Фрунзе

ХОЗЯИН ТУРКЕСТАНСКОГО КРАЯ

Огромный Туркестанский край, где предстояло действовать Фрунзе, включал Сыр-Дарьинскую, Ферганскую, Самаркандскую, Закаспийскую и Семиреченскую области. Основную массу населения составляли узбеки, казахи, киргизы, таджики, туркмены, каракалпаки…

В старой России они находились на положении второразрядных народов. Казахов, узбеков, киргизов в царскую армию не брали. От воинской повинности в Туркестанском крае освобождалось не только «инородческое» население, но и русские переселенцы; как было записано в законе: «по причинам недостаточной еще ассимиляции и культурности». Скорее царские власти не хотели призывом в армию уменьшать русское население края. Взамен личной воинской повинности предполагалось ввести военный налог. Но ограничились тем, что объявили мобилизацию на строительство.

Почти в конце Первой мировой войны, 25 июня 1916 года, император Николай II подписал рескрипт «О привлечении мужского инородческого населения империи для работ по устройству оборонительных сооружений и военных сообщений в районе действующей армии, а равно для всяких иных необходимых для государственной обороны работ».

Казахи-скотоводы отказывались оставлять семьи, которые без кормильца погибли бы. Не хотели ехать во фронтовую зону. В результате в июле — августе 1916 года вспыхнуло восстание. Его утопили в крови. Войска сжигали целые кишлаки и аулы. Пытаясь спастись, почти миллион казахов бежал в сопредельные страны. Только Февральская революция 1917 года прекратила карательные экспедиции.

Седьмого марта 1917 года Временное правительство амнистировало участников национально-освободительного восстания, 20 марта отменило всякие ограничения в правах российских граждан, обусловленные принадлежностью к тому или иному вероисповеданию или национальности. В конце июля в Оренбурге прошел I Всеказахский съезд, на котором была образована партия «Алаш» и принята программа действий. Съезд поддержал идею превращения России в демократическую федеративную республику, частью которой станет Казахстан.

На выборах в Учредительное собрание партия «Алаш» провела своих депутатов. II Общеказахский съезд в декабре 1917 года провозгласил создание Алашской автономии и сформировал временный Народный совет, предполагая, что Учредительное собрание утвердит конституцию автономии. Лидер партии «Алаш» Алихан Букейханов говорил:

— Среди нас нет стремлений к сепаратизму. Мы едины с великой демократической Федеративной Россией. Получить культуру мы сможем через Россию, при посредстве русских.

Но власть взяли большевики, Учредительное собрание разогнали, история России и Казахстана пошла иным путем.

Фрунзе подписал приказ, адресованный всем частям Туркестанского фронта:

«Красная армия вступила в полосу, занимаемую слабыми народами: киргизами, узбеками и другими, доселе изнывавшими под тяжелой пятой российского империализма и самодержавия. Красная армия, выполняя заветы, возложенные на нее мировой революцией и непосредственными задачами российской революции, является освободительницей всех малых народов Азии от векового гнета.

Из целого ряда докладов с мест видно, что у киргизского населения отбирается скот, подводы, производятся грабежи и совершаются даже убийства.

Реввоенсовет приказал:

Объявить во всех частях и учреждениях, что всякий красноармеец, учиняющий какое-либо насилие, грабеж, незаконный захват подвод и т. п., будет рассматриваться как сознательный контрреволюционер, с которым будет поступлено по всей суровости революционного закона, вплоть до расстрела».

Фрунзе особо отметил, что с партией «Алаш» большевики иметь дело не намерены.

«Так называемое алаш-ордынское правительство считает себя равной с нами стороной и выдвигает соответствующие этому договорные условия. В дополнение к прежним директивам разъясняю:

Никакого алаш-ордынского правительства мы не знаем и не признаем и в договорные соглашения с ними вступать не можем.

Правительство как таковое распускается.

Переговоры не тянуть.

Наилучшим разрешением вопроса является энергичное продвижение вперед наших частей согласно моего приказа».

