие связи да и мощная финансовая поддержка старшего брата и его окружения. Разумеется, весь механизм приводился в действие на взаимовыгодной основе. Боевики Кальманского-младшего частенько помогали Кальманскому-старшему при решении так называемых нетрадиционных вопросов. Например, быстрее договориться со строптивыми партнерами по бизнесу или запугать свидетелей по уголовному делу, чтобы они отказались от своих показаний.　

Особенно Вова Кальманский любил влезать в чужие проблемы с долгами. Здесь можно было поиметь и с той и другой стороны. А при удачном раскладе, подключив кое-кого из милицейского ведомства, очень надолго сесть на обоих — и на заказчика, и на должника. Суммы гонорара, порой, были просто фантастическими.

Матросову подобная деятельность тоже нравилась. В такие минуты он чувствовал себя сильнее Господа Бога. И никаких тебе надзорных инспекций — ни вышестоящего начальства, ни прокурора. Сам принимаешь любое решение и остаешься всегда правым.　

С тех пор Игорь Борисович изменился не только внешне, менялся и его характер. Он частенько любил показать свою крутость. Например, дать в ресторане кому-нибудь по морде или нагрубить откровенно мафиозным ребятам на улице. А еще ему ужасно нравилось поиметь прямо в машине какую-нибудь случайную знакомую, не особенно спрашивая на то ее согласия. Ему, Матросову, теперь можно все. Теперь весь этот мир принадлежал ему.　

Но в тот злополучный вечер случилось непредвиденное. Правда, сначала все шло хорошо. Знакомство с красивой женщиной, обед в ресторане, затем приглашение поехать к нему домой. Дома лишняя рюмка водки начала туманить мозги, да еще очень некстати приехал Володя. С завистью покосился на соблазнительную фигурку молодой женщины.　

— Уступи ее мне, — шепнул ему на ухо Кальманский.　

— Иди ты!　

— Игорек, но я же с тобой любой бабой готов поделиться, а ты? Некрасиво!　

— Я ее сам хочу.　

— Тогда давай ее на двоих распилим.　

И Матросов согласился. Водка уже давно отпустила все внутренние тормоза. Он смутно помнил, как предложил ей любовь втроем. Она возмутилась, хотела уйти; Матросов влепил ей мощную оплеуху и стал стаскивать с нее одежду. Она царапалась, кусалась, звала на помощь. Но вместе с Володей они быстро одолели ее и сделали, что хотели. Потом какая-то суматоха, крики соседей, и вдруг появилась милиция. Володя уже успел к этому времени уехать, Матросов был один. Сначала он накричал на двух молоденьких сержантов — они плохо представляют с кем разговаривают! Но на них это не подействовало. Тогда Он принялся искать «непроверяйку», но она, как на зло, куда-то запропастилась, нашелся только паспорт. Матросова забрали в отделение. Позвонить не дали, и он заснул в тесной вонючей камере с какими-то бомжами.　

Утром долго не мог понять, где он и, вообще, что с ним случилось? Голова раскалывалась. Потом память вместе с реальной действительностью начала возвращаться. Матросов наорал на дежурного, велел подать ему начальника отделения. Но вместо этого какой-то щуплый парень с чистыми, наверное, как и совесть, погонами рядового так хряснул резиновой дубинкой по перегородке, которая разделяла их, что у Игоря Борисовича моментально прошло желание качать права. Ситуация становилась тупиковой. В животе неприятно бурлило, одежда была грязная, вонючая, на подбородке щетина, волосы спутались. Он мысленно представил себя в зеркале. Настоящий бандит-гопстопник, чья физиономия должна висеть на доске под броской вывеской — «Их разыскивает милиция».　

Целый день Матросов промаялся с бомжами и мелкими хулиганами, задержанными до выяснения личности. Потом его отвели в кабинет к следователю. И в следующую минуту Игорю Борисовичу стало совсем плохо. Следователь — молодой парень лет двадцати шести казенно зачитал обвинение по статье 117 части 2, расшифровал содержание статьи. Мог бы и не трудиться, Матросов прекрасно знал ее содержание — изнасилование при отягчающих обстоятельствах. Затем следователь положил перед ним акт заключения экспертизы и постановление о его аресте, подписанное районным прокурором.　

— Что же вы, гражданин Матросов, бывший работник милиции и такие вещи вытворяете! — осуждающе, но в то же время казенно-равнодушным тоном произнес следователь. — Лет на восемь срок потянет, и улики все налицо, куча свидетелей, так что дело ваше плохо.　

Все тело Матросова била мелкая дрожь. Сейчас он не на шутку испугался. Такой же испуг он испытал очень давно, когда его, молодого опера, за какую-то мелкую провинность начальник пообещал лишить партбилета. Но тогда все обошлось, отделался выговором, а начальник потом к нему подобрел, вместе даже водку пили.　

Сейчас все могло кончиться хуже, Матросов это понимал. Кальманский запросто забудет о нем, многочисленные друзья-начальники с большими милицейскими погонами побоятся даже с ним разговаривать, когда узнают, что он арестован, да еще по такой неприглядной статье.　

— Я не буду давать показания, — твердо ответил Матросов, — это все клевета и происки моих бывших врагов. Это обычная провокация, я прошу адвоката, любого, и тогда будем говорить.

Следователь недовольно закрыл папку с делом и равнодушно ответил:　

— Ваше право, только адвокат вам все равно не поможет.　

На следующий день из отделения милиции его перевезли в тюрьму. В специальной машине, под охраной, как и полагается. От Кальманского никаких известий.　

А Володя Кальманский эти два дня недоумевал, куда делся его дружок, — на работе не было, домашний телефон не отвечал. И только на третий день ему позвонили из какой-то неизвестной адвокатской конторы и сообщили о случившемся.　

Кальманский не бросил друга в беде, а быстро стал давить на все рычаги, чтобы мощная машина по заминанию уголовного дела как можно быстрее заработала. И она заработала. Тут же был сделан звонок одному из замов начальника милицейского главка, тот, в свою очередь, позвонил начальнику районного управления. Кальманский-старший лично приехал в горпрокуратуру к Порукову. Геннадий Владимирович с улыбкой выслушал своего приятеля, суетливо сунул в карман протянутый конверт с тысячью долларов. О больших суммах он и не мечтал, а сам никогда не торговался, стеснялся. Потом долго повторял фамилию.　

— Матросов… Матросов… Послушай, Гена, а это, никак, тот самый бэхээсэсник, который в свое время тебя?..　

— Он самый, Жора.　

— Ха, ну и дела!　

— Да, мир тесен. Но он оказался тогда умным мужиком, так что надо ему помочь.　

— Поможем.　

— Дело сфабрикованное, оклеветали мужика. Безобразие, словно снова в тридцать седьмом живем!　

