Христиан Вольф и философия в России

О ДУШЕ ВООБЩЕ, И ЧТО ИМЕННО МЫ В НЕЙ ВОСПРИНИМАЕМ (WAHRNEHMEN)

§ 191. Здесь я еще не намереваюсь показывать, что такое душа и как в ней происходят изменения: мой замысел здесь состоит лишь в том, чтобы показать, что мы в ней усматриваем посредством ежедневного опыта. Я не хочу здесь показывать ничего другого, кроме того, что может узнать каждый, кто обратит внимание на себя. Это и будет служить нам основанием для выводов о том, что не каждый может увидеть в себе сразу. А именно из того, что мы в душе различаем, я хочу найти отчетливые о ней понятия и кое-где указать на некоторые важные истины, которые отсюда могут быть доказаны. И именно эти истины, подтверждаемые посредством достоверных опытов, послужат основанием тех правил, которыми силы души руководствуются как в познании, так и в своих желаниях, или при отсутствии таковых, а следовательно, в логике, морали и политике (Log., § Prol.).

§ 192. Но, поскольку знают лишь то, что можно воспринять, следует заметить, что под душой я понимаю такую вещь, которая сознает себя и другие вещи вне себя, и поскольку мы [сами] сознаем себя и другие вещи вне нас.

§ 193. /Предостережение против мнения, будто в своем понимании сущности души я разделяю точку зрения картезианцев, согласно которой в душе не может существовать ничего другого кроме того, что она сознает. Но к тому, что мы сознаем в душе, мы заключаем из того, что мы воспринимаем в ней посредством опыта. Это будет показано ниже/.

§ 194. Когда мы мыслим и не мыслим. Выше (§ 45) было отмечено, что первое, замечаемое нами в нашей душе, это то, что мы сознаем многие вещи как находящиеся вне нас. И поскольку это происходит, мы говорим, что мы мыслим (gedencken), а потому называем мыслями те изменения души, которые она сознает (Log., § 2, гл. 1). Напротив, если мы ничего не сознаем, как, например, во сне, а иногда и в бодрствовании, то мы говорим обычно, что мы не мыслим.

§ 195. Таким образом, мы считаем сознание тем признаком, из которого мы узнаем, что мы мыслим. И привычка говорить с собой свидетельствует о том, что сознание не может быть отделено от мышления. И нет никакой причины, по какой мы пожелали бы отказаться от привычки говорить. Тем не менее следует обратить внимание на то, что мы вовсе не считаем, будто душа не может иметь никаких других действий, кроме мыслей (§ 193).

§ 196. Однако когда мы мыслим, мы обнаруживаем различие между мыслями о вещах вне нас и в нас, причем именно такое, которое было доказано на основе понятий в «Мыслях о силах рассудка» (Log., § 9, гл. 1). /.../

§ 197. Поскольку имеет место различие между мыслями о вещах вне нас и в нас, необходимо пояснить те вещи, благодаря которым мы узнаем, что нечто существует в нас, ибо о том, как мы узнаем, что нечто существует вне нас, было сказано уже выше (§ 45). Поскольку мы сознаем некоторые вещи, видя их вне нас, например, здания или людей, в силу приведенного выше основания противоречия (§ 10) ясно, что я, как сознающий некоторые вещи, не есть та же самая вещь, которую я сознаю, и потому я знаю ее как отличную от меня (§ 17). А поскольку я не нахожу в себе ничего другого, кроме сознания, т.е. своих мыслей (§ 194), к себе я причисляю только мышление и то, что ему принадлежит, которое я вижу как то, что [есть] во мне (als in mir). Отсюда и возникает ошибочное мнение картезианцев, будто сознание составляет всю сущность души и в ней не может происходить ничего такого, чего бы мы не сознавали. Таким образом, то что мы видим в себе есть то же самое, из чего мы познаем себя, как и равным образом, мы вообще обычно полагаем в некоторую вещь то, из чего мы ее познаем. Например, из фигуры я познаю шар, но мы и полагаем фигуру в шар. И потому, если я говорю, что нечто существует в одной вещи, то это не имеет другого смысла, кроме того, что посредством этого нечто я познаю вещь и отличаю ее от других.

§ 198. Некоторые мысли таковы, что мы вполне хорошо знаем, что именно мы мыслим и можем отличить эти мысли от других. Тогда мы говорим, что мысли ясны. Например, я сейчас вижу дома, людей и другие вещи и вполне хорошо сознаю, что я вижу, а потому любую из этих вещей могу познать и отличить от других. В этом случае я говорю, что мои мысли являются ясными.

§ 199. Напротив, если мы сами не вполне хорошо знаем, что мы должны делать из мыслимого нами, то наши мысли являются темными (dunkel). Например, если я издалека в поле вижу нечто белое, но не знаю, что исходя из этого должен сделать, поскольку не могу вполне правильно отличить одну часть от другой, то моя мысль об этом — темная.

§ 200. Это название [ясных и темных мыслей] заимствовано из зрения, которое мы называем ясным, если хорошо различаем видимое, и темным, когда не можем его правильно различить. А так как при смотрении мы сознаем видимое, а также мыслим (§ 194) его и даже исходя из свойств наших мыслей о различном, судим о различном в видимом (ибо различение друг от друга [частей] видимого относится к мышлению), то вполне возможно, чтобы по отношению к зрению и мышлению мы использовали одинаковый оборот речи. Поэтому мы и приводили примеры, связанные со зрением. /.../

§ 201. Ясность возникает из наблюдения (Bemerkung) различного в многообразном, а темнота — из недостатка этого наблюдения.

§ 202. Вещь тем яснее, чем больше мы замечаем ее отличие от другой вещи; и наоборот, чем меньше мы воспринимаем это отличие, тем она темнее. Это имеет место как в науках, так и в обычной жизни. Например, чем больше мы усматриваем (vernehmen) в умеренности того, что отличает ее от других добродетелей, тем яснее она становится для нас. И наоборот, чем меньше мы знаем из того, что принадлежит умеренности, тем темнее она остается для нас.

§ 203. Если наши мысли ясны, то мы говорим, что в нашей душе имеется свет или светлое (lichte oder helle). /Как в мире свет делает видимыми окружающие тела и позволяет отличать их друг от друга, так и свет в душе делает наши мысли более ясными, и благодаря их отличию друг от друга мы лучше удостоверяемся в различии познаваемого. В чем состоит этот свет в душе, будет исследовано далее/.

