Братья по крови

Ваня Гаврилов, по кличке Крест, освободился после третьей судимости, когда в стране начались необычные перемены. Перестройка, кооперация, заграничные шмотки в коммерческих киосках, светящиеся неоном красивые вывески на английском. Голова шла кругом.　

Сначала при виде всего этого Крест ошалел. Ведь там, в далеких лагерях, откуда он только что прибыл, вместе с ним бок о бок тянули срок барыги разных мастей — спекулянты, подпольные цеховики и прочий деловой люд. А, оказывается, здесь, на свободе, уже давно было разрешено то, за что сидели многочисленные его соседи по зоне. Они, конечно, писали в разные инстанции, ссылались на закон о кооперации, убеждали, что их деятельность в настоящее время поощряется государством. Но получаемые ими ответы были какие-то однотипно казенные — осудили Вас по статье такой-то правильно, оснований для пересмотра Вашего дела нет. Странная складывалась ситуация, статья за спекуляцию в Уголовном Кодексе не отменена, а вся страна спекулирует налево и направо.　

Еще больше удивило Креста то, что почти в открытую процветал и развивался рэкет. По словам многих ларечных торгашей, жалоб и заявлений по поводу рэкета милиция не принимала и советовала договариваться с рэкетирами полюбовно. Глядя на все это, Крест только усмехался. Может, его после очередной отсидки по ошибке в другую страну отправили? Хотя нет, первый секретарь обкома партии Гидунов Михал Иванович с экрана телевизора очень усердно доказывал, что все эти годы страна шла не тем путем, а вот сейчас партия наконец-то прозрела. Два года назад, когда Крест последний раз слушал в красном уголке по телевизору выступление Михал Иваныча, говорил тот совсем обратное. Да, оказывается, не только страна изменилась, но и люди тоже.　

Из своих тридцати четырех лет пятнадцать Крест провел, как говорится, в местах, не столь отдаленных. В его джентльменском наборе были разные статьи — грабеж, кража, хулиганство, нарушение паспортного режима, тунеядство. Больше года на свободе Крест обычно не гулял. Да он и сам знал, что жить может только за колючкой, в своей привычной атмосфере. На свободе его постоянно что-то пугало, не было четкого распорядка жизни, который всегда существовал в колонии.　

Вообще, на свободе все было не так. Правда, как и тысячи других заключенных, Крест с нетерпением ждал окончания срока. А как только оказывался за воротами колонии, сразу пугался. Ему казалось, что произошла какая-то ошибка. Его, рецидивиста, Гаврилова Ивана Никитича, которого так тщательно охраняли от общества столько лет, теперь отпустили на все четыре стороны и даже не поинтересовались, чем он собирается заниматься. Как только Ваня оказывался за воротами колонии, он прекрасно знал, что очень скоро попадет туда обратно. И это его, по правде говоря, абсолютно не тревожило. Тюрьма стала его вторым домом, здесь он был свой.

Большим авторитетом Ваня не пользовался. Воры в законе к себе его не приближали, потому что он без зазрения совести мог нарушить их неписаные законы. Администрация его тоже не любила. Но молодежь его уважала и побаивалась. Ваня был крепкий мужик, да и на расправу скорый. Он побывал во многих колониях, многое повидал и держался очень независимо. Вид у него был внушительный — высокий, все руки и тело в наколках — темно-сизые перстни, кинжалы, змеи, обнаженные девушки и, конечно же, лозунги, отражающие его жизненную позицию, вроде, «не забуду мать родную». Его грудь украшал огромный православный крест. Такие кресты имели право накалывать только авторитетные, заслуженные люди в зековской среде. Ваня, хоть малым, но авторитетом был. Задираться с таким осужденным, особенно у боевито настроенной молодежи, никакого желания не было. Почему-то все считали Креста убийцей и душегубом.　

Месяц он добирался до дома. На нем были старые выцветшие брюки, стоптанные черные ботинки и драный свитер, из-под которого выглядывал ворот не первой свежести рубахи в клеточку. В кармане лежали сорок рублей и железнодорожный билет. Большего за семь лет лагерных трудов он не заработал.　

По дороге Ваня скорешился с двумя гопниками. Вместе пили, ночевали у каких-то случайных знакомых. Потом, улучив удобный момент, Крест обчистил их, когда они валялись в дупель пьяные. Забрал все деньги, пару приличных пиджаков, кое-какую посуду и исчез. Спустя пару часов все это барахло по дешевке продал на вокзале и сел в поезд.　

Зачем и куда он ехал, Ваня и сам толком не знал. В родной город, домой? Но ведь никакого дома у него уже давно не было. Мать умерла, жилья нет, оставшаяся родня к себе прописывать не будет, да и, вообще, не захочет его видеть. Значит, снова нарушение паспортного режима, тунеядство, бродяжничество. Хотя нет, сейчас уже можно было не работать и не иметь постоянного места жительства. С другой стороны, в той справке об освобождении, которую ему выдали, четко стоял срок — пять дней, в течение которых он должен был явиться в свое отделение милиции, получить паспорт и прописаться. Но кто и куда его пропишет, и какой, интересно, паспорт без прописки ему выдадут? А может, сейчас это тоже возможно?

По прибытии в свой родной город ни в какую милицию Крест, конечно, не пошел. В одном, очень интимном, месте он их всех видел. У пивнушки Крест познакомился с местными пьянчугами, угостил их красненьким. На ночь остался у одного из них. На следующий день он обчистил квартиру собутыльника, хотя брать у того было почти нечего. Но, как говорится, на безрыбье и рак рыба, приходилось довольствоваться тем, что попадалось под руку.

Вечером, гуляя по городу, он заметил у одного из пивных ларьков двух мужчин, пересчитывающих деньги. Пачка купюр в их руках была довольно-таки пухлая, и оба были уже явно навеселе.

— Привет, мужики, Генку не видели? — по-свойски подвалил к ним Крест.

— Какого Генку? — удивился тот, который постарше.

— Кореш мой, мне показалось, я вас раньше с ним видел.

— Да нет, приятель, ты перепутал.

— Жаль. Хотел с ним поллитру раздавить.

— А мы чего, не люди? Вон, Витька сегодня зарплату получил, бабе своей хотел подарок купить. А я ему говорю — сначала обмыть надо.

— Правильно говоришь. Зарплата дело такое, по сто грамм никогда не помешает. Ну что, возьмем пузырек на троих?

— А что, можно, — пьяно усмехнулся Витька. — У меня сегодня и зарплата и премия. Пятьсот рублей — это тебе не хухры-мухры! Четвертак так и быть, пропить можно.

— Святое дело, — поддакнул Крест, чувствуя, как внутри у него все засвербило, когда он услышал сумму. Да, пятьсот рублей, солидные деньги!

Все втроем они направились к соседней стекляшке за водкой. Путь решили срезать через парк. Крест оглянулся — никого. Самое удобное и подходящее место, главное, действовать быстро и решительно, пока случайные прохожие не появились.

— Эй, постой! — Крест взял одного из мужиков за плечо, резко и неожиданно ударил в лицо. Второй опешил и, прежде чем успел что-то понять, тоже получил пару сильных ударов и растянулся на земле.

— Давай деньги, живо! — рявкнул Крест, одной рукой сдавливая Витьке горло, а второй шаря в кармане.

— Да я… тебя… сука! — сипел Витька.

Но еще одним коротким ударом Крест прервал всякие споры.

— Молчать, сявки!

Обшарив карманы второго, забрал бумажник, снял часы. На прощание со всей силы пнул все еще пытающегося подняться Витьку. Тот, согнувшись, застонал и покорно замер.

Крест бросился бежать. Сейчас — главное, как можно быстрее уносить ноги.

В этот вечер Крест основательно напился. Столько денег он никогда за всю свою жизнь не держал в руках. Это была действительно удача. Алкоголь приятно расслабил мозг, настроение было отличное.

Проходя по одной из улиц, он случайно заметил афишу. Подошел поближе. Репертуар видеосалона не отличался особым разнообразием — почта на всех сеансах боевики, и только самый последний, в 24.00, обозвали крутой эротикой.

Кресту еще не приходилось видеть видеофильмов, тем более эротических. Он, не задумываясь, свернул к салону.

Зал был маленький, человек на тридцать. Вместо экрана — два телевизора. Двое молодых парней, работников видеосалона, собирали с каждого зрителя по рублю. Крест сел на второй ряд, медленно достал беломорину, сунул в зубы. В зале можно было курить, и сизые струйки дыма время от времени поднимались с разных сторон к потолку. Помещение было душное, прокуренное, но Кресту здесь нравилось.

Фильм Кресту тоже понравился. Это была самая настоящая порнушка. Ваня просто балдел от увиденного.

— Завтра такое же будет? — спросил Крест после окончания сеанса у одного из салонных ребят.

— Конечно. Но если хочешь, можно и сегодня еще одно пустить, у нас таких много.

Крест с прищуром посмотрел на шустрого и модно одетого паренька. Тот держался с чувством явного превосходства — гопник какой-то привалил.

— Ну, тогда давай, запускай.

— Это тебе двадцатник будет стоить, — парень с нахальной ухмылкой смотрел на Креста.

Сейчас мужик даст задний ход. Откуда у него такие бабки? Но, к великому удивлению парня, Крест вытащил из кармана два червонца, небрежно кинул их на стол.

— Пошли, включай киношку.

На этот раз Крест сидел в зале один. Он блаженно закинул ноги на спинку переднего стула, закурил. На экране замелькали голые тела и титры на иностранном языке. Голос переводчика звучал простуженно сипло. Неожиданно появился парень-видеопрокатчик.

— Слушай, приятель, извини, — смущенно начал он. — Шеф приехал, кина не будет, приходи завтра.

На экране в этот момент двое мужиков раздевали очень соблазнительную красотку. На таком классном месте этот идиот вырубил видик.

— Извини, двадцатку я верну, — уже более настойчиво произнес парень»

— Слушай, ты, пацан, ты за что бабки получил?! Включай ящик, и побыстрее! — с нажимом в голосе произнес Крест и в упор посмотрел на парня.

Только сейчас видеосалонный шустряк заметил на руках у незнакомца грозные наколки. Пену высокопарности с него вмиг сдуло. Парень дрожащим голосом пролепетал:

— Вы извините, я верну деньги, понимаете, директор приехал.

— А мне по херу твой директор, ты чего не понял?!

Парень от страха застыл на месте.

— Я… а…

— Давай, врубай кино!

— Хорошо… я сейчас…

Парень снова включил видеомагнитофон и юркнул за темную штору, отделяющую зал от входа. За шторой послышались какие-то возбужденные голоса. Но Крест не обращал на них никакого внимания, весь целиком переключившись на экран, где откровенно показывали прелести красотки, готовой удовлетворить двух мужиков.

За спиной Креста послышались шаги, загорелся верхний свет и картинка на экране телевизора снова пропала.

— Ну, че там случилось?! — Крест недовольно обернулся. Перед ним стояли трое. Средних лет мужичок в модном костюме-тройке и при галстуке, с рыжеватой бородкой, весь ухоженный, гладенький; рядом — здоровенный, внушительных размеров парень в темной кожанке с глуповатым белесым лицом, а чуть подальше тот самый видеосалонный шустряк.

— Товарищ, на сегодня рабочий день закончен, — сказал бородатый. В его начальственном голосе чувствовалось недовольство.