— Не волнуйся, Гена, разберемся. Мы им самим тридцать седьмой устроим, всех за решетку упрячу.　

— Спасибо, Жора. Ты крепкий юрист, тебя не проведешь. Надо тебя наверх двигать, ничего, думаю, скоро городским станешь.　

— А моего старого козла куда? Он ведь на пенсию не собирается.　

— А его об этом никто и спрашивать не будет. У него под носом милиция безобразничает, а он спит.　

Старые друзья, понимая друг друга, заулыбались, обменялись на прощание рукопожатием.　

В тот же день начальника двадцать восьмого отделения милиции вызвал к тебе начальник районного управления. Они были давно знакомы, работали не первый год. Но в своем кабинете полковник говорить не стал.　

— Пошли на улочку, подышим свежим воздухом.　

Майор, недоумевая, последовал за своим начальником, про себя перебирая разные версии предстоящего разговора.　

— Коля, там на твоей земле мужика одного задержали, — не спеша начал разговор полковник. — Фамилия Матросов. Не помнишь?　

— Нет, Василий Николаевич. Но если хотите…　

— Не надо. Вернешься к себе, найдешь материал. В общем, этот Матросов из наших бывших будет, непростой мужик. За него такие люди начали на меня давить, что говорить вслух их имена даже не хочу. Не люди, а асфальтовые катки, мать их… Нашего районного прокурора уже вздрючили, мол, зачем санкцию на арест дал. Сейчас за свидетелей возьмутся, и они, конечно, в отказ пойдут. Дело однозначно развалят. Ну, а нам с тобой, чтобы уцелеть, надо тоже нос по ветру держать.　

— А что он натворил, Василий Николаевич?　

— Да вроде бы какую-то бабу поимел, не спросив на то ее согласия. Ну, а ей это не очень понравилось, заявление в твое отделение накатала.　

— Понятно.　

— Так что, давай, дуй к себе, поговори со следователем, пусть дело заминает, его начальству уже тоже «цэу» дали. Ну, и поговори с этой бабой, потерпевшей, попроси, чтоб заявление забрала. Если не заберет, размажут нас с тобой по стенке.　

Полковник смачно сплюнул, было видно, как неприятен ему этот разговор. Майор прекрасно понимал своего начальника, тоже не первый год в милиции, а этот насильник, видать, крутой мужик, раз за него такие шишки хлопочут!　

Матросов был освобожден, уголовное дело тихо закрыто, а потерпевшая забрала заявление назад.　

Игорь Борисович вместе с друзьями шумно отмечал свою победу в ресторане. Ближе к концу праздничного вечера к нему подошел полупьяный Володя Кальманский, обнял дружка за шею.　

— Ну, как там, братуха, на нарах-то, не сладко?　

— Да уж не сахар!

— Ха, а я в свое время шесть лет оттрубил, когда ты, братан, на ментов горбатил!　

— Да ладно, брось! Грехи молодости.　

— Да, Игорек, жизнь — она штука такая. Сегодня ты трахаешь, завтра тебя. А видишь, когда мы вместе, мы всех трахаем. Ха-ха-ха!　

Они дружно расхохотались.　

— Слушай, — оборвал смех Кальманский, — что с этой бабой делать, решил?　

— С какой бабой?.. А-а, с этой-то? Да, пожалуй, ты прав, надо ей вырезать одно место.　

— Зачем? — весело подмигнул Володя. — Наоборот, надо еще разок этим местом воспользоваться!　

— Ха, а это мысль!　

— Поехали к ней в гости.　

— Прямо сейчас?　

— А чего удовольствие откладывать!　

И они вдвоем вышли из ресторана. Внутри у Матросова постепенно закипала кровь вперемешку со злобой, эту бабу действительно надо наказать, она этого заслуживает.　

И они наказали — снова изнасиловали ее. К тому же потребовали с насмерть перепуганной женщины денег. Денег у нее не было, поэтому ей пришлось согласиться с их грязными домогательствами — приходить домой к Кальманскому и своим телом отрабатывать штраф.　

Но на второй день она не пришла, пришел какой-то незнакомый мужик. Этого вшивого очкастого интеллигента Игорь Борисович хотел сначала спустить с лестницы, но что-то остановило его — возможно, этот взгляд, одновременно решительный и упрямый.　

— Я советую вам забыть об этой женщине.　

— А кто ты такой, чтобы мне советы давать?! — презрительная усмешка тронула губы Матросова.　

— Муж ее сестры.　

— Да мне плевать на тебя, придурок! Твоя сестричка- поблядушка должна мне десять штук зеленых за клевету. Пусть сюда денежки приносит или свою задницу на отработку. Ясно?　

— Ты ошибаешься. Она тебе ничего не должна, и твои грязные лапы больше не дотронутся до нее. Ты понял меня?　

— Ух ты, страшно-то как! — лицо Игоря Борисовича из ухмыляющегося постепенно стало каменеть. — Значит,　угрожать мне пришел? А угроза — это серьезное преступление. Может, тебя на нары определить, чтобы тебя там вдоволь дерьмом из параши накормили?　

— Ладно, — бесцеремонно прервал собеседника незнакомец, — мне эта болтовня неинтересна. Я тебе все сказал, а дальше сам думай.　

— А теперь слушай меня, щенок, — неожиданно вскипел Матросов. — Завтра чтобы твоя сестренка в это время была здесь, у меня. Если не придет, я ее и тебя одним крутым ребятишкам отдам и заранее обещаю, вам обоим у них не понравится.　

Борис снова пристально посмотрел в глаза собеседнику и очень спокойно ответил:　

— Значит, не договорились? Ну хорошо, Игорь Борисович, тогда я пошел.　

И снова какая-то внутренняя сила и решительность этого человека поразили Матросова. На что он надеется? Кто за ним стоит? Один раз его сестричка уже написала заявление в милицию, и он прекрасно знает, что из этого получилось. Может, он хочет написать в прокуратуру, ну что ж, пусть дерзает…　

Когда Эдик узнал о Матросове все, он его ничуть не испугался. Он не любил таких людей. По глубокому его убеждению, бандиты должны быть бандитами и заниматься своим делом, а менты ментами. А когда бандит водит дружбу с ментом — это уже не по понятиям. По законам зоны — это самые подлые люди, крысятники. А крысятников или опускают, или рвут на части. И по-другому быть не может.　

Для Эдика существовал свой эталон чести. Он ненавидел ментов, которые становились бандитами, и бандитов, которые корешились с ментами.　

Эдик прекрасно понимал всю серьезность ситуации, сознавал, что этот противник ему не по зубам. Впиваться ему в нос, как тем рэкетирам-проституткам, или подкарауливать его со стволом на лестничной площадке бесполезно. Это другие люди, другой полет, другой масштаб. У таких тоже предостаточно своих зубастых мальчиков и профессиональных убийц. К тому же за этими людьми стояла вся мощь государственной машины.

