Царь зверей не лев

Прекрасная барменша

— Я покажу тебе такую красавицу, — пообещал я Зденеку. — Думается, это самая красивая барменша из тех, что я видел.

— Это ты всерьез? — засомневался Зденек. — Откуда это, интересно, здесь возьмется бар, да еще с красавицей за стойкой?

— Спорим? На тот кинжал!..

У Зденека был очень красивый кинжал, который ему подарил один туземец. С этим связано одно милое воспоминание. Поблизости от нашего лагеря все время сидел маленький африканский мальчик и с огромным интересом наблюдал за всем, что в нем творилось. Мы несколько раз приглашали его к нам, но он каждый раз только вертел головой и не говорил ни слова. Даже наш повар не имел успеха. Мальчик был — как мы все это хорошо видели — очень голоден, и его, конечно, должны были бы привлекать всякие вкусные запахи, источаемые нашей кухней, но он все не шел и не шел к нам... Тогда повар отнес ему еду туда, где он сидел. Мальчик с жадностью съел все, что ему принесли, но как и раньше, оставался молчалив и недоверчив.

Однажды к нему отправился Зденек. Я видел, как они вместе сидели под большим баобабом и молчали. Зденек обстругивал какую-то деревяшку, а мальчик-африканец, не обращая на него ни малейшего внимания, смотрел на наш лагерь. Когда я, примерно через полчаса, шел мимо них, Зденек как раз протягивал ему свой "шедевр" — деревянного зайчика. Правда, это было похоже на какого-то невероятно экзотического зверя, но мальчишка заинтересовался.

Когда на следующий день он опять рассиживал под тем же самым баобабом и глядел на наш лагерь, в руке он сжимал зайчика.

В тот же вечер меня ожидал большой сюрприз. К нашему лагерю шагал высокий, могучий туземец, а за ним — Зденек, которого после обеда нигде не было видно, ведший за ручку мальчика-африканца.

— Вот, веду тебе нового специалиста по лассо, — сказал Зденек.

Высокий негр внимательно следил за тем, что я скажу, а мне и впрямь много чего хотелось сказать. Он был одним из опытнейших охотников, и во время набора рабочей силы мы очень хотели перетянуть его к нам, но встретили холодный отказ. Он не согласился работать на нас даже тогда, когда мы предложили ему особую оплату. Он был горд и неприступен. Таким же, видимо, был и его сын, тот самый мальчик, которого Зденек теперь держал за руку. У нас в тот момент уже был один лассальщик и второй нам был не нужен.

— У нас их будет двое, — заметил Зденек, который, конечно, хорошо знал, о чем я думаю.

— Хорошо, — согласился я. — У нас их будет двое.

Я все никак не мог понять, что же случилось, и чуть не умирал от любопытства, дожидаясь, пока мы, наконец, останемся одни.

— Как это ты ухитрился? — спросил я.

— Да сам не знаю. Началось все с зайчика. На второй день этот парень выждал момент, когда я оказался поблизости, выскочил из-под баобаба и припустился прямо ко мне. Ну, и подарил мне вот этот кинжал.

Зденек показал мне кинжал. Рукоятка была из резной слоновой кости.

— Прекрасная старинная работа, — констатировал я.

— В том-то и дело. Я решил, что мальчишка украл его у отца, и что у него дома будет скандал. Сегодня после обеда, когда мне надо было заняться покупками для лагеря, я отправился к отцу этого парнишки и вернул ему кинжал. Он что-то там сказал на этот счет, я ведь на суахили ничего не понимаю, ну, и отдал мне этот кинжал обратно. Потом пошел со мной в лагерь, а остальное ты уже знаешь.

Вот и вся история о том, как мы заполучили второго лассальщика и о том, как деревянный зайчик покорил и сына и отца.

Мне страшно хотелось заполучить этот кинжал. Я приставал к Зденеку с самыми соблазнительными обменными операциями, но сын не поддавался. Итак, Зденек оставался владельцем кинжала, таская его с собой повсюду и по праву задирая нос от гордости.

И вот теперь мы на этот кинжал поспорили.

— Ну как, согласен? — говорю я ему.

Зденек заколебался и оглянулся вокруг. Мы направлялись к Марсабет Нейшнл Резерв, дорога шла скалистыми массивами, нас окружали чудесные холмы, за которыми простирались древние джунгли и необозримые степи.

— Так, по-твоему, мы именно здесь и увидим красавицу-барменшу?

Нас ожидало еще очень много километров пути, поэтому мы продолжили наш давнишний разговор о милых "кошечках" — гепардах.

Гепарды доставили мне много прекрасных минут. Вы, может быть, даже не поверите, до какой степени этот нагоняющий на всех страх жестокий хищник африканских бушей способен привязаться к человеку и во многих случаях стать даже его защитником. Гепард легко позволяет укротить себя и, несмотря на вспыльчивый характер, умеет быть и ласковой, уютной "киской".

Правда, дружбы одного гепарда я до сих пор никак не могу добиться...