— Я бабки заплатил и хочу отдохнуть, ясно?

Бородатый смутился, видно, он не привык, чтобы с ним спорили.

— Вам вернут ваши деньги.

— Они мне не нужны.

— Но на сегодня сеанс окончен.

— Андрей Петрович, можно я этого мудака выкину? — вмешался в разговор здоровяк, преданно глядя на бородатого.

Но Крест никак не прореагировал на эту угрозу, и Андрей Петрович это прекрасно видел.

— Мне не нужны эксцессы, я лучше сейчас милицию вызову.

— Это за мои-то бабки мусорами меня пугаешь?

Лицо бородатого побагровело, он грозно посмотрел на видеосалонного парня.

— Верни ему деньги, — приказал он и, повернувшись к Кресту, бросил: — А ты убирайся отсюда, пока цел!

Но Крест уже почувствовал слабинку в голосе этого сладкого Андрея Петровича. За такого можно хорошо зацепиться, это Крест безошибочно почувствовал.

— За двадцатку не уйду, дай косуху.

— Что?

— Стольник! Не въехал, что ли?

Крест нагло смотрел на растерянного Андрея Петровича.

— Шеф, может, мне? — снова подал свой низкий голос детина.

— Давай, выкинь его отсюда! — наконец-таки решился Андрей Петрович и отступил назад.

Детина лениво вразвалочку приблизился к Кресту, протянул к нему руку, чтобы схватить за шиворот, но Крест показал ему пальцем куда-то на пол.

— У тебя яйца отвалились, петушок.

— Что? Где? Какие яйца?..

Крест, поднимаясь, неожиданно резко со всей силы боднул его головой прямо в нос.

— Да вон, на полу валяются, не видишь?

Крест схватил здоровяка за шиворот, лягнул его коленом. Потом еще и еще раз.

Андрей Петрович перепуганно смотрел на происходящее и не знал, что делать. Здоровяк весь в крови уже валялся на полу и тихо скулил.

— Вы что?.. Вы, это самое… — пробормотал Андрей Петрович.

— Может, милицию? — неуверенно предложил парень-видеосалонщик, пятясь назад к выходу.

Крест схватил его за шиворот:

— Постой, фраерок, зачем милицию, мы без милиции все решим.

И Крест неожиданно двумя мощными ударами повалил парня, затем несколько раз пнул ботинком.

— Зачем нам милиция, а, приятель? Ну, ты полежи, отдохни. Правильно, Андрей Петрович?

Крест уже приближался к бородатому. Тот перепуганно затряс головой и попятился в сторону.

— Не надо… прошу вас… я заплачу вам сто рублей и накажу моего работника… просто вы поймите нас.

Неожиданно взгляд Креста смягчился, рот растянулся в улыбке:

— Да не нужна мне эта сраная сотня, хозяин. Кинишку хотел посмотреть, а тут вы. А охранник-то у тебя хреновый! Что скажешь, хозяин?

Андрей Петрович все еще не мог опомниться от страха, его охранник сидел на полу и, жалобно скуля, вытирал кровь рукавом, нос у него был явно сломан.

— Если бы у меня был такой хозяин, я бы любому глотку перегрыз! — сплюнул в сторону охранника Крест.

— Да я… ну, вы не обижайтесь… в общем, ты извини меня. Я вижу, ты нормальный мужик.

— Выпить хочешь, хозяин? — неожиданно спросил Крест, глядя в хитровато бегающие глазки бородатого.

— Конечно, — растерянно пробормотал Андрей Петрович. — Давай выпьем, у меня в машине есть.

— А этого надо уволить и найти другого, — кивнул Крест в сторону охранника.

Андрей Петрович захихикал:

— А что, это мысль. Только он тоже мне пригодится.

— Нет, не пригодится, он фуфлыжник, ему даже с уличной шпаной не справиться.

Андрей Петрович продолжал глупо смеяться. Узел галстука на его белой рубашке сполз в сторону.

— Тогда ты иди ко мне на работу.

Крест ответил не сразу. Он умел выгадывать в любой ситуации, жизнь научила.

— Не-е, я уже работаю на одного, неплохо платит, так что извини…

— Сколько?

— Триста, — с ходу соврал Крест.

— Я тебе четыреста положу, плюс кабаки, выпивка, девочки за мой счет. Ну, что скажешь?

— Не знаю…

Крест нутром уже понял этого купчика и сейчас тянул резину. Заполучить такого крутого мужика в охранники тому явно хочется, да и себя показать тоже — всех куплю, я такой! Но Крест умело держал марку. Он научился разгадывать людей и очень быстро нащупывал их слабые места. В охранники его Андрей Петрович, конечно, получит, но вот продаться надо как можно подороже.

— Мне такие ребята со стальными яйцами нужны, — хлопнул по плечу Креста осмелевший и уже пришедший в себя Андрей Петрович.

Только сейчас Крест наконец-таки рассмотрел этого бородатого купчика поближе. Помоложе Креста, чуть за тридцать, рыжеватая бородка с усиками, остренький носик, хитрющие маленькие глазки, наметившиеся под глазами серые мешки. Видимо, не дурак выпить и погулять, правда, и работать умеет, раз видеосалоном и охраной обзавелся. К такому, пожалуй, приткнуться можно. Быть может, для Креста это единственный в жизни шанс. Упусти, прозевай он его, и снова не заметишь, как окажешься за бортом жизни, на помойке.

— Ну что ж, предложение интересное, надо будет подумать, — важно протянул Крест, хотя сам уже давно готов был сказать «да».

Четыреста рублей в месяц, плюс выпивка и девочки, да такое ему могло только во сне присниться.

— Поехали, — махнул рукой Петрович и направился к выходу. Крест последовал за ним.

Во дворе стояла белая «Волга». Видимо, тот крепыш, который маялся на полу с разбитым носом, был и водителем и охранником Петровича в одном лице.

— Залезай, — бросил ему Петрович, открывая водительскую дверцу.

В бардачке «Волги» лежала наполовину опустошенная бутылка коньяка. Три звездочки, армянский.

— Ну что, за знакомство! — предложил Петрович и спросил: — Кстати, тебя как зовут?

Крест на секунду замялся, главное не напугать бы этого купчика, а то, чего доброго, со своим предложением передумает.

— Ваня, — Крест кашлянул и более солидно добавил: — Иван.

— Ну что, Ванек, из горла не против?

— Да нет.

Петрович присосался к бутылке, сделал два больших глотка.

— Ух, хорошо пошла. На, держи.

— Можно до дна, хозяин?

Петровичу явно понравилось, что его на американский манер назвали хозяином.

— Допивай, еще хоть ящик купим.

— Тогда за твое здоровье, хозяин.

Крест запрокинул бутылку и жадно допил приятную, согревающую тело и душу жидкость.

— Вперед, поехали! — победно прокричал Петрович и, захохотав во все горло, резко тронул машину с места. — Все прочь с дороги!

Правда, дорога была пустынной.

Петровича от выпитого слегка развезло, и он все больше расходился.

— Ты знаешь, Ванек, у меня крупная фирма. И я единственный ее владелец. Понял?! У меня восемь видеосалонов, шесть киосков и одно кафе. Ясно? И все мое! И если надо, я любому шею сверну! Раздавлю, как гниду!

— Правильно, хозяин.

— Вместе с тобой я таких дел наворочу. Сейчас станции метро захватываю, цветами хочу торговать. Правда, черномазые немного, мешают, ну ничего, я их в порошок сотру, вот увидишь!

— Я помогу, хозяин.

— Вот то-то! Я знаешь, что с ними сделаю!.. Черт!.. Ты, сука, куда прешь!

Петрович поехал на красный сигнал светофора и сейчас чуть не столкнулся с «Жигулями». «Волга» резко нырнула носом и встала.

— Ты, козел! — заорал на всю улицу Петрович, высунувшись из окна машины.

Но «Жигули» уже проехали мимо.

— Вот, сука, давить таких надо!

— Хозяин, если хочешь, давай догоним, набьем морду.

— А что, давай.

Петровичу предложение Креста явно понравилось. Рядом с этим крутым мужиком он осмелел. Но пока он разворачивался, «Жигули» уже давно скрылись.

— Ладно, черт с ним, пусть живет. Нам в кабак пора. Слушай, Ванек, ну у тебя и видок! Ты как из помойки вылез.

— Не успел переодеться, — соврал Крест.

— В таком виде с тобой в кабаке-то стыдно появляться.

— Давай переоденусь.

— Где?

— Да прямо на улице.

— Как так?

— Ну, позаимствую у кого-нибудь пиджачок. Наконец до Петровича дошел смысл сказанного. Он снова весело и громко расхохотался:

— Ну, ты даешь, мужик! Вот так, прямо на улице кого-то разденешь? Да не поверю.

— Выбирай топтуна, хозяин.

— Ну, это круто! Это мне нравится!

Петрович пьянел все сильнее и от этого расходился все больше. Видимо, он был заводной малый. В темноте показался прохожий, одет прилично — в джинсах и серой кожаной куртке.

— Вон, давай этого парня тормозни, — кивнул на прохожего Петрович и заглушил двигатель.

— Сейчас, хозяин, будет сделано.

Крест пружинисто вышел из машины. Выпитое почти не действовало на мозг, а лишь поднимало настроение. Хотелось нажраться на полную катушку, до усрачки. Крест догнал в темноте прохожего:

— Постой, приятель.

Мужчина в недоумении остановился.

— Послушай, давай одежонкой поменяемся.

— Что?

— Отдай свою куртку и штаны, а я тебе свои, до дома дотопаешь. И не глупи, мужик, если жизнь дорога.

Крест грубо схватил мужчину за плечо и поволок к ближайшей парадной.

— Эй, вы, что… вы, что делаете?

— Заткнись! Иначе пристрелю. Дырку хочешь во лбу? Мужик не сопротивлялся, сразу же понял, что лучше остаться без куртки, но с жизнью.

Из парадной Крест выскочил быстро, юркнул обратно в машину.

— Ходу, хозяин, ходу!

— Ну ты даешь, Ваня! — с нескрываемым чувством восторга произнес Петрович.

Крест был одет в кожаную куртку и джинсы. Джинсы, правда, немного широковаты в бедрах и чуточку коротковаты, но это ничего, даже более хиппово. Вот только стоптанные и потерявшие всякую форму ботинки — размер у того незнакомца не подошел — портили всю его вид уху. Правда, в кармане у Креста лежали целехонькие пятьсот рубчиков, на которые можно было такой прикид купить! Гулять он сегодня собрался на деньги Петровича. Ведь он же хозяин — пусть и платит.

Они заехали в один ресторан, посидели, выпили. Потом поехали в ночной клуб. От окружающей красоты и роскоши у Креста кружилась голова, все это у него было впервые в жизни. Предупредительные и ужасно вежливые официанты, белые салфеточки, блестящие евроотделкой помещения, а какой выбор закусок и спиртного! Многих названий Крест не знал, поэтому попросил для себя водки.

Петрович все болтал и болтал.

— Сейчас у меня доход пятнадцать штук, по две машины каждый месяц могу покупать. Но когда я захвачу метро и выгоню черных, — Петрович угрожающе помахал перед носом Креста указательным пальцем, — и поставлю еще с пяток видеосалонов, то буду около ста тысяч иметь. Понял?!

— Да, хозяин.

— Тогда и тебе зарплату штуку положу. Хочешь штуку?