Если бы Эдик знал заранее, с кем ему придется иметь дело, он бы, конечно, так быстро не согласился. Ни за десять тысяч, ни за сто. Потому что глупо. Но на этот раз вопрос был не в деньгах, принципы надо уважать, а крысятников давить. Ведь он же — Эдик Бешеный, как прозвали его на зоне еще во время первой ходки. А Бешеный никогда ни перед кем не прогибался и никого не боялся. И этот очкастый Боря не увидит страха в его глазах. Слово Эдика — как железобетонная свая, если уж вошла в землю, ничем не свернешь.　

Эдик приехал прямо в главный офис «Антей-2». Вместе с ним Крест и Султан. Охранник еще на видеомониторе заметил подруливший к входу фирмы шестисотый «мерседес». Затем троих мужиков, чей внешний вид не оставил у него никаких сомнений в том, кто они. Он быстро нажал кнопку сигнала тревоги и, проверив в кобуре пистолет, поспешил к входу. Из дежурной комнаты показались еще трое охранников.　

— Вы к кому, господа? — вежливо остановил охранник вошедших незнакомцев.　

— К Матросову, — ответил Эдик.　

— Вам назначено время?　

— Мы с ним по телефону только что говорили, я сказал, что сейчас подъеду.　

— Одну минутку, господа.　

Двое других охранников прекрасно поняли, почему их товарищ вызвал их на подмогу. Рожи у посетителей были действительно впечатляющие. К бабке не ходи — все трое отъявленные головорезы.　

— Игорь Борисович, тут к вам люди пришли, — произнес охранник в трубку телефона. — Трое… Всех троих?.. Может, кого-то одного… Хорошо. Понял. Есть.　

И, повернувшись к незнакомцам, сказал:　

— Пойдемте, я вас провожу.　

Эдик двинулся следом за охранником, на ходу того оценивая. Здоровый парень, резкие черты лица, либо бывший десантник, либо омоновец, что-то в этом роде. Униформа сидела на нем так, словно он в ней родился.　

Поднялись на третий этаж. Шаги приглушал мягкий серых тонов палас, которым были застелены даже ступеньки лестницы. Стены по европейскому стандарту окрашены идеально гладко в мягкие тона. Все дышало уверенностью и богатством.　

Игорь Борисович ждал их в кабинете. При появлении незнакомцев он не поднялся, руки не протянул, продолжал сидеть в своем массивном кожаном кресле. Но Эдик сделал вид, что не заметил этого полного к себе пренебрежения, подошел ближе и сам протянул руку. Матросову пришлось привстать и ответить слабым рукопожатием.　

— У меня мало времени, я вас слушаю, — официально холодным тоном произнес Игорь Борисович.　

Эдик с первого взгляда изучил своего противника. Крупный мужик, с животиком, черные волосы с прямой челкой, мясистые черты лица. Обычный милицейский чиновник, привыкший командовать и не терпящий возражений, к тому же капризен и слишком уверен в своих силах.　

— Игорек, я к тебе по одному очень дурацкому делу, — по-свойски начал Эдик.　

— Я слушаю.　

В голосе Матросова сквозила все та же официальная холодность. Угрожающе угрюмые рожи Креста и Султана не возымели на него ровно никакого действия.　

— Понимаешь, Игорь, тут такая каша заварилась из-за этой бабы, из-за Наташи. Дело в том, что ее родственники мои хорошие друзья. Понимаешь?　

Игорь Борисович, слегка прищурившись и откинувшись на спинку кресла, молча слушал. Ждал, что тот скажет дальше.　

— В общем, братуха, ты ее и так достаточно наказал, натерпелась баба. Зачем ее на бабки сажать, ты же серьезный мужик! Одним словом, я тебя прошу, оставь ее. Это моя личная просьба, должником твоим буду. Договорились?　

Пренебрежительная гримаса не сходила с губ Игоря Борисовича. Ему очень хотелось поставить на место этих черномазых. Чтоб знали, кто в городе хозяин, и не забывались. А то — ишь ты, приперлись прямо к нему в кабинет, тыкают, говорят на равных, словно нефтяные шейхи. Нет чтобы за километр встать на колени и ползти к нему, виляя хвостом и скуля по-собачьи… Нет, ребята, кишка тонка, чтобы вести такие разговоры. Но вслух Игорь Борисович спокойно произнес:　

— Она меня оклеветала, и я из-за нее чуть не сел. Так что пусть деньги платит или отрабатывает.　

— Я тебе заплачу.　

— Нет, пусть она деньги принесет, я ее напоследок трахну, и тогда, так и быть, черт с ней!

— Я тебе лучше бабу подарю.　

— Нет, я ее хочу.　

— Я тебя лично прошу.　

— Да кто ты такой! — взорвался Матросов и угрожающе насупился, повел своими широкими плечами. — Вчера с гор спустился и думаешь, тебе все можно! Вот так запросто можешь вваливаться в кабинет к кому угодно и чего-то требовать?! Так знай и передай своим друзьям, еще раз появитесь, раздавлю вас всех, как тараканов!　

Эдик выдержал паузу, потом усмехнулся:　

— Приятель, ты меня с кем-то спутал. А насчет этой бабы ты не прав.　

— Ладно, бездельники, проваливайте, у меня времени нет!　

— Зачем же так грубо? — взгляд Эдика стал пустым, холодным.　

— Я еще не грубо говорю, вот если Вова Кальманский с тобой будет говорить, тогда ты узнаешь, что такое грубость!　

— Давай поговорим с ним, я не против.　

Матросов посмотрел на собеседника с удивлением. Он что, действительно не понимает, куда приехал? Все бандиты в городе прекрасно знают фирму «Антей-2» и кто за ней стоит.　

— Ты чего, мужик, сумасшедший? — резко спросил Игорь Борисович.　

— Возможно, — холодный взгляд Эдика не мигая уставился в это расплывшееся лицо.　

— Хорошо, завтра в десять вечера подъезжай на Южное кладбище, там ты поговоришь с Вовой.　

— Он вроде бы из блатных? Или с твоими дружбанами из ментовской прикатит?　

— Не волнуйся, он с тобой один разберется.　

— Договорились, я с собой тоже брать никого не буду, вон с ним приедем, — Эдик показал пальцем на Султана. — И ты тоже приезжай, вчетвером и побазарим.　

Крест отговаривал Эдика ехать на эту встречу. Но Эдик не мог изменить своему слову.　

— Ты точно псих, — уже в который раз повторял Крест. — У них же все схвачено — и менты, и мэр, и прокуратура, все! Это же «Антей-2»!　

— Пошли они в задницу! И ты заодно с ними!　