§ 204. /Если я не могу замечать различия в вещах, то в моей душе еще имеет совершенная темнота (finster)/.

§ 203. /Различия в степенях света и темноты можно выражать либо с помощью общих слов, либо посредством частных примеров/.

§ 206. Иногда бывает так, что различия о том, о чем мы мыслим, мы можем определять и сообщать другим по их требованию. В этом случае наши мысли являются отчетливыми (deutlich). /Пояснение этого на примере различия между треугольником и четырехугольником по числу их сторон или между словами по составляющими их буквам/.

§ 207. Следует заметить, что наши мысли всегда содержат в себе многое. Если мы мыслим вещь и наши мысли ясны в отношении ее частей или содержащегося в ней многообразия, то из этой ясности возникает отчетливость. Если мы получаем ясные мысли о частях и можем их отличить друг от друга, хотя и не в состоянии определить их различие внутренних признаков этих частей, то мы имеем отчетливую мысль о целом. /Пояснение на примере отчетливой мысли о треугольнике, которая возникает благодаря ясному знанию его объема, образуемого составляющими его сторон, хотя я и не могу определить различие между этими сторонами посредством различения составляющих их линий/.

§ 208. /Степени отчетливости зависят от количества различаемых в многообразии частей целого и ясности представления о последнем/.

§ 209. /От степени отчетливости зависит глубина (Tiefe) мыслей или постижения/.

§ 210—212. /Зависимость степени отчетливости от степени ясности, их взаимосвязь/.

§ 213. /Состояние темных мыслей как отсутствие ясности и отчетливости/.

§ 214. /Неотчетливость мыслей возникает из неспособности определения различия между частями и способности сообщить об их отличии другим. Например, о ясно видимом и мыслимом отличии красного цвета от зеленого/.

§ 215—216. /Зависимость отчетливости от степени ясности частей, от наличия или отсутствия представляемой вещи/.

§ 217. /Вещи, представляемые вне нас, являются составными вещами, которые мы различаем по их величине, фигуре и цвету, воспринимаем их положение, изменения по отношению друг к другу, движение их частей и т.д. Такие вещи мы обычно называем телами (Körper)/.

§ 218. Среди этих тел одно мы выделяем в качестве нашего собственного тела (Leib), поскольку сообразно ему направляются наши мысли о других телах и поскольку оно всегда существует вместе с нами, тогда как все остальные изменяются.

§ 219. Наши мысли, которые мы имеем о вещах существующих вне нас, сообразуются с нашим собственным телом (richten sich nach unserem Leibe), но как это происходит, следует объяснить отчетливее. Есть вещь, которую мы легко воспринимаем, обращая на нее внимание. В своих «Мыслях о природе и происходящих в мире изменениях» (Vernünftige Gedanken von der Natur und denen in der Welt sich erreigenden Veränderungen. Halle, 1723) мы пояснили, что тела вне нас обусловливают изменения в органах нашего тела (Gliedmassen), и поскольку это происходит, мы осознаем их причину как находящуюся вне нас. Это поясняет то, что было сказано о зрении в моих «Основаниях оптики» (§22 и др.) (Anfangs-Gründe der Optik). /.../ Аналогичным образом обстоит дело с другими изменениями, которые вызываются в органах нашего тела другими телесными вещами.

§ 220. Мысли, которые имеют основание своих изменений в органах нашего тела и вызываются внешними телами вне нас, мы обычно называем ощущениями (Empfindungen), способность ощущать — чувствами (Sinnen), органы же чувств, в которых происходят эти изменения, — органами чувств (Gliedmassen der Sinnen).

§ 221. /Об органах чувств в теле и пяти видах ощущений или чувств: зрение, слух, обоняние, вкус, осязание. Их свойства и различия/.

§ 222. Некоторые могут быть удивлены, что я отношу ощущения к мыслям души, поскольку они считают, что ощущения принадлежат к телу. Ведь мы говорим: глаз видит, ухо слышит, нос обоняет, язык чувствует вкус, [нервные окончания] тела осязают. Однако из предшествующего можно видеть, что каждое ощущение мы сознаем как изменение, которое происходит в нашем теле, равно как и те вещи, которые это изменение вызывают (§ 219). То и другое должно быть вместе, когда мы говорим, что мы ощущаем. Если, например, во сне звук попадает в уши, а запах ударяет в нос, и в этих органах чувств происходят такие же изменения, какие имели бы место и при бодрствовании, однако мы не говорим при этом, что мы слышим и обоняем, поскольку мы ничего этого не сознаем. Отсюда вместе с тем явствует, что мы по существу ощущение относим к сознанию (auf das Bewusstsein ziehen), которое бесспорно принадлежит к мыслям (§ 195). А так как нам между тем известно и то, что без происходящих в органах чувств изменений мы ничего не сознаем о вызывающих эти изменения вещах, то эти изменения также принято называть ощущениями, хотя и в несколько измененном значении этого слова. И в том, что это происходит, нет никакого чуда, поскольку такое непостоянство в высказываниях (im Reden) имеет место и в других случаях, о причине которого будет сказано в другом месте. Однако само собой разумеется, что, поскольку в данном случае речь идет о душе, мы и должны здесь объяснить, чем являются ощущения в отношении души, а то, что словом ощущение обозначается в отношении тела, должно обсуждаться в физике. Ниже будет показано и лучше прояснено, что всем мыслям души соответствуют определенные изменения в [человеческом] теле и тем самым между ними будет сохраняться постоянное соответствие.

§ 223. /В отношении к душе пять видов ощущений и чувств суть представления зрения, слуха, обоняния, вкуса и осязания о соответствующих им изменениях в органах чувств и вызвавших их внешних телах/.

§ 224—225. /О степени ясности ощущений и об их силе/.

§ 226. /Поскольку ощущения зависят от изменений в наших органах чувств, не в нашей власти изменять их по нашему желанию и мы должны принимать их такими, какими они к нам привходят. Звук, вкус или запах могут быть приятными или отвратительными, но мы не можем изменить эти их свойства. В нашей власти лишь то, что мы можем делать сами и посредством этого нашего действия что-либо осуществлять/.

