Царь зверей не лев

Лагерь у реки Тана

— Ты сказал, мы вынуждены приземлиться, — напомнил я минут через десять. Самолет летел все на той же высоте, а Маррей насвистывал какой-то марш.

— Так мы садимся или нет?

Мне хотелось одного: чтобы все уже было позади. И совсем не от того, что я боялся. Если уж Маррей посадил самолет во время страшной грозы, да еще в море ила, то сейчас это ему подавно удастся. День солнечный и видимость отличная.

— Маррей, запасись бензином как следует, — посоветовал я. — Уже пора начать обследование местности. К этому времени нам следовало быть в буше, надо было бы построить лагерь, а мы все еще летаем. — Похоже было, что Маррей готовит мне новую "каверзу", но с этим я уже смирился. Как пилот он значительно вырос в моих глазах, так что теперь я полностью на него полагался.

Маррей молчал. Он перестал насвистывать свой марш и изменил курс.

— Ты говорил, что мы не задержимся в воздухе, — напомнил я ему.

— Все правильно! В полдень начнем переговоры с местными властями.

— Но прежде надо подыскать место для лагеря. А пока...

Пока у нас ничего не было. Да и в остальном нам не везло. Животные встречались лишь в труднодоступных местах, отловить их здесь было бы невозможно. Когда же мы пролетали над прекрасными равнинами и лугами, там, как назло, зверей не было видно.

И вдруг вам ни с того ни с сего заявляют, что в полдень мы уже уладим все формальности относительно постройки лагеря. Я взглянул на часы. Времени оставалось немного. В безумных речах Маррея всегда присутствовала доля правды, но в данном случае дело было безнадежным. В нашем распоряжении оставалось всего около четырех часов.

— И куда теперь? — задумчиво произнес я, но вопрос этот относился скорее ко мне. На коленях у меня были разложены карты, и я отмечал места, которые мы еще не осмотрели. Их было полным-полно.

— Заскочим в Мбала-Мбалу, — сказал он. — Этим мы сразу убьем нескольких зайцев. Там есть аэродром, бензоколонка и магазин. Ведь тебе надо купить ботинки.

Да, действительно. С тех пор, как я потерял их в иле, я ходил босиком.

— А что еще у нас там?

— В Мбала-Мбале ровно в полдень состоятся переговоры относительно лагеря.

— Но для этого надо бы сначала подыскать место, где мы будем ловить зверей, — с отсутствующим видом проговорил я, пытаясь поддержать разговор. Я углубился в изучение карт области и рельефа Кении и лишь в пол уха слушал Маррея.

— Отыщем его по дороге, — всерьез предложил он, но для меня это было равнозначно тому, чтобы попытаться достать луну с неба.

— Места рядом с Мбала-Мбалой тоже из тех, что мы наметили для осмотра.

В бинокль я разглядывал местность, проплывающую внизу, но пока безрезультатно.

А время между тем шло... Постепенно во мне начинала закипать злость: экспедиция еще только началась, а дело так осложнилось. Свое плохое настроение я решил сорвать на Маррее.

— Не успеешь оглянуться, как будет полдень, — начал я ехидно. — Уважаемые господа уже и фраки приготовили — для переговоров с нами. Мы опоздаем, Маррей, опоздаем. Нажми на педаль.

— Не бойся, Джо, не опоздаем, — серьезно возразил Маррей. — Держу пари на бутылку коньяка. Идет?

— Идет.

— Какие животные нам нужны? — спросил он как бы между прочим.

— Тебе как партнеру, следовало бы это знать, — съязвил я. — Нужны сетчатые жирафы.

Мы пролетали над рекой Тана. Маррей немного снизил высоту, что-то бормоча себе под нос: — Гм... значит, сетчатые жирафы...

Мы опустились еще ниже, и он воскликнул:

— Вот они!

Я посмотрел вниз. В излучине реки в самом паслись сетчатые жирафы. Маррей, казалось, превратился в продавца, который с полок достает нужный вам товар.

— Что еще нам нужно? — спросил он.

— Антилопы куду.

Не успели мы пролететь над бушем несколько секунд, как Маррей сообщил: — Вот и антилопы куду.

Он мог бы и не говорить этого. Я отлично видел их... Как видел и других животных, которых мы искали. Но мне не хотелось лишать Маррея удовольствия, и наш диалог продолжился:

— Кто еще нам нужен?

— Водяные козлы.

Самолет пронесся низко над землей, и испуганное стадо разбежалось по бушу.

— Кто еще?

— Жирафовые антилопы.

Во время этой сцены я продолжал изучать карты местности, сравнивая их с тем, что видел собственными глазами. Данные подтверждались. В этих местах можно было начать отлов животных.

— Смотри, Маррей, там мы разобьем лагерь! — восторженно вскричал я.