Наступавшим войскам Фрунзе противостояли в основном казачьи части. Красные действовали крайне жестоко, что, впрочем, определялось приказами сверху. 30 августа 1919 года Михаил Васильевич получил шифротелеграмму от Ленина: «Особо обсудите внимательнейше, как захватить нефть в Гурьеве, это обязательно, действуйте и подкупом, и угрозой поголовного истребления казаков, если они сожгут нефть в Гурьеве. Отвечайте скорее и точнее».

Затем последовала новая телеграмма вождя: «Все внимание уделите не Туркестану, а полной ликвидации уральских казаков».

Двадцатого октября Фрунзе телеграфировал Ленину: «Поступили сведения о нахождении нефти и сланцев в районе Уральска. Для производства обследования изысканий необходимо командирование в распоряжение фронта из Саратовского губсовнархоза инженера, знакомого с районом. Ходатайство направлено. Просим содействия».

Ленин торопил Фрунзе, упрекал в медлительности. Командующий оправдывался: «Армия страдает от крайнего недостатка патронов, винтовок, обмундирования и белья; были случаи, когда части делались жертвой противника вследствие отсутствия патронов».

Сам Михаил Васильевич уехал в Москву на съезд Советов. Телеграфировал своим подчиненным: «Категорически требую перехода в общее наступление не позднее 12 декабря. Наступление крайне необходимо ввиду особого постановления Совнаркома, имеющего быть принятым на днях в отношении уральского казачества. Возможно, что из Москвы непосредственно выеду лично в Уральск».

На фронт он вернулся через любимую Шую, где ему устроили торжественную встречу. На вокзале партийный актив города выстроился в две шеренги. Фрунзе повезли в Клуб коммунистов, где он держал речь и рассказал, что революционное движение разрастается не только на Западе Европы, но и в Азии, и Африке.

Командующий фронтом исполнил приказ вождя. В результате Уральско-Гурьевской операции (2 ноября 1919 — 10 января 1920 года) возглавляемый им Туркестанский фронт восстановил советскую власть в Уральской области. Гурьев войска Фрунзе взяли 5 января 1920 года. Сжечь нефть казаки не успели.

Михаил Васильевич телеграфировал Ленину: «Уральский фронт ликвидирован. Сегодня на рассвете кавалерия, пройдя за три дня 150 верст, захватила последнюю вражескую базу — Гурьев».

Фрунзе был доволен победой. Перед отъездом из Гурьева он писал старой знакомой, с которой не виделся много лет: «Несколько слов о себе. Я женат: моя жена — сибирячка; детей у нас нет. Начиная с своего бегства из Сибири (март 1916 г.), непрерывно варюсь в сутолоке общественной жизни на самых различных амплуа. Последнее время специализировался на военном деле и, как видите, состою ныне командующим фронтом, сделав «некоторую карьеру». В общем же и целом, пожалуй, остался такой, каким и был».

Теперь Фрунзе предстояло наладить управление огромными областями, занятыми Красной армией. Михаила Васильевича, еще остававшегося со штабом в Самаре, ждали в Ташкенте. 21 января с ним связался оттуда по прямому проводу Куйбышев:

— Наконец-то мы добились связи с вами. Сможем выслушать ваши упреки и уверены, что оправдаемся. Наиболее важный вопрос, который мы хотели поднять, — это присылка живой силы вместо учреждений и чиновников. Здесь и без того достаточно. Вы приблизительно знаете политическую атмосферу Туркестана и наше здесь положение и поэтому поймете, что присылка одних учреждений, создающих пока квартирный и другие кризисы, вредно отражается на нашей работе.

Куйбышев просил прежде всего перебросить свежие части, чтобы сменить ташкентский гарнизон.

— Ругать вас не собираюсь, — ответил Фрунзе, — всё равно не поможет. Относительно скорейшей подачи войск должные меры приняты.

Его возможности были ограничены пропускной способностью железной дороги и нехваткой топлива.

— Настроение в центре таково, — объяснил Фрунзе, — что туркестанские интересы отодвинуты на задний план. Прошу не ограничиваться надеждой на нас; всё, что можно, то сделаем, но этого будет недостаточно. Всё.