За эти годы Эдик с Крестом сильно сблизились и стали друзьями, поэтому могли по-приятельски позволить друг дружке любые оскорбления в свой адрес.　

— Нет, ты точно бешеный! — кипятился Крест. — Они тебя в ментовку сольют, и все дела! Вот увидишь.　

— Не бзди, прорвемся.　

Эдик решил ехать на эту встречу на джипе. Велел Султану положить под заднее сиденье в тайник два короткоствольных автомата «калашникова» и по две запасных обоймы к ним. По дороге на кладбище Эдик сделал Султану знак остановиться, вкатил себе дозу морфия. Минут десять лежал с закрытыми глазами, балдел. Султан ждал, курил, выпуская дым в открытое окно. До встречи оставалось еще полчаса. Наконец Эдик постепенно стал приходить в себя. Сначала стеклянный взгляд стал потихоньку оживать, сознание размораживалось, тело наливалось силой, огнем.　

— Поехали! — приказал Эдик, и джип резко рванул с места.　

Обгоняя попутные машины, они стремительно понеслись вперед. До встречи оставалось совсем немного.　

На пару минут они все-таки опоздали. Это было не принято. В бандитских кругах уважали точность. Джип несся по пустынной темной улочке, ведущей на кладбище, когда свет фар выхватил вдалеке огромный, словно корабль, кузов белого «мерседеса». А чуть подальше темными силуэтами виднелись кресты и могилы. Джип подкатил ближе, резко затормозил.　

Эдик с Султаном вылезли из машины. К ним тут же подскочили двое парней. Лица напряженные, руки в карманах коротких кожаных курток.　

— Привет, братаны! — усмехнулся Эдик. — Извините за опоздание.　

И он протянул им для приветствия руку. Они суетливо поздоровались и снова попрятали руки в карманы. Из «мерседеса» вышли двое, приблизились к ним.　

— О! Игорек! И никак Вова, собственной персоной! — радостно произнес Эдик, словно эти люди были его лучшими друзьями.　

Но те с Эдиком и Султаном здороваться не стали. Как только кавказцы приблизились, неожиданно откуда-то из темноты взревели моторы, и два огромных черных джипа подскочили к ним с двух сторон, звучно скрипнув тормозами. Мощный свет фар слепил глаза.　

— Вова, да ты, никак, целую армию с собой привел?! — скривился в усмешке Эдик, наблюдая, как из джипов высыпала куча парней. У двоих что-то заметно оттопыривалось под куртками, явно не палки, а что-то посерьезнее.　

Один из боевиков подошел к Вове, тихо сказал:　

— Никого, все чисто, на шоссе тоже.　

Но Эдик все слышал.　

— Я же сказал твоему приятелю Игорю, что вдвоем приедем, ты разве сомневался?　

Кальманский все еще не мог поверить, что их противников всего двое. Хотя его ребята с пяти вечера в этом районе дежурили и ничего подозрительного не заметили. Никакой засады. Неужели на самом деле одни?!　

— А ты, никак, крутой! — в тон ему ответил с ухмылкой Вова и протянул для приветствия руку. — Ну, тогда давай познакомимся.　

— Эдик.　

— Володя. Ты уж, извини, дружище, но мои обыщут вас, на всякий случай.　

— Боишься?　

— Да нет, но так, знаешь ли, спокойней.　

— Обыскивай, а потом можно, мы вас обыщем?　

— Шутник, — снова усмехнулся Вова.　

Двое парней тщательно обыскали Эдика с Султаном, заглянули в машину.　

— Там тоже ничего, только монтировка, — крикнул один из парней.　

— Ну, вы даете! — удивленно протянул Вова и с любопытством посмотрел на Эдика. — Что, крутых из себя строите?　

— Я свои силы знаю, — спокойно ответил Эдик, — а ты, видать, на свои не надеешься? Ты бы еще попросил своего приятеля, чтобы он батальон ментов с собой прихватил.　

Кальманскому не нравился этот разговор. Трусом и перестраховщиком себя чувствовать не хотелось. А этот незнакомец их явно не боялся, говорил на равных, да еще с насмешкой.　

— Вова, может, поговорим наедине? — предложил Эдик. — Твои же тебе сказали, что я чист. Или боишься?　

— Ладно, не гони! Я посмотрю, как ты сегодня ночью запоешь!　

— А что, ты меня куда-то приглашаешь?　

— Приглашаю, только не к проституткам.　

— А куда?　

— Потом узнаешь.　

Он приказал своим ребятам отойти. Они остались вчетвером — Кальманский с Матросовым и Эдик с Султаном.　

— Я тебя слушаю, Эдик, — вызывающе произнес Кальманский. — Чего ты хочешь?　

— Вова, я вижу, ты серьезный человек. Ты меня поймешь.　

— Не тяни.　

— Оставьте эту бабу в покое.　

Вова снова усмехнулся:　

— И что мы будем с этого иметь?　

— Разойдемся по-хорошему…　

— Да ты, никак, нас пугаешь? Слышь, Игорь? — Кальманский повернулся к приятелю. — Он предлагает нам по- хорошему разойтись!　

— Крутой! А ты на этого крутого бабки повесь, тонн двести, — поддакнул Матросов, — чтоб в следующий раз косяков не забивал!　

— Ну как? — повернулся к Эдику Володя. — Слышал?　

— Да.　

— Не хотим мы по-хорошему разбегаться. Вот такие мы беспредельщики, ясно? И бабенка твоя от нас никуда не денется. И ты, чтоб больше не косорезил нам, отступной отстегнешь, двести тысяч зеленых.　

— Круто!　

— А мы такие.　

— Ладно, я согласен.　

— Вот то-то.　

— Деньги когда отдать?　

— Сегодня. Иначе мы тебя сегодня в бетонную стену запакуем, у меня на даче.　

— Да, ребята, вы не просто беспредельщики.　

— Я знаю, мы еще хуже. Но такова жизнь. Ничего не поделаешь, Эдик!　

— Да, жизнь — дерьмо!.. Ты прав, — Эдик неожиданно повернулся и спокойно пошел к своей машине.　

— Ты куда?　

— Я сейчас, подожди.　

Было видно, что Кальманский слегка растерялся. Куда это он? А Эдик уже открыл заднюю дверцу, поднял сиденье и резко выхватил автомат.　

— Значит, хочешь по-плохому? — донеслось до Кальманского последнее, что он услышал в этой жизни.

Автоматная очередь оборвала остальные его мысли. Сознание померкло. Тут же рядом на землю рухнул и Матросов. Он тоже толком ничего не успел понять, как пули насквозь прошили его грудь. Эдик мгновенно перекинул автомат на другую сторону и до конца выпустил рожок по стоящим поблизости в темноте джипам.　

— Хотите по-плохому?.. Будет вам по-плохому! — злобно рычал себе под нос Эдик, не отрывая пальца со спускового крючка и прячась за задние колеса своего джипа.　