§ 227. /Ощущения необходимы в отношении своего данного существования [Daseins] и своих свойств (§ 36), поскольку они зависят от изменений в органах чувств и вызвавших их внешних вещей/.

§ 228. /.../ Поскольку ощущения сообразуются с положением нашего тела по отношению к другим телам и поскольку мы обладаем властью это положение изменять, а следовательно, можем препятствовать изменениям в органах наших чувств, постольку последние находятся в нашей власти (§ 225). /.../

§ 229—230. /Пояснение примерами: мы можем закрывать глаза, уши и т. д., дабы в них не попадали лучи света, шум и т. п.; мы можем вспоминать прежние представления, зависимость этой способности от степени ясности и отчетливости представлений/.

§ 231—234. /Примеры ясности и отчетливости различных видов ощущений и представлений/.

§ 235. Представления вещей, которые отсутствуют (nicht zugegen sind), называются образам (Einbildungen). Силу души создавать такого рода представления называют силой воображения (Einbildungs-Krafft).

§ 236. /Ощущения обладают большей ясностью, чем образы/.

§ 237. /В грезах (in den Träumen) образы наделяются большей ясностью, чем они ее имеют на самом деле и потому могут приниматься за ощущения, [когда таковые на самом деле отсутствуют]/.

§ 238—239. /Правила и основания возникновения образов и грез из ощущений/.

§ 240. /В грезах ничто не основано в другом либо имеет мнимое или случайное основание, а потому в них не может быть порядка, каковой имеет место в истине/.

§ 241. /Образы воображения могут относиться не только к ранее представляемым или мыслимым вещам, но и к таким вещам, каких мы никогда не ощущали. Например, в геометрии — представление об очертании кривой линии, каковой мы никогда не видели, но впервые изображаем на бумаге и посредством этого впервые делаем предметом ощущения/.

§ 242—247. /Способность выдумывать (Krafft zu erdichten) — создание образов посредством произвольного разложения и или сочетания частей из прежних представлений. Пустое воображение (leere Einbildung) — создание странных или невозможных образов (например, русалки). Это имеет место в живописи и ваянии. Искусство изобретения (Kunst zu erfinden), например, в строительстве и архитектуре, где не отбрасывается закон достаточного основания, применяются определенные правила и т. п. Это искусство используется также художниками и учеными и др./.

§ 248—267. /Память (Gedächtnis), воспоминание (Besinnen), их происхождениесвойства, объем, их отношение к способности воображения/.

§ 268—271. /Внимание (Aufmerksamkeit), его свойства, степени, отношение /с другим способностям, роль в познании и т. д./.

§ 272. /Обдумывание (Uberdencken) — способность направлять наши мысли и внимание на образующие вещь части и представлять их ясно и отчетливо/.

§ 273. Как мы достигаем понятий. Обдумывая вещи и удостоверясь с помощью памяти, что такие же вещи мы уже раньше ощущали или воображали (§ 249), мы познаем тем самым сходство или различие вещей (§ 17, 18). Благодаря этому мы приходим к представлениям о родах и видах вещей (§ 182), которые обычно и называют собственно понятиями (Begriffe) и которые служат основанием для всеобщего знания (der allgemeinen Erkenntnis).

§ 274. /Обдумывание понятий дает повод для составления новых понятий/.

§ 275. /Виды понятий: ясные, отчетливые, обстоятельные (ausführlich), полные (vollständig) и их различия/.

§ 276. Когда о вещи мы имеем отчетливые мысли или понятия, то мы вещь понимаем (verstehen). Понятным (verständlich) является то, что мы можем отчетливо знать. В обыденной жизни принято говорить, что вещь понимают в том случае, если о ней имеют ясное понятие. В науках, однако, необходимо отличать простое знание (blosse Erkenntnis) от понимания вещи (von dem Verstände von einer Sache).

§ 277. Рассудок (Verstand) есть способность отчетливо представлять возможное. В данном случае следует отличать рассудок от чувственности и способности воображения, поскольку там, где имеют место последние, представления являются в высшей степени ясными, но неотчетливыми, и наоборот, там, где привходит рассудок представления становятся отчетливыми. Поэтому если кто-либо ничего не может сообщить (nichts zu sagen weiß) нам, имеет ли он образ какой-либо вещи, одинаковой с ней самой (gleich sich), или нет, т. е. если в его мыслях нет никакой отчетливости (§ 206), то обычно в таких случаях говорят, что он не имеет о ней никакого понятия (keinen Verstand davon) или не понимает ее (verstehe sie nicht); и напротив, если он может нам сообщить, что он представляет себе о вещи, то мы говорим, что он имеет о ней понятие или понимает ее. /.../

§ 278. Коль скоро мы можем представить себе вещь, то мы ее знаем (erkennen). И если понятия отчетливы, то и наше знание отчетливо и наоборот. Отчетливое знание и есть понимание (Verstand) вещи. (§ 276).

§ 279. Чем больше в знании имеется отчетливости, тем лучше мы вещь понимаем (§ 276) и тем больше мы можем об этом сообщить (wissen... zu sagen) (§ 206). От этого увеличиваются степени знания (§ 106).

§ 280. Если все то, что может быть познано о вещи, понимается отчетливо, то достигается высшая степень знания, большей степени которого достичь невозможно.

§ 281. /Степень совершенства знания зависит от степени его отчетливости и ясности/.

§ 282. Поскольку отчетливость знания относится к рассудку, а неотчетливость к чувствам и способности воображения (§ 277), рассудок следует отделять от последних, если мы хотим иметь совершенно отчетливое знание. Если же они соединены, то в нашем знании имеет место неотчетливость и темнота. В первом случае рассудок называется чистым (reine), во втором — нечистым.

§ 283. Поскольку можно провести отчетливое различие между чистым и нечистым рассудком, основание которого находится также и в опыте (§ 282), обманываются те, кто считает, что чистый рассудок есть пустое воображение математиков (§242). /.../

§ 284—285. /Рассудок вообще нельзя смешивать со способностью представлять возможное, которое может быть неотчетливым и даже темным. В этом случае рассудок не различается среди других способностей души — способностей ощущения и воображения. Опыт, однако, учит, что рассудок никогда не бывает совершенно чистым и в нем всегда сохраняется немало неотчетливого и темного. Тем не менее нельзя смешивать способности души и различать то, что присуще каждой из них/.