— Хочу.

— Молодец. Давай, наливай.

Крест не особенно обращал внимание на пьяную болтовню Петровича, его больше привлекали мелькающие вокруг него красивые девочки с длинными и ужасно соблазнительными ногами. Кресту сейчас очень хотелось склеить одну из них и прямо там, за стеной кабака, трахнуть. Но он сдерживал свой яростный сексуальный порыв. Бабы у него не было целых пять лет.

Потом к их столику подсели две проститутки, лет по двадцать, не старше. Они источали приятный запах духов и гордо выставляли напоказ свои полуобнаженные прелести — груди, ноги, плечи. У Креста захватило дух.

— Ну что, мальчики, поедете к нам? — улыбаясь, спросила одна из девиц. — По полтиннику с каждого, и на всю ночь мы ваши.

— Пошли вон, шлюхи! — пьяно бросил Петрович.

— Э, хозяин, подожди, — остановил его Крест. — Девочки, я думаю, мы договоримся.

— Я с проституткой не хочу! — упрямо твердил Петрович.

— Хозяин, это хорошие девочки, они тебе понравятся, правда, девочки?

— Конечно, мой милый.

Крест просто сгорал изнутри, глядя на этих баб. Как ему сейчас хотелось сгрести их обеих в охапку и вволю нащупаться!

— Хозяин, поехали на природу, подышим воздухом.

— Давай лучше выпьем.

— А мы там и выпьем, правда, девочки?

— Ну конечно, мой дорогой.

Крест под руку вывел пьяного Петровича на улицу.

— Залезайте в машину, — махнул всем рукой Крест.

Но проститутки не спешили.

— Давай сначала рассчитаемся, — сказала одна из них, — а потом мы все твои.

— Поехали, там разберемся.

— Нет, дорогой, давай сейчас.

— Ну ладно. Что за паскудный вы народ, бабы!

Крест достал из кармана четыре купюры по двадцать пять рублей, протянул одной из девиц. Та молниеносно убрала их в сумочку. Кресту не нравилось, когда с него выжимали деньги, он всегда старался не платить. Но сейчас рисковать не стал, могут убежать, вон одна и так с подозрением косится на его татуировки на руках.

Все залезли в машину. Петрович сел за руль. Рядом с Крестом на заднем сиденье расположилась одна из девиц. Крест сразу же обнял ее, притянул к себе, а свободную руку запустил ей под юбку. Девушка сидела с таким лицом, словно ничего не происходило. Кресту это понравилось. С проститутками он тоже никогда не общался.

— Может, подождем, когда приедем? — спросила девица, когда Крест, тяжело пыхтя, уже вволю натискался ее больших грудей и сейчас залез ей в трусы.

— Зачем ждать, красавица?

— Здесь неудобно.

— Еще как удобно.

Он с силой потянул с нее трусы.

— Подожди, дай я сама сниму.

Девушка стащила с себя юбку, кофту, сняла трусики. Сейчас на ней был один бюстгальтер и ажурный пояс с чулками. Видок — просто отпад! Таких баб Крест видел только на заграничных картинках. С выскакивающим от волнения из груди сердцем он притянул к себе это красивое и ужасно желанное тело и стал целовать его и кусать.

Девица ошалело смотрела на Креста. Таких сумасшедших клиентов ей давно не приходилось встречать, но крайней мере, в губы ее давно уже не целовали, а чтобы еще и ноги! Может, он еще предложит ей руку и сердце? Нет уж, извините-подвиньтесь, от этого типа за версту уголовщиной разит. Если бы не ее подруга, она бы ни в жизнь не подсела к этим двоим. Бородатый-то еще ничего, вид цивильный, а этот — просто отъявленный бандит! Надо поскорее от них отделываться и сматываться.

Крест уже завалил девицу и сейчас суетливо расстегивал брюки.

— Подожди, сейчас презерватив из сумочки достану.

— Какой презерватив, красотка, о чем ты?!

Девушка слегка напугалась. Давно уже ей не попадался клиент, который собирался поиметь ее без презерватива. А ведь она совсем недавно лечилась, один козел заразил, и вот сейчас этот урод, точно, наградит ее чем-нибудь.

— Я без презерватива не могу.

— Я тебя научу.

— Подожди, дай я лучше отсосу.

Крест на мгновение остановил свой бешеный натиск.

— А что, давай!

— Оттрахай ее в задницу! — весело закричал с переднего сиденья Петрович, медленно и неуверенно ведя машину.

Белая «Волга» выехала на загородную трассу, съехала на обочину.

— Ну что, ты тоже давай, работай! — повернулся Петрович к своей соседке справа, — расстегни мне брюки, дорогуша.

— А-а-а, — тихо замычал Крест, когда сладострастная волна накрыла его. Девушка умела быстро удовлетворить клиента.

Она очень надеялась, что Крест оставит ее в покое и они с подружкой на попутке вернутся обратно в город. Но она ошиблась.

— Ты чего одеваешься? — облокотившись на дверцу и дымя папиросой, спросил Крест.

　— Мне пора, сейчас вон она закончит и мы поедем.

— Раздевайся, никуда вы не поедете, мы на всю ночь договаривались.

Девушка недовольно посмотрела на мужчину.

— Давай, раздевайся, я два раза повторять не буду.

Она молча снова стала раздеваться, проклиная в душе подругу за то, что согласилась поехать с этими двумя уродами.

Накурившись и отдохнув, Крест поднялся, масляными глазками посмотрел на сидящую рядом девушку:

— Лифчик и трусики тоже сними.

— Зачем, давай я снова в ротик?

— Нет, красотка, теперь я хочу тебя оттрахать по-настоящему.

— Тогда только с презервативом.

— Презерватив свой ты можешь засунуть себе в жопу, а я тебя так буду. Понятно?!

— Но мне нельзя… я тебя заражу, — наконец нашлась чем напугать этого сексуально озабоченного мужика девушка.

— Ничего, ко мне зараза не пристает.

И Крест с жадностью голодного зверя набросился на нее. Рванул лифчик, крючок отлетел куда-то вниз, разорвал тонкую ткань трусов.

— О-о, зачем же так, я бы сама…

— Ложись и раздвинь ножки… да пошире, пошире, вот так, молодец.

Крест наслаждался этим зрелищем. Он стащил с себя через голову рубаху. При виде его разрисованной татуировками груди, девушка тихо ахнула и поняла, что с таким лучше действительно не спорить.

Крест навалился на вкусно пахнущее девичье тело, стал его не спеша гладить, наслаждаясь и возбуждая себя все сильнее. А на переднем сиденье громко пыхтел Петрович. Он до сих пор все не мог никак кончить, хотя его партнерша и старалась изо всех сил.

— Ладно, отвали, мне сейчас никак, — остановил ее Петрович и еще через секунду завалился спать.

Когда Крест получил все, что хотел от своей партнерши, он взялся за ее подругу.

— Давай, пересаживайся сюда ко мне.

Девушка нехотя подчинилась, ей уже сильно хотелось спать. Она тоже надеялась, что они отделаются от этих парней быстро.

Крест грубо овладел ею, заставляя выполнять все свои капризы.

Ее подруга, блаженно растянувшись на переднем сиденье, про себя злорадствовала. Так ей и надо, в следующий раз будет знать, кого снимает. Она думала, что перепихнется разочек с бородатым, а вот фигушки, попробуй и этого уголовничка!

Третий раз Крест кончал долго и с трудом. Наконец он выжал из себя долгожданный кайф. Все тело от усталости приятно болело. Крест, развалившись, не одеваясь, закурил, блаженно выпустил из себя сизую струйку дыма.

— Ну что, мальчики, мы поехали? — неуверенно произнесла одна из проституток.

Крест не отвечал. Девицы молча оделись, торопливо вышли из машины.

— Постой!

Крест натянул на себя джинсы, выпрыгнул на улицу.

— Что тебе, красавчик?

— Деньги!

— Какие деньги?

— Давай все деньги сюда! Ну, ты, сука, живо!

— Ты чего, парень, мы же честно отрабо…

Слова застряли у девушки в горле, Крест ударил ее между ног коленкой и схватил за горло.

— Я второй раз повторять не буду, поняла, сучка?!

Девушка, задыхаясь, кашляла, пытаясь освободиться от мертвой хватки сильных мужских пальцев.

— Хорошо… сейчас… только отпусти…

Ее подружка уже юркнула куда-то в темноту. Крест ослабил хватку.

— Давай, живо!

Девушка все еще кашляла и, тяжело дыша, трясущимися руками стала открывать сумочку.

— Дай сюда!

В сумочке, в потайном кармашке Крест нашел четыре двадцатипятирублевки и червонец.

— Не густо, — разочарованно буркнул он.

Девушка протянула руку за сумочкой.

— Подожди.

— У меня больше нет.

— На колени.

— Что?

— На колени! — Голос мужчины звучал жестко. Девушка, вся трясясь от страха, послушно опустилась на колени. Сейчас она даже не чувствовала боли в коленках от впившихся через колготки острых камешков — только страх. Один жуткий и неприятный страх.

Крест расстегнул ширинку:

— Давай, в последний раз.

Она послушно делала все, что он хотел. Но четвертый раз ему было явно много. Еще с минуту проститутка упорно работала языком и губами, но сделать так ничего и не смогла.

— Ладно… давай, вали отсюда!

Девчонка быстро вскочила на ноги и тут же растворилась в ночи.

Крест не спеша застегнул ширинку, самодовольно вдохнул в себя полной грудью воздух. Да, такого у «него никогда в жизни не было. Это самый счастливый день. Бабки, выпивка, бабы, кабаки. Нет, такого в тюрьме не бывает.

Он подошел к машине, тронул за плечо Петровича:

— Эй, хозяин, проснись.

— А? Что? Что случилось? Где я?

— У Христа за пазухой. Пора ехать, хозяин.

— Давай, садись за руль.

— Я не умею, — честно признался Крест.

— Как так? — пьяные глаза Петровича с недоумением смотрели на не умеющего водить машину мужика.

— Потом объясню, поехали, хозяин!

— Ты даешь…

С того дня Крест стал работать на Андрея Петровича. Работа была несложной, да и работой это даже назвать было нельзя. Крест повсюду только ходил за Петровичем и больше ничего не делал. Торговал своей уголовной рожей и все. Управлять машиной он не умел, поэтому пришлось пойти на курсы.

Изменился и внешний облик Креста — белая рубашка с галстуком и черный костюм с желтыми блестящими пуговицами. Но, несмотря на этот франтоватый вид, физиономия Креста и весь его облик по-прежнему оставались бандитскими. Этот новый телохранитель Петровича с пугающей рожей и немигающим колючим взглядом шокировал всех знакомых хозяина. Но Петровичу это даже нравилось, он как будто специально выставлял напоказ Креста, словно какую-то породистую и очень редкую собаку-людоеда.

Ночевал Крест в одном из видеосалонов. Там частенько пьянствовало руководство фирмы Петровича, поэтому все необходимое имелось — диван, стулья, столы, шкаф и прочий интерьер. Для начала, когда над головой вообще нет ничего, совсем неплохо.

На третий день своих деловых поездок Петрович встретился с очень странным типом.

— Я с ним два дня назад познакомился, — сказал Андрей Петрович перед встречей, — хороший мужик, хоть и азер, он нам с цветами поможет.