Пули яростно шлепались по кузовам и стеклам машин, беспощадно врезались в чьи-то тела. Слышались громкие истошные крики. Наконец противники опомнились и открыли беспорядочный ответный огонь. Но было уже поздно, Эдик перезарядил второй рожок, и сейчас короткими очередями расстреливал ребят Кальманского. Шансов у них никаких не было. Они были застигнуты врасплох и даже не успели достать оружие. А кто успел и сейчас наспех отстреливался, тут же был сметен ураганным огнем из двух автоматов. Султан вовремя подоспел на помощь Другу и тоже очень быстро разрядил свои два рожка.　

— В машину! Уходим! — крикнул ему Эдик и, не выпуская автомата из рук, запрыгнул на заднее сиденье. С ходу кулаком выбил стекло и в образовавшуюся амбразуру стал до конца расстреливать второй рожок.　

Джип, словно сумасшедший, рванул с места и, выкидывая грязь из-под всех четырех колес, стремительно унес их прочь. Сзади в темноте еще кто-то стрелял, но пули свистели мимо, не достигая цели.　

— Человек десять уложили, — довольный собой, хмыкнул Эдик, опуская уже ненужный автомат с пустым рожком.　

— Они сами захотели по-плохому, — отозвался спереди Султан, отчаянно крутя рулем и на полном ходу объезжая кочки и ямы.　

Машину бешено кидало. Они мчались по полю, выбрав самый дальний, но и более безопасный путь к шоссе. Наверняка Кальманский прихватил с собой еще кого-нибудь, и очень возможно даже, что друзей из милиции. А сталкиваться с ними сейчас у Эдика не было ни малейшего желания.　

Они благополучно выехали на узенькую проселочную дорогу и, врубив дальний свет фар, помчались вперед. Выстрелы уже давно стихли, бандиты Кальманского остались далеко позади. Погони не намечалось.　

Когда они миновали лес, по правую руку в темноте заблестела тускло серебристая гладь воды. Речка.　

— Стой! — приказал Эдик.　

Джип заскрежетал тормозами и остановился.　

— Выкинь стволы и давай от тачки избавимся, — предложил Эдик. Он снова становился сонным и вялым, действие наркотика ослабевало. Но мозг Эдика четко контролировал ситуацию.　

Султан забросил два автомата как можно дальше в воду. Потом завел джип и катанул его под откос прямо в реку. Шумный всплеск, и тяжелый кузов мощной машины медленно, с бульканьем растворился в темноте.　

— Пошли, какую-нибудь тачку до города поймаем, — сказал Эдик и стал не спеша подниматься по отлогому берегу реки вверх.　

Боря рассчитался с Эдиком, как и обещал. Хотя сумма в десять тысяч долларов казалась смехотворной по сравнению с тем, что потерял в тот злополучный вечер Эдик. Машина, два автомата, плюс проблемы с милицией. Ведь в милиции все прекрасно знали, кто участвовал в перестрелке. Исход этой разборки был впечатляющим — девять человек убито, в том числе Кальманский с Матросовым, шестеро ранено, и только трое остались целы. Они-то и собрали поспешно оружие, спрятали его и только потом позвонили в «скорую». Обычно Вова Кальманский так никогда не поступал. Трупы — и своих, и чужих — увозили с поля боя сами, чтоб никаких следов. Но сейчас был особый случай — шеф убит, остальные в панике. Такого с ними никогда не было. Все разборки обычно заканчивались победой, да и стреляли не так часто…　

В «Востоке» Эдик больше не появлялся, было опасно. Два раза крепкие ребята из ОМОНа в масках и с автоматами наперевес уже наведывались туда. Устраивали настоящие погромы, перетряхивали это заведение сверху донизу. Но Эдика задержать пока им не удавалось.　

Как и обещал, в качестве благодарности Боря предложил Эдику одно выгодное дельце. Они сидели в плавучем, очень уютном ресторане и обсуждали подробности.　

— Эдик, я тебе очень благодарен за Аню, ты для меня такое дело сделал! Ты не думай, я понимаю, что эти деньги…　

— Ладно, брось. Этих сволочей стоило наказать.

Эдик раскатал на ладони пахучий пластилинообразный шарик, перемешал его с табаком и принялся набивать этим дурманом выпотрошенную сигарету.　

— Давай, выкладывай, что там у тебя? — перешел к делу Эдик.　

Боря собрался, пальцем поправил очки на переносице и сказал.　

— Эдик, дело выгодное и стопроцентное. Это кидок, но грамотно продуманный и реальный.　

— Кого кидать будем?　

— Владельцев иномарок.　

— Как?　

— Они нам дают свои машины для продажи, а мы продаем их на Кавказ. Все документы у нас на руках, номера даже перебивать не надо.　

— Да кто нам их даст, кто поверит? — удивился Эдик. — Это уже не модная тема. Сейчас товар за просто так никто никому не доверяет, требуют деньги.　

— В этом-то вся хитрость и заключается. Слушай, что я предлагаю. Мы открываем солидный автосалон, даем мощную рекламу. Снимаем хороший офис, флаги у входа, красочная вывеска, охрана и все такое прочее. Нам в салон дают на продажу машины, и мы начинаем обычную вполне легальную и законную деятельность.　

— А где бульон? — нетерпеливо спросил Эдик.　

— Бульон будет дальше. Мы разворачиваемся в течение пары-тройки месяцев, набираем штук пятьдесят машин — только дорогих, тысяч по двадцать каждая. Потом продаем всю партию за полцены одной крупной московской фирме и уходим на дно.　

По лицу Эдика было видно, что он не совсем понимает замысел Бори.　

— Почему за полцены?　

— Да потому, что на самом деле мы ничего им продавать не будем. Мы просто получим от них деньги, а машины уедут в другом направлении.　

— Эти москвичи не идиоты, они на следующий день пришлют сюда взвод автоматчиков, которые покрошат нас в мелкие кусочки.　

— Не покрошат, — хитро улыбнулся Боря, и Эдик интуитивно поверил, что действительно не покрошат. Этот парень знает, что говорит. Борис продолжал, и Эдик все больше проникался доверием к его плану.　

— Они будут уверены, что мы высылаем машины для них. Погрузим в трейлеры, и ждите, ребята, груза. Только трейлеров этих они не дождутся, потому что товар уйдет по совсем другому адресу, на Кавказ. Там есть у меня директор одной фирмы, с которым можно очень неплохо договориться. Мы поменяем наши машины на его бензин. Бензин он отпустит совсем другой фирме, которая не будет иметь никакого отношения к нашей автомобильной. Частная, ничем не засвеченная фирма, которая в качестве уставного фонда получила большую партию бензина на один миллион долларов. А уставный фонд, как известно, налогами не облагается, эти деньги куда угодно можно пустить. Таким образом, в результате всей этой операции мы получим чистыми полтора миллиона долларов.　