— Торопитесь ехать, — повторил Куйбышев, — не задерживайтесь в пути. Есть масса политических, дипломатических и военных вопросов крайне острых и спешных, которые мы бы хотели решить вместе с вами. До свиданья.

Фрунзе подписал новый приказ частям фронта:

«Ваша прямая боевая задача блестяще выполнена. Враг разбит. Издыхая, он напрягал остатки своих сил, выявил все знания и богатства, чтобы уничтожить ненавистную ему власть рабочих и крестьян, которые были рабами капитала, за счет труда и нищеты которых пухли, росли кошельки других, наполнялись сундуки банкиров, велась сытая, роскошная и развратная жизнь тунеядцев. Но эти знания и богатства оказались ничтожеством перед объединенными в мощную Красную армию рабочими и «мужиками».

Теперь предстоит выполнить последнюю, но и самую важную задачу — устроить жизнь, наладить расстроенное хозяйство, поднять экономическое состояние страны.

Совет обороны республики постановил 3-ю рабоче-крестьянскую армию преобразовать в 1-ю революционную армию труда. Главной задачей является планомерный сбор избытков хлеба, мяса, жиров, фуража, рубка и распилка леса, подвозка его к заводам и железнодорожным станциям, ремонт сельскохозяйственных орудий.

Будем работу начинать и кончать под звуки социалистических гимнов и песен, ибо работа это не рабский труд, а высокое служение социалистическому отечеству!»

Фрунзе прибыл в Ташкент 22 февраля 1920 года. Здесь он после долгой разлуки встретился со старшим братом. 10 марта он писал матери в Пишкек: «Пишу тебе в первый раз после долгого, долгого перерыва. Ты уже, конечно, знаешь, что я в Ташкенте и состою в роли командующего армиями Туркестанского фронта. Как видишь, я вынужден был силою обстоятельств подвизаться на военном поприще».

Михаил Васильевич вошел в состав Туркестанской комиссии, которой предстояло максимально быстро коренным образом преобразовать жизненное устройство в крае, а это были пять областей — Закаспийская, Самаркандская, Семиреченская, Сыр-Дарьинская и Ферганская. И еще Хива и Бухара.

Из Хивы Красная армия хана изгнала. В Бухаре по-прежнему правил эмир, и Москва до поры до времени признавала его власть.

Фрунзе с помощью своих дивизий взялся установить в крае советскую власть. Он присоединит к Советской России территории бывших вассалов Российской империи — Хивинское и Бухарское ханства. И подавит сопротивление так называемых басмачей — отрядов местных жителей, которые хотели сохранить свою независимость.

Фрунзе успокоил Ленина сообщением, что «басмачество в военном смысле раздавлено». В реальности сопротивление продолжалось. Михаил Васильевич отправил дополнительные силы в Ферганскую долину. Распорядился: «Необходимо уничтожить эти шайки, где бы они ни находились. Пусть даже слово «басмач» исчезнет с языка жителей Ферганы».

Но задача оказалась трудно исполнимой.

«Басмачи представляли собой сплошь партизанские отряды, почти исключительно конные, — вспоминал Федор Новицкий. — Противник этот был зачастую совершенно неуловим и буквально на глазах наших отрядов иногда растворялся в окрестных селениях, немедленный повальный обыск коих часто не давал никаких результатов».

Красноармейцы, не зная местных условий, не могли угнаться за своим противником.

Командующий фронтом распекал подчиненных: «Последнее время поступают донесения о боевых столкновениях, причем последние характеризуются как упорные бои, но в конечном итоге этих упорных боев нет ни убитых, ни раненых и даже никаких результатов.

По-видимому, или донесения совершенно не отвечают действительности, или операции проводятся слишком своеобразно — с массовым огнем, с передвижением боевых цепей на большие расстояния — при наличии неясных, а возможно, и мнимых целей. Тратится много сил и средств впустую. Операции против отдельных групп противника, имеющие целью простое вытеснение их из географических пунктов, бесцельны».

