Фрунзе

МНЕНИЕ ОСОБОГО ОТДЕЛА

«Пьянство в частях прогрессирует и становится характерным для быта комсостава армии в мирной обстановке, — докладывали чекисты своему начальству в Москву. — Во многих случаях оно сопровождается дебоширством и пьяным разгулом в ресторанах, вплоть до уличной стрельбы. В некоторых частях пьянство подрывает всякий авторитет комсостава и представляет серьезную опасность…»

Причем политруки и комиссары составляли командирам компанию — пили вместе, чтобы некому было доложить начальству. Но действовала осведомительная сеть особых отделов.

Систему особых отделов в вооруженных силах страны сформировал Вячеслав Рудольфович Менжинский, который после смерти Дзержинского (с осени 1926-го до мая 1934 года) будет руководить всеми органами госбезопасности.

«Борьба с контрреволюционными элементами в армии» первоначально была поручена отделу по борьбе с контрреволюцией ВЧК. Потом возникли фронтовые чрезвычайные комиссии. А в Наркомате по военным и морским делам существовала своя контрразведка, именовавшаяся Военным контролем.

Девятнадцатого декабря 1918 года ЦК решил объединить военных контрразведчиков в рамках особого отдела ВЧК. Задача — бороться со «шпионажем, изменой Родине и другими контрреволюционными преступлениями в частях и учреждениях Красной армии». ВЦИК утвердил «Положение об особых отделах при Всероссийской Чрезвычайной Комиссии». В каждом фронтовом управлении и в каждой армии создавался особый отдел, в дивизиях — особые отделения. Так появилась военная контрразведка, которая не только выявляла шпионов и предателей, но и следила за военачальниками, изучала настроения в армии.

Ввиду высокого положения и авторитета наркомвоенмора Троцкого тогда подчеркивалось, что особые отделы будут действовать под контролем Реввоенсовета Республики (это положение отменят в 1931 году, и с этого момента военная контрразведка окончательно выйдет из подчинения армии). И за Реввоенсоветом Республики первоначально закреплялось право предлагать своих кандидатов на должности начальников особых отделов фронтов, армий и военных округов.

Первым, учитывая особую важность миссии, отдел возглавил сам Дзержинский. А Вячеслава Рудольфовича Менжинского 15 сентября 1919 года назначили особоуполномоченным Особого отдела ВЧК. Через пол года он стал заместителем начальника отдела, а еще через несколько месяцев — начальником особистов. В июле 1922 года его утвердили членом коллегии ВЧК.

Менжинский резко выделялся среди своих коллег. Мягкий по характеру, приятный, обходительный, скромный, бескорыстный, интеллигентный человек — такой образ утвердился в истории.

Вячеслав Рудольфович Менжинский родился 19 августа 1874 года в Петербурге в дворянской семье. Его отец преподавал историю в Петербургском кадетском корпусе. Гимназию Вячеслав Рудольфович окончил с золотой медалью. Поступил на юридический факультет Петербургского университета, работал адвокатом.

Жизнь его могла пойти иным путем. Летом 1902 года Менжинский посетил Ясную Поляну, где встретился с Львом Николаевичем Толстым, идеями которого о непротивлении злу насилием он был увлечен. Но в конечном счете присоединился к социал-демократам.

Страсть к революции соединялась в нем с любовью к литературе. Менжинский был одним из участников «Зеленого сборника стихов и прозы» (издан в 1905 году), где впервые напечатался популярный и поныне поэт, музыкант и певец гомосексуальной любви Михаил Кузмин, интимный друг Георгия Чичерина, будущего наркома иностранных дел. Для этого сборника Менжинский написал «Роман Демидова». Вячеслав Рудольфович, опять же вместе с Кузминым, принял участие и в сборнике «Проталина» (издан в Санкт-Петербурге в 1907 году).

Двадцать пятого октября 1917 года Менжинского назначили комиссаром Петроградского военно-революционного комитета в Госбанке. Затем Ленин утвердил Менжинского заместителем наркома финансов РСФСР. Его задача состояла в том, чтобы заставить банки дать деньги большевикам. Совнарком объявил государственную монополию на банковское дело. Частные банки были национализированы и объединены вместе с Госбанком в один Народный банк. Банковские акции аннулировались, а сделки по ним объявлялись незаконными. Со всем этим Менжинский справился за несколько месяцев.