— Не дурно, — восхищенно протянул Эдик.　

Только сейчас он полностью понял весь план этой операции. Дорогие иномарки действительно не так быстро продать. Их с удовольствием ставят в салоны на продажу. А вместе с машиной сдают и техпаспорт. Можно без всякого владельца выписать новую справку-счет из магазина, приложить к ней старый паспорт с транзитными номерами — и привет. С такими железобетонными документами машину можно хоть в соседнем городе на учет ставить и спокойно на ней ездить, не то что отправить на Кавказ.　

Эдик не стал спрашивать о судьбе фирмы, когда та получит предоплату от москвичей и загрузит машины в трейлеры для отправки. Это и так было ясно. Директор спокойно заберет из офиса свои вещички и больше там не появится. Потому что только один директор с липовыми документами будет своим человеком, которого потом пусть себе ищут на здоровье доблестные милицейские сыщики. Все равно не найдут ни его, ни денег.　

Все было просто и гениально.　

— А быстрее это никак нельзя провернуть, например за месяц? — спросил Эдик.　

— Нет, — твердо ответил Борис и посмотрел прямо в глаза Эдику. — Не раньше чем через три, а то и четыре месяца.　

— Почему?　

— Фирме нужен имидж, реклама. А за месяц это не сделаешь. Вот почему все кидают друг друга по мелочам. То ящик водки сопрут, то за вагон мыла не расплатятся. А я предлагаю серьезное дело. Но и первоначальных тысяч пятьдесят нужно на раскрутку.　

— А почему пятьдесят? Может, меньше хватит?　

— Нет, не хватит. Знаешь, Эдик, есть хорошая поговорка про жадность и фраера.　

— Ладно, не гони, пятьдесят, так пятьдесят, — махнув рукой, сдался Эдик.　

— Ты пойми, все подсчитано. Нужна солидность, размах. Почти все деньги на рекламу уйдут.　

— Я понял.　

— Ну как, согласен?　

— Только дурак может не согласиться, — ответил Эдик и на секунду замялся, — а это самое…　

— Что?　

— Где гарантии?　

Боря твердо посмотрел Эдику в глаза, и тот понял, что этот вопрос был лишним.　

— Гарантии — мои яйца! — жестко ответил Боря. — Ты можешь их смело вырвать, если у меня что-нибудь не получится. Устраивает?　

— Да ладно, Боря, не обижайся, это я так.　

У Бори действительно получалось все так, как он задумывал. Он, вообще, считался удачливым в делах, и Эдик это прекрасно знал, навел уже кое-какие справки. Просто у парня не было солидного первоначального капитала, иначе бы он развернулся! И вот поэтому он предлагает это сделать вместе с Эдиком. Эдик финансирует и страхует дело от бандитов, а Боря исполняет главную партию.　

Теперь Они встречались каждый день. Дело шло полным ходом. Боря нашел подходящего человека на роль директора, Эдик достал для него липовый паспорт. Зарегистрировали фирму, сняли шикарный офис, развесили у входа флаги, а над самой крышей огромный надувной шар с ярким логотипом фирмы, который виднелся за несколько километров. Фирму назвали громко: «Торговый дом Калифорния-лимитед», и более мелким шрифтом, в том числе и в документах, было приписано: «Владелец — автоконцерн “Крайслер-лимитед” США». Все вместе звучало внушительно и солидно.　

Борю мало волновало то обстоятельство, что ни в Калифорнии, ни, тем более, в известной автомобильной фирме «Крайслер» о подобной российской фирме никто ничего не слышал. А за использование чужих символов и откровенную липу и под суд недолго угодить. Но Боря знал, что четыре месяца он продержится, а там хоть трава не расти.　

В самой фирме, которая сразу так громко заявила о себе, ни Эдик, ни Боря ни разу не были. С директором фирмы встречался только Боря и только на нейтральной территории.　

— В случае чего, мы его грохнем, — предложил Эдик.　

Но Боря категорически отказался:　

— Зачем? Человек честно делает свое дело и пусть получает свои пятнадцать штук, мы от этого не обеднеем.　

— А если его менты примут?　

— Не волнуйся, сейчас его даже родная мама не узнает. А когда он побреется, снимет грим и снова станет прежним, он уже будет далеко. Он сам из Кемерово, а здесь случайно — несостоявшийся артист. Так что пусть теперь более серьезные роли исполняет.　

Эдик согласился с Борей. Он уже слышал от своих многочисленных знакомых, что в городе открылась мощная торговая фирма, которая завалит всю страну дешевыми американскими машинами. В такие минуты Эдик едва сдерживал себя, чтобы не расхохотаться. Ко всему прочему Боря придумал еще одну услугу для доверчивых граждан. Они сдают деньги сейчас и получают за полцены любую американскую машину, но через четыре месяца. В этой части своего плана Боря особенно на успех не рассчитывал, но результат превзошел все ожидания. Люди несли и несли деньги.　

— Вот уж действительно страна непуганых идиотов! — сказал как-то за обедом Эдику Боря.　

За один только первый месяц работы они собрали более двухсот тысяч долларов, четырехкратно окупив первоначальные расходы. Снятые с учета в ГАИ машины тоже быстро заполняли просторную площадку во дворе «калифорнийской» фирмы.　

— Может, пора? — спросил Эдик во время очередной встречи с Борей.　

— Рано, — отрицательно покачал головой тот, — раз поклевка пошла, глупо сворачивать снасти.　

— А не заметут?　

— А за что? — в тон ему ответил Борис. — Мы честные бизнесмены. Если не нравится, деньги ваши можете забрать, машины тоже. Но все только каждый день прут с деньгами, и прикатывают все новые и новые тачки. Оценщики уже дешевые перестали брать.　

— Ну, смотри, — согласился с ним Эдик.　

Он уже давно доверял этому толстому очкарику с умным взглядом.　

Прошло два месяца. Группировка Эдика Бешеного снова незаметно вылезла из подполья и потихоньку набирала в криминальных кругах города прежнюю силу и авторитет. Только самого Эдика никто и нигде увидеть не мог. Все знали — милиция его по-прежнему ищет, да еще как! Вместо Эдика на переговоры к братве в особо тяжелых и спорных случаях приезжали Крест или Жора. Жора был недалекий и туповатый мужик и уж тем более никчемный дипломат. Вот если кулаком кому заехать — другое дело. Но такое необычное выдвижение Жоры было одной из маленьких хитростей Эдика. Жора с командой обычно посылался туда, где нужно было затянуть время. А уж потом приедет Крест, он-то разберется.　

У Бори дела шли превосходно. Машины во дворе и деньги в кассе пополнялись с каждым днем. Приближался час «X».　