§ 286. /Находя различия и сходство в представляемых вещах, давая им определения и объяснение, рассудок приводит нас к познанию видов и родов вещей и таким образом мы приходим к всеобщим понятиям и имеем общее знание/.

§ 287. Как только мы различаем виды вещей и их роды, свойства и изменения, а также их отношения друг к другу, мы узнаем, что та или иная вещь имеет или по меньшей мере может иметь в себе то или иное, а также и то, что от нее может нечто проистекать, т. е. в ней может находиться основание изменения [происходящего] в чем-то другом; или наоборот, [мы узнаем], что какая-то другая вещь не имеет или не может иметь в себе то или иное и что от нее ничего не может проистекать. Эту функцию (Verrichtung) рассудка мы называем суждением (urtheilen). Примеры этого имеются в «Мыслях о силах рассудка» (Log., § 1, гл. 3).

§ 288. Отсюда следует, что для суждения недостаточно одного лишь представления о свойствах, изменениях или действиях вещи, но кроме этого необходимо эти свойства, изменения и действия отличить от вещи и рассмотреть, как два различных предмета, которые существуют наряду друг с другом, а именно каждый из них связан с другим. Таким образом, суждение относится к представлению о связи двух вещей друг с другом. Равным образом оно относится и к отсутствию связи между двумя вещами.

§ 289—290. /Для составления суждения (например, о расплавленном железе) недостаточно одних лишь представлений об образующих его частях, необходимо создать понятия о них, а также об их связи. Этот процесс создания понятий для суждения называется обдумыванием/.

§ 291—295. /Для создания понятий и суждения необходимы слова в качестве знаков мыслей или понятий. Виды знаков: имена (слова из отчетливых звуков), естественные знаки (дым — знак огня), искусственные или произвольные (герб ремесленника)/.

§ 296—315. /Слова используются как знаки или имена вещей или понятий, в том числе тех, которые касаются общего и существенного в вещах видов и родов и т. д. Для этого необходимо знание языков, ученость, умение создавать новые и сложные слова с помощью предлогов и других вспомогательных слов, использовать главные слова и слова-связки (Verbindungs-Wort) для образования суждения, высказывания или положения (Aussage oder Satz) и т. д./.

§ 316. Следует заметить, что слова являются основанием особого вида знания, которое называется фигурным (figürliche). Мы представляем себе вещи или сами по себе, или посредством слов и других знаков. Например, если я мыслю об отсутствующем человеке, то я представляю себе его в виде зрительного образа, а если я мыслю о добродетели как готовности исполнять свои поступки по законам природы, то я могу представить себе добродетель только посредством слова. Первое знание называется созерцающим (anschauende), второе — фигурным.

§ 317—318. /В фигурном знании кроме слов могут употребляться и другие знаки (например, цифры или буквы для обозначения чисел в математике, искусственные знаки в астрономии, химии и т. д.). Различие знаков, их особенности, польза, недостатки и т. п. Наука о правилах использования знаков — искусство обозначения (Zeichen-Kunst)/.

§ 319—323. /Преимущества фигурного знания перед созерцающим: отчетливость, полнота, способность схватывать сходство и различие вещей, их отношение к другим вещам, создавать общие понятия и знания и т. д. Но в то же время в отличие от созерцающего знания в фигурном знании существуют пустые слова, с которыми не связано никакое понятие, но которые выдают за вещи, в нем меньше достоверности и ясности/.

§ 324. /Для устранения этих недостатков необходимо развивать искусство связи знаков (Verbindungs-Kunst der Zeichen), дабы совершенно отделить понятия от всех образов чувств и воображения и свести их к одним лишь знакам и их связям, с помощью которых возникает всякая возможная истина. Об этом писал Лейбниц Ольденбургу (Ао. 1675), называя понятие об этом искусстве Artis characteristica combinatoria, однако несовершенное состояние его времени не позволило ему осуществить задуманное, хотя свою мысль он не оставлял и позже, в письме Кларку в марте 1714 г./.

§ 323. Что такое опыт. Знание, которое мы достигаем посредством внимания к нашим ощущениям и изменениям души, мы обычно называем опытом (Erfahrung). Если ощущения даются сами по себе (sich von selbst geben), то это обыденные опыты (gemeine Erfahrungen); напротив, если ощущения достигаются посредством наших усилий, то это эксперименты (Versuche). /Пример: обычное наблюдение за тучами и прогнозирование погоды с помощью приборов /.

§ 326—329. /Для опытов нужны надежные ощущения, наблюдения за изменениями души, их правильные обозначения, отказ от предвзятых мнений, обманчивых образов воображения, ошибочных оснований, упражнения в навыках и проницательности, ясные понятия и точные, однозначные слова и термины и т. п. Для искусства опытов и экспериментов нужно учиться определенным правилам, которые могут вести к основательному познанию природы/.

§ 330. Как достигается достоверность опыта. /.../ Понятия достоверны, если мы знаем их возможность (Log., § 5, гл. 9). Поскольку опыт показывает нам, что те вещи, понятия о которых он нам предоставляет (gewähret), существуют, благодаря этому мы познаем, что они и возможны (§ 13). Суждения достоверны, если вещам присуще или может быть присуще то, что мы им приписываем (zueignen) (Log., § 6, гл. 9). Если мы приходим к суждению посредством опыта, то благодаря этому мы узнаем, что вещи присуще то или другое, а отсюда становится ясным и то, что ей может быть присуще (§ 15). Однако, поскольку в таких суждениях о вещи все высказывается под определенными условиями (Log., § 6, гл. 3), заранее не достоверно, может ли нечто случится снова, пока в сходных случаях вновь не будут иметь места такие же условия (§ 18). /Пример с нагреванием железа в сильном огне/. Однако суждение о том, что железо может стать раскаленным — не является безусловно истинным, поскольку я не могу заранее надеяться на то, что это будет иметь место в будущем, пока я вновь не увижу железо, находящееся в сильном жаре.