Но особого впечатления на Ленина он не произвел и высокой должности не сохранил. В апреле 1918 года, после заключения Брестского мира с немцами, его, как знающего иностранные языки и жившего за границей, отправили генеральным консулом в Берлин. Потом перевели на Украину, где он несколько месяцев служил заместителем наркома советской социалистической инспекции. Осенью 1919 года Вячеслав Рудольфович вернулся в Москву. Дзержинский нашел ему работу в ВЧК.

Менжинский до работы в госбезопасности и во время этой работы — два разных человека. Не очень понятно: служба так меняет человека? Или же в нем проявились доселе скрытые черты характера?

Менжинский докладывал о работе особых отделов, о ситуации в армии и не только в армии двум начальникам — Дзержинскому и Троцкому. Причем Лев Давидович как член политбюро и глава вооруженных сил был куда более важной фигурой, чем председатель ВЧК. Поэтому военные чувствовали себя уверенно и не боялись чекистов. В Гражданскую войну разгневанный командарм запросто мог арестовать начальника особого отдела, если у них не складывались отношения. После ухода Троцкого из армии ситуация радикально изменится.

В 1922 году в ГПУ образовали самостоятельный контрразведывательный отдел, который взял на себя борьбу со шпионажем, антисоветскими заговорами и подрывной работой эмиграции. Особистам остался только контроль над вооруженными силами. Зато особые отделы изначально получили больше самостоятельности, чем другие подразделения госбезопасности.

Девятого марта 1922 года политбюро утвердило положение об особых отделах, перечислив их задачи:

«а) Борьба с контрреволюцией и разложением в Красной армии и во флоте.

б) Борьба со шпионажем во всех его видах (разведывательным и вредительским), направленным против интересов РСФСР как со стороны окружающих республику государств и их отдельных партий, так и со стороны русских контрреволюционных партий и групп.

в) Борьба с открытыми контрреволюционными выступлениями и вспышками (бандитизмом) путем разведки сил противника и разложения его рядов.

г) Охрана границ РСФСР и борьба с политической и экономической контрабандой и незаконным переходом границ.

д) Выполнение специальных заданий Реввоенсовета Республики и Реввоенсоветов фронтов, армий и военных округов…»

Особые отделы создавали «агентурно-осведомительный аппарат в армии, на флоте и среди гражданского населения, имеющего непосредственное соприкосновение с войсковыми частями». Сами особисты вели следствие «по делам о контрреволюции, шпионаже, диверсии, измене Родине, вредительстве в РККА и Военно-Морском флоте, войсках НКВД и среди указанного выше гражданского населения». Сами проводили обыски и аресты.

В конце января 1925 года в Москве прошел II съезд особых отделов. Выступали Дзержинский, его заместитель Генрих Григорьевич Ягода, начальник контрразведывательного отдела Артур Христианович Артузов, заместитель начальника особого отдела ВЧК Роман Александрович Пилляр (дальний родственник Дзержинского; его настоящее имя — Ромуальд фон Пильхау, но в юности он порвал с отцом-бароном).

На съезде, в частности, обсуждался вопрос о разграничении функций с контрразведывательным отделом. Роман Пилляр объяснил коллегам: особисты должны сосредоточиться на изучении армейской среды и борьбе с контрреволюцией в армии. Поэтому за особистами и утвердилась репутация надсмотрщиков, и армейские офицеры их не любили.

Под руководством Менжинского особые отделы опутали соединения, части и подразделения вооруженных сил, все красноармейские коллективы сетью негласных осведомителей. Особисты информировали начальство не только о ходе боевой подготовки и учебы, но и о настроениях бойцов и командиров; в первую очередь их интересовали политические взгляды и жизненные устремления командного состава.

Уловив специфический интерес особистов, осведомители запоминали каждое сомнительное словечко своего командира. В результате накапливался компрометирующий материал, который в любой момент можно было пустить в ход.

При Троцком вооруженные силы могли постоять за себя. 15 октября 1922 года комиссар Морских сил Республики Вячеслав Иванович Зоф пожаловался Троцкому, что ГПУ ведет расследование по поводу контрреволюционных настроений на Балтийском флоте: «Самый вопрос был внесен ГПУ в Политбюро во время Вашего отсутствия из Москвы и без всякого предварительного ознакомления Морского ведомства… Вновь подтверждаю, что, несмотря на все попытки с моей стороны в Москве и со стороны руководящих опытных работников Балтфлота в Петрограде установить постоянные нормальные отношения в работе Морведа с органами ГПУ, со стороны последних до сего времени наблюдается явно предвзятое отношение к флоту».

