Царь зверей не лев

"Пляска" на рогах антилопы

Если вы сегодня посетите наше чехословацкое сафари, то увидите множество редких, красивых животных, но никогда, очевидно, не узнаете, какого труда нам стоило заполучить их, и как все это было. Случаи бывали просто невероятные. Когда я вижу в зоопарке одного пойманного нами водяного козла, я всегда думаю про себя: "Да, друг, ну и задал ты нам жару!"

А произошло это вот как...

Я сидел рядом со своей палаткой, что-то записывая в дневнике. Было это на рассвете. Утренний туман, клубясь над бушем, напоминал улитку, медленно выползающую из раковины. Река приятно журчала, но звуки ее терялись в хаосе криков, рева, завываний. Я любил слушать, как постепенно пробуждается буш. В то утро я ощущал особую бодрость и прилив сил. Да, в такой день это было как нельзя кстати.

— О чем ты писал сегодня? — с любопытством спросил Маррей. Мой дневник давно вызывал в нем интерес, так как кроме личных впечатлений я вносил сюда свои наблюдения за жизнью животных, малоизученных или даже почти неизвестных. Маррей был отличным зоологом, и я, как никто другой, ценил его знания.

— Гм... ты не хочешь сказать мне? — с неудовольствием проворчал он, так как я ответил не сразу. — Ты открыл что-то новое?

Маррей заглянул из-за моей спины в дневник.

— Ты не друг, Джо. Будь ты другом, ты бы поделился со мной своим открытием. Мысли мои, однако, были далеко, а Маррей тем временем сгорал от любопытства. Обладатель редчайшей библиотеки, он всегда проявлял обостренный интерес ко всему, что хоть как-то было связано с зоологией.

— Джо, ты же знаешь, я не делец. Не бойся, я не воспользуюсь твоим открытием.

Да, я достаточно знал его, причем с разных сторон. Он здорово постарался, чтобы я не скучал в Африке. Но дельцом его никак нельзя было назвать.

— Нам нужен хороший самец.

— Зачем он тебе?

— Ну, я думаю, ты как зоолог знаешь, для чего нужны самцы.

— Речь не об этом, — начал Маррей.

— Нам нужен хороший самец-производитель, который бы...

— Я знаю, Джо. Тебе нужен такой, который как следует позаботится о своем антилопьем гареме.

— Да. Незачем терять время. Он мог бы уже здесь, в Африке приступить к своим обязанностям. Ну, а потомство появится на свет в Чехословакии.

— Неплохая мысль, — согласился Маррей. — Здесь есть лишь одно „но“. Этот будущий владелец гарема пока еще разгуливает в буше и выбирает дам по своему вкусу, а не по твоему, Джо.

У нас уже было несколько водяных козлов, среди них три самца, но все молодые. Со взрослым самцом-производителем нам пока еще не повезло.

— В плане есть еще одна загвоздка. Его нужно будет поймать, а это, как известно, не пустяк.

Маррей был прав. Я убедился в этом на собственном опыте. И если бы только на собственном...

— Как видишь, я не сделал никакого открытия, Маррей. Все, о чем мы с тобой тут говорили, я и записал в дневнике. Но этого козла мы должны поймать!

Мы отправились в буш к месту, где все было приготовлено для отлова — загон с заградительными полосами, расходящимися прямо в заросли кустарника.

Постепенно мы усовершенствовали свою систему. Стенки загона для пойманных животных из металлической сетки мы тщательно обложили своего рода подушками из травы, чтобы животные, ударяясь о них, не поранились. Заградительные полосы мы как следует замаскировали, особенно в тех местах, где они почти вплотную подходили друг к другу, и животные хорошо их видели. Уже не раз случалось, что, как только животные замечали блестящие пластиковые заграждения, они моментально поворачивали и, перепрыгнув через них, скрывались в зарослях кустарника. Сегодня нам сопутствовала удача. Между заградительными полосами, в "коридоре", было семь самцов, и всех нам удалось загнать в загон. Мы закрыли вход и... тут-то все и началось!