Новый знакомый по имени Эдик был рослый худощавый мужик. Высокий лоб с мощной залысиной, редкие короткие волосы над ушами, массивный крючкообразный чисто кавказский нос. Выражение лица хищное, несмотря на широкую наигранную улыбку. Эдику было около тридцати пяти лет, но выглядел он на все сорок. Крест своим наметанным взглядом сразу определил, что тот сидел и что у него сильный характер. От такого в зоне ничего хорошего не жди, ну а на воле тем более.

Но Петрович по-дружески хлопал Эдика по плечу и даже приглашал выпить. Хозяин явно набивался ему в друзья.

В отличие от других знакомых Петровича, на Эдика Крест не произвел ровно никакого впечатления, взглянул мимоходом, словно того и не было рядом — так, пустое место.

— Это мой новый охранник. Познакомься, Ваней зовут.

Эдик с безразличием протянул руку, все с той же наигранной улыбкой спросил:

— Как житуха, Ваня?

— Нормально.

— Ну и отлично.

Этот лысый Эдик Кресту сразу чем-то не понравился, от него пахло неприятностями.

— Цветы когда будут? — спросил Эдика Андрей Петрович.

— Сегодня тетя Аза прилетает. Она не баба, а как это по-вашему, по-русски, — конь с яйцами, да?

Мужчины весело рассмеялись. Эдик продолжал:

— По тридцать копеек за гвоздику, ты их по рублю вдуешь. Триста штук: с точки в день я тебе гарантирую, итого триста на семьдесят, двести десять рублей за день чистого барыша.

— А расходы: зарплата продавцу, аренда, транспорт, — умело торговался Петрович. Эдик по-прежнему выдавливал из себя свою крокодилью улыбку.

— Ну, это копейки, максимум тридцатник всех расходов.

— Поболее.

— Но все равно бакшиш-то какой, а?!

— Да и еще твои земляки-конкуренты.

— Андрей, ты про них забудь, я ими лично займусь.

— Хорошо, Эдик, договорились. Ну что, тогда отметим это дело?

— Давай, я знаю одно хорошее местечко. Но туда только нас вдвоем пустят, охранникам там делать нечего, так что, приятель, извини, — последняя фраза была обращена уже к Ване. — На сегодня твоя трудовая вахта закончена, можешь мять ботинки на все четыре стороны.

Этот приказной, развязный тон совсем не нравился Кресту, он ему что — шестерка?!

— Как хозяин скажет, — грубо ответил Крест.

Петровичу все больше нравилась эта собачья преданность нового охранника. Все-таки он правильно сделал, что взял его к себе, в людях надо уметь разбираться. Себя Андрей Петрович считал тонким психологом и знатоком человеческих душ. Он важно надулся и небрежно произнес:

— Ладно, Ваня, сегодня отдыхай. У нас с Эдиком свои дела.

Смуглое лицо Эдика снова растянулось в крокодильей улыбке, черные глаза победно зыркнули на Креста. И в этом взгляде Ваня сразу же уловил что-то недоброе по отношению к себе. Видимо, Эдику Крест тоже не нравился.

— Ну, давай, приятель, отчаливай! — бесцеремонно произнес Эдик. — Не мозоль глаза.

Крест хотел было шепнуть на прощание хозяину, чтобы тот был поосторожней с этим типом, но удобного момента не подвернулось, Эдик постоянно крутился рядом.

— Откуда ты этого уркагана выкопал? — усмехнулся Эдик, когда они с Петровичем остались одни.

— А что, не нравится?

— Да нет, почему. Просто с этой публикой надо ухо востро держать, обнесет и не заметишь!

— Не-е, это свой человек. Он мне знаешь, как предан. Он, — и тут Петрович вспомнил фразу Креста, — да он за меня любому горло перегрызет!

— Ух ты! Зверь какой-то, не человек.

— Это точно.

Эдик привез своего нового знакомого в ресторан «Восток». Здесь была чисто кавказская кухня, да и официанты были кавказцы. Эдика в «Востоке» все знали. Приходили и уходили все новые посетители, и каждый по-дружески здоровался с Эдиком, с некоторыми он обнимался, по-восточному лобызались. Говорил с ними Эдик по-своему, и Петрович ничего не понимал. Впрочем, он особенно и не обращал на них внимания, больше занятый поглощением необычных, но очень вкусных блюд. Обстановка в ресторане тоже располагала к отдыху: приглушенный свет, усыпляющая однотонная восточная музыка. А какое отменное спиртное — армянский коньяк, водка текила, красное крепленое вино! Петрович кайфовал. Здесь ему нравилось все больше, и эти восточные приветливые люди тоже все больше нравились. Вид у некоторых был весьма колоритный — черные смоляные волосы, черные глаза и черная жесткая щетина на подбородке. Они словно только что с гор спустились, дикие и своенравные разбойники из сказки про Али-Бабу. Но эти незнакомцы дружески улыбались Петровичу, а Эдик очень солидно и почтительно его представлял.

— Это мой близкий друг, Андрей Петрович, директор очень крупной фирмы, самая мощная фирма в городе.

— О-о. Рад познакомиться с вами, уважаемый, — в поклоне, с чувством почтения протягивал руку Петровичу очередной посетитель.

— Ну что, поехали ко мне в гости? — под конец ужина предложил Эдик.

В эту минуту на эстраде появилась черноволосая восточная девушка в шелковистых штанах-шароварах и в отливающем блестками лифчике. Вот и сама Шахерезада. Она стала исполнять танец живота, музыка заиграла громче, веселее.

— Может, ее с собой «прихватим? — с пьяной ухмылкой спросил Петрович, указывая на сцену.

— Не, друг, у нас это не принято.

— Тогда я сейчас других найду.

— Отлично, давай.

Они вышли на улицу. Эдик сел за руль белой «Волги».

— Ай, ай, что за машина! — восхищенно прищелкнул он языком. — Просто красавица!

Петрович, довольный собой, усмехнулся.

— Я скоро «мерс» покупаю. У меня крупная фирма, я почти двадцать штук в месяц имею, чистоганом.

— Ого!

— А после цветов сотня будет. Я богатый человек, Эдик. И тебя, так и быть, в долю возьму.

— Спасибо, друг. Ну что, поехали?

— Давай в центр, я сейчас там быстро баб найду.

Эдик послушно направил машину к центру города. Проезжая мимо памятника Пушкину, Петрович вдруг закричал:

— Стой! Смотри, какие телки! Я сейчас, мигом!

Эдик затормозил. Девочки действительно были ничего, правда, издалека. Эдик видел, как Петрович убалтывал-уговаривал их, и они наконец согласились на его предложение. Подошли к машине, настороженно посмотрели на улыбающуюся физиономию Эдика.

— Прошу вас, красавицы, — пригласил он, открывая заднюю дверцу.

— У моего друга день рождения, — продолжал «вкручивать мозги» Петрович. — Все-таки тридцать лет, круглая дата. Там у него в гостях еще будет двое ребят и шесть девушек. Такие мальчики, просто сразу влюбитесь, я гарантирую!

Девушки не сразу сели в машину, лысый кавказец-юбиляр их явно смущал, особенно его возраст, который никак не тянул на тридцать. Но Петрович все-таки уговорил их. Что-что, а уговаривать он действительно умел.

По дороге к дому Эдика Петрович купил несколько бутылок спиртного и целый пакет фруктов и сладостей.

— Мне столько не выпить, — покосившись в сторону разнокалиберных бутылок, усмехнулся Эдик.

— Ничего, девочки помогут, правильно я говорю, девочки? — невозмутимо спросил Петрович.

Девочки скромно и неуверенно пожали плечами. Они все еще стеснялись Эдика.

Эдик жил в доме дореволюционной постройки, в трехкомнатной квартире. Высокие потолки, старинный, хорошо сохранившийся, но не действующий большой камин из кирпича, массивные тяжелые двери с бронзовыми ручками. Но обстановка была довольно-таки скромной, единственное, что сразу бросалось в глаза, — большой черный рояль на пузатых ножках.

Входную дверь открыла женщина средних лет, небрежно одетая, за ее спиной стояла девушка лет шестнадцати.

— Это моя сестра, а это ее дочь, моя племянница, — представил обитателей квартиры своим гостям Эдик.

Странно, но женщина с девочкой были явно русскими, ни намека на родство с Кавказом. Петрович поначалу даже опешил. Какая, к чертям собачьим, сестра с дочерью! Они что, сюда на посиделки приехали или трахаться?! Но Эдик вел себя так, словно он вообще был один.

— Девочки, дорогие, проходите сюда в комнату, располагайтесь и чувствуйте себя как дома. А ты, Петрович, давай дуй на кухню, готовь закусон.

— А где же ваши гости? — робко спросила одна из девушек.

— Придут, дорогая, придут, куда они денутся!

Петрович исчез на кухне и на скорую руку стал делать бутерброды, выкладывать фрукты, сладости. Эдик развлекал девушек в комнате, налил им шампанского, включил музыку

— Может, дождемся вашего товарища? — спросила одна из девушек.

— Зачем ждать, дорогая, зачем? Пусть он кухней занимается, он у нас по этой части спец.

Втроем они выпили бутылку шампанского, открыли вторую, когда наконец появился Петрович. Он нес большое блюдо с бутербродами и вазу, полную фруктов.

— Да вы без меня все выпили!

— Присоединяйся, дорогой, на тебя еще хватит.

Эдик уже по-свойски обнимал обеих девушек, а те, раскрасневшиеся и явно довольные столь неожиданным поворотом в событиях этого дня, благосклонно принимали его ухаживание.

Петрович налил всем в рюмки коньяк, затем открыл водку. Одна из девушек запротестовала:

— Я водку не пью.

— Не хочешь, не пей! — ответила ее повеселевшая и изрядно окосевшая от шампанского подруга. — Тебя никто не заставляет, нам больше достанется.

Но та не захотела отставать от компании и тоже согласилась выпить водки.

Вскоре девушки изрядно захмелели. Петрович продолжал наливать, говорить разные тосты. Эдик достал подозрительно длинную и мятую папиросу, закурил. Почти сразу же комната наполнилась каким-то странным терпким ароматом. Эдик заметил удивленный взгляд Петровича, усмехнулся.

— Это особый табак, с травкой.

— А-а.

Эдик еще с полчаса внимательно наблюдал за пьяной компанией. Потом поднялся, подошел к одной из девушек, той, которая ему больше нравилась.

— Тебя можно, на минутку?

— Зачем?

— Пошли, я тебе кое-что покажу.

— Что?

— Пошли, дорогая, сама увидишь.

Девушка, держась за протянутую руку Эдика, неуверенно поднялась, шатающейся походкой направилась за ним. Они прошли в третью свободную комнату.

— Садись, — потянул он ее за собой на диван. — Смотри, это тебе.

Девушка мутным взглядом с удивлением стала рассматривать перстень с зеленым камнем. По ее лицу нельзя было понять, довольна она или нет.

— Что это?

— Золото с сапфиром, — уверенно соврал Эдик; на самом деле это была самая дешевая бижутерия азербайджанского производства. Приятель Эдика привез таких целую кучу, хотел продать оптом, по рублю за штуку. Но покупателя на всю партию Эдик пока не нашел, раздаривал случайным знакомым. Ничего, приятель не обеднеет, у него этого барахла полно.

— Золото?! — с сомнением и вместе с тем с восторгом переспросила девушка.