§ 331—332. /Достоверность действий тех, кто исходит из опыта, основывается на ожидании сходных случаев и уверенности, что в них случится то же самое. Но понятия об этом темны, а часто и неправильны, поскольку могут возникнуть другие обстоятельства, которые потребуют иного определения понятия, а следовательно, результаты наших предприятий очень часто сомнительны, а надежды на их достоверность не оправдываются. Это подтверждается ежедневными примерами в чело-веческой жизни — например, в наших заботах о здоровье/.

§ 333—339. /О важности точных и однозначных имен и названий вещей для составления о них отчетливых и правильных понятий и суждений, а также для образования общих понятий и суждений/.

§ 340. Когда мы производим (herausbringen) одно положение из двух других, то мы называем это выведением (Schliessen), а способ выведения — заключением (Schluß). О свойствах заключений подробно говорится в «Логике» (Log., гл. 4).

§ 341. Особенная польза заключений. /.../ Заключения служат пониманию того, каким образом одна мысль следует из другой в непрерывном ряду и таким образом, можно указать все мысли, которые возникают одна из другой, и тем самым представлять нечто, что не дано нашим чувствам.

§ 342—344. /Примеры и пояснения этой пользы/.

§ 345—360. /О форме и правилах заключений. О математических доказательствах или демонстрациях как постоянной связи многих заключений, о непосредственных выводах и других видах доказательства и т. д./.

§ 361. Что такое знание и наука. То, что получается из несомненных оснований посредством правильных выводов, — об этом обычно говорят, что мы это знаем. Навык (Fertigkeit) получать утверждаемое из несомненных оснований посредством правильных выводов — называется наукой (Wissenschaft). /Например, полученное таким образом точное знание о времени будущего солнечного затмения/.

§ 362. Если из известных истин производят другие, которые не были еще нам известны, то о них говорят, что мы их изобретаем (erfinden). Навык к этому — искусство открытия (Kunst zu erfinden). /Примеры из математики, алгебры, планирования расходов, роста урожая и т. д./.

§ 363. Поскольку посредством искусства выведения из некоторых известных положений приобретают другие, до этого неизвестные положения, то заключения являются средством изобретения еще неизвестных истин.

§ 364—367. /Изобретение новых истин возможно в форме упорядоченных заключений, в которых нет скачка от известного к неизвестному. Вместе с тем заключения — не единственное средство изобретения, к искусству изобретения относятся и другие средства, совершенно отличные от выводов и проистекающие не из рассудка, а другой способности души. А именно: к изобретениям относятся некоторые правила, которые позволяют устанавливать начало для заключений. Одним из таких правил является обращение искомого неизвестного в нечто безразличное (gleichgültiges), и посредством особого размышления пытаются вывести из него искомую вещь. Это — весьма полезное правило называется основанием обращения (Grund der Verkehrung). Таково правило аддитирования при сложении денег. В этом правиле используется принцип сходства различных случаев, а способность быстрого и легкого схватывания этого сходства называется остроумием или живостью ума (Witz). Для развития этой способности требуются большие познания и упражнения/.

§ 368. Что такое разум. Искусство делать выводы показывает, что истины связаны друг с другом, что должно быть также доказано в другом месте. Понимание или способность усмотрения связи истин называется разумом (Vernunft). Такое объяснение разума сообразно с обычным его пониманием (см. Log., § 16, гл. 2). /Пример: разумные действия имеют место тогда, когда заранее обдумывают их пользу или вред и действуют в соответствии с пользой и на основе понимания связи истин/.

§ 369—370. /Сообразно разуму то, что соответствует знанию связи истин и результату, который получается благодаря их доказательству, и наоборот. Степени разума зависят от степени усмотрения связности истин. Излагаемое в моей философии учение разумно, поскольку я всегда показываю, что последующее связано с предшествующим/.

§ 371. О том, что знают посредством одного лишь опыта, т.е. не понимают как оно связано с другими истинами (§ 323), то в таком знании нет никакого разума. Поэтому опыт противоположен разуму. Наука же возникает из разума, что будет доказано ниже.

§ 372. Таким образом, мы имеем два пути, посредством которых достигается знание истины, — опыт и разум. Первый основан на чувствах (§ 220, 323), второй — на рассудке (277, 368). Например, о том, что солнце восходит каждое утро, большинство людей знает из опыта (338), но они не могут сказать, почему это происходит. Наоборот, астроном, который понимает причину движения небесных тел и их связь с землей, познает это посредством разума и может демонстрировать, почему и в какое время это должно происходить. /Сюда же относятся примеры с затмением солнца и другие/.

§ 373. Поскольку описанные выше формальные заключения (§ 340) отчетливо указывают нам на связь истин (§ 206), благодаря чему мы их понимаем, они по праву могут называться умозаключениями (Vernunft-Schlüsse).

§ 374—377. /Ожидание сходных случаев и расчет на повторение связи вещей и их результата, на совпадение обстоятельств и их исхода позволяет говорить о подобии этого ожидания с разумом (§ 368, /8), хотя при этом мы и не имеем отчетливого понимания этой связи, но неясное знание об этом, которое дается памятью и воображением/.

§ 378. /Польза разума в том, что он: позволяет заключать от известных истин к неизвестным, т.е. открывать новые истины/.

§ 379. /О важности правильного и отчетливого понимания разума, которое нельзя смешивать с его ошибочным пониманием, которое встречается в обычном словоупотреблении, в обыденном познании или человеческом обиходе, что часто служит основанием для его порицания или неверного мнения, будто разум противоречит вере или препятствует ей/.

§ 380. /В каком смысле слово «разум» употребляется в Писании. Если меня спрашивают, сообразуется ли объясненное мною значение слова «разум» (§ 368) с Писанием или нет, как хотели бы думать некоторые, то пусть этим исследованием займутся знатоки Писания. Однако, дабы не давать повода для недоразумений, я считаю необходимым напомнить, что в качестве философа я обсуждаю только те истины, которые познаются без Божественного Откровения и придерживаюсь того значения слов, какое они имеют в общепринятой среди нас привычке говорить, хотя мое понимание разума не всегда совпадает с тем, которым пользуются некоторые люди в их обыденном познании. Вместе с тем никто не может порицать мой метод, даже если бы и было доказано, что в Писании слово разум используется в другом значении, нежели у меня. И даже если положения Писания не всегда буквально соответствуют положениям философии (Weltweisheit), то этого не следует опасаться, поскольку в этом нет никакого истинного противоречия , но лишь его иллюзия, которая легко устранима посредством анализа значения этих положений в различных местах Писания, особенно в тех, где употребляется слово «разум». Кроме того, необходимо уточнить немецкий перевод этого слова у Лютера. Но главное — нужно устранить путаницу и непостоянство употребления слов в нашей речи/.

