Эскорт для предателя

Глава 38

Вашингтон

Таксист, который вез Паппаса из аэропорта имени Даллеса, был не прочь поболтать. Конечно же, он оказался иранцем. Тут их много работает. Водитель говорил, что муллы — сущий ужас для Ирана, но их режим рушится, и Америке надо с ними воевать. Гарри ответил, что знает об Иране не много. Он простой бизнесмен, который хочет, чтобы все жили дружно.

Когда Паппас приехал домой в Ристон, Андреа еще не вернулась с работы. Он оставил ей записку, что скоро будет. Подумал насчет того, чтобы вздремнуть, но ему не сиделось на месте. Он хотел скорее вернуться в свой кабинет, прочитать скопившуюся почту, связаться со службой радиоперехвата и спутникового слежения, чтобы понять, что еще он может узнать о событиях в Иране.

Гарри был готов ехать в Лэнгли, когда рядом с домом остановился школьный автобус и из него вышла Луиза. Она ринулась к дому и бросилась в его объятия.

— Ты дома, ты дома! — закричала она.

Обычно дочь не была склонна к таким бурным проявлениям чувств, но сейчас Гарри был рад этому. Ему очень хотелось, чтобы его обнял родной человек.

— Мне необходимо поговорить с тобой, папа, — с выражением сказала она. — Я приняла ответственное решение. Я не хочу учиться в колледже.

Гарри пришел в замешательство. Луизе еще два года до окончания школы, год на то, чтобы подумать, как подготовиться к колледжу, а не о том, что не надо поступать в него.

— Лулу, это необходимо. В противном случае не найдешь хорошей работы. Будешь жить среди бедняков, сидеть за кассой в «Уолмарте», стричь газоны или вообще бездельничать. Надо закончить колледж.

— Хорошо, папа, но не сейчас. Я это имела в виду. Я пока не буду поступать — хочу заняться другим делом. В мире так неспокойно. Если я продолжу учебу, то все равно не смогу сосредоточиться на занятиях. Я всегда буду думать о людях, которые в беде. Пойду работать в организацию «Врачи без границ». Об этом рассказывали в сериале «Клиника».

— Но, Лулу, чтобы работать там, надо быть врачом. Или хотя бы медсестрой. Получи образование. К тому времени, когда ты сдашь выпускные, обещаю, в мире будет ничуть не больше порядка.

— Нет, я хочу прямо сейчас заняться этим. Я узнала об очень интересной организации, Центре имени Франсуа Ксавье Банью, там помогают больным СПИДом сиротам в Африке. Может, я смогу работать у них. Я не могу просто сидеть на месте и смотреть, как все это происходит, папа. Не могу.

— Лулу, давай поговорим об этом чуть позже. Я понял, что ты имеешь в виду, но сейчас у меня срочная работа. Что бы ты ни сделала, я буду гордиться тобой. У тебя открытое сердце, а это самое главное.

Обняв его еще раз, дочь проводила его до машины. Гарри выехал на Седьмое шоссе. Луиза такая же, каким был ее брат Алекс. Идеалистка. Не может сидеть на месте и ждать, пока представится удобная возможность. Она говорит о спасении сирот в Африке с той же горячностью, с которой Алекс убеждал его в необходимости остановить людей, разрушивших башни-близнецы. Но есть и разница. Перевернута очередная страница жизни.

Паппас приехал в Лэнгли ближе к вечеру. Из дверей потоком выходили иностранные посредники и вороватые подрядчики. Показав пропуск, Гарри прошел мимо охраны и двинулся по коридору С, к своему отделу. По всей видимости, кто-то из проходной предупредил Марсию, поскольку она ждала его прямо у портрета имама Хусейна.

— Нам надо поговорить. Есть срочный вопрос, — сказала она.

— Не сейчас. Мне нужно прочитать сообщения и попробовать отыскать кое-какие следы, затем встретиться с директором. Давай вечером или завтра.

— Нет. Сначала ты посмотришь почту, а потом поговоришь со мной. И не пытайся и близко подходить к восьмому этажу прежде этого. У тебя проблема из трех букв, о которой ты не догадываешься. Называется Эф-Бэ-Эр.

— Проклятье. Что им от меня нужно?

— Федералы пока не знают. Они хотели допросить меня насчет твоей поездки. Я сказала им, чтобы отвязались, пока у них нет официальной повестки на мое имя.

— А что у них есть?