Местному населению Фрунзе обещал, что военные не станут его грабить, за всё, что понадобится красноармейцам, они расплатятся: «Так приказано действовать войскам, и я ожидаю, что не услышу слез и жалоб тех кишлаков и аулов, через которые будут проходить войска Красной армии. Если же где-нибудь будет иначе, если где-нибудь будет причинена малейшая обида мирным жителям, то об этом необходимо сейчас же довести до сведения ближайшего военного начальства. Для всех таких хулиганов и насильников у советской власти ответ один: пуля в лоб».

Но и от местных жителей он потребовал прекратить любую помощь басмачам. Предупредил о невероятно жестоких карах: «Всякий, кто будет изобличен в каком бы то ни было содействии басмачам, будет беспощадно расстрелян. Из всякого кишлака, который будет доставлять басмачам продовольствие, будет их укрывать или оказывать какую-либо другую помощь, будут взяты заложники и тоже расстреляны».

Большой же путь прошел Михаил Васильевич Фрунзе от своего юношеского идеализма до приказа без суда и следствия расстреливать заложников, то есть совершенно невинных мирных людей… Обещание хранить покой местных жителей красные не сдержали.

Шестого апреля 1920 года председатель революционного трибунала Туркестанского фронта Игорь Романович Фонштейн докладывал о происходящем своему начальству: «Такого ужаса, какой нами здесь обнаружен, нигде не приходилось видеть. Открытый организованный военный грабеж, во главе коего в качестве активного организатора стоит штаб командующих людей, открыто распределяющий награбленное с оставлением себе львиной доли. Увод женщин, содержание их как пленниц, рабынь, продажа с аукционного торга на базарной площади Петроалександровска и Хивы, разгром хивинских дворцов, расстрел красноармейцами первого встречного как предпосылка ограбления имущества».

Фрунзе распорядился мобилизовать в ряды Красной армии «тридцать тысяч туземцев-мусульман Туркестанского края от 19 до 35 лет включительно». Поручил отобрать призывников местным органам власти — кишлачным и аульным советам — «путем справедливой жеребьевки».

Но более богатые стали откупаться: платили деньги беднякам, чтобы те служили вместо них. Фрунзе поручил расследовать такие случаи. Тех, кто откупился, велел мобилизовать в тыловое ополчение и отправить «на самые грязные и тяжелые работы». «Мусульмане, поступившие на службу за взятку, возвращению из армии не подлежат и должны быть перевоспитаны для защиты своих истинных интересов».

Своим подчиненным Михаил Васильевич приказал заняться боевой подготовкой новобранцев, обмундировать их и снабдить оружием. Но поскольку не вполне доверял новым бойцам, предупредил: «Выданное оружие не должно храниться на руках, а выдаваться в минуты действительной необходимости».

Он распорядился всячески пропагандировать призыв на армейскую службу: «Организовать митинги с широким привлечением всех наличных агитационных сил и средств. Устраивать парады войскам преимущественно в районах туземных частей городов с привлечением на парады всех призванных в порядке набора мусульман».

Но между русскими крестьянами и местным населением, докладывал Фрунзе в Реввоенсовет Республики, возник конфликт из-за «возвращения туземцев-мусульман на принадлежавшие им ранее земли, кои захватным образом временно находятся в фактическом пользовании крестьян».

В июне 1920 года восстали подчиненные Фрунзе в Семиречье. Вышел из повиновения гарнизон города Верный. Бойцы отказались исполнять приказы и арестовали своих командиров. Это был мятеж. Фрунзе подавил его, отправив в город надежный кавалерийский полк, который разоружил мятежников. Обещал Москве ввести в Семиречье «военную диктатуру».

Фрунзе отправил Ленину обширное послание о положении в Туркестане. Боевые действия отходили на второй план: «Наши войска ныне по всей линии фронта стоят вплотную у грани Республики. Но всё огромное протяжение границы от Памира до Каспия охраняется не более как двумя с половиной тысячами пехоты и тысячей кавалеристов. Мы держимся только обаянием наших побед.