— Давай! — кричал Маррей за загоном. Он не принимал участия в заключительном этапе лова, когда животное было уже в загоне и оставалось лишь поймать его. Он помогал потом, при перевозке в лагерь. Как-то после лова Маррея привезли в лагерь в жутком состоянии. Я спросил, что с ним случилось, и в ответ услышал:

— Я лягнул антилопу.

Поскольку на мне лежали обязанности лагерного врача, я осмотрел Маррея, и мне сразу стало ясно, кто кого лягнул. Маррей отлежался, но с тех пор и слышать не хотел об участии в лове, как и не мог без неприязни смотреть на антилоп. Поэтому сейчас он подбадривал нас, охваченный двойным энтузиазмом.

Среди семи самцов, загнанных нами, один был как раз такой, о каком я мечтал. Последующие события подтвердили его достоинства.

Между тем в загоне возникла страшная неразбериха. Надо сказать, что самцы не терпят конкуренции. Более сильные начали затирать слабых, те в свою очередь пытались постоять за себя... Победителем вышел „мой“. Можете себе представить, что это было за зрелище. Но мы не могли долго любоваться им, иначе они просто поубивали бы друг друга. Необходимо было немедленно вмешаться.

Самец водяного козла весит до трехсот килограммов, не колеблясь вонзает он свои острые рога в каждого, кто вздумает напасть на него. И вот попробуйте поймать его!

Но нам невероятно везло.

— Просто не верится, — разочарованно вздыхал Маррей, надеясь на более волнующие события.

Надо сказать, он их дождался.

Одного за другим мы поймали шесть самцов, получив при этом всего несколько царапин.

— Ну, это еще не все, — утешал себя Маррей.

В загоне оставался последний, прекрасный племенной самец.

Я и Майк Большой развернули сеть. Все это походило на корриду. Причем роль красного плаща выполняли мы с Майком. Как только козел бросался в атаку, мы должны были отскочить, подставив сеть так, чтобы козел в ней запутался. С первыми шестью это удалось сравнительно легко. Этот же самец с поразительной силой и яростью отбивался. В какой раз мы уже подставляли сеть и...

— Осторожно, Джо!

Сеть совершенно непонятным образом зацепилась за рога антилопы. В столь опасном деле решения приходится принимать молниеносно. Я подбежал и схватил антилопу за один рог. Майк сделал то же самое. Я повис с одного бока, Майк с другого. Разъяренный самец, пытаясь избавиться от нас, мотал головой из стороны в сторону, я стремительно взлетал над вытоптанной землей, и в глазах моих попеременно мелькали то небо, то кустарниковые заросли. Потом, когда все осталось позади, у нас начался приступ морской болезни.

Но пока мы еще не сдавались. Силы начали покидать меня, судороги сводили мышцы. Если никто не бросится на помощь, бог знает, чем все это кончится.

— Держись, Джо! — кричал Маррей из-за надежной ограды. — Держись, Майк!

Ему было хорошо советовать. Казалось, наступил кульминационный момент схватки. Но где взять силы? За загоном собралась вся наша команда. Маррей носился среди них, размахивая руками и, очевидно, призывая ринуться нам на помощь. Но никто не решался.

В загоне находились трое: Майк, я и разъяренный бык. Все звуки и видения слились в нечто неописуемое, голова страшно кружилась, и в какие-то моменты у меня возникало ощущение, будто я лечу в бездонную пропасть, но все мои физические страдания заслоняла одна-единственная мысль: этого самца мы должны поймать! Призывы Маррея были услышаны: один африканец попытался приблизиться к нам.

— Хватай его за ноги, — кричал теоретик Маррей, взявший на себя руководство схваткой на расстоянии. Но и это было делом нелегким.

— Вали его!

Если следовать этой тактике, необходимо выждать удобный момент, изловчиться и проделать все молниеносно.