— Кто знает? Все равно они уроды. Итак, чем я могу помочь? Что тебе нужно кроме стакана «скотча», который ты и сам себе нальешь?

— Срочно нужны разведданные по Ирану. Покажи мне все сообщения за последнюю неделю. Потом надо обзвонить всех иностранных связных, кто сейчас здесь, и попросить у них любую информацию по интересующему меня предмету, и немедленно. Пусть организуют контакт со своими людьми вне зависимости от времени суток. Свяжись с АНБ. Мне нужен разовый доступ ко всему радиоперехвату с территории Ирана. Всему. Если кто-нибудь откроет рот, скажи, что я лично позабочусь, чтобы его перевели на станцию прослушивания на Окинаве.

— Что еще? Упоминал какие-то следы.

— Прогони все базы данных на предмет имени «Аль-Маджнун». По-арабски это означает «безумец», так что можно предположить, что он араб. Но сейчас он в Иране. По крайней мере, я так предполагаю.

— Боже мой, я понимаю, что такое «аль-маджнун», — пробормотала себе под нос Марсия, уходя. — Возможно, я даже знаю, кто это. Но позволь мне проверить догадки моего мозга, отравленного табаком и выпивкой. Еще какие-нибудь унизительные поручения будут?

— Свяжись с Национальным разведывательным управлением. Скажи, что мне нужна телесъемка Мешхеда, сорок восемь часов назад.

Войдя в кабинет, Гарри закрыл дверь, загрузил компьютер и принялся просматривать список сообщений. Он хотел разложить все карты, по крайней мере те, что в наличии. У спецслужб США было не много информации по Ирану. Тем не менее она имелась. Кроме того, могут помочь дружественные разведки. Любые события на секретных объектах иностранных государств оставляют электронные и визуальные следы. Их можно перехватить и проанализировать.

Досье ЦРУ оказалось небогатым. Да и как иначе? Единственный хороший информатор по иранской ядерной программе погиб. Вот доклад двухдневной давности из резидентуры в Дубае, у них есть агент в Министерстве разведки. Он слышал разговор двух людей, имеющих доступ к настоящим секретам.

Заголовок гласил: «Встряска в Тегеране?» Пошли слухи, что скоро покатятся головы в отделе разведки Корпуса стражей исламской революции, поскольку там допустили крупный провал. Желая показаться особо сообразительным, глава резидентуры прокомментировал это, упомянув о вечной вражде между Министерством разведки и «стражами революции». Разведчики всегда желали зла своим соперникам. Но у Гарри был серьезный повод присмотреться к сообщению внимательнее. Он отправил в Дубай распоряжение: провести срочную встречу с информатором, чтобы попытаться узнать о происходящем подробнее.

Затем Гарри принялся проверять сообщения от союзных спецслужб. Досье стало больше буквально в последние минуты, после того как Марсия отправила свой запрос. Из многих источников поступала информация, что в последние пару дней в Тегеране произошли достаточно необычные события. Осведомитель, с которым работали турки, доложил, что советник по национальной безопасности вызывал главу Министерства разведки в резиденцию Вождя. Агент «Моссада» в сирийской «Мухабарат», который в это время находился с визитом в Иране, сообщил, что в отделе разведки Корпуса стражей исламской революции поднялась паника в связи с исчезновением одного из старших офицеров, курирующего вопросы безопасности ядерной программы. Иранцы опасались, что он сбежал в Израиль. «Настолько нам не повезло», — добавил к докладу представитель «Моссада» в Вашингтоне.

Но самым интересным оказался доклад русского разведчика, который посетил Иран в составе инспекции МАГАТЭ, проводящей очередной раунд переговоров по организации сотрудничества. Русский доложил, что в течение последних суток любой доступ иностранных инспекторов на ядерные объекты, как официально задекларированные, так и прочие, был полностью перекрыт. Этим утром и сами иранцы с обычным допуском по секретности не смогли попасть на работу. Представители МАГАТЭ срочно связались с администрацией президента Ирана, но там тоже царила паника.

Гарри слегка повеселел. Значит, в иранской ядерной программе произошло нечто, потрясшее ее до основания, а сейчас там пытаются выяснить, насколько все плохо. Начальников вызывают в правительство. Ученых не пускают на работу. Нервничает даже сам президент Ирана. В Тегеране поднимается большая волна дерьма, и это обнадеживает.