Англичане в Северной Персии развивают лихорадочную деятельность, проводят шоссейные дороги, строят железную дорогу, имея целью вывести ее на Мешхед, возводят укрепления. Но мне думается, что вся их лихорадочная работа по военному закреплению в Северной Персии вызвана отчаянной боязнью нашего вторжения и носит по существу оборонительный характер».

Двадцать шестого мая 1908 года англичане обнаружили в Персии нефть. Британские геологи искали нефть несколько лет и вложили в поиски немалые деньги. Осенью 1908 года образовалась Англо-Персидская нефтяная компания (ныне «Бритиш петролеум»).

В 1914 году стараниями первого лорда Адмиралтейства Уинстона Черчилля британское правительство за два миллиона фунтов стерлингов приобрело больше половины акций компании, чтобы обеспечить военный флот недорогим и надежным источником топлива. В Абадане построили крупнейший в мире нефтеперерабатывающий завод. Главным покупателем был британский военный флот, который получал горючее с большой скидкой. В 1919 году Англия навязала слабому правительству в Тегеране кабальное соглашение, которое наделяло Англо-Персидскую компанию исключительным правом разрабатывать и продавать иранскую нефть. И англичане, конечно же, с тревогой следили за передвижением войск Фрунзе на сопредельной территории.

«Что касается Бухары и Афганистана, — писал Ленину Фрунзе, — то я считаю наше военное положение с этой стороны гораздо более угрожающим и требующим самой серьезной бдительности. Оба государства, безусловно, вооружаются.

Афганистан довольно беззастенчиво проявляет свои агрессивные намерения в отношении нас. Весь Туркестан и особенно Закаспий буквально кишат афганскими шпионами. Видимо, мало умудренные в своем ремесле и поощряемые полнейшей безнаказанностью, они буквально лезут на глаза. Мы в Закаспии не могли нигде ступить шагу, не имея за спиной или рядом двух-трех субъектов из числа наших афганских «друзей». Каждый приходящий из центра поезд, каждая лошадь, каждый человек немедленно берется на учет…

Десять дней назад, возвращаясь из Закаспия, мы с Элиавой были у бухарского эмира. Это человек с европейским образованием (окончил наш бывший Пажеский корпус), политически — верный друг российской монархии, по характеру — слабый и безвольный человек. Мы упорно и настойчиво твердили ему о том, что Советская Россия в величайшей степени заинтересована в территориальной неприкосновенности Бухары и в сохранении существующего в ней режима. Ему же советовали пойти по пути европеизации. В ответ удалось лишь получить уклончивое: «Помаленьку, потихоньку будем, но вот народ…»

Отчитавшись за военно-политические дела, Фрунзе перешел к самому болезненному вопросу — кадровому. Центральной властью в регионе была назначенная ВЦИКом и Совнаркомом Комиссия по делам Туркестана. Помимо Фрунзе в нее входили видные и влиятельные большевики — Шалва Зурабович Элиава (председатель), Валериан Владимирович Куйбышев (заместитель председателя), Глеб Иванович Бокий (чекист), Филипп Исаевич Голощекин (впоследствии первый секретарь ЦК компартии Казахстана) и Ян Эрнестович Рудзутак (будущий член политбюро и секретарь ЦК).

«Единства взглядов в Турккомиссии нет, — жаловался Михаил Васильевич Ленину. — Разногласия порой принимали острый, принципиальный характер. Я стоял и стою за овладение нами местными органами власти. Элиава же держится точки зрения стояния над ними в качестве «дубинки». Как показывает опыт, «дубинка» своего назначения не оправдывает.

Дело обстоит скверно и по личным моментам. Элиава заявляет, что он в силу состояния здоровья не будет летом работать в Туркестане. Рудзутак стремится в Москву, заявляя, что его требует центр. Голощекин норовит туда же, оскорбляясь тем, что Туркестан не оценивает его талантов.

Мое личное мнение следующее: можно пойти навстречу домогательствам Элиавы, ибо он действительно не здоров и, кроме того, психологически не может чувствовать себя хорошо. Что же касается Рудзутака, то его отъезд будет величайшим ущербом для дела. На мой взгляд, он мог бы сделать гораздо больше, чем сделано, если бы не смотрел на туркестанские дела с точки зрения своего близкого отъезда в Москву. Если бы можно было твердо указать, что мысли об этом по крайней мере на ближайший год ему надо бросить.