— Давай же! — умолял Маррей.

Африканец все не решался... Момент еще не был упущен.

— Ты слышишь?! Вали его!

И тут он решился. Собственно — он хотел сделать, как надо, но не в тот момент, когда было нужно.

Водяной козел лягнул его, и африканец, точно футбольный мяч, перелетел через трехметровую стену загона. Самец бешено отбивался ногами и крутил головой. Мы с Майком, можно сказать, были в безопасности, вися у него на рогах, но наши силы были на исходе.

— Я больше не могу, Джо, — донесся до меня чужой, изменившийся голос Майка.

Я тоже выбился из сил. Казалось, что мы, подбрасываемые какой-то силой, летаем между небом и землей, то и дело наталкиваясь на ограду и отскакивая от нее. Надо было выбрать момент и, отцепившись от рогов, отбежать на безопасное расстояние.

Нам это удалось, как, я и сам не знаю. В подобные минуты человек действует, больше повинуясь инстинкту, чем разуму.

У входа мы столкнулись с Марреем.

— Я спешу вам на помощь, — пролепетал он.

Вы только вообразите, Маррей на самом деле вбежал в загон, горя желанием помочь нам. Еще не оправившись от травмы, хромая... Я знаю, чего это ему стоило, но он не подвел, он хотел спасти друзей, собираясь броситься на разъяренного быка — в одиночку. К счастью, этого не понадобилось.

Он заикался и дрожал всем телом.

— Ведь я не тореадор, я пилот, — оправдывался он. — Мы условились, что я буду помогать вам с самолета.

Наш великолепный козел продолжал буйствовать. Я с восторгом смотрел на него, представляя его будущее потомство. Надо было готовиться к новой схватке, организовать новую команду. Африканцы боятся диких зверей, а подобный вид охоты — отлов — им чужд и непонятен. По их мнению, охотиться надо лишь ради мяса, а это не так опасно. Мне так никогда и не удалось объяснить им, зачем нам нужны живые звери.

Мы организовали новую группу из числа тех, кто оставался в лагере и еще не знал о драме, разыгравшейся в загоне. Без соответствующего настроя, с насмерть перепуганными людьми, нам этого козла было не взять.

Действовать надо было быстро. Ребята Маррея, за исключением Майка, остались в лагере. По рации мы связались с Джоном и объяснили ему ситуацию.

— Необходимо подкрепление. Только быстро, Джон. Я полагаюсь на тебя.

Мы избрали новую тактику. Покомо не оправдали моих надежд. Впервые они подвели меня. Но я не упрекал их в этом. Ловля живых зверей вызывала у африканцев просто суеверный ужас. Я убеждался в этом во время каждой экспедиции в Африку.

Покомо молча стояли в стороне.

В углу загона мы укрепили две сети, в которые собирались загнать самца. Для этого требовалось шесть человек, причем двоим надо было ухватить его за рога. Поскольку дело было опасное, я спросил: "Кто пойдет со мной?"

Вызвался африканец, которого мы наняли еще в Найроби, со странным именем Фо. Он был низкого роста, но сильный и ловкий. Я был доволен: Фо как раз то, что надо.

Мы вошли в загон. Водяной козел повернулся к нам, величественно стоя посреди загона и явно выжидая. Это был поединок взглядов. Чья возьмет?

Мы с Фо, держа сеть в руках, осторожно подходили к нему. За нами следовало еще четыре человека, уже без сетей. Их задачей было повалить животное на землю, когда мы схватим его за рога.

Все произошло быстро и внезапно. Животное резко повернулось и вбежало прямо в сеть, натянутую в загоне.

— Давай!

Все шестеро бросились за ним. Но, когда мы собирались набросить на него еще одну сеть и схватить за рога, он неожиданно вырвался и вонзил свой рог прямо в лицо Фо. Это было страшно... Фо повис в воздухе, а четверо остальных застыли, словно окаменевшие. Я бросился на антилопу и со всей силы уцепился за ее второй рог.