В излучине реки виднелся ряд высоких деревьев и отличная, ровная лужайка, во всяком случае так казалось с высоты. Идеальное место для лагеря. Километров в пяти отсюда располагался поселок Мбала-Мбала с маленьким аэродромом. Там бы смогли садиться самолеты Маррея, без которых нам не обойтись при лове. В поселке была и бензоколонка, необходимая не только для наших самолетов, но и для джипов. Был там и магазин, где можно пополнять запасы.

Полдень. Мы совершаем посадку на аэродроме Мбала-Мбала. Господа во фраках, вероятно, уже ожидают нас. Мы успели вовремя. Я проиграл пари.

Маррей обрадованно покачал крыльями и пророчески произнес:

— Я все предвидел заранее!

Разумеется, он ничего не предвидел. Просто так получилось. Многое в жизни удавалось Маррею само по себе. Как и в нашей совместной работе. В этом вы убедитесь дальше. Из любого трудного положения выходил победителем. Бог знает, как это у него выходит. Скорее всего никак. В жизни ему сопутствовала удача, казалось, его хранит добрый ангел, которой охраняет детей и пьяных, как говорят в народе.

Но Маррей не относился ни к тем, ни к другим, он был известным восточно-африканским ученым, экологом. Я очень уважал его, хотя во время экспедиции он доставил мне немало хлопот.

— Ура, Джо!!!

— Ура, Маррей!!!

Он снова покачал крыльями, "суперкаб" накренился. Маррей, по-видимому, забыл, что во время бури я окончательно излечился от морской болезни.

— Нам нужны ботинки, — уже в десятый раз объяснял Маррей продавцу в местном магазине. Это название было слишком громким для страшно грязной лавчонки, наполовину заваленной мусором, наполовину горой самых разнообразных товаров.

— Ага, — произнес в ответ африканец, своими пропорциями, по-видимому, символизирующий местное понимание благополучия.

— Мы хотим купить ботинки.

— Ага... ботинки, — протянул он, переминаясь на толстых ножках. Мбала-Мбала лежит на высоте 300 метров. Жара стояла невыносимая, и меня совершенно не удивляло, что тучный владелец магазина соображал так туго. Ловить зверей в этих местах будет делом нелегким — неожиданно пронеслось в голове. Но сейчас главным были ботинки. Не мог же я отправиться на переговоры босиком.

— Ага... ботинки, — снова выдавил из себя африканец, и его лицо озарилось пониманием.

Мы вздохнули.

Торговец пошел в заднее помещение. Вернее, не пошел, а потопал. Даже это недостаточно верно. Сделав шаг, а он ни разу не сделал большего количества шагов, лавочник надолго останавливался, устремляя отсутствующий взгляд в пространство. Лишь когда мы с Марреем кричали: — Ботинки! — изваяние начинало шевелиться и делало еще один шаг. И все повторялось сначала.

Наконец, он скрылся в задней комнате.

Мы терпеливо ждали, понимая, что приобретение ботинок — дело непростое. Мы уселись прямо на земле среди мусора. От страшной жары нас совсем разморило. Очнулся я, лишь когда услышал голос Маррея:

— Ты знаешь, сколько мы здесь торчим? Почти столько, сколько лететь из Мбала-Мбалы до Найроби.

Я вскочил на ноги, что было совсем нелегко, учитывая жару. Магазин был пуст, продавца не было видно. — Где он может быть?

— Я сейчас посмотрю, — сказал Маррей угрюмо. Позже я догадался о причине его плохого настроения.

— Иди сюда! — позвал он меня из задней комнаты.

Владелец магазина спал. Нам трудно было упрекать его в этом. Он лежал на груде набросанного товара и храпел. Его храп представлял странное сочетание звуков — от свиста до всхлипывания. Он заснул во время "работы" — в поисках ботинок для меня.

Мы попытались разбудить его, но все наши попытки оказались напрасными. Тогда мы сами принялись за дело. Почти целый час мы рылись в груде товаров, пот градом струился с нас. В конце концов мы нашли ботинки. Храп тотчас же прекратился.

— А теперь платите! — оживший толстяк протянул руку.

После того, как мы отсчитали ему деньги, он повернулся на другой бок и снова спокойно захрапел.

Выйдя на улицу, Маррей сказал:

— Коньяк я куплю тебе в Найроби. Знаешь, после всего этого...

Я вспомнил о нашем пари: ровно в полдень мы будем на переговорах с местными властями по поводу постройки охотничьего лагеря вблизи Мбала-Мбалы. Все, казалось, складывалось в пользу Маррея. Но он проиграл, и все из-за бесконечного ожидания в магазине.

— Как бы там ни было, ботинки у тебя есть, — язвительно заметил он.