— А ты разве не разбираешься?

— Разбираюсь.

— Тогда посмотри, как играет!

— Да-а, верно…

— У меня для тебя есть еще кольцо с бриллиантами. Я человек не жадный. Когда мне девушка нравится, я все готов для нее сделать, весь мир к ее ногам бросить. А ты меня просто покорила! Красавица! Проси что хочешь, все куплю, лишь бы замуж за меня вышла.

Девушка пьяно засмеялась. Но слышать такое было все равно приятно. А он хоть и лысый, но ничего дядька, добрый.

— Выйдешь за меня замуж?

— Подумаю.

— Все для тебя сделаю, дорогая! Все, что угодно! Какие у тебя ножки! Просто наслаждение!

Он уже вовсю гладил ее коленки, уверенно запуская руку ей под платье. Девушка не противилась, а лишь глупо улыбалась, спиртное окончательно доконало ее, и она была уже не в силах даже подняться.

Эдик стал стаскивать с нее трусы так быстро и ловко, что она с трудом успела схватить их, задержав на бедрах.

— Нет, не надо.

— Дорогая, любимая, я с ума схожу от твоего тела. Ну, дай посмотреть на тебя, ну, самую малость.

Девушка чувствовала, что не может сопротивляться этим сильным мужским рукам. А они все настойчивее раздевали ее. Сначала колготки, потом трусы, затем платье, лифчик.

— Эдик, ты что…

— Я опьянен твоей красотой! Если ты не выйдешь за меня замуж, я покончу с собой.

— Нет, но не так сразу…

— Дорогая, ничего не бойся, я весь твой.

Эдик уверенно облапил ее, прижал к себе. Она попыталась сопротивляться, но он навалился на нее всей своей массой и стал руками шарить по ногам.

— У нас с тобой будет много детей, уф, — пыхтел он ей в ухо, уже раздвигая своими коленями ее ноги.

— Эдик… прошу… не надо.

— Ну, один разок, всего один. Тебе понравится, клянусь Аллахом!

Он грубо овладел ею.

Петрович в соседней комнате продолжал пить, его подружка пьяно смеялась. Появился Эдик в одних трусах.

— О, кто к нам пришел! — оживился Петрович, протягивая руку за бутылкой коньяка.

— Андрюша, иди в ту комнату, тебя там ждут.

— Кто?

— Конь в пальто! Иди, узнаешь.

— Ну, ладно, сейчас допью и… — он с трудом поднялся, шатаясь, вышел из комнаты. Эдик в упор посмотрел на девушку, она была пока еще во вменяемом состоянии. Значит, он успел, значит, он сейчас поимеет не пьяное бревно…

Он молча приблизился к ней вплотную и бесцеремонно снял трусы. Искривленный и полунапрягшийся член Эдика смотрел ей прямо в глаза.

— Не бойся, красавица, он тебя любит ничуть не меньше меня. И я решил, что ты будешь моей женой. Только не отказывай, иначе я покончу самоубийством. А сейчас приласкай его.

Девушка от такого неожиданного поворота событий еще не успела ничего ответить, а твердая мужская плоть уже нагло уперлась прямо ей в губы.

— Нет!.. Ты что…

— Можешь убить меня, но ты все равно будешь моей. Я такой красивой женщины еще не встречал. Я тебе любые деньги дам, ведь я очень богатый человек. Я хочу, чтобы ты была моей женой и чтобы родила мне много-много детей.

— Ты чего, парень, свихнулся… э, убери его, противно..

Но сильные руки Эдика уже сдавили ей голову.

— О, дорогая, не отказывай мне, иначе я задушу тебя, а потом покончу с собой.

Эдик снова энергично ткнул членом в ее лицо, сопротивление еще больше возбуждало. Это как раз то, что надо, не то что некоторые шлюхи — сразу ложатся на спину и ноги в стороны.

Наконец сопротивление было подавлено, и член Эдика победно погрузился в мягкий алый ротик девицы. Он своего добился. Эта ему нравилась меньше, чем та, которая осталась там, в комнате, этой можно только в ротик, и хватит…

Проснулся Эдик под утро, полулежа на диване. Хозяйка квартиры недовольно выговаривала ему за вчерашнюю пьянку.

— Я тебе деньги плачу! — огрызнулся Эдик.

— Да за эти деньги терпеть это скотство! Нет уж, чтобы больше…

— Ладно, не кричи, тридцатку в этом месяце накину.

— Тридцатку, тридцатку! — не унималась женщина. — Вон, твой кобель чуть мою девочку не изнасиловал!

— Как так?

— А вот так! В два часа ночи приперся и к ней в постель полез.

— А бабы, которые с нами были?

— Уехали, часов в двенадцать вечера.

— А этот бородатый?

— Я как возню услышала, сразу его взашей из комнаты вытолкала. Он мне, кстати, деньги за дочку предлагал, целую сотню!

— И что, ты отказалась? — весело усмехнулся Эдик.

— Разумеется.

— Я бы согласился, только за мою задницу никто и ломаного гроша не даст.

— Грязный ты мужик, Эдик, ох, грязный!

— Ладно, не дави на нервы. Лучше скажи, когда бородатый исчез?

— Я же тебе сказала, часа в два, может, три ночи. Пошлялся по кухне, тебя пытался разбудить, но ты дрых, как убитый, и он уехал.

Эдик самодовольно улыбнулся, почесывая небритую щеку. Настроение было отличное, хоть голова и раскалывалась пополам. Он вышел в коридор, снял телефонную трубку, набрал чей-то номер.

— Султан, это я, привет… Да все нормально. Слушай, есть дело. Найди срочно Жору с Фейрузом и дуйте ко мне… Потом все объясню, в общем, свалимся сейчас к одному приятелю, пощупаем его малеха, уж больно сладкий, ясно?.. Ну, тогда дуй скорее за ними.

Петрович приехал домой ночью. Ночь оказалась отвратительная. Две шлюхи, которых поимел Эдик, Петровича не возбудили. Ему захотелось с племянницей Эдика. Ему казалось, он влюбился в нее и даже готов жениться. Вот только Эдик спал слишком крепко. И тогда он пошел к ней в комнату и уже нырнул в ее постель, как подоспела эта карга и испортила все дело. Но ничего, он еще возьмет свое, она будет его.

По пьянке Петровичу каждый раз казалось, что он влюбился. По-настоящему, всерьез и на всю жизнь. Дверь открыла жена. Заспанная, в халате, она недовольно покосилась на пьяную физиономию мужа.

— Нагулялся?

— Я работал! — с вызовом бросил Петрович.

— Оно и видно.

— И вообще, какое твое дело! Я деньги зарабатываю, ясно?!

— Я их лично не вижу, твои деньги, одно только блядство!

— Пошла вон, дура! И вообще… я женюсь.

— Поскорее бы кончился этот дурдом, — проворчала себе под нос женщина и ушла в спальню.

Петрович достал из холодильника начатую бутылку виски, плеснул в чайную кружку.

— Все, завтра же женюсь на ней, — сказал вслух сам себе Петрович и опрокинул в себя содержимое чашки. Мозги окончательно поплыли в сторону, в глазах двоилось, и он медленно повалился на кухонный стол. Заснул.

Проснулся он на диване в большой комнате. Часы показывали два часа дня, голова сильно болела. Петрович с трудом вспоминал события вчерашнего дня… Эдик, девочки, пьянка… Как добрался домой и очутился на диване — не помнил. Не помнил совсем, как отрезало. Единственная мысль, которая тревожила мозг — машина. Кажется, он приехал на ней и оставил во дворе под окнами. Дверь, наверное, как всегда, не закрыл, сколько раз уж такое было! Петрович вскочил как ужаленный на ноги и подбежал к окну. Машина белым пятном сиротливо маячила внизу. Вздох облегчения вырвался непроизвольно. Нет, так пить больше нельзя, можно умом двинуться.

Петрович прошел на кухню, заварил себе крепкого чаю, есть совсем не хотелось. Во рту словно кошки нагадили. Потом быстро оделся — костюм, новая рубашка, галстук, лакированные туфли. Вчерашнюю одежду кинул на пол в ванной, пусть жена постирает. Она, кажется, ему вчера нагрубила, так вот пусть сегодня стиркой занимается, заглаживает вину.

Водительская дверца «Волги», конечно же, оказалась незапертой, хорошо еще ключи от машины он взял с собой Сел, запустил двигатель, включил радио. И. тут случилось такое, что Петрович от страха чуть не умер на месте. Откуда-то сзади к его горлу протянулась чья-то рука, холодное лезвие ножа неприятно коснулось кожи.

— Не дергайся, парень, иначе зарежу!

Этот приглушенный голос с акцентом заставил Петровича задрожать.

— Но что вам надо?

— Сиди смирно, не дергайся!

К машине приблизилась еще одна фигура, Петрович сразу заметил ее. Мужчина открыл пассажирскую дверцу и сел в машину, это был Эдик. Лицо небритое, серое, глаза смотрят с какой-то пугающей пустотой.

— Ну что, Андрюша, хотел соскочить от меня?

— Эдик? Это ты?! Но в чем дело?

— Это я тебя хотел спросить, в чем дело? Отпусти его, Султан.

Вторая часть фразы была обращена к невидимому собеседнику сзади, сжимавшему Петровичу горло. После этих слов хватка ослабла, нож исчез.

Тело Петровича била лихорадочная дрожь.

— Эдик, что случилось?

— Вчера у меня из квартиры пропали деньги, семьдесят тысяч. Они лежали в чемодане, в соседней комнате, а у сестры исчезли всякие золотые цацки.

Петрович ошарашено смотрел на Эдика.

— Как так?!

Эдик процедил сквозь зубы:

— Ладно, не ломай комедию, где бабки?

— Эдик, да ты что?! Да чтобы я! Да ни в жизнь!

— Где бабки, спрашиваю?!. Сука! — голос Эдика звучал напористо и жестко, а глаза, словно стволы пистолета, источали смертельную угрозу.

— Может, бабы сперли? — неуверенно предположил Петрович.

— Может быть. Напоили меня, суки, а когда я вырубился, обчистили. Это твои подружки, я знаю, а сцену знакомства там, у памятника, ты специально ломал. Ну что, фраерок, раскололи мы тебя?

— Эдик, да ты что?! — клинообразная бородка Петровича мелко затряслась, глаза испуганно забегали.

— Вот что, пацан, — жестко начал Эдик, и его глаза-стволы стали в упор расстреливать свою жертву, — ты нам тут дуру не вливай! Деньги эти с катрана взяты, у картежников. Если через два дня ты мне их не вернешь, тебе крышка, корешок, понял?! Я тебя лично, пидора гнойного, прикончу! — Эдик резко перешел на нервный крик. — Ты понял меня? На меня смотри, сука! В глаза смотреть! — и Эдик неожиданно врезал Петровичу мощную пощечину.

— Эдик… не надо… ты что…

— Деньги, сука, когда вернешь?!

— Это не я, поверь мне, это не я. Давай поищем этих проституток. Это они, это наверняка они сперли.

— А племянницу мою кто хотел изнасиловать, тоже они?!

При этих словах Петрович побелел, сердце, казалось, вот-вот остановится.

— Я не хотел… Эдик, дорогой, ну что ты… да разве я стал бы, я просто перепутал, понимаешь, перепутал. Хотел лечь спать, а там кто-то лежит… я даже и не думал.