§ 381. Поскольку разум является постижением (Einsicht) связи истин (§ 368), а истину знают тогда, когда понимают основание, по какому может быть одно или другое (§ 143), разум и показывает нам, почему то или это может быть. Следовательно, из разума и возникает знание философа (Erkenntnis des Weltweisen), о чем я говорил в Предисловии к «Логике» (Log., § 3, 6), как и том, что обычное знание возникает из опыта.

§ 382. Когда связь вещей понимается из связи истин друг с другом без допущения некоторых положений из опыта, тогда разум является чистым (lauter). Если на помощь привлекаются положения из опыта, то разум смешивается с опытом и мы не полностью видим связь истин с другими, ибо мы останавливаемся на положениях опыта и разум не может продвигаться далее. Это мы часто встречаем в науках о природе и нас самих, где разум не всегда остается чистым. Самым надежным путем я считаю тот, при котором мы в познании природы не принимаем ничего, кроме того, что основано в несомненных опытах (untrüglichen Erfahrungen). Поскольку те, которые хотят позволить разуму больше, чем он имеет на то прав, тот прибегает к выдуманным вещам и отклоняется от истины к заблуждениям. Но в арифметике и геометрии, как и в алгебре, мы имеем образец чистого разума, ибо здесь все выводы следуют из отчетливых понятий и некоторых оснований, которые обособлены от чувств.

§ 383. Наука возникает из разума. Поскольку наука является навыком доказывать все утверждения из неопровержимых оснований, или, одним словом, посредством демонстрации (§ 361, 347), в которой истины связаны друг с другом (§ 347), то благодаря наукам познают связь истин, а следовательно, науки возникают из разума (368).

§ 384. Если мы выводим некоторые положения из таких посылок (Fördersatze) (§ 347), правильность которых не полностью достоверна, то наше знание называется мнением (Meinung).

§ 383—388. /Мнение возникает из недостатка разума, его смешения с чувствами, неотчетливыми эмпирическими положениями и т. д. Оно далеко от науки, изменчиво и имеет другие недостатки/.

§ 389. Достоверность (Gewißheit) нашего знания есть понятие о возможности, а также о действительности суждения. А именно в общих суждениях мы видим только возможное, поскольку общее не имеет никакой действительности, кроме как в отдельных вещах одного вида и рода (§ 182). Между тем в суждениях об отдельных вещах мы направляем наши мысли на действительность. Например, я достоверно знаю, что можно содействовать убыстрению роста растений, если я имею представление о возможности этого. Я достоверно знаю, что отец любит сына, если я имею представление о действительности этого.

§ 390. Понятие о достоверности мы получаем либо из опыта, либо из разума (§ 372). Как это происходит из опыта объяснено выше (§ 330). Посредством же разума это происходит в том случае, если знают связь нашего суждения с другими истинами (§ 368). А так как эту связь открывают посредством заключений (§ 340), а при заключениях обращают внимание частично на правильность положений, а частично на способ их связи друг с другом, т. е. (как принято говорить короче) частично на материю, а частично на форму, то в этом случае достоверность возникает тогда, когда мы усматриваем правильность тех положений, с которыми мы связываем наше суждение, а также правильность заключения.

§ 391. Таким образом, достоверность разума основывается на достоверности заключений, а как я уже показал (Log., гл. 4, § 3), достоверность заключений покоится на основании противоречия (§ 10). А так как и опыт в конце концов обязан ему свой достоверностью (§ 10, 330), то всякая достоверность знания возникает из основания противоречия.

§ 392. /Недостоверность — знание о недостаточности представления о возможности или действительности нашего суждения, но не отсутствие такого представления, ибо в последнем случае мы можем ведь считать свое мнение достоверным/.

§ 394. /Иллюзия (Wahn) — необоснование мнение о достоверности нашего знания. В отличие от мнения, в иллюзии мы не замечаем и не знаем того, что у нас нет еще полной достоверности, и потому не всякое мнение есть иллюзия, тогда как всякая иллюзия есть мнение/.

§ 395. /Если наше суждение невозможно, то оно ложно (falsch)/.

§ 396—398. /Заблуждение (Irrthum) есть принятие ложного суждения за истинное, а истинного за ложное. Оно возникает, если мы представляем себе различные вещи как одинаковые или наоборот и на этом основании судим о них. Оно возникает и при неправильных выводах из истинных посылок/.

§ 399—403. /Если мы о имеем о некотором положении какое-то основание, которое, однако, не является достаточным, то мы называем это положение вероятным (wahrscheinlich), поскольку оно содержит в себе иллюзию, будто оно связано с другими истинами. Это имеет место в игре в кости, где выпадение числа 7 кажется более вероятным, нежели выпадение числа 12, однако здесь нет достаточных оснований, чтобы считать такое мнение истинным, хотя первое имеет больше оснований, нежели второе. Поскольку вероятность имеет степени, нужно разрабатывать разумное искусство вероятности (Vemunftskunst des Wahrscheinlichen) и его особые правила, на что указывали уже Лейбниц, Гюйгенс, Я. Бернулли и др./.

§ 404. При созерцании совершенства в нас возникает удовольствие (Lust), поэтому удовольствие есть не что иное, как созерцание совершенства, что заметил уже Картезий (Epist. 6. Part. I р. m. 13, 14) [См.: Декарт. Соч.: В 2 т. М., 1994. Т. 2. С. 519—523]. /Пример: усмотрение сходства вещи с изображением на картине; ее совершенство — в сходстве, удовольствие — от созерцания этого сходства, и следовательно, от совершенства картины. Совершенство часов — в усмотрении того, что оно правильно показывает время, здания — его постройки по правилам строительного искусства/.