Ботинки были ужасные. Знаете, уважение у африканцев можно потерять очень легко — тогда конец всему. Вы даже не поверите, какие мелочи могут иметь значение. Со страхом в душе я предстал перед местной знатью. Но несмотря на мои ботинки, они вступили в переговоры с нами, и все закончилось благополучно. Эти ботинки "модели Виннету" я оставил себе на память. Итак, мы радовались успешному исходу дела. Если бы мы только знали, что ждет нас на обратном пути в Найроби!

Судьба нашей экспедиции снова повисла на волоске.

Баобаб — могучее дерево, которое вот уже многие тысячелетия разделяет судьбу буша. В диаметре он достигает нескольких метров и издалека кажется, что растет он наоборот, корнями вверх. Листья на нем появляются довольно поздно, пока не пройдут хорошие дожди и не будет достаточно влаги. У баобаба — мягкая, мясистая древесина и большие, съедобные плоды: мякоть, покрывающая семена, имеет приятный кисло-сладкий вкус. Вырвать баобаб с корнем может только слон. В местах, где слонов встречается особенно много, в голодные времена они объедают мясистую древесину с корней баобабов и тем самым губят деревья.

С наступлением сухого сезона очень интересно ведет себя рыба рогозуб (Neoceratodus Forsteri). Она закапывается в ил. Из ила и выделяемой слизи она сооружает своеобразное укрытие-кокон, который, затвердевая, образует непроницаемую скорлупу и защищает рыбку от высыхания. Маленькое отверстие связывает ее с окружающей средой. Рогозуб превращается в мумию, уменьшается в весе и даже в длине. В таком состоянии он может жить до четырех лет. С наступлением дождливого сезона оболочка раскрывается, и рогозуб снова начинает вести нормальный образ жизни, размножается, давая жизнь новым, таким же рыбкам. В длину рогозуб достигает примерно 120 см и весит около 50 кг. Рыба отличается приятным вкусом, и африканцы ловят ее на удочку, сетью или копьем. Если рыба встречается им закопанной в иле, ее просто выкапывают лопатой.

В сезон дождей небо бывает затянуто низкими облаками, почти целыми днями идет дождь, воздух насыщен влагой. Дождь означает начало новой жизни почти для всех живых существ, которым необходима вода. В начале засухи некоторые из них даже зарываются в землю и, лишь когда земля напитается водой, пробуждаются от летней спячки и выбираются на поверхность: начинается короткая пора деятельной жизни.

Когда земля насыщается влагой, в буше появляется множество сороконожек самой разнообразной величины. Самые большие достигают двенадцати сантиметров; они передвигаются на своих двухсот двадцати восьми ногах особым, попеременным шагом. Сороконожки — любимое лакомство скорпионов: проходя рядом с жилищем скорпиона, сороконожка падает на дно воронки и оказывается прямо в его столовой. Сороконожки проводят на поверхности всего несколько дней, а затем снова прячутся под корни вывороченных деревьев, камни и кучи слоновьего помета.

Шумные обитатели буша, лягушки, в период дождей устраивают "смотрины". Как только самец найдет подходящую лужу и обоснуется в ней, он сразу же заводит свою песню. К нему присоединяются другие со всей округи. На этот хор слетается много аистов. Лягушки и жабы откладывают тысячи икринок, их должно быть очень много — ведь засуху перенесут далеко на все. Я находил их главным образом в местах, где выпадает много осадков, и вода в водоемах удерживается по меньшей мере три месяца. Из икринок выведутся головастики, которые со временем станут настоящими лягушками.

Дождевая вода быстро наполняет все водоемы, высыхающие в сухой сезон, так что крупным животным ее вполне хватает. Приходя на водопой, они вытаптывают берега и тем самым расширяют водоемы. В некоторых из них, пересыхающих порой на целые полгода, в сезон дождей чудом появляется огромное количество рыбы. Это рыбы из семейства Nothobranchius guentheri, у них, пожалуй, самая пестрая окраска из всех пресноводных рыб. Самцы, величиной в полсантиметра, ко времени метания икры кажутся живыми драгоценными камнями — настолько они ярки. Одни — оливково-зеленые с нежно-голубыми, красными и белыми пятнышками и красными хвостиками; другие — темно-фиолетовые с ярко-красными пятнышками и желтыми плавниками. Самки обычно более скромно окрашены в серо-коричневые тона. Они обитают в лужах и небольших, временных водоемах, и могут отлично прыжками передвигаться по илистой почве до тех пор, пока не попадут в место с более глубокой водой. В случае, когда пересыхают все лужи, рыбки погибают. Но их икринки остаются в высохшем иле. Лишь только снова пройдут дожди и появятся лужи, из икринок выводятся мальки, а через восемь недель они становятся настоящими рыбками. Взрослые самцы отличаются воинственностью в своем стремлении завоевать успех у самок.