Шестнадцатого октября Троцкий написал Дзержинскому о «ненормальности и неправильности работы органов ГПУ»: чекисты занимаются военным флотом «без участия наиболее авторитетных партийных работников Морведа»; это уже приводило ГПУ к крупным ошибкам именно на Балтийском флоте. Лев Давидович попросил ознакомить со своей запиской членов политбюро.

Семнадцатого октября Дзержинский ответил Троцкому: «Происхождение дела о настроении кронштадтских моряков было согласовано ГПУ с секретарем ЦК т. Сталиным, у него можно будет узнать о причинах, побудивших дать то, а не иное направление дела».

Ссылкой на санкцию Сталина Феликс Эдмундович только обострил ситуацию. Возмущенный вмешательством в дела его епархии Троцкий в тот же день попросил обсудить работу ГПУ на заседании политбюро, убедительно обосновал свою позицию и одержал полную победу.

Двадцать шестого октября политбюро приняло решение:

«Признать ошибкой ГПУ неосведомление политруководителя флота Наумова (член РВС Балтийского флота. — Л. М.) в момент получения новых сведений о флоте.

Предложить ГПУ с соответствующими органами военного и военно-морского ведомства разработать в недельный срок на основании соответствующих правил более конкретные и точные формы взаимной информации и совместной работы, которые вполне бы обеспечивали интересы дела.

Предложить т. Уншлихту дать в политбюро письменную справку об арестах на флоте, относительно которых заявлял т. Зоф в настоящем заседании».

Вячеслав Зоф в 1924–1926 годах был начальником Морских сил РККА, потом первым заместителем наркома водного транспорта. Со временем чекисты добрались и до него. Его сначала убрали из наркомата, назначили директором завода «Компрессор», а в 1937-м арестовали и расстреляли…

Военная контрразведка существует практически во всех странах, но как часть вооруженных сил, потому что защищает армию от вражеского проникновения. В Советской России военная контрразведка формировалась в составе органов госбезопасности, то есть политической полиции, как инструмент контроля над армией. Сначала это казалось оправданным: новая власть не слишком доверяла офицерам старой армии. Но шли годы, формировался новый офицерский корпус, преданный советской власти, а контроль над армией сохранялся.

Начиная с 1924 года сотрудники ОГПУ вели дело «Генштабисты», собирая агентурные материалы на бывших офицеров царской армии. Чекисты были озабочены «засильем старых офицеров» в войсках.

«Среди комсостава из среды старого офицерства весьма распространены разного рода группировки (особенно в частях Западного фронта). Подобное объединение старого офицерства, составляющего значительный процент комсостава, представляет определенную опасность. Ряд группировок носит определенный монархический уклон. В некоторых случаях группировки комсостава стремятся парализовать действия политработников и краскомов или выживать их из частей», — говорилось в «Обзоре политико-экономического состояния СССР» за март 1924 года.

Особое подозрение вызывали те, кто послужил в белой армии, а потом перешел на сторону Красной. Чекисты всегда рассматривали их как враждебный элемент.

На оперативный (скрытый) учет как «неблагонадежные» были поставлены и военачальники, которые внесли решающий вклад в создание Красной армии и победу в Гражданской войне. В этот список включили Михаила Николаевича Тухачевского, бывших главнокомандующих Красной армии Иоакима Иоакимовича Вацетиса (после войны он стал преподавателем Военной академии РККА) и Сергея Сергеевича Каменева (начальник Штаба РККА, заместитель наркома), Михаила Дмитриевича Бонч-Бруевича, который в 1918 году возглавил Высший военный совет Республики, выдающихся военных ученых Андрея Евгеньевича Снесарева и Александра Андреевича Свечина.

Все эти люди отказались когда-то служить в белой армии и присягнули на верность советской власти, но эта власть, многим им обязанная, всё равно бывшим офицерам не доверяла. Военных постоянно подозревали в готовности перейти на сторону некоего врага. В результате Красная армия лишилась наиболее образованной своей части, что пагубно сказалось на уровне подготовки командных кадров.

Разумеется, в аппарате госбезопасности служили разные люди. Но особые отделы запросто фабриковали липовые дела и с пользой для своей карьеры разоблачали мифические вредительские организации.

В 1925 году один из агентов ОГПУ представил донесение, которое заботливо положили в личное дело Тухачевского: «В настоящее время среди кадрового офицерства и генералитета наиболее выявилось два течения: монархическое и бонапартистское, концентрация которого происходит вокруг М. Н. Тухачевского». Это липовое донесение — уже после смерти Фрунзе — будет иметь большие последствия не только для самого Тухачевского, но и для целой группы советских военачальников.