§ 405—413. /Удовольствие не обязательно и не всегда имеет основанием истину и истинное совершенство, достаточно, чтобы имела место его иллюзия, поскольку мы ежедневно видим, что люди получают удовольствие не от совершенного, а от того, что считают таковым. Однако такое удовольствие исчезает, как только мы узнаем ошибочность своего понимания совершенства. Удовольствие от истинного совершенства неизменно и постоянно, поскольку оно основывается на истинном и доказательном знании совершенства, которое доставляет нам достоверная наука. Зависимость степени удовольствия от величины совершенства, а также от степени развитости способности воспринимать и понимать правила совершенства. Например, знаток архитектуры, имеющий навыки в понимании ее правил, получает большее удовольствие, нежели тот, кто малосведущ в этом вопросе/.

§ 412—413. /Чем больше стараний и трудов мы вкладываем в познание и изобретение новых истин и чем больше трудностей мы при этом преодолеваем, тем больше удовольствие, которое побуждает нас двигаться дальше в этом познании/.

§ 414—416. /Для удовольствия требуется не отчетливое, а ясное знание, которое состоит в созерцательном знании совершенства. Дар к отчетливому знанию, которое достигается посредством рассудка, имеют очень немногие, а удовольствием наслаждаются многие, хотя они и не имеют отчетливого знания совершенства, его правил и истинного основания, а потому их удовольствие непостоянно и непродолжительно/.

§ 417—421. /Неудовольствие возникает из созерцания несовершенства, и потому оно есть не недостаток или отсутствие удовольствия (Unlust), а нечто действительное, т. е. знание несовершенства, отвращение (Mißfallen). Боль (Schmerz) — неудовольствие от ощущения несовершенства нашего тела/.

§ 422. Благо (Gut) есть то, что совершенствует нас и наше состояние. Например, искусство изобретения совершенствует наш рассудок, здоровье — тело, деньги — наше благополучие, и потому они суть благо. Однако, поскольку не каждый может понять это из приведенного выше объяснения понятия совершенства, для доказательства несомненности приведенных примеров, нужно к их доказательству, которые я привожу в «Мыслях о человеческом поведении».

§ 423—423. /Созерцающее познание блага как совершенства доставляет удовольствие, и мы называем такое благо естественным или истинным (natürliches oder wahres Cut), поскольку оно гарантирует постоянное удовольствие и, в отличие от иллюзорного блага, не может превратиться в неудовольствие, как это происходит от иллюзорного блага (например, от вкусной, но вредной пищи)/.

426—433. /Злом (Böse) называется то, что делает нас и наше состояние менее совершенными (например, невежество, болезнь и бедность делают менее совершенными наш рассудок, здоровье и благополучие и потому являются злом). Созерцающее познание зла возбуждает неудовольствие и потому называется естественным злом, которое, в отличие от мнимого зла (Übel), — постоянно и не может превратиться в удовольствие (например, неудовольствие, которое поначалу испытывает учащийся, превращается позже в удовольствие от приобретенных им знаний). Степени блага и зла, их познание, изменение и т. д./.

§ 434—438. /Из неотчетливого представления блага возникает чувственное желание (Begierde), т. е. склонность души к вещам, о которых мы имеем неотчетливое понятие блага (например, чувственное, а не разумное представление о вине, из которого возникает желание выпить). Из неотчетливого представления зла возникает чувственное отвращение (Abscheu) (например, отвращение к вину, возникающее от вызываемой им слабости в теле)/.

§ 439—443. /Заметная степень чувственного желания или отвращения называется аффектом (Affekt). Они возникают из неотчетливого представления о благе или зле и бывают приятными, неприятными или смешанными в зависимости от того, доставляют ли они ощутимое удовольствие или неудовольствие/.

§ 446—489. /Заметная степень удовольствия, возникающего из неотчетливого представления Блага, называется радостью (Freude). Устранение и конец неудовольствия — веселость (Fröhlichkeit), значительное превосходство неудовольствия и зла над удовольствием и добром — печалью или грустью (Traurigkeit). Способность желать удовольствие другому и получать удовольствие и радость от его блага — любовь; ненависть — удовольствие от несчастья другого. Высмеивание. Злорадство. Зависть. Досада. Сострадание. Самодовольство. Раскаяние. Сожаление. Стыд. Честолюбие. Благодарность. Благосклонность. Надежда. Доверие. Страх. Отчаяние. Ужас. Нерешительность. Мелочность. Малодушие. Робость. Желание. Гнев. Впечатлительность или чувствительность/.

§ 490. Посредством аффектов человек охватывается желанием делать или не делать то или иное, а его чувственные желания или отвращение становятся сильнее обычных (§ 434, 436).

§ 491. Так как аффекты не позволяют человеку осмыслить, что он делает (§ 441, 214), и его поступки не в его власти, то он как бы вынужден вести себя так, как он не вел бы себя, если бы имел об этом отчетливое представление. Поскольку аффекты возникают из чувств и воображения (§ 434, 436, 439), господство чувств, воображения и аффектов составляют рабство (Sklaverei) человека. А рабами являются те, которые допускают господство аффектов над собой и пребывают при неотчетливом знании чувств и воображения.

§ 492. Когда мы представляем себе какую-либо вещь как благо, то наша душа имеет к ней склонность. Эта склонность души к вещи ради блага, которое мы, по нашему мнению, в ней воспринимаем, и есть то, что мы обычно называем волей (Willen). /Например, книгу, описывающую вещи, знание которых мы считаем полезным, мы представляем как благо. Отсюда возникает сначала удовольствие, а затем при знакомстве с ее содержанием и склонность к покупке книги. Это и называется волей/. Так, чувственное желание возникает из неотчетливого представления блага (§ 404), а затем я перехожу от неотчетливого знания к отчетливому, то очевидно, что в данном случае речь идет об отчетливом представлении блага.

§ 493—494. /Отказ от вещи. которую мы считаем плохой. — не-во-ление (nicht-wollen). Не-воление есть нечто большее, нежели желание бездействовать, поскольку последнее возникает тогда. когда в вещи не видят ничего хорошего или полезного. и это состояние похоже на нейтральное положение стрелки на весах; напротив, нежелание вещи возникает тогда, когда в ней обнаруживается нечто плохое, что сходно с отклонением стрелки весов в одну сторону/.

§ 493. /Воление и не-воление древние причисляли к воле, как способности души иметь склонность или стремиться к вещи, которая представляется хорошей и, наоборот. отказываться или ненавидеть ту. которая представляется дурной/.