Последнее время Эдик очень близко подружился с Борей. Это был человек совсем не их круга — умный, начитанный, образованный. Кресту, Султану и Жоре — самым ближайшим друзьям Эдика эта дружба не нравилась. По этому поводу они частенько выражали свое недовольство Эдику.　

— Идиоты, — усмехался тот в такие минуты, — он умный мужик, нам всем у него учиться надо. За такими, как он, будущее. Он настоящий Учитель.　

Так за ним и закрепилась эта кличка, тем более Боря одно время действительно учительствовал — преподавал в институте, когда после окончания его оставили на кафедре.　

Но друзья Эдика все равно его не понимали. Единственное, что устраивало их, — деньги, которые приносил Боря. Но и другие бизнесмены тоже ежемесячно отстегивали им неплохие суммы и не кичились этим, не выпячивались, не набивались в советники. А этот… Но слово Эдика было для всех законом, противоречий он не терпел.　

«Калифорнийская» фирма была уже готова к закрытию. Деньги из Москвы получены, машины начали загружать в трейлеры.　

— Ну что, друзья, мы неплохо поработали, — сказал Эдик, собрав свое ближайшее окружение — Креста, Султана, Жору, Фейруза и Борю. — Сегодня можно и в сауне оттянуться. Как, поедем?　

— Поехали, — согласился Крест.　

— Эдик, я должен проследить за погрузкой и отправкой, — сказал Боря, — так что вы уж без меня.　

— Ладно, давай, — отпустил его Эдик.　

— Куда едем? — поинтересовался Жора.　

— На Рождественское озеро, в комплекс, — ответил Эдик. — Там сейчас хорошо, народу никого, только надо баб взять, Крест распорядись!　

— Хорошо, шеф.　

Пятеро друзей загрузились в две машины и отправились в сауну.　

В сауне Эдик изрядно накачался наркотиками. У него начались глюки. Он видел, как каждая частица его тела летала в воздухе, а потом опускалась вниз и обратно присоединялась к его телу.　

— Во, смотри, полетела… рука… О, видите?　

Но друзья особенно не слушали шефа, в таком состоянии на него можно было не обращать внимания.　

С собой они взяли четырех очень симпатичных девушек. Крест вызвал их из самого лучшего и дорогого массажного салона города, который находился под их контролем.　

Помещение сауны было большим, обставленным с шиком и с явным расчетом на богатого клиента. Здесь можно было отдохнуть и расслабиться на полную катушку. Друзья заказали огромное количество закусок и спиртного. Двое официантов накрыли стол красиво, с чисто ресторанным шиком, словно на предстоящую свадьбу.　

Пока Эдик валялся в гостиной на диване и балдел, друзья вовсю развлекались с девушками. Сначала напоили их, а потом раздетыми заставили плясать на столе. Красивые женские телеса сильно возбуждали. Первым не сдержался Крест, грубо схватил одну из девиц и тут же уложил ее на ковре. Жора с Султаном последовали его примеру. Пьяная вакханалия продолжалась часов пять. Первым от всего этого устал Жора.　

— Все, я поехал.　

Друзья пытались остановить его, но он был неумолим. Надо поспать, а то завтра день тяжелый. Крест абсолютно не мог вспомнить, какие у них на завтра дела, выпитое сильно туманило мозг.　

Ближе к ночи Крест задремал в предбаннике, разбудил его кто-то, растормошив за плечо. Крест нехотя, с трудом открыл глаза, сонно посмотрел на Эдика. Это был он — посвежевший, только взгляд остекленевший и пустой. Наркотический кайф еще долго будет держаться в его теле.　

— Поехали, — тихо произнес Эдик.　

— А? Что? — протянул Крест, не понимая, где он находится. Наконец он все вспомнил.　

— Где Жора? — спросил Эдик.　

— Уехал.　

— Ну ладно. Давай, подымайся.　

— Может, здесь заночуем?　

— В город поедем.　

Крест нехотя поднялся. Охрану они отпустили, так что отвезти Эдика могли только Крест, Фейруз или Султан. Но Султан с Фейрузом так накачались водкой, что их было не добудиться — полные трупешники.　

— Ладно, черт с ними, пусть спят, — бросил Эдик, направляясь в гостиную, где была раскидана их одежда.　

Эдик с Крестом вышли на улицу, ночной воздух немного взбодрил. Сели в «мерседес», завели мотор, стали ждать, когда он прогреется. В этот момент со стороны шоссе в сторону банного комплекса стали заруливать две машины. Их слепящие огни коснулись «мерседеса» и поползли уже дальше, как вдруг первая машина резко затормозила и стала быстро разворачиваться.　

— Что за маневры?! — недовольно буркнул Крест.　

— Что?! Где?! — встрепенулся Эдик, и его безжизненные глаза наполнились огнем.　

Он пристально вгляделся в сторону приближающейся машины и непроизвольно потянулся к пистолету. Свет фар вторично осветил черный «мерседес», из подъехавшей машины выскочили двое. В руке одного пистолет, у второго — короткоствольный автомат. Но Эдик не стал ждать и почти молниеносно выпустил по ним прямо через лобовое стекло всю обойму. Автоматчик сразу завалился на бок и затих, а второй стал стрелять по «мерседесу». Из второй машины выскочили еще трое.　

— Что за черт! Суки! — громко выругался Крест, вываливаясь из-за руля на асфальт и на ходу доставая пистолет. Хмель вылетел из головы; рядом с ним угрожающе цокали　пули. На какую-то долю секунды задержись он в машине, и был бы уже покойником — «мерседес» прошили сразу две автоматные очереди.　

Эдик перебежками, отчаянно отстреливаясь, бросился к кустам. Пули шлепались совсем рядом. В темноте ничего не было видно. Эдик уже перезарядил вторую обойму и лупил сейчас наугад. Нападающие стреляли тоже наудачу и решительного штурма не предпринимали. Эдик нажал в. очередной раз на курок, и услышал почти беззвучный, но очень характерный глухой щелчок — все, патроны кончились. Он вскочил на ноги и, продираясь сквозь кусты, бросился куда-то в сторону. Ветки хлестали и обжигали лицо, но Эдик не чувствовал боли. Ноги так стремительно несли его вперед, что, казалось, он вот-вот взлетит. Пули свистели вдогонку, но уже не так близко. Где-то вдалеке завыла милицейская сирена. Эдик не останавливаясь бежал. Потом грудь сдавила усталость, воздуха совсем не хватало, и он стал задыхаться. Последний рывок, и он, нырнув в придорожную канаву, затих.　