Работников я не прошу, зная, что их мало и в России; хотя отсюда все стараются удрать. Это объясняется главным образом той невероятной тяжелой атмосферой лжи, интриг и пр., среди которой приходится действовать».

Михаил Васильевич и сам попросил его отозвать: «В частности и я, Владимир Ильич, был бы рад, если б меня направили куда-нибудь в другое место. Я как-то раздвоился — не то быть военным, не то переходить и вплотную браться за партийную или хозяйственную работу. Впрочем, я ни на что не претендую и буду там, где укажут».

Шалва Элиава был у Фрунзе членом военного совета фронта. И он остался в регионе, стал секретарем Туркестанского бюро партии, потом поехал полпредом в Турцию. После отъезда Фрунзе Туркестанскую комиссию и Туркестанское бюро ЦК возглавит Сергей Гусев. Перед ним будет стоять задача — покончить с басмачами и объединить Туркестан, Хорезм и Бухару.

Двадцать шестого августа 1920 года была образована Киргизская (хотя казахов там было больше, чем киргизов) автономная республика в составе РСФСР со столицей в Оренбурге. 4 октября учредительный съезд Советов республики принял «Декларацию прав трудящихся». В апреле 1925 года Киргизскую АССР переименовали в Казахскую АССР, столицу перенесли из Оренбурга в Кзыл-Орду, а в 1929-м в Алма-Ату. И, наконец, в декабре 1936 года с принятием новой советской конституции Казахстан (как и Киргизия) получил статус союзной республики в составе СССР, но атрибуты самостоятельности, конечно же, носили декоративный характер.

В конце августа 1920 года, вспоминал сам Фрунзе, он «руководил операциями по ликвидации бухарского эмирата и по созданию Бухарской народной Советской республики».

Двадцать восьмого августа комфронта подписал приказ: «В ряде местностей Бухары вспыхнуло революционное движение. Настал час решительной схватки подавленных и порабощенных масс Бухары с кровожадным правительством эмира и беков. Приказываю всей нашей вооруженной мощью прийти на помощь бухарскому народу. Да здравствует нарождающаяся Бухарская Советская Республика!»

Тридцатого августа Фрунзе распорядился овладеть Старой Бухарой. Он был недоволен действиями своих подчиненных. 31 августа телеграфировал Куйбышеву: «Дела под Бухарой продолжают обстоять неважно. Несмотря на прибытие солидной помощи из 1-й армии, город до сих пор не взят. Мы несем огромные потери. Главная причина — неумелое командование и отсутствие управления. Бросаю в помощь свой последний резерв.

В Шахризябске взято огромное количество золота и других ценностей. Всё это укладывается в сундучки, запечатывается и по соглашению с Ревкомом будет перевезено на хранение в самаркандский банк».

В тот же день Куйбышев связался с Фрунзе по прямому проводу.

— Здравствуйте, Валериан Владимирович, — отстучал телеграфист. — Что угодно?

— Здравствуйте, Михаил Васильевич. Сообщаю, в Ташкенте бухарскими революционерами с нашего согласия или, вернее, при нашей инициативе арестован в консульстве бухарский консул со всеми его служащими…

После внезапного артиллерийского обстрела и бомбардировок с воздуха, в ночь на 1 сентября войска Фрунзе ворвались в Бухару. Эмир Сеид Алим-хан бежал в Афганистан, где жил до самой смерти в 1944 году…

Михаил Васильевич с гордостью телеграфировал в Москву: «Крепость Старая Бухара взята сегодня штурмом. Пал последний оплот бухарского мракобесия и черносотенства. Над Ре-гистаном победно развевается Красное знамя мировой революции. Эмир с остатками приверженцев бежал».

Пятого сентября Бухарский ревком наградил Фрунзе золотым оружием.