Фо удалось освободиться. Лицо его было перекошено от боли, но он не издал ни звука и даже еще пытался помочь удержать животное. Но, потеряв сознание, рухнул на землю. Все в страхе бросились бежать.

Я оставил козла и бросился к Фо. Сам не знаю, как мне удалось вынести его из загона, все было как в кошмаре.

Быстро оказав первую помощь, я отвез его в лагерь. Все остальное потеряло для меня значение. У Фо были две колотые раны на лице и рассечена губа. Я ввел ему лекарство, обработал раны и постарался наложить швы как можно аккуратнее.

Он быстро пришел в себя и внимательным взглядом, в котором сквозило страдание, следил за моими действиями. Я надеялся в душе, что он снова потеряет сознание, но этого не случилось: не издав ни стона, Фо стоически вытерпел боль.

На другой день его лицо так распухло, что голова казалась раза в два больше. Но когда спустя несколько дней я снял швы, на его лице остался лишь небольшой шрам. Фо обладал завидным здоровьем и сильным характером. Я к нему сильно привязался. Он оставался с нами до самого конца экспедиции.

В тот вечер меня ждал еще один сюрприз. В лагере было полно раненых, все из-за этого чертова самца. Я был занят своими пациентами, когда примчавшийся Джон взволнованно позвал меня: — Господин, идите посмотрите!

Маррей, взобравшись на "тойоту", стоял, широко расставив ноги, словно Наполеон после выигранного сражения.

— Джо, мы поймали тебе этого проклятого самца!

В общем-то, поймали его покомо. Бог знает, что их на это вдохновило и как им удалось преодолеть страх.

— Ты хотел его, вот он... — только и сказали они в ответ на мою благодарность. Да, он у нас. Он здесь, в Чехословакии. Он доставил нам потом еще немало хлопот, словно сознавая свои достоинства и то, что не так-то легко завладеть им.

Само собой разумеется, что недостаточно объявить ту или иную область национальным парком или заповедником, отметить ее границы на карте и этим ограничиться, успокоив себя, что вы внесли свой вклад в дело сохранения природы. Пока отстрел диких животных, их мех и шкуры, бивни, рога и оперение будут служить источником наживы, всегда найдутся охотники поживиться, которые будут тайком истреблять их. Чтобы обезопасить животных на территориях парков и заповедников, нужно обеспечить надежную их охрану. А когда возникает вопрос, будут ли они доступны для туристов, то, как мне кажется, ни одно из африканских государств не может себе позволить такую роскошь, как содержать заповедник лишь для научных целей. Более того, постоянное присутствие туристов на территории заповедника затрудняет промысел браконьеров. Правда, слишком оживленный туризм может обеспокоить животных, нарушить их жизнь.

Большой сообразительностью и умением приспосабливаться отличаются слоны. Они быстро понимают, что в национальном парке им не грозит никакая опасность, поэтому целые стада слонов устремляются в заповедную зону. Здесь, быстро размножаясь, они уничтожают великое множество деревьев, кустарников, а если их скапливается в одном месте слишком много, то буш мало-помалу превращается в травянистую степь. Так случилось, например, в Национальном парке Цаво и Кабалега.

В местах, где лет пятнадцать назад стояли густые леса, сегодня раскинулись обширные степи. В свою очередь это привлекает травоядных: гну, бубалов, зебр, антилоп и газелей. Однако здесь уже не встретишь носорогов, куду, жирафовых газелей и других животных, которые питаются в основном листвой, почками и ветками деревьев и кустарников.

Часто забывают, что в течение долгого времени человек играл весьма существенную экологическую роль. Первобытные охотники с точки зрения поддержания равновесия в мире животных выполняли точно такую же функцию, как и хищники — львы, гепарды, гиеновые собаки и гиены.