«Итак, что же мне известно?» — подумал Гарри. То, что хотя бы похоже на правду, вне зависимости от того, какие события привели к взрыву машины под Калатом. Даже если операция в Мешхеде окончилась полным провалом, иранцы затеяли драку друг с другом. Погиб ученый, работающий в ядерной программе. Наверняка тело Карима Молави в сгоревшей машине опознали. Останки Джеки, скорее всего, не смогут идентифицировать, а двое других британцев из «Инкремента», погибшие на операции, тоже не должны вызвать подозрений, если английские спецслужбы все сделали правильно. Итак, у иранцев нет никаких доказательств, но присущая им паранойя заставит их теряться в догадках. Ученый погиб, пытаясь сбежать из Ирана вместе с иностранными шпионами. Следовательно, его завербовали. Все, чего он касался, представляет опасность, и непонятно, сколь далеко распространилась зараза. Иранцам придется исходить из худшего предположения, что их ядерная программа под колпаком.

В этом случае им надо действовать очень быстро. Гарри понимал, что он не узнает об этом напрямую. Не увидит молнии, но услышит гром, так сказать. Там попытаются надежнее защитить ядерные объекты, оказавшиеся в опасности.

Начнут таскать людей на допросы, отзывать их из заграничных командировок. Вот то, за чем надо следить, — за ударной волной.

Гарри принялся изучать документы, пришедшие из АНБ. Сообщения были сгруппированы так, что работать с ними было непросто, и он вызвал Тони Рэдду, одного из своих гениальных мальчишек. Сказал, что надо сделать фильтр сообщений: искать такие события, как неожиданные вызовы сотрудников или смена их статуса в течение последних сорока восьми часов. Сначала получалось плохо, но потом Рэдду позвонил приятелю из АНБ, и они, поколдовав с параметрами поиска, нашли нечто подходящее: вводишь нужные ключевые слова — и появляются нужные фрагменты перехвата. Работали станции слежения во Франкфурте, Лондоне, Дубае и Бейруте. Не все сообщения удалось декодировать, но и те, что расшифровали, ясно показывали, что многие люди, занимающие ключевые посты в иранской разведке, были внезапно вызваны на родину.

Гарри поспешно связался с компьютерными гениями из Национального антитеррористического центра и попросил их проверить пассажиров, отправлявшихся из Европы в Тегеран в последние двое суток. Потом надо было сличить список и выявить среди них сотрудников разведки, служб безопасности и военных. Ответ пришел в течение часа и подтвердил данные радиоперехвата. Огромное количество людей было срочно отозвано домой.

Заглянула Марсия. Гарри почувствовал запах табака от ее одежды. Вообще курить на службе не полагалось, но сегодня был такой день, когда приходилось нарушать все правила.

— Поздно уже, — сказала она. — Тебе надо поесть.

— Иди, я не голоден.

— Ты суровый парень, Гарри, знаю. Тем не менее я принесла тебе еды из кафетерия. Не очень вкусно, но жить будешь.

Она внесла в кабинет поднос и со стуком поставила его на стол Гарри. Чашка горохового супа и чизбургер. Гарри мгновенно проглотил все, втайне благодаря Марсию.

Так. Что насчет Ашхабада? Иранцы наверняка активизировались и там. Они нашли «мицубиси» и мертвого водителя-туркмена и должны были заинтересоваться. Много они не узнают, но поймут, что прежде чем Молави пытался сбежать из страны, его вывозили в Туркменистан. Это испугает их еще больше. Они примутся дергать за ниточки в туркменской столице, чтобы выяснить, что же произошло.

Гарри позвонил начальнику резидентуры ЦРУ в Ашхабаде, Аните Пелл, в подчинении которой был всего один сотрудник. Там было утро, но ее голос звучал так, будто она только что крепко спала. Бедная. Он не говорил ей о своем появлении в Турменистане тогда, не сообщил и сейчас. Да и что бы он сказал? Что работал там по заданию иностранной державы, Великобритании?

Гарри попросил Аниту позвонить офицеру по связям в туркменской разведке и спросить, не замечали ли они в последние пару дней необычных действий со стороны Ирана.

— Разбудить его? — переспросила Анита, явно шокированная.

— Да, и немедленно увидеться с ним, как только он будет в состоянии принять тебя. Когда получишь хоть что-нибудь, сейчас же отсылай мне.

Паппасу стало жаль ее. Она оказалась единственным сотрудником, готовым работать в Ашхабаде, когда эта должность стала вакантной в прошлом году. Анита согласилась, поскольку за восемь месяцев до этого от нее ушел муж, заведя роман с секретаршей. В Туркменистане можно было спокойно отдохнуть — до последнего момента, когда все неприятности этого мира свалились ей на голову.