Временно образовали Бухарскую Советскую Народную Республику. Куйбышева назначили полномочным представителем России. А в апреле 1921 года создали Туркестанскую Советскую Социалистическую Республику, которая вошла в состав РСФСР. В начале 1924 года политбюро приняло постановление:

«Принять предложение центральных комитетов совнаркомов Бухары и Туркестана в следующем виде:

а) Выделить туркменские части Туркестана, Бухары и Хорезма и образовать из них независимую Туркменскую республику…

б) Выделить из Бухары и Туркестана узбекские части, образовав независимую Узбекскую республику.

в) Хорезмскую республику оставить в нынешнем виде».

Административная карта края преобразилась. К концу года на территории Туркестана появились Узбекская и Туркменская союзные республики, Таджикская автономная республика, Кара-Киргизская и Каракалпакская автономные области.

После изгнания эмира Бухара перешла под власть Москвы: сначала формально провозгласили Бухарскую народную советскую республику, в 1924-м ее назвали Бухарской социалистической республикой. А через несколько месяцев территорию бывшего Бухарского эмирата поделили между Туркменией, Узбекистаном и Таджикистаном. Бухарцы еще долго сопротивлялись советской власти. Их называли басмачами и планомерно уничтожали.

Видя успехи Красной армии в Средней Азии, советские руководители строили далеко идущие планы похода и в Индию, и в Персию (Иран). Фрунзе рассуждал об этом как о вполне реальном деле: продвижение Красной армии на восток станет ударом «английскому империализму, являющемуся самым свирепым врагом Советской власти».

Осенью 1919 года в Оренбург с агитпоездом «Октябрьская революция» приехал председатель ВЦИКа Михаил Иванович Калинин. Он провел митинг взятых в плен бывших солдат колчаковских армий, в основном казаков.

После московского гостя с большой речью выступал Фрунзе:

— Теперь вы сами видите, что Красная армия не орудие в руках иностранной политики, императора Вильгельма или какого-нибудь другого тирана. Правда, Рабоче-крестьянская Красная армия не блещет внешностью; правда, она не умела так сражаться, как того требовали правила военного искусства, но она сражается и одерживает победу над теми армиями, во главе которых стоят люди, кичащиеся своими военными знаниями.

Вам решать, с кем быть, с белой костью, с теми, кто держал вас в угнетении, или же с черной костью, которая даст господство труда. У нас царствует черная кость. Перед вами выступал глава нашего правительства, председатель самого верховного органа Республики — простой крестьянин. Бывало ли так раньше? Вам, наверное, чаще говорили, что раньше в России было самодержавие, а теперь комиссародержавие. У нас бывают и плохие комиссары. Советская власть с такими дурными комиссарами расправляется очень просто. Мы их расстреливаем.

Фрунзе говорил, что к казакам советская власть относится с опаской, желает убедиться в их полной лояльности:

— Мы не размазня вроде Керенского. Да, мы жестоко расправляемся с врагами. Врагов у нас много… Но в общем народ добр и милостив. Мы не можем ввести у вас полностью конституцию. Мы, военное командование, говорим: погодите, надо убедиться в том, что казачество искренне. Мы говорим, что казачеству нельзя сразу дать избирательного права, что с этим надо погодить, потому что у нас военное положение. Как только наши ревкомы скажут, что всё обстоит благополучно, что казачество не устраивает восстаний, тогда мы донесем товарищам Ленину и Калинину, что казачество является защитником прав трудового народа, и мы находим возможным ввести у них в действие советскую конституцию, то есть ввести избирательное право.

И, наконец, Михаил Васильевич нарисовал светлые перспективы будущих больших дел:

— Вас, казаков, дураков, бросали в эти голодные степи, чтобы вашим потом, вашей кровью защищать, прикрывать английскую Индию. Теперь вы знаете, что путь в Ташкент уже открыт, и, может быть, то, что не удалось Петру Великому и другим императорам России — их мечта о приближении к Индии, может быть, это удастся нам — измученной трудовой России. Мы взорвем английский капитал в Индии. Поэтому англичане предпринимают все усилия, чтобы не допустить соединения России с Индией.