На открытой равнине мы однажды наблюдали драматический поединок двух великолепных гепардов. Это были равноценные партнеры, и я никак не мог угадать, кто из них победит. Даже трудно было решить, за кого "болеть". Через пару минут я, правда, все же решил этот вопрос... Он был прекрасен — стройные ноги, выпуклая грудная клетка и втянутый живот вызывали представление о хорошем бегуне отличного телосложения. Я отложил камеру в сторону и терпеливо ждал... Причем, я настолько вжился в этот поединок, что меня одолевало желание подбодрить "моего" гепарда, что, правда, могло окончиться черт знает чем. Гепарды ведь, как известно, способны к невероятно быстрому, просто-таки молниеносному нападению.

Зрелище было потрясающее. Гепарды слились в бешено катающийся клубок из лап, голов и хвостов. Я до сих пор не помню, сколько времени прошло, пока один из них не победил. Поверженный убежал и залег в траве.

Это был „мой“ гепард.

Когда мы приблизились, он постарался удрать. Гепард — самый быстрый хищник из семейства кошачьих и бегает со скоростью до ста десяти километров в час. „Мой“ несся неутомимо практически на этой скорости, а для джипа на дикой африканской равнине это было небезопасно. Но я не хотел сдаваться — мне как-то уж очень не хотелось потерять этого гепарда.

В конце концов мы его поймали, и мое восхищение им еще более возросло. Дело в том, что он был весь изранен. На бедрах, голове и в боку были огромные рваные раны. На правой задней лапе я обнаружил рану в восемь сантиметров глубиной.

Мы привезли его в лагерь. Туземцы так и не поняли, для чего он мне понадобился, этот израненный гепард.

— Подтяни как можно ближе к госпиталю, — приказал я Рубену, который тогда водил наш оборудованный для отлова джип.

Госпиталем, как мы это называли, была на самом деле наша лагерная аптека, которая у туземцев вслед за кухней пользовалась самой большой популярностью. Я мог бы рассказать вам неисчислимое множество случаев, когда мне из зоолога срочно приходилось превращаться в "доктора". Должен вам признаться, что операция этого гепарда была на самом деле необычной. Собрался весь лагерь. Туземцы наблюдали за ней с безопасного расстояния, и на лицах у них была написана убежденность в том, что я спятил.

Я тщательно обработал все раны, заштопал все, что было нужно и назначил курс лечения. Через три недели гепард был в полном порядке. Оторванные куски кожи приросли и покрылись шерстью, все раны зажили.

Мы привезли моего гепарда в Чехословакию. Он очень кроткий, всех страшно любит, а к тем, кто за ним ухаживает, ласкается как обыкновенная домашняя кошка.

Но все-таки мне хотелось бы вам рассказать, во что превращается эта "киска", когда к ней приближаюсь я... "Киска" рычит, ощеривает зубы, и мне не помогает никакая тактика — ни подкуп лакомствами, ни самые ласковые уговоры. Мой гепард неподкупен и вообще получается, что он вовсе не мой. Он все еще не может забыть о неприятной операции, пережитой им в Уганде.

Да, гепард очень постоянен, и не только в гневе. Когда он отправляется на охоту, то терпеливо ползет за своей жертвой в течение хотя бы и нескольких часов. Самка гепарда — такая же великолепная мать, как и слониха. Пока мать охотится, ее котята пребывают в хорошем укрытии, иначе им угрожала бы смерть от зубов гиен и шакалов. Котята у гепардов очень послушны, лежат себе тихонечко и совершенно неподвижно. Зато, когда мама, наконец, возвращается, они себя полностью за все вознаграждают. Мама их кормит, нежно играет с ними, отыскивает безопасное место для отдыха. Через два-три дня она опять отправляется за добычей.

Но, кажется, пора вернуться к прекрасной барменше.

В последний раз я ее видел два года назад и рассказывал вам о ней в главе "Драматический финал".

Красавица-барменша разочаровалась в любви, в чем и состояло ее таинство. Она сбежала сюда, на край света, и тщательно питала в себе ненависть ко всем мужчинам.

— Все это очень любопытно, — сказал Зденек и выпрыгнул из джипа.

Я ни на секунду не сомневался, что мы найдем ее на прежнем месте. Боль ее сердца, разочарованность и ненависть к мужчинам не могли ослабеть.

— Ну что, наш спор в силе? — уточнил Зденек.

— Конечно!

Мы вошли, и я разинул рот, точно так же, как в первый раз, когда меня очаровала ее красота. Правда, сейчас меня пригвоздило к месту совсем другое — мадам, по предварительным соображениям, весила килограммов сто десять.

Голова ее была обвязана грязным платком, видимо, у нее болели зубы. Вид у нее был скучнейший. Когда мы вошли, она пристально всмотрелась в меня, потом вдруг вскочила, швырнула платок на пол и кинулась ко мне.

— Привет, миленький! — вскричала она, и ее глаза, когда-то сверкавшие гневом, лучились радостью.

— Я тебя сразу узнала, — щебетала она нежно.