Спустя два часа пришел доклад из Ашхабада. Аниту Пелл принял сам глава туркменской службы безопасности. Он рассказал о весьма необычной активности в иранском посольстве. Последние две ночи там не выключали свет. Стоящие на часах туркменские солдаты докладывали, что в посольство все время входили и выходили какие-то люди, а во дворе жгли бумаги. Более того, иранское консульство в Серахсе работало круглосуточно, и в страну по дипломатическим паспортам въехали несколько десятков высокопоставленных иранских служащих разведки и госбезопасности. Они опрашивают свою агентуру.

— Туркмены интересуются, могут ли они помочь чем-нибудь, — сказала Анита в разговоре по защищенной линии. — Глава службы был в возбуждении. Он сказал, что пару дней назад на границе имел место какой-то серьезный инцидент, и, похоже, сильно удивился, что я не в курсе.

— В курсе чего? — преувеличенно весело спросил Гарри.

— Гарри, не надо унижать меня, я этого не заслужила. Что происходит?

— Оставайся на связи. Так или иначе, скоро все выяснится. Но как бы дело ни обернулось, тебе понадобится помощь. Завтра пришлю одного из моих парней.

Анита Пелл запротестовала, говоря, что не просила подкрепления. Впрочем, она была явно довольна, что ей предоставили его.

«Хотел бы я сейчас побывать в Мешхеде», — подумал Паппас. Увы, это невозможно. У ЦРУ всего пара информаторов в столице, они, что называется, на вес золота, что ж говорить о восточном Иране. Тем не менее благодаря последним достижениям техники можно было разглядеть все в подробностях. Главное, что он знает, где искать. Есть четкие координаты центра «Ардебиль». Спутники летают над Ираном по расписанию, ведя съемку практически круглосуточно, а каждая запись радиоперехвата переводится в цифровой вид и отправляется в архив, оставаясь там навечно. Можно отмотать пленку и просмотреть все, как в кино.

У Национального разведывательного управления был свой оперативный центр в Лэнгли, на случай если кому-то из сотрудников ЦРУ потребуется прокрутить вспять ход истории. Пару часов назад Марсия связалась с этим центром и сделала соответствующий запрос. Парни там работали сварливые и несговорчивые, но и Марсия знала свое дело. Она выдала им параметры, которые дал ей Паппас, Когда нужную информацию нашли, Марсия позвонила Гарри и отвела его в кабинет в новом крыле здания, между Коричневой и Желтой стоянками.

— И не груби этим людям, Гарри, — сказала Марсия по дороге. — Они сделали тебе одолжение. По-человечески. Такое бывает даже в этом заведении.

— Я грубиян, ты что, не в курсе? — ответил Паппас.

Когда они пришли на место, Гарри попросил техников прокрутить записи до момента, когда, по расчетам, Карим должен был выйти из лаборатории в Мешхеде, то есть около четырех часов пополудни. Было светло, поэтому съемка велась обычными камерами с хорошим разрешением. Через пару минут Гарри нашел «мицубиси», поджидающий Молави снаружи. Среди выходящих из центра «Ардебиль» Гарри разглядел человека, который, должно быть, и был Каримом. Вместе с ним шел Реза, его друг.

Все осталось здесь, в цифровой записи, словно жизнь, которую можно было повернуть назад. Гарри увидел, как принадлежащий Резе «пежо» поехал в северном направлении. За ним последовал «мицубиси».

Автомобили направились к возвышающимся над городом холмам, медленно пробираясь в плотном потоке. Выехали на главную дорогу, ведущую к Тусу. Затем «пежо» свернул к какому-то коттеджу. Должно быть, это дом Резы. Спустя тридцать секунд туда подъехал «мицубиси». Карим подвел друга к двери, и они исчезли внутри. Спустя мгновение стройный человек, должно быть Джеки, вошел в коттедж вместе с другим оперативником. Третий, судя по фигуре, Хаким, остался снаружи.

А потом все замелькало в сумасшедшем темпе. На подъездную дорогу въехал черный седан. Разглядеть его было сложно, поскольку он двигался с выключенными фарами. Яркая вспышка выстрела. Падает Хаким, пытающийся стрелять. К этому моменту стемнело, и съемка велась инфракрасной камерой, поэтому изображение стало менее четким. Но нетрудно было понять, что произошло. Стрелок вышел из черной машины, добил Хакима и расправился с бедным туркменом-контрабандистом, который на свою беду отправился в эту поездку. Убийца быстрыми мелкими шагами устремился к дому, за ним последовал еще один человек.