— А сестре сотню за что предлагал, кого хотел трахнуть? Ты, гнида, я тебе сейчас горло перекушу! — И Эдик, дико вращая глазами, накинулся на Петровича, схватил его голову и впился в его горло зубами.

— А-а-а! — дико заорал Петрович. — Не надо! А-а-а! Больно!

Эдик оторвал от него зубами кусок кожи. Кровь обильно струилась из разорванной раны, заливая белую рубашку Петровича. Лицо Эдика тоже было перепачкано кровью. И от этого оно стало еще страшнее, еще ужаснее.

— Деньги давай, паскуда! Где ты их спрятал?!

— Да-да, хорошо. Я отдам, только не сразу. У-у-у, больно! Зачем так, Эдик?

— Я сказал, давай деньги! Или я оторву твои поганые яйца! — Рука Эдика схватила Петровича за пах.

— У-у-у! А-а-а! — завращал с мольбой глазами Петрович. Боль была невыносимой.

— Я тебе их раздавлю, понял, сучара!

— Не надо, Эдик! Прошу тебя, не надо, я найду деньги, я обещаю!

— Ладно. Но запомни, эти яйца тебе уже не принадлежат. Они вон в той канаве скоро будут валяться, понял?

— Да, я понял.

— А сейчас вылезай, пойдем к тебе за деньгами.

Петрович послушно, все еще корчась от боли, еле выполз из машины. Полусогнувшись, поплелся обратно к парадной, следом неотрывно двигался Эдик.

Дома у Петровича нашлось девять тысяч рублей, давнишнее накопление. Эти деньги предназначались на развитие фирмы. Отдал Петрович и все золотые вещи жены. Золотых изделий набралась целая горсть — почти на полкило весом.

Потом они поехали на работу к Петровичу собирать остальные деньги. Во время поездки Эдик мимоходом заметил Петровичу, что «Волга» его уже экспроприирована и засчитана за восемь тысяч рублей. Петрович промолчал, спорить со взбешенным Эдиком у него не было никакого желания.

В тот день Петрович сумел собрать еще две тысячи. Креста, как назло, нигде не было, а его помощь сейчас была ой как нужна! Только бы выбраться живым, только бы не зарезали. А там Крест разберется с этими сволочами.

Но кавказцы не торопились отпускать Петровича. Поздним вечером измочаленного должника привезли в ресторан «Восток», прошли в служебное помещение. Здесь Эдика ждал его приятель, которого все называли Жорой. Невысокий, но широченный в плечах, с внушительными мускулистыми руками человек, неопределенного возраста и национальности, но тоже кавказец. Правую щеку сверху вниз пересекал широкий длинный шрам, на макушке головы ни одного волоса, только подбородок украшала двухдневная щетина. Туповатый взгляд свидетельствовал, что в голове хозяина не наберется и одной мозговой извилины. Султан был гораздо моложе Жоры, с густыми вьющимися смоляными волосами и очень смуглой кожей. Вид у Султана был более дикий и злой, чем у его товарищей. С ним Эдик часто говорил по-своему, а с Жорой только по-русски.

— А это что за хрен с бугра? — спросил Жора при виде уставшего и насмерть перепуганного бородатого мужика.

— Да это мой дружбан, — ответил Эдик. — Забрал, понимаешь, у меня семьдесят тонн и возвращать не хочет.

Жора с усмешкой посмотрел на должника, словно прикидывал, долго ли ему осталось еще жить. Его боксерское лицо, побитые и затвердевшие скулы, огромные кулаки с маленькими толстыми огрубевшими пальцами наводили на Петровича ужас. Если такой ударит, то здоровье может резко ухудшиться. И все-таки больше всех Петровича страшил Эдик, его ужасный, пронизывающий до самых костей, холодный пустой взгляд. Этот взгляд напоминал взгляд кобры — смертельно завораживающий, заставляющий жертву впадать в столбняк. Когда Петрович встречался глазами с Эдиком, он почти физически чувствовал, что теряет над собой контроль. Единственное, что владело в такие минуты его сознанием, — любой ценой вырваться от Эдика и больше никогда в жизни не видеть эту жуткую бандитскую рожу.

— Ты его притащил? — спросил Эдик у Жоры по поводу каких-то других дел.

— Ага.

— Давай его сюда.

Жора на пять минут вышел, потом вернулся не один. Вместе с ним вошел человек неопределенного возраста — толстенький, смуглый, похожий на азербайджанца. Все его лицо и рубашка были в крови.

— Ну что, Фейруз, когда деньги будут? — миролюбиво спросил его Эдик.

Фейруз молча плюхнулся перед Эдиком на колени, попытался обнять его ноги, но Эдик брезгливо оттолкнул его:

— Пшел вон!

— Эдик, прошу, я все отдам, уже немного осталось, только не убивай!

— Когда?

— Не знаю, но отдам…

— Жора.

Жора молча схватил мужчину за шиворот, рывком поставил на ноги и тут же с ходу влепил ему коленом в живот. Мужчина застонал, согнувшись в три погибели, и медленно завалился боком на пол. Жора стал бить его ногами.

— А-а-а!.. Больно,!.. Не надо!.. Прошу!.. У-у-у!..

Незнакомец при каждом ударе издавал стоны, потом затих.

— Подожди, — остановил его Эдик. — Посмотри, живой он?

Жора склонился над лежачим.

— Вроде бы дышит.

— Убери его. Если через неделю денег не будет, прикончи.

Петрович смотрел на эту сцену широко открытыми, холодеющими от ужаса глазами.

— Есть хочешь? — повернулся Эдик к Петровичу.

Петрович отрицательно затряс головой. Он не ел целый день, но сейчас от увиденного в горле стоял комок. Особенно после «работы» мясника Жоры. Тошнота подкатила к горлу, тело, не переставая, бил неприятный озноб.

— Кушать надо, Петрович, силы тебе еще потребуются, — голосом заботливого родителя произнес Эдик. — Я лично сильно жрать хочу, пошли похаваем. Султан, распорядись.

Они прошли в зал ресторана, заняли отдельную кабинку за перегородкой. Официантка быстро накрыла стол, принеся мясо, огромное блюдо свежих овощей, спиртное.

— Ешь, не стесняйся, — подбодрил Петровича Эдик и сам с жадностью набросился на еду.

Петрович взял вилку, вяло ткнул ею в тарелку, полную всякой всячины, медленно стал жевать, но есть явно не хотелось. А трое кавказцев, сидевшие рядом с ним, ели и мирно беседовали о своих делах, словно Петровича и не существовало. Со стороны могло показаться, что четверо друзей зашли поужинать в спокойной дружеской обстановке.

К их столику, так же как и накануне, подходили разные люди, дружески здоровались, в том числе и с Петровичем, уходили. Потом к Эдику подвели еще одного должника. Тот что-то лепетал, а Эдик почти не слушал. Он уже был сильно пьян. Неожиданно Эдик схватил со стола вилку и вонзил ее прямо в руку незнакомцу.

— Убью, сука!

Дальше Петрович ничего не видел, первый позыв рвоты сдавил горло и его всего вывернуло наизнанку, прямо в свою тарелку,

— Бля, Петрович, ты чего!

— Эк… Эк… — заикался Петрович, — Эдик… я больше не могу… отпусти меня.

— Подожди, сейчас с этим разберусь, — и повернувшись к должнику снова дико заорал: — Если завтра бабок не будет, убью! Все, базар окончен!

— Там толстого привезли, — сказал Эдику Султан, — просит отсрочки.

— Никаких отсрочек, подрежь ему яйца и пусть гуляет, видеть его рожу не хочу.

— Хорошо, Эдик, будет сделано, — Султан исчез в темноте зала.

Петровича все еще рвало в тарелку, правда, только одной слюной, ужасно горькой и желтой.

— Ну что, Андрюша, поел? — услышал он голос Эдика.

— Да, спасибо.

— Тогда, давай, на посошок выпьем.

Петрович, собрав последние силы, залпом выпил фужер коньяка, поморщился, словно это был яд гремучей змеи. Спиртное медленно обжигающей струйкой заползло внутрь, немного полегчало.

— Ну, я поехал, — поднялся из-за стола Эдик.

В Петровича снова уперся пустой взгляд его холодных глаз.

— И запомни, парень, ты мне пятьдесят штук еще должен, В течение недели не отдашь, я тебя лично прикончу. Слово джигита!

И Эдик вместе с Султаном удалились. Петрович тоже хотел встать, но Жора задержал его:

— Сядь, здесь останешься.

— Зачем? — глупо спросил Петрович.

— Чтоб не сбежал.

Когда Жора доел, он отвел Петровича в какой-то грязный вонючий чулан. Грубо пихнул его в угол, хохотнул:

— Располагайся, приятель.

И Жора захлопнул за ним дверь, закрыл ее на ключ. В тот же миг темнота навалилась со всех сторон. Дышать было тяжело, отвратительный гнойный запах какой-то плесени вперемешку с запахом нечистот сильно ударил в нос. Зажимая пальцами нос и вдыхая через раз воздух, Петрович опустился на какое-то тряпье. Боже, неужели ему предстоит здесь провести целую ночь?! А если не одну, пока Эдик не отпустит? Но где взять столько денег? Черт, все из-за баб, из-за этих проклятых проституток! Но кто мог знать, что они сопрут деньги?! Нет, надо обязательно их найти и привести к Эдику. Пусть он с них живьем шкуру сдерет, уж за ним-то не заржавеет.

Всю ночь Петрович не спал, промучился, ворочаясь с боку на бок на каком-то непонятном тряпье. К смрадному запаху он уже почти привык. Ближе к утру сильно захотелось в туалет, мочевой пузырь разрывался от напряжения. Но стучаться в дверь он не решился, тут же облегчился на стенку, чувствуя, как лужа мочи неприятно обтекает вокруг его ботинок. В маленькую щелочку двери сверху пробивался рассвет, где-то залаяла собака, хлопнула дверь. Маленькое кавказское заведение под названием «Восток» медленно просыпалось.

Выпустил его из этой крохотной вонючей тюрьмы совсем незнакомый кавказец.

— Иди на кухню, Эдик сейчас приедет, — сказал он, и Петрович послушно поплелся за ним.

Вид у Андрея Петровича был ужасный — помятое, серое лицо, взлохмаченные волосы, грязный, словно с помойки, костюм и затравленный бегающий взгляд. При виде этого человека Эдик брезгливо усмехнулся, сказал:

— Только ко мне близко не подходи, от тебя воняет.

— Хорошо.

— Ты что, обоссался?

— Нет, но…

— Ладно, как насчет денег?

— Эдик, я отдам, поверь. Только у меня сейчас нет. Но честное слово, я отдам. Если хочешь, я смогу взять в долг две машины, обе почти новые — «шестерка» и «семерка», прямо сегодня.

— Это мне нравится, а остальное?

— А оставшиеся деньги могу с прибыли — по пять тысяч в месяц.

Эдик усмехнулся:

— Почему по пять, у тебя же пятнадцать штук: в месяц прибыли! Забыл, что говорил три дня назад?

Петрович понуро опустил голову.

— Я трепанулся, — промямлил Петрович. — Мою прибыль легко проверить. Пятнадцати никогда не было, только пять.