Напрасно я пытался освободиться из ее буйных объятий. Зденек, паршивец эдакий, вместо того, чтобы помочь мне выпутаться, страшно обрадовался этой сцене.

— Вы ведь тогда исхлестали меня плеткой, — напомнил я, чтобы охладить ее чувства.

— Забудь об этом, миленький! — попросила мадам и влепила мне страстный поцелуй. Зденек на всякий случай отступил в сторонку, но это была излишняя осторожность. "Красавица" кроме меня никого не замечала.

— Ч-ч-то-ни-будь вы-п-пить! — удалось мне выдавить из себя через силу, так как ее объятия все крепли.

— Выпить? Да, милый, конечно! Это ведь надо отпраздновать!.. — Она наливала, а для нас это была единственная возможность взять ноги в руки. Барменша — благодарение ее килограммам — не смогла нас догнать.

— У тебя отличный вкус! — констатировал Зденек, когда мы уже сидели в джипе, мчащемся на полном газу. — И нахально засунул в свой карман кинжал с рукоятью из слоновой кости.

Но все-таки именно я смеялся последним. Очень скоро я дал ему сдачи, так что все кончилось вничью.

На каменистой местности или в густых зарослях, где невозможно было проехать на машине, мы устраивали специальные загоны, по своей конфигурации напоминающие улитку.

Группки животных "крутились" в них до тех пор, пока не оказывались в середине или даже в самом конце, прямо в специальных, заранее подготовленных клетках. Правда, однажды в такой загон, приготовленный нами для жирафовых газелей, забежали буйволы и разнесли его буквально в щепки. После этого случая мы в улиткообразном "коридоре" стали оставлять нечто вроде запасного выхода, через который мы выпускали тех животных, которые в данный момент нам не были нужны.

Для устройства этих загонов мы использовали изгороди из пластика длиной до тысячи шагов. Эти изгороди с двух сторон по сужающейся линии вели прямо ко входу в сам загон, устроенный из шестов, между которыми были натянуты проволочные сети, с обеих сторон замаскированные кустиками и ветками. При таком методе отлова мы загоняли животных в свои "тенета" с помощью вертолета или африканцев-загонщиков.

В Африке для отлова используются и ямы, в которые чаще всего попадают редко встречающиеся животные: либерийские бегемоты, еще более редкие антилопы бонго и совсем уже редкостные окапи. Несколько лет подряд мы пытались получить от правительства республики Заир разрешение на отлов окапи, но, несмотря на многократные переговоры, такого разрешения нам добиться не удалось. Нам было позволено ловить только бонго. Эти животные живут в непроходимых лесах, где нет никаких путей сообщения, а густые заросли скрывают их от глаз охотника. Поэтому нам приходилось отыскивать звериные тропы и только по следам и помету определять, в каком месте обитает то или иное животное.

Антилоп бонго мы отлавливали на границе горных лесов и бамбуковых зарослей в Абердере — предгорьях горы Кения. Прежде, чем начинать копать ямы, необходимо очень тщательно изучить места обитания бонго, а они живут или поодиночке, или небольшими стадами.

Каждое стадо имеет на "своей" территории все необходимое для жизни: водопой, места, где животные кормятся или отдыхают (причем место лежки обязательно зависит от направления и силы ветра), свои определенные тропинки и места, где они встречаются с животными из соседних стад. Сначала необходимо отыскать самые "популярные" тропы, и только после этого выкопать на них десятки ям два метра глубиной, полтора метра шириной и более трех метров длиной. Ямы должны быть такой конфигурации, чтобы животное не могло самостоятельно выбраться оттуда. Их прикрывают крупноячеистыми сетями, на которые сверху накиданы ветки и листья. От только что выкопанных ям всегда пахнет человеком, животные избегают их и обходят стороной. Примерно через неделю мы поставили рядом с ямами бамбуковые изгороди длиной восемьсот-сто метров. Прошло еще несколько дней — животные вошли в этот бамбуковый "коридор", приблизились к суженному его концу, наступили на сеть, запутались в ней и упали в яму. Чтобы не оставлять около ям своего запаха, мы — чтобы не подходить к ним слишком близко — устроили себе другие тропинки, с которых мы ежедневно могли издали следить за ямами. За пять месяцев нам удалось поймать трех антилоп бонго. Кроме того, в наши ямы попалось некоторое количество других видов антилоп; однажды в яму упал слоненок, и разъяренная слониха разнесла в щепки все наши бамбуковые загородки.

Антилоп бонго ловить очень трудно. По прошествии пяти месяцев нам пришлось подправлять несколько десятков ям, и, как я уже говорил, устроить загоны. Несмотря на всю эту напряженную работу, нам удалось заполучить только четыре экземпляра этих животных.

Либерийских бегемотов отлавливают подобным вышеописанному способом, который точно так же сложен. Ямы выкапываются на тропах, ведущих к реке. Интересно, что в сухую погоду мы не поймали ни одного животного, но как только проходил дождь и становилось грязно, отлов становился успешным. Либерийских бегемотов мы ловили не одни, а с помощью одной специализированной фирмы.