Кто же они? Кто привел их сюда? Следили ли иранцы за Каримом все это время, а Гарри оказался слеп и не заметил наблюдения?

Двое загадочных людей проникли в дом через другой вход, не тот, в который зашли Карим и остальные. Спустя секунд тридцать мелькнула вспышка, будто в коттедже что-то взорвалось. Потом внутри дома что-то засверкало, похоже, там шла стрельба. Гарри бормотал себе под нос, глядя на разворачивающуюся картину. Ужасно было видеть это, зная, что все в прошлом и ничего нельзя изменить, как и полностью понять, что же там произошло.

Через некоторое время из дома вышли двое. Джеки, в чадре, и, по всей видимости, Карим. Удалось ли Джеки прорваться? Что же случилось с остальными? Затем снаружи появился третий человек. Он следовал за ними. Нет, он вел их к черной машине.

Тот самый хромой, перед этим убивший Хакима и туркмена. Он затолкал Джеки и Карима в черный автомобиль. Потом что-то сказал водителю, и машина быстро уехала. Они направлялись в Калат, это Гарри знал. Остался лишь один убийца и четыре мертвеца.

— Кто же он, мать его так? — тихо сказал Гарри.

В глубине души он знал ответ. Но Марсия Хилл озвучила его.

— Аль-Маджнун, — сказала она. — Безумец.

Марсия не хотела обсуждать все это в присутствии техников НРУ. В этом плане она была человеком особенным. Годы работы в системе приучили ее не верить никому, тем более сотрудникам разведслужб США. Поэтому она молчала, пока они не дошли до отдела по операциям в Иране. Марсия заскочила к себе в кабинет и вернулась, держа в руках толстую папку и пачку сигарет.

— Дай закурить, — сказал Паппас.

— Ты же не куришь, Гарри.

— Все бывает впервые. Рассказывай про Аль-Маджнуна.

Марсия достала из папки нерезкий снимок человека, чье лицо выглядело так, как будто его нарисовали на «Волшебном экране», водя курсором наугад.

— Вот Аль-Маджнун, — сказала она. — Дурацкая картинка, знаю, но это лучшее, что мы смогли получить. Версия 2.0. Или 3.0, не знаю.

Она вынула из папки следующую фотографию, на которой был достаточно молодой мужчина, совершенно не похожий на того, кто был на первой.

— Это Аль-Маджнун 1.0. По крайней мере, так считают наши друзья из Израиля. Оба снимка сделаны ими. Когда-то, в Ливане, его звали Камаль Хусейн Садр. Он был одним из первых людей, благодаря которым иранцы создали то, что сейчас именуется «Хезболла». Он состоял на содержании иранской разведки с самого начала. Его использовали в качестве ликвидатора. Если там переставали кому-либо доверять, этот человек решал все проблемы.

— Почему же мы не знали о нем?

— Предполагалось, что израильтяне убили его в восемьдесят пятом году. Они нарадоваться тогда не могли. Заминированный автомобиль в Баальбеке, тело разнесло на куски, идентификации не подлежит. Но они были твердо уверены в том, что Садр мертв. Так что о нем все забыли. Кроме нескольких пессимистов из «Моссада» и меня.

— И что же с ним случилось?

— Он отправился в Иран. В восемьдесят пятом, после того как израильтяне чуть не достали его. По личному приглашению Хомейни, по крайней мере, так рассказывали. Но к этим разговорам никто не прислушался, ведь израильтяне утверждали, что уничтожили его, а они, как известно, не ошибаются. Но Садр оказался именно там. Он знал, что ему потребуется новое лицо, чтобы остаться в живых. За работу взялись хирурги. Налепили ему столько новой кожи, что я не удивлюсь, если выяснится, что и новый член пришили.

— Ради бога, Марсия…

— Поздно. В общем, если просмотреть мои собственные файлы, поскольку, дорогуша, в официальных о нем ничего нет, то выясняется, что мистер Маджнун продолжал выполнять задания. ОМД. Особо мокрые дела. Когда в начале девяностых среди «стражей революции» созрела оппозиция и ликвидировали кучу людей, как ты думаешь, кто спускал курок? Когда у Рафсанджани возникли проблемы с Министерством разведки и положили пару человек, как полагаешь, кого позвали?

