Христиан Вольф и философия в России

ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ [1721]

В этой книге я рассматриваю важнейшие истины в устойчивой их связи друг с другом, которые в изобилии встречаются как в морали, так и в политике и благодаря которым возжигается свет для всех других дисциплин и на основании которых в конечном итоге покоится достоверность всякого познания. Философы во все времена сталкивались с сильным противодействием, когда они выдвигали новые истины и отклонялись от общепринятого подхода, что позволяло их противникам выставлять учения первых в качестве опасных и находить одобрение прежде всего у невежественных людей, убеждая простаков в том, будто в них скрывается тайная отрава. Так, когда в Афинах начали доказывать, что Луна освещается Солнцем, а ее затмение объясняется падающей от Земли тенью, то это было представлено в качестве учения, наносящего вред религии. Именно за это Протагор был изгнан из страны, а Анаксагор — брошен в темницу. Никогда не было недостатка в злонамеренных людях, указующих философам на то, будто они своей тайной отравой наносят развращающий вред. Так, во времена Клеанфа Аристарх обвинялся в том, будто он [нанес вред] религии, предположив, что Земля вращается вокруг своей оси в течение 24 часов, а вокруг Солнца — в течение года, хотя при этом он и приводил вполне веские и доступные для слуха рассудительных людей [аргументы], что тем самым отнюдь не затрагивается честь богини Весты.

Нет нужды множить число примеров такого рода известных вещей. Но у меня тем более нет никаких причин делать это, поскольку эта моя книга, как и другие изданные мною сочинения, имеет счастье быть хорошо принятой от начала до конца и найти одобрение среди самых разумных ученых. Для меня даже не является секретом, что наиболее видные богословы всех трех религий Священной Римской империи признают немалый вклад моей книги в основательное познание богословия и в его защиту от нападок тех, кто считает себя намного умнее других. Мне хорошо известно также, что видные богословы настойчиво рекомендуют мое [учение] о морали проповедникам, а тем, кого они готовят к деятельности проповедника, указывают, как им лучше пользоваться моим учением. Точно так же радуюсь я и тому, что истина столь быстро проникает в души разумных людей и используется для всеобщей пользы; это служит для меня поощрением для дальнейшего неустанного и прилежного продвижения в исследовании истины и для полезного ее преподавания тем, кто стремится к основательному освоению истины.

Именно это подвигнуло меня к тому, чтобы без промедления приступить ко второму изданию [моей книги], поскольку ее первого издания оказалось недостаточно для удовлетворения потребности многочисленных почитателей [истины] и всех тех, кто не желает останавливаться в своем похвальном стремлении к ее основательному познанию.

/Далее: около 4стр. относительно второго издания, внесенных в него изменениях, исправлениях, дополнениях, поясняющих текст первого издания, но сохраняющих нумерацию параграфов, о планах перевода и расширенного издания на латинском языке и т.п./

После опубликования этой моей книги учение г-на Лейбница о предустановленной гармонии, посредством которой он надеялся понятным образом объяснить [вопрос] об отношении между душой и телом, можно будет лучше освоить, нежели из того, что он сам опубликовал при своей жизни. Правда, некоторые считают, что выводы, содержащиеся в пятой главе [моей книги], посвященные свойствам и действиям души, которые вытекают из ее природы и сущности, являются всего лишь пояснением предустановленной гармонии между душой и телом. Я мог бы не придавать этому никакого значения, если бы тем самым всего лишь другому приписывалось то, что принадлежит мне, однако поскольку многие не принимают [теорию] предустановленной гармонии, в силу неспособности усвоить ее [содержание], то они склонны смешивать ее с другим пониманием [вопроса] об отношении между телом и душой, которое они считают истинным. Поэтому я считаю необходимым привести в соответствующем месте более основательное рассмотрение обсуждаемых здесь материй, дабы устранить недостаточно точное их понимание.

Все те, которые прилагают усилия к познанию вещей и стремятся к мудрости (Welt-Weisheit) должны решиться либо вовсе не принимать никаких учений и все подвергнуть сомнению, чтобы по опрометчивости не выдать ложное [учение] за истинное и не впасть в заблуждение, либо они в конечном итоге отваживаются принять (eingeführt) учение, согласно которому они могли бы объяснить все то, что происходит с ними в жизни. Первые называются скептиками или сомневающимися, вторые, напротив, догматиками или наставниками (Lehrreiche).