Только несколько дней прошло с тех пор, как мы восстановили связь с Туркестаном, и мы уже имеем здесь, у себя, представителей порабощенной Индии. Они просят братской помощи, они говорят, что только и мечтают о том, как сбросить гнет английского капитализма, что они готовы вместе с русским народом делить все тяготы…

Соседняя Персия казалась еще более легкой целью, чем Индия.

Во время Первой мировой войны, в 1915 году, в Персию вошли русские и британские войска, чтобы гарантировать лояльность Тегерана к странам Антанты, сражавшимся против Германии. Персы воспринимали появление чужеземных войск как оккупацию. Но живущие там азербайджанцы были рады русским. В апреле 1920 года вспыхнули восстания по всему Северному Ирану.

Восемнадцатого мая в персидский порт Энзели вошли корабли красной Каспийской флотилии, которой командовал Федор Федорович Раскольников, недавний заместитель наркома по морским делам. Он пришел забрать стоявшие в порту российские корабли, уведенные за границу белыми моряками. Заодно высадил красноармейский десант — для борьбы с английской интервенцией.

Раскольников объявил: «Ввиду восторженного приема советских моряков населением и раздающихся со всех сторон просьб о том, чтобы мы остались и не отдавали на растерзание англичанам, красный флот останется в Энзели даже после того, как всё военное имущество будет вывезено».

С помощью красноармейцев 4 июня 1920 года была образована Советская республика Гиляна (северная провинция Ирана). Почти одновременно появилась Персидская коммунистическая партия. Она делегировала почти две сотни человек на 1 съезд народов Востока, который проходил в сентябре 1920 года в Баку под председательством члена политбюро и главы исполкома Коминтерна Григория Евсеевича Зиновьева.

Нарком по иностранным делам Георгий Васильевич Чичерин, который придавал особое значение развитию контактов с восточными странами, возражал против установления контроля над Северным Ираном: «Советизация, как и везде на Востоке, превратится в оккупацию. Политика подзадоривания революции превратится в наступательную коммунистическую войну, а этого нам не позволяет ни наше внутреннее, ни наше внешнее положение. Итак, от всей этой системы действий надо безусловно отказываться… Пусть коммунистические партии там действуют обычными легальными и нелегальными методами, не пытаясь посредством наших штыков захватывать власть и устраивать авантюры…»

Мятежные гилянские войска, пользуясь слабостью центральной власти, пытались наступать на Тегеран, но были отбиты. Персидскую Красную армию остановила персидская казачья дивизия. Ее сформировали белые офицеры, бежавшие от русской революции. Вместе с казаками служил совершенно неграмотный персидский офицер по имени Реза; очень скоро во главе отряда из двух тысяч бойцов он возьмет Тегеран и провозгласит себя шахом.

Советское руководство увидело, что дело не очень перспективное, и пошло на переговоры с шахским правительством, которое обещало выгодное для России торговое соглашение. ЦК партии принял решение: «Ликвидировать Советское Правительство Гиляна и ориентироваться на договор о дружбе с Персидским правительством».

Индийский поход тоже был отложен до лучших времен. 3 августа 1920 года Ленин отправил короткую записку наркому иностранных дел:

«т. Чичерин!

Т. Рой (индийский революционер, член конгресса) хотел бы повидать Вас.

Просит помощи для Индии.

Я говорю ему: теперь не можем (оружием). Подождите конца войны с Польшей и Врангелем».

Десятого сентября 1920 года Михаил Васильевич Фрунзе получил телеграмму: «Немедленно выезжайте в Москву, назначаетесь командующим на другой фронт».

Его перебросили на Южный фронт воевать с бароном Петром Николаевичем Врангелем. В тот же день Михаил Васильевич попрощался с войсками: «Согласно постановления Революционного военного совета Республики я назначен на другой фронт. Я рад отметить, что армии Туркестанского фронта честно исполняют свой долг. Уверен, что и впредь красные полки Туркестанского фронта, куда бы их ни поставила рука революции, сумеют поддержать свою боевую революционную славу. Мой прощальный привет вам, товарищи!»