— Безумца.

— Еще бы. Он чистильщик, не подчиняющийся никому, кроме администрации президента. Посмотри на это.

Она достала третью фотографию. Миниатюрный мужчина с аккуратно подстриженной бородой у трапа самолета. Позади него, в тени, стоял человек в темных очках с лицом-головоломкой.

— Президент выходит из своего самолета в Дамаске. Тайный визит, о котором нигде не объявляли. Израильтяне с трудом смогли достать эту фотографию. Официально в «Моссаде» считают, что позади президента стоит какой-то из его помощников, прибывший вместе с ним. Но мои друзья в подвалах Тель-Авива думают иначе. Это Аль-Маджнун. Личный палач президента и Вождя. Человек, которого нет. И как это ни печально, человек, который сорвал твою операцию.

— Ты чокнутая старая стерва, — сказал Гарри, наклоняясь через стол и целуя ее.

— Спасибо тебе.

— Но в одном ты ошиблась. Не думаю, что Аль-Маджнун провел операцию в Мешхеде по заданию иранского Вождя. Это поручение дал ему кто-то другой.

Теперь у Гарри в руках оказался последний фрагмент мучительной головоломки. Но Паппас понял это, только когда засобирался домой, около полуночи. Оставалась еще одна загадка. Кем был второй человек, который вошел в дом с Аль-Маджнуном, но так и не вышел оттуда? Казалось бы, он помогал убийце, но кто же он? Еще один член тайной ячейки, действующей под личным покровительством Вождя? Или он из другой иранской секретной службы?

Ответ нашелся сам собой, в срочном сообщении, одновременно поступившем от двух союзных спецслужб, осведомленных о том, что в Лэнгли очень нуждаются в свежей информации по Ирану.

Первое сообщение пришло от азербайджанских разведчиков. Их скромная организация имела отличную сеть осведомителей в Иране благодаря огромной национальной диаспоре. Из Баку сообщили, что вчера многие из старших офицеров разведслужбы Корпуса стражей исламской революции были замечены на похоронах некоего Мехди Исфахани. Считалось, что он возглавлял отдел, курирующий безопасность ряда секретных объектов, связанных с иранской ядерной программой. Затем были поминки в доме погибшего. По слухам, Исфахани был убит в Мешхеде, и его тело, изрешеченное пулями, привезли домой в обстановке строжайшей секретности. Семье сказали, что он погиб смертью храбрых, и назначили особую пенсию, как родственникам мученика.

Второе сообщение было от французских разведчиков. У них было не много информаторов, но они сотрудничали с этими людьми очень долго, и это были офицеры иранской разведки. Глава французской службы, который был знаком с Гарри еще со времен совместной работы в Бейруте, лично позвонил ему, хотя в Париже было только семь утра. Сказал, что отправил срочное письмо, которое может заинтересовать Гарри Паппаса, его старого друга. Так и оказалось.

Французы сообщили, что руководители «Этелаат-э-Сепах», разведуправления Корпуса стражей исламской революции, были проинформированы о сверхсекретной операции. Глава ведомства рассказал старшим офицерам, что благодаря самоотверженной работе сотрудников службы, а в особенности — героическому самопожертвованию Мехди Исфахани, «стражам» удалось предотвратить внедрение западных шпионов в иранскую ядерную программу. Предатель, сотрудник компании «Тохид электрик», и его сообщник из центра «Ардебиль» в Мешхеде убиты. Организатором этой шпионской акции была Британия, Младший Шайтан. Ее оперативники были ликвидированы при попытке вывезти предателей из страны. Но за спиной Младшего Шайтана, как всегда, стоял Великий Шайтан, в очередной раз показавший свое вероломство и некомпетентность одновременно. «Стражи революции» примут надлежащие меры, чтобы выявить других участников этого заговора. К счастью, благодаря их своевременным действиям иранская ядерная программа не понесла урона и работоспособна, как и ранее.

Вот и все. Все, что хотел узнать Гарри Паппас, ему преподнесла на блюдечке с голубой каемочкой сама иранская разведка, в которой, как и в ЦРУ, допустив серьезнейшую ошибку, усердно старались скрыть последствия. Больше всего Гарри понравилось то, что, судя по всему, иранцы совершенно не поняли, насколько серьезны их проблемы.

Когда Гарри выехал со стоянки на своем «чероки», было два часа ночи. Перед утренним докладом у директора следовало хоть немного поспать.