§ 496. Таким образом, воля всегда должна иметь основание, по какому мы нечто желаем или не желаем, а именно представление о благе или зле (§ 492— 493), что вполне ясно из закона достаточного основания (§ 30). Ведь если все должно иметь достаточное основание почему оно скорее существует, нежели не существует, то должно иметь свое достаточное основание также и то, почему мы нечто желаем или не желаем. [Без этого воление или не-воление так же невозможно], как невозможно отклонение стрелки весов без наличия груза, который служит причиной этого. Эти основания воления или не-воления мы обычно называем мотивами (Bewegungs-Gründe).

§ 497—308. /Это подтверждается опытом, а все возражения опровергаются при внимательном рассмотрении вопроса. Например, выбор одного из лежащих на столе одинаковых дукатов кажется безразличным. т. е. не имеющим мотива, однако основание этого выбора может находиться не в монетах, а в их более или менее удобном расположении на столе по отношению к выбирающему, хотя этого мотива сам он может и не сознавать. Это имеет место тогда, когда мы действуем по привычке и не задумываемся о мотивах. а также когда у нас нет отчетливых или достаточно полных о них представлений. Несмотря на все это, как верно заметили уже древние, мы желаем только то. что считаем благим и. наоборот, не желаем ничего, что считаем дурным, хотя в своих мнениях об этом мы и можем впадать в заблуждения, т. е. принимать одно за другое/.

§ 509—510. /Если имеют место равнозначные мотивы или мы сомневаемся в преимуществе одного перед другим, то мы, тем не менее, все-таки приходим к какому-либо решению (Schlüsse). Дело в том, что в отличие от весов, отклонение чаш которых необходимо зависит от равенства или неравенства груза на чашах весов, воля при равенстве мотивов свободна в своих желаниях и нежеланиях. Необходимое и принуждающее основание движения весов нельзя смешивать с мотивами воли, поскольку это приводит к смешению природы тел и души и их оснований, которое еще необходимо разъяснить/.

§ 511. Ошибаются те, которые объясняют свободу посредством способности выбирать из двух противоречащих вещей какую-либо одну без наличия какого-либо мотива для ее предпочтения другой. Как уже было подробно показано, такая способность противоречит как разуму (§ 369), так и опыту (§ 325).

§ 512. Отсюда следовало бы, что все представления, посредством которых желают удерживаться от зла и стремиться к благу, не производили бы на душу никакого впечатления, были бы напрасными и не могли бы побуждать человека к какому-либо желанию или нежеланию. Ведь в таком случае мы не могли бы указать для действий человека никакого достаточного основания. А в этом случае оказалось бы невозможным никакое нравственное учение, которое целиком и полностью основывается на мотивах, т. е. на разумных представлениях о добре и зле, которые разъяснены в моих «Мыслях о человеческом поведении».

§ 513. Для того чтобы достичь более удачного и плодотворного понятия свободы воли, нужно точнее исследовать (Log., § 16, гл. 2), каковы свойства наших поступков, которые называем свободными.

§ 514. [Для этого мы должны прежде всего знать], понимаем ли мы или отчетливо ли схватываем свойства этих наших поступков (§ 276). Например, при решении вопроса, должен ли я купить книгу или нет, мне должно быть известно, какова эта книга и сколько я должен за нее заплатить, т. е. я должен знать, может ли она быть полезной для моих целей или нет и могу ли я обойтись без тех денег, которые я должен за нее отдать.

§ 515. Во-вторых, мы должны знать, что поступки, которые мы называем свободными, не являются безусловно необходимым, поскольку столь же возможным является и противоположное им (§ 36). Например, в нашем случае с книгой ее покупка столь же возможна, как и отказ от покупки: все требуемые для покупки движения органов моего тела сами по себе возможны, а деньги для этого также имеются в наличии. Но столь же возможно осуществить не эти, а другие движения, а также сохранить деньги в кошельке или потратить их на нечто другое.

§ 516. Хотя здесь и имеются мотивы, по каким мы желаем осуществить эти поступки, однако мотивы не превращают наши поступки в сами по себе необходимые, хотя свойства вещи и направленных на них действий остаются в обоих случаях теми же самыми и мы не можем ничего в них изменить. Например, я хотя и считаю, что книга мне нужна, и потому имею желание ее купить, однако по этой причине я ничего не могу изменить ни в книге, ни в требуемых для ее покупки движениях органов моего тела, ни в других нужных для моих действий обстоятельствах; все остается таковым, как и прежде, а именно моя покупка может случиться, а может и не случиться, и первое столь же возможно, как и второе.

§ 517. Тем не менее остается истинным и то, что они [мотивы] являются тем, что делает возможное действительным (§ 14), и если они для этого достаточны, то они [сообщают нашим действиям] (geben sie) достоверность (Gewißheit). Например, если спрашивают, почему я купил книгу, хотя вполне мог бы и воздержаться от этого, то в качестве причины я привожу свое мнение относительно полезности книги для меня и незатруднительности траты на нее денег. И поскольку я из этого мотива прихожу к выводу (den Schluß gefasset) о покупке книги, тем не менее , этот вывод остается достоверным, но не необходимым, поскольку, как и до этого решения, остается возможным отказ от покупки (§ 516). Поэтому нередко бывает и так, что твердо принятое решение опять изменяется (§ 505), а в качестве причины указывают на нечто такое, что вклинилось [между двумя этими решениями]. В нашем примере с покупкой книги мы можем изменить наше прежнее твердое и несомненное решение относительно покупки книги, если в процессе осуществления этого намерения мы получаем сообщение о том, что в другом месте имеется другая, еще книга, которая лучше чем та, которую мы хотели купить. И если бы мотив нашего желания делал наш поступок необходимым, то было бы невозможно, чтобы в его исполнение (dazwischen) могло бы что-либо вклиниться (§ 36). И тогда в нашем примере не было бы никакой возможности отказаться от покупки, даже если бы нам тысячу раз говорили о более хорошей книге, которую можно приобрести в другом месте.

§ 518. В-третьих, мы обнаруживаем, наконец, что основание своих действий, которые мы обычно называем свободными (freiwillige), душа имеет в себе. Представления, которые душа использует в качестве мотивов (§ 496), находятся в ней и из нее происходят, и посредством