Но в наше время положение изменилось. Если раньше часть избыточных животных могла просто переселиться на соседние территории, то теперь это стало невозможным. Стоит животному оказаться за пределами национальных парков, как оно подвергается почти стопроцентному риску быть убитым. Поэтому звери предпочитают оставаться там, где они себя чувствуют в безопасности.

Большинство национальных парков возникло в местах, где африканцы по той или иной причине не могли разводить домашний скот. Обширные пространства, оставленные человеком, которые по площади порой равнялись Моравии или Карпатам, заселяли дикие животные. Они быстро приспосабливались к местным условиям и здешним болезням, например, нагану, или сонной болезни.

Именно так возник огромный Национальный парк Цаво в Кении, великолепный парк около водопада Мерчисона в Уганде и Кафуэле в Замбии. Люди здесь не могли жить из-за очень распространившейся в этих местах мухи цеце — разносчице сонной болезни. Национальный парк Рувензори в Уганде и Кафуэле в Замбии были созданы здесь потому, что домашний скот погибал в этих местах от туберкулеза. В целях сохранения существующих еще видов животных был основан Национальный парк Крюгера. Эту же цель преследуют и созданные заповедники для сохранения бубалов и горных зебр в Южной Африке, парки в Уганде и Конго, где живут горные гориллы, или заповедник Шимба Хилс в Кении, в котором сохраняются лошадиные антилопы.

Це-це несравненно кровожаднее хищников, а в соперничестве с человеком намного превосходит его. Крупные животные принуждены отступать перед новыми поселенцами, но муха це-це "поступила" совсем иначе — она попросту изгнала человека с

достаточно обширных площадей. Это мушиное семейство подвергает опасности заболевания сонным энцефалитом не только человека, но и домашних животных — крупный скот, лошадей, свиней и овец. Она переносит жгутиковых, паразитирующих на жирафах, антилопах, буйволах, бородавочниках, гиенах, да, наверное, на большинстве диких африканских животных, которые уже давно к ним приспособились, так что лишь изредка они являются причиной их гибели, в то время как все европейские домашние животные быстро погибают от них. Поэтому в странах, где обитает це-це, невозможно разводить скот или развивать сельское хозяйство. Муха це-це — настоящее бедствие для всего африканского континента, потому что уничтожить ее практически невозможно. Существует примерно тридцать ее разновидностей, и любая из них очень опасна. Обитает она (в зависимости от разновидности) во влажных и сухих областях, некоторые из них избирают колючие заросли, другие — галерейные или тропические дождевые джунгли. Некоторые "поедом едят" людей, другие питаются только кровью крупных животных или используют в качестве источников пропитания мелких позвоночных, птиц, крокодилов, варанов.

Сонную болезнь вызывает микроскопический паразит трипоносома, переносчиком которого является муха це-це. Вначале заболевание имеет легкое течение и проявляется в виде слегка повышенной температуры. И только через несколько месяцев, а иногда и лет начинают проявляться нарушения нервной системы и психики, больной начинает худеть, организм настолько ослабевает, что заболевший почти все время спит, и даже смерть встречает в полусне. Раньше в большинстве случаев наступал летальный исход, сегодня же современные препараты предоставляют возможность полного излечения. В настоящее время сонный энцефалит в Африке стал редким заболеванием.

Распространению сонной болезни в Африке в значительной степени способствовали пожары. С течением времени ученые установили, что мухи це-це питаются в основном кровью бородавочников, и в гораздо меньшей степени — кровью антилоп и других крупных животных. В отличие от зебр, буйволов, жирафов, слонов и антилоп бородавочник при малейшем намеке на опасность прячется в своих подземных жилищах, так что уничтожить его не так-то просто. Питается он травой и кореньями, в гористых областях — в основном травой, которая там произрастает в изобилии. Частые пожары уничтожают древесные и кустарниковые породы, но "огнеупорным" травам типа африканских они идут на пользу. Огромное количество пожаров в буше в течение нынешнего века создало благоприятные условия для размножения бородавочников, а тем самым и для мухи це-це.