— Ну ладно, — по-барски произнес Эдик, — так уж и быть, пойду тебе навстречу. Но по пятерке ты долго рассчитываться будешь, придется процент положить. И не забывай, что теперь твои яйца мне принадлежат, будешь делать все, что я тебе скажу. А если решишь соскочить, из-под земли достану. Ясно?!

— Ясно.

— А сейчас пойдешь с Султаном и Жорой за машинами. И не забудь помыться, а то от тебя разит, как от помойки.

В тот же день Петровича отпустили домой.

Состояние у него было подавленное. Он был в отчаянии. Чтобы фирма не заглохла, в нее надо вливать деньги — платить налоги, зарплату, аренду, взятки и оставлять кое-что на развитие. А если все пять тысяч отдавать Эдику, то вывод напрашивается сам собой. Правильно говорят, злые языки хуже пистолета. Теперь его собственный язык сыграл с ним злую шутку. Хвастался перед Эдиком, трепался налево и направо о своих фантастических доходах, теперь приходится платить по счету.

С женой Петрович не разговаривал, сидел, тупо уставившись в одну точку, и думал. Амбиции завели его в тупик. Телефон, стоящий на журнальном столике, не переставая трезвонил. Но Петрович не брал трубку, говорить сейчас ни с кем не хотелось. И только после тридцатою или сорокового звонка он нехотя, с раздражением подошел к телефону. Ну, что им всем от него нужно?!

— Ты куда, пидор, пропал?! — услышал Петрович угрожающий голос Эдика. Тот был явно пьяный, а скорее всего, обкуренный.

— Я… я… никуда… просто звонок не слышал, — залепетал в трубку Петрович.

— А я думал, ты того. Ты смотри мне, не дури.

— Нет, что ты, Эдик.

— Ладно, завтра я с Султаном за тобой заеду, поедем по твоим точкам, посмотрим, что там делается, я хочу лично контролировать свои деньги, ясно?　

— Да, да, конечно, как скажешь, Эдик.　

— И трубку бери! — бешено заорал Эдик.　

— Да-да, хорошо!　

На том конце послышались короткие гудки отбоя.　

Петрович с облегчением положил трубку на рычаг, но телефон тут же зазвонил снова, и Петрович от неожиданности резко вздрогнул.　

— Да? — вежливо произнес он, ожидая снова услышать грозный голос Эдика.　

— Хозяин, ты куда пропал? Второй день тебя ищу, да и ребята на работе волнуются.　

— Ваня, дорогой ты мой! — Петрович готов был расплакаться, услышав такой родной и преданный голос Вани.　

— Что случилось, шеф?　

— Беда.　

— Эдик?　

— Откуда ты знаешь? — опешил Петрович.　

На том конце провода послышался звук, похожий на смешок.　

— Догадливый.　

— Он, Ваня, он! Даже не знаю, что делать. В общем, приезжай скорее ко мне, спасай меня.　

— Адрес какой?　

Петрович продиктовал адрес, и Ваня обещал быть с минуты на минуту.　

Этот звонок внес в суматошный разброд мыслей, творящийся сейчас в голове Андрея Петровича, хоть какую-то видимость порядка. Деловитость и энергичность Вани успокаивала. Может, он действительно поможет, вырвет его из лап этого кровожадного Эдика. Уж тогда-то Петрович озолотит этого мужика, сторицей оплатит его услугу.　

Через полчаса Крест звонил в квартиру Петровича.　

— О, Ванюша, проходи, дорогой, проходи скорее! — возбужденно говорил Петрович. Ему так и хотелось сейчас обнять этого неказистого мужика с зековской рожей и положиться на него, как на отца родного.　

Крест прошел в комнату, коротким взглядом зыркнул по сторонам. Кругом ковры, дорогая импортная мебель, телевизоры, видики и прочее заграничное барахлишко. Вот бы обчистить такую квартирку, по привычке мелькнуло в голове Креста. Но он быстро отогнал эту мысль от себя. Теперь он не пацан зеленый, надо о будущем думать, а не о сиюминутном табаше, из-за которого так легко в очередной раз загреметь можно.　

— Давай, хозяин, рассказывай, что стряслось?　

Петрович на одном дыхании выложил все. И про девочек, и про пьянку, и о пропавших семидесяти тысячах Эдика, и про ресторан «Восток», про Султана с Жорой, про пытки должников и свое ночное заточение.　

С первых же слов Петровича Кресту все стало ясно. Он прекрасно понимал, что никакие деньги у этого Эдика не пропали. Просто пропадать было нечему, уж на зоне-то Крест научился разбираться в людях. Просто Эдик, словно дикий голодный волк, наткнулся в дремучем лесу на заблудшую перегулявшую корову и сейчас решился взяться за ее вымя двумя руками. И вымя это оказалось ужасно теплым, сочным, богатым.　

Сейчас Крест понял одно — Эдик его смертельный враг. Этот проклятый черножопый так легко может разрушить сладкую жизнь Вани, что он не успеет опомниться, как снова окажется на жестких нарах тюремного барака и снова будет хлебать тюремную баланду. «Нет, Эдик, ты ошибаешься, — подумал про себя Крест, — на этот раз ты не на того нарвался, уж я-то тебе горло перегрызу».　

Крест понимал одно: его сладкая и сытная жизнь сейчас зависит полностью от этого бородатого слизняка. Надо спасать не Петровича, а самого себя. А этот Эдик явно хочет вырвать кусок прямо у него из горла. Слишком уж сладкий Петрович со всех сторон.　

— Не беспокойся, хозяин, — спокойно произнес Крест. — Я отобью тебя от этого зверя, не таких еще видел. У тебя есть хороший тесак?　

Петрович непонимающе, с испугом смотрел на Ваню, потом наконец понял, что тот имеет в виду.　

— А-а, нож? Да, конечно, у меня их целая куча.　

Петрович скрылся на кухне и через пару минут вернулся, придерживая двумя руками огромную охапку ножей.　

— Вот, выбирай любой.　

— Отлично.　

— Послушай, Вань, а может, Игорю сообщить? Они ребята крутые!　

— Какому еще Игорю? — недовольно буркнул Крест.

— Ну… этим, моей крыше. Они же самая настоящая мафия!　

— Не надо, я один справлюсь, — Крест с видом знатока отобрал нож — с длинным и острым лезвием. — Завтра посмотрим, что мне твой Эдик запоет!　

— А как с этими, с Султаном и Жорой? Жора хоть и невысокий, но такой громила, убить запросто может.　

Крест посмотрел на Петровича как на маленького наивного мальчика.　

— Хозяин, неужели ты не понял, что они тебя развели? Просто кинули, как лоха! Никаких денег у Эдика не было, понимаешь?　

— Да я догадываюсь, но…　

— И его дружки такие же, как и он, фуфлыжники. Мелкая шушера, понятно? Стоит одного подрезать, остальные сразу послушными станут. Видал я таких крутых. Понял?　

— Ага, понял. Спасибо, Ванечка, спасибо, родимый!　

Крест остался ночевать у Петровича, тот сам не отпустил его. Крест с наслаждением долго лежал в ванне, потягивая из горлышка бутылку пива. Так он тоже никогда в жизни не кайфовал. Вот бы еще на жену Петровича залезть, тогда был бы полный кайф. Нет, сейчас нельзя, сейчас надо уделать этого вонючего Эдика. А уж потом можно подумать и о жене Петровича. Баба она ничего, в самом соку, правда, волком смотрит. Но у такого, как Петрович, любая жена волком смотреть будет.　

На следующий день Эдик позвонил рано утром, велел Петровичу через двадцать минут спускаться вниз. Во время разговора по телефону Петрович был вежливым и очень бледным. Крест взглядом подбодрил его — ничего, не дрейфь, все будет в лучшем виде.　

Спустились во двор. Крест отошел в сторону, сел на лавочке, закурил. Под курткой с правой стороны покоился огромный длинный нож, самый лучший аргумент в споре, который когда-либо в своей жизни встречал Крест. С таким аргументом не особенно-то и поспоришь. В успехе Крест просто не сомневался, иначе и быть не может…　

Во двор въехала белая «Волга». За рулем сидел Эдик, рядом, по всей видимости, тот самый Султан. Ничего, он их и двоих сейчас уделает.　

Петрович послушно приблизился к машине, о чем-то стал говорить с Эдиком. Тот открыл заднюю дверцу, но Петрович садиться в машину не стал. Крест не велел.

Крест пружинисто поднялся, не вынимая правую руку из кармана куртки, быстро направился к «Волге».　

— О, привет, охрана! — усмехнулся Эдик, заметив долговязую фигуру Креста.　

Султан мигом выскочил из машины и приблизился к Кресту. Эдик, наоборот, не торопился, нарочито медленно открыл водительскую дверцу, вышел.　

— Ну что, приятель, ты хочешь?　

— Поговорить надо.　

Эдик снова усмехнулся, перекошенная злостью рожа Креста абсолютно не пугала его. Петрович потерянно смотрел на них обоих и со страху не знал, что сказать.　

— Андрюша, скажи своему охраннику, чтобы убирался к черту! — посоветовал Эдик.　

— Я… я… но, Эдик, я… — начал заикаться Петрович.　

— Что, язык, со страху к жопе прилип? — сверкнул глазами Эдик. — Да ладно, не трясись ты так, а то соседи еще ментовку вызовут. Ты как насчет ментовки, силен?　

Последняя фраза относилась уже к Кресту. Тот немного опешил, наглые глаза Эдика ехидно дырявили его всего насквозь. Что-то неприятное, пугающее было в этом взгляде, и Крест впервые почувствовал какую-то нерешительность. Но все-таки грубо, с вызовом спросил:　

— А ты что, с ментами работаешь?　

— А почему бы и нет, они что, не люди?　

— Они менты! — отрезал, словно вогнал гвоздь по самую шляпку, Крест.　

— А я капитан милиции, и попрошу не оскорблять, — нагло усмехнулся Эдик.　

— Ага, я вижу, какой ты капитан.　

— Ладно, чего тебе надо, приятель?　

— С вами хочу разобраться, — кивнул в сторону Султана Крест.　

— Ты сперва со мной разберись.　

Крест видел, что Султан все ближе подбирается к нему сбоку. Он уже приготовился выхватить нож и сцепиться с двумя кавказцами, но Эдик сказал дружку:　

— Подожди, Султан, я сам, — и, повернувшись к Кресту, глядя ему прямо в лицо своим холодным жестким взглядом, произнес — Пошли вон туда в кафешку сядем, побазарим.　

Крест удивился такой неожиданной смелости кавказца.　

— Пошли.

Маленькое кафе находилось совсем рядом с домом Петровича. Сейчас ранним утром оно только что открылось, поэтому все четыре столика были пусты.　

— Слушаю тебя, — тем же жестким тоном произнес Эдик, спокойно, без всякой нервозности, располагаясь за одним из столиков.　

«Да, с этим кавказцем будет не так-то легко договориться, — сразу понял Крест, — этот не такой, как другие».　

— Послушай, Эдик, зачем на хозяина наехал?　

Эдик спокойно посмотрел прямо в глаза Кресту.　

— Ты руку-то из кармана вынь. Когда не договоримся, тогда снова сможешь засунуть, если тебе это, конечно, поможет.　

Крест нехотя выпустил рукоятку ножа, положил руки на стол, так же, как и Эдик. Слишком наглые слова Эдика уже начали бесить его, но что-то неуловимое сдерживало Креста от решительного шага. А как хотелось вогнать нож в живот этого азера!　