Целый час он лежал на земле, прислушивался. Где-то там вдалеке к банному комплексу подъехали милицейские машины, были слышны чьи-то возбужденные голоса, громкая ругань. Потом все стихло. Несколько минут Эдик все еще прислушивался, всем своим существом ловя каждое движение, каждый шорох. Но все по-прежнему было тихо, даже в ушах зазвенело. Он медленно поднялся и осторожно двинулся к шоссе. Там можно было поймать попутку и добраться до города. Но ни одна машина, как назло, не останавливалась, боясь брать ночных попутчиков.　

Он шел долго, наконец заметил у одной из дач прислоненный к забору мопед. Эдик осмотрелся, бесшумно перескочил через забор, открыл калитку и вывел двухколесную машину на шоссе. В детстве он когда-то гонял на таких. Сколько же лет прошло с тех пор, двадцать пять, тридцать? Сейчас и не вспомнишь…　

Эдик, выжав сцепление, побежал рядом с мопедом, толкая его перед собой. Тогда, в далеком детстве, он почему-то всегда заводил их именно так — с толкача. Разогнавшись, резко бросил рычаг сцепления, мопед тут же среагировал. Еще секунда, и мотор завелся, затарахтел, заполняя своими неприятными звуками окружающее пространство. Эдик быстро сбросил газ и, с трудом поспевая за мчавшимся вперед мопедом, оттолкнулся правой ногой и лихо запрыгнул в седло. Кое-что отбил себе между ног, но боли не чувствовал, надо было как можно быстрее уносить ноги. Эдик вывернул до отказа ручку газа, и двухколесная машина с завыванием ветра понесла его вперед.　

Но ехал он недолго. Откуда-то сбоку, с обочины дороги взвыла милицейская сирена, притаившаяся во тьме машина неожиданно зажглась огнями, ожила и резко взяла следом за Эдиком.　

— Водитель мотоцикла, остановиться! — услышал сзади себя грозное предупреждение Эдик. Про себя со злостью и досадой подумал: «Какой, к чертям собачьим, мотоцикл! Если бы на мотоцикле, вы бы меня хрен догнали!».　

Пришлось остановиться. Сирена замолкла, но слепящие, бегающие по кругу огни продолжали вращаться.　

— Куда едем? — услышал Эдик и в следующую секунду увидел перед собой трех милиционеров. Его удивило, что это были не гаишники. Один в обычной форме, без фуражки, а двое других в защитных камуфляжах, с автоматами на груди.　

— В город, куда же еще! — ответил Эдик.　

— А почему ночью?　

— Почему, почему! Вон, там у вас такая перестрелка идет, а вы тут по кустам шаритесь! Хотел до поста доехать, сообщить.　

Милиционеры абсолютно не прореагировали на сообщение про перестрелку.　

— А чего такой грязный?! — свет мощного фонарика упал на лицо и одежду Эдика. Он и сам только сейчас заметил, что видок у него действительно не ахти.　

— Да по дороге в яму заехал, упал.　

— Пьяный, что ли?　

— Да какое там, говорю же, яму не заметил.　

— Документы.　

Эдик полез в карман за документами.　

— Черт, потерял, наверное. Да и какой на мопед документ!　

— Паспорт есть?　

— Нет.　

Слепящий свет фонарика снова коснулся лица Эдика. Что-то странное было в том, что такой мужик ездит на мопеде, да и прикид у него из дорогих.　

— Залезай в машину, проедемся до поста, там проверим, что ты за птица.　

Эдик ворчливо залез на заднее сиденье милицейского «Жигуленка». Справиться с этими тремя вооруженными до зубов ребятами шансов не было. Он лихорадочно соображал, что делать дальше. Главное, сейчас придумать по дороге версию, кто он и откуда. Изо всех сил напрягая память, он стал вспоминать данные одного из паспортов, которые специально сделали ему через паспортный стол. Фотография, прописка, паспортные данные — все было подлинное. Начальник паспортного стола свой человек, тысячу долларов на этой ксиве заработал.　

«Жигуленок» остановился прямо у поста. Здесь творилось что-то странное. Полно милиции, перекрытая шлагбаумом дорога, каждую машину останавливают, тщательно и долго обыскивают…　

Эдика завели на пост. Там толпились водители, чьи документы, видимо, вызвали какое-то подозрение.　

— Вот приятель по ночам на мопеде ездит, документов при себе нет, — сказал доставивший его парень в камуфляже сидевшему за столом капитану.　

— Хорошо, сейчас разберемся. Ваша фамилия, имя, отчество, год рождения, где проживаете?　

Эдик уже хотел произнести заранее приготовленный монолог, но слова так и застряли в горле. На него в упор смотрело какое-то очень знакомое лицо в штатском.　

— Эдик, никак ты, собственной персоной?　

Только сейчас Эдик его вспомнил, это был тот самый опер, который десять лет назад взял его, а потом подложил наркоту. Только из-за него он попал тогда за решетку. Как потом он хотел найти эту суку!　

— Тебя-то мы и ищем, голубь сизокрылый. Наденьте на него наручники.　

Двое в камуфляже быстро исполнили приказание.　

— Все, отбой, капитан, мы его взяли, — явно довольный собой, произнес человек в штатском.　

— Это разве он, товарищ подполковник? — удивился капитан, разглядывая какой-то листок бумаги. — Вообще-то похож, вы правы.　

— Еще бы, это мой старый приятель! — отозвался человек в штатском.　

Эдик усмехнулся, ему было абсолютно не страшно.　

— Ты уже подполковник? Ну даешь! Видать, многих наркотой снабдил, раз из старлеев так быстро прыгнул, — и официальным тоном Эдик добавил: — Прошу обыскать меня при свидетелях и запротоколировать, что никакой наркоты при мне нет.　

— На этот раз, Эдик, на тебе не наркота, а убийства висят, — внушительно произнес подполковник, — тебе явно вышак корячится.　

Эдик по-прежнему улыбался:　

— Ладно, не пугай, начальник, не пацан зеленый!　

— В машину его и в управление, — приказал камуфляжным ребятам с автоматами подполковник и стремительно вышел из тесного помещения поста ГАИ.　

Эдик сидел в камере, прокуренной, с тяжелым спертым воздухом, в окружении таких же, как он, бедолаг и напряженно думал о случившемся. Подполковник Субботин — а это был он — его долго допрашивал, почти сутки продержал у себя в кабинете. Эдик больше хохмил и косил под дурачка. Ничего не знаю, ничего не понимаю. Пару раз выведенный из себя подполковник съездил ему по морде. Каждый раз удар был хороший, чувствительный, и Эдик очень долго отходил от него. Про себя он уже в который раз поклялся, что при первой же возможности пришьет этого Субботина. Никаких сил, никаких денег не пожалеет, но доберется до горла этой гадины. Вот только как и когда? Этот вопрос мучил его все сильнее. Его обвиняют сразу по шести статьям Уголовного Кодекса, и все статьи такие зубодробительные. Если судья женщина будет, как бы в обморок не упала.