Поскольку скептики не признают ничего достоверного, но все оставляют нерешенным, любой из них столь же хорош, как и другой, и потому между ними нельзя найти никакого определенного различия. Напротив, наставники разделяются на различные секты. Они либо признают только один вид вещей, либо принимают вещи двоякого вида. Первые называются монистами, вторые — дуалистами. Монисты опять-таки бывают двоякого рода: либо идеалистами, либо материалистами. Первые признают только духов (Geister) или такие вещи, которые состоят не из материи и принадлежат к тем, которые мы называем простыми вещами или каковыми являются единицы (Einheiten) у Лейбница. Мир и находящиеся в нем тела идеалисты принимают за одни лишь образы простых вещей (für blosse Einbildungen der einfachen Dinge) и рассматривают их не иначе как упорядоченную грезу (regulirten Traum). Вторые, напротив, не оставляют в философии места никаким другим вещам, кроме телесных и рассматривают духи и души как всего лишь [проявления] телесной силы, а не в качестве особой существующей сущности. Дуалисты признают как тела, так и духи в качестве действительных и отличающихся друг от друга вещей, из которых каждая может существовать без другой.

Наконец, идеалисты либо признают [существующей] более чем одну сущность, либо считают единственной действительной сущностью только самих себя. Первые называются плюралистами, вторые, напротив, эгоистами. Легко видеть, что поскольку идеалисты не оставляют для телесных вещей никакого другого места кроме как в мыслях души, то они должны приписывать последней силу, посредством которой она порождает все свои мысли и желания без какого-либо внешнего влияния и все представляет себе так, как это происходит в мире, хотя с ее точки зрения никакого мира в действительности и не существует. Столь же легко заметить, что материалисты должны приписывать телу силу, посредством которой оно порождает все движения и испытывает их в себе без какого-либо влияния души, существование которой они нигде не усматривают.

Дуалисты же, наоборот, признавая в качестве действительных вещей как тела, так и души, не могут объяснить, каким образом мысли души порождаются посредством действия со стороны тела, а движения тела — посредством силы души. Поэтому г-н Лейбниц предположил, что вопрос о том, каким образом тело и душа согласуются друг с другом, можно понять в том случае, если и то и другое принимается так, как об этом учат и идеалисты и материалисты.

Однако ни один идеалист, несмотря на все свои усилия, до сих пор не смог показать, каким образом то, что имеет место в душе, может посредством ее единственной силы проявляться вовне (zum Vorschein kommen). Но точно так же и ни один материалист не смог объяснить, каким образом тело способно производить такого рода движения, которые необходимы для разумной речи и свободных поступков. Равным образом и г-н Лейбниц нигде не обосновал этого, но смог только поставить вопрос о тех основаниях, с помощью которых можно было бы показать, что дуалисты должны совместить то, что вынуждены предполагать как идеалисты, так и материалисты, исходя из оснований собственных сект.

Поскольку моим намерением было исследование природы души, а также разумное и понятное объяснение того, каким образом происходят все ее изменения, я также должен был уяснить — какая доля истины содержится в учениях материалистов и идеалистов и после этого показать, насколько верным является утверждение г-на Лейбница относительно соединимости мнений идеалистов и материалистов с точкой зрения дуалистов. Тем самым, конечно, предустановленная гармония г-на Лейбница станет более ясной и понятной для многих из тех, кто до этого не мог составить о ней никакого понятия. [Этому будет способствовать также и] проделанный мной основательный анализ мнений идеалистов и материалистов, а также отчетливое уяснение того, что именно в них можно считать истинным. Однако благодаря моему сочинению можно будет не только лучше понять предустановленную гармонию г-на Лейбница, но также и отважиться на некоторые возражения против нее. Но, поскольку такого рода возражения вовсе не были главной целью моей пятой главы, а столкнулся я с ними почти неожиданно для себя, меня не интересовали и те возражения, которые [обычно] выдвигались против г-на Лейбница.

Если же кто-нибудь сочтет, что эти возражения направлены также и против меня, не называя моего имени лишь в силу каких-то особых причин, то в этом случае я также не считаю нужным что-либо опровергать, поскольку такого рода возражения таковы, что никак не могут породить сомнение у тех, кто смог понять мое учение. Скорее напротив, каждому [из моих оппонентов] следует знать, что при правильном понимании моих утверждений все возражения подобного рода отпадают, а возникают они отчасти из тех трудностей, с которыми сталкиваются те, кто признает естественное влияние души на тело и тела на душу и считает, что душа должна определяться к своим мыслям посредством тела, а следовательно, без участия тела, но только через ее собственную способность в ней ничего совершаться не может. И хотя это мнение весьма распространено, тем не менее оно сталкивается с большими и опасными трудностями. Я хочу привести только один пример, который нельзя считать незначительным, а именно, [на основе] такого мнения невозможно доказать бессмертие души, что легко может сделать тот, кто приучен к отчетливому познанию. Приводить здесь такое доказательство я считаю по некоторым причинам излишним, но оставляю за собой право сделать это [в другом месте]. Мнение, с которым не может быть согласовано бессмертие души, безусловно, является в высшей степени опасным, поскольку тем самым рушатся большинство наших религий.

/Далее о предрассудках, связанных с ошибочным пониманием евангельских свидетельств и математических истин и способа их использования для прояснения и обоснования метафизики,/

Галле, 24 декабря 1721