— Он мне деньги Должен, — невозмутимо, словно продолжая прерванную мысль, сказал Эдик.　

— Какие деньги! Чего ты мне-то лепишь?　

— Мои деньги, он у меня их взял, понятно?!　

— Не было у тебя никаких денег, и телки эти у тебя тоже ничего не брали.　

Эдик усмехнулся.　

— Да ты никак, приятель, следаком заделался, может, и с ментами в свое время успел поработать?　

— Да я тебя за такие слова!..　

— Заткнись!　

— Что?　

— Я свои деньги никому не отдам! А если ты такой добрый и хочешь к нему в долю встать, то я и с тебя спрошу. Деньги эти у меня были, и баста!　

Ярость бессилия сжимала Кресту грудь. Он сунул руку в карман и хотел уже пырнуть этого хитрозадого Эдика, как вдруг что-то тяжелое уперлось прямо ему между ног. Эдик многозначительно покачал головой.　

— Это не мой член, а кое-что посерьезнее, — спокойно произнес он, не отрывая взгляда от Креста.　

Крест медленно посмотрел под столик, — два оружейные ствола охотничьего обреза упирались прямо в него. Да, о таком аргументе он не подумал.　

— А теперь, мужик, слушай меня внимательно, — тихо, но очень властно произнес Эдик. — Твой Петрович — это козырной туз, которого я ждал всю жизнь, и теперь этот козырь пришел ко мне. Это моя счастливая карта, и тот, кто попытается отобрать ее у меня, сильно об этом пожалеет. Так что, приятель, лучше не стой у меня на пути, пристрелю.　

Крест понял, что проиграл. Этот Эдик оказался сильней его и с более острыми зубами. А когда в открытом море встречаются две хищные рыбы, побеждает та, которая крупнее.　

— Базар окончен? — наконец, после долгой паузы, спросил Эдик.　

— Да.　

— Ты меня хорошо понял?　

— Да, понял.　

— Тогда разбегаемся.　

— Подожди…　

— Что еще? — Эдик уже поднялся и сейчас недовольно посмотрел в сторону Креста. Вид у того был такой, словно он все еще отчаянно пытается запрыгнуть на ходу в последний вагон уходящего на бешеной скорости состава.　

— Значит, ты вытащил козырного туза, а мне опять одна шелуха?　

— Не понял?　

— Возьми меня в долю. Твой козырной туз мне не нужен, но подкинь хоть приличную картинку козырной масти. У меня в жизни никогда не было козырей, одна только шваль и казенная баланда. От меня толк будет, я не подведу.　

Эдик на секунду задумался, резкие черты лица его постепенно разгладились, потом усмехнулся:　

— А ты, приятель, не промах. Ну что же, Бог велел делиться. Ладно, возьму тебя в долю, десять штук твои в случае удачи.　

— Я согласен и на половину, — радостно протянул обалдевший от такого поворота Крест. Хозяев надо тоже уметь быстро менять. Петрович — это отработанный материал, а за Эдиком будущее, он мужик с размахом и головой. И Крест это сейчас отлично понимал.　

— Я сказал, десятка! — жестко отрезал Эдик.　

— Хорошо, хорошо, — поспешно согласился Крест. — Как скажешь.

— И имей в виду, приятель, если ты меня попытаешься хоть раз приложить, ты покойник!　

— Я, вообще-то, догадливый.　

— Тогда слушай меня внимательно. — Эдик снова сел за стол, приблизился ближе к уху Креста и зашептал: — Сейчас важно психологически задавить Петровича, чтобы он никуда от нас не делся. Но и палку перегибать нельзя, чтобы он в ментовку не ломанулся. Тогда всем нам хана. Опять, мама, не горюй и пиши мне письма в далекий Магадан.　

При упоминании зоны Креста всего передернуло. Типун этому Эдику на язык!　

— Так что, будем работать с ним нежно, ласково. Ты делай вид, что мой враг, что мы ни о чем не договорились. Но масла в огонь подливай, мол, эти черные — звери, с ними лучше не связываться, а рассчитаться. А сам следи за ним, за каждым его шагом, понял?　

— Хорошо.　

— Ну вот и отлично, а сейчас в «Восток» поедем, будем Петровича воспитывать.　

Андрей Петрович с нетерпением ждал возвращения Креста. Не предвещающий ничего хорошего злобный взгляд Султана сильно давил на нервы. А если этот дикарь не выдержит и сейчас с ножом набросится на Петровича? Крест далеко, а когда он появится, все уже будет кончено. Петрович лежит на тротуаре под своими окнами и истекает кровью. Он так живо представил эту сцену, что ему даже стало жалко себя. Но вот показался Крест, за ним Эдик. Лица у обоих мрачные, смотрят друг на друга как два голодных волка.　

— Отойдем на минутку, — кивнул Петровичу Крест. Петрович торопливо засеменил за ним, почти физически чувствуя на своей спине обжигающий взгляд Эдика.　

— Плохи дела, хозяин, — начал Крест, и при этих словах сердце у Петровича упало. — Это не люди, зверье! Они тебе голову отрежут, если деньги не отдашь, а потом пришьют и жену. Они такие.　

Петрович обмер от страха, не в силах вымолвить ни слова.　

— Я что мог, сделал. Но за ними большая сила. Эдик оказался не простым парнем, он крутой бандюга. А деньги эти у него действительно пропали.　

— Что же мне делать? — не своим голосом, глухо выдавил из себя Петрович.　

— Рассчитываться, постепенно, ежемесячно, но обязательно рассчитываться, иначе хана. Южные люди, сам понимаешь. Сначала уши отрежут, потом нос, затем яйца и голову. У них только так. Но ты не волнуйся, я постоянно буду рядом, и если что, умрем вместе.　

Петрович прослезился.　

— Спасибо, Ваня, спасибо родной, но… я не хочу умирать.　

— Главное, деньги в срок платить, и они не тронут.　

— Но они меня все равно убьют.　

— Не убьют. Ладно, Петрович, не бзди, я же сказал, я с тобой. Да и на хрен им тебя убивать — вот, если не отдашь деньги, тогда другое дело.　

Крест видел, как сильно перепугался его шеф, на нем лица не было. Эдик говорил, чтобы палку не перегибать, разборки с ментами им ни к чему. Но ничего, поволноваться ему даже очень как нужно, иначе с деньгами будет труднее расставаться.　

— А чего они не уезжают? — после минутного молчания спросил Петрович, испуганно косясь в сторону белой «Волги».　

— Они хотят, чтобы мы все вместе в «Восток» поехали.　

— Зачем?　

— Не знаю, пожрать, наверное.　

— Я не хочу туда, — взмолился Петрович, — только не туда.　

— С Эдиком лучше не спорить, — угрюмо заметил Крест.　

Через несколько минут они загрузились в машину и поехали в «Восток». Эдик уселся сзади вместе с Петровичем, закурил травку. Время от времени он изливался в «любви» к своему «другу»-соседу.　

— Петрович, ты вообще неплохой мужик, но сволочь порядочная. Зачем ты мои деньги взял? А? Ты же мне всю жизнь поломал теперь! Слышишь, ты, сука! Я же тебе ухо откушу!　

И Эдик действительно впился зубами в ухо Петровича. Тот отчаянно вырывался, кричал. Но Эдик все-таки прокусил ему ухо, боль была адская, в глазах потемнело.　

— У-у-у! — протяжно выл Эдик. — Петрович, ты мне всю жизнь сломал! Понимаешь ты или нет?! Ладно, я не злопамятный. А ты давай, работай, долг надо гасить. Будешь хорошо работать, в выходные баб организуем, на блядки поедем. Твои яйца теперь мне принадлежат, не забывай об этом, приятель!　

Когда они приехали в «Восток», их там словно ждали. Работники-кавказцы сразу же поспешили поздороваться с Эдиком и его друзьями, быстро накрыли стол в отдельной кабинке.　

После обильной выпивки и еды к Эдику, словно на прием, пошел «проштрафившийся» народ. Что с этим делать? Зарезать? Хорошо, сделаем. А с тем что? Яйца оторвать? Хорошо, оторвем. Тема была одна — кого как наказать. Потом в ход пошли кулаки и любые попадающиеся под руку предметы. На глазах у всех Султан избил сначала одного, затем другого бедолагу. Избил зверски.　

От такого обращения с людьми, пусть даже с провинившимися, Крест поначалу обалдел. Такого откровенного беспредела он не встречал даже на зоне. Но потом он совсем случайно заметил, как один из должников, украдкой достал из своего кармана томатную помидорину и раздавил ее на своем лице. Получилось очень натурально, а главное, впечатляюще. В следующее мгновение Султан сделал несколько эффектных «ударов», и лицо бедолаги превратилось в сплошное кровавое месиво. Должника подвели ближе к их столику, и Эдик сделал тому внушение. Ладно, мол, иди, на первый раз прощаю. Петрович с застывшим в глазах ужасом смотрел на происходящее и тут же отводил взгляд от «кровавого» лица должника. Смотреть на него больше секунды у Петровича не хватало никаких нервов.　

— Петрович, — жуя огромный кусок мяса, произнес Эдик, — хочешь следующего сам обработать, а то у Султана все пальцы разбиты.　

Петрович испуганно затряс головой.　

— Нет, я не могу. У меня не получится.　

— Может, ножом столовым кого-нибудь пырнешь или на худой конец вилкой?　

— Нет… Эдик, прошу тебя, я не по этой части…　

— Ладно, не волнуйся, пусть Султан продолжает.　

Султан пошел вымыть руки от «крови». Вскоре вернулся, одна рука перевязана бинтом.　

— Эдик, я, кажется, костяшки сломал.　

— Идиот, взял бы кирпич, если кулаком не умеешь.　

— В следующий раз…　

— Ладно, садись, на сегодня допрос окончен. Шафаиль! — зычно прокричал Эдик куда-то в глубь зала. — Скажи, что я сегодня больше не принимаю. Пожрать и то спокойно не дадут.　

Крест был восхищен Эдиком. Улыбка непроизвольно выпирала на лице, и он отворачивался от Петровича, чтобы не расхохотаться на весь зал. Да Эдик просто настоящий гений по выколачиванию долгов. После такого сеанса с любым столбняк случится.　

Следующие два месяца все шло прекрасно. Петрович работал и исправно платил деньги. Крест охранял его и о каждом шаге докладывал Эдику. Эдик время от времени при встрече истерически кричал на Петровича, что тот сломал ему жизнь, и, вообще, жизнь дерьмо и надо все взорвать к чертям собачьим! Когда у Эдика было хорошее настроение, он брал с собой Петровича поужинать в «Восток». И там вновь повторялись «допросы» должников.　

Через несколько дней Эдик выдал Кресту две тысячи рублей. Для Креста это было полной неожиданностью. Он рассчитывал получить деньги в конце дела, да и, по правде говоря, не очень-то надеялся на порядочность Эдика. Но Эдик оказался совсем не тем, за кого Крест его поначалу принял. Во-первых, он всегда держал слово и своих не обманывал, а во-вторых, был отчаянно смелым, никого и ничего не боялся. Вообще, Эдик был не жадный и всегда подкидывал деньжат своим дружкам. Сам частенько оставался без копейки, но им давал. Для друзей он готов был сделать все. В нем сидел закон чести, который он впитал в себя еще с зоны, и, в отличие от Креста, он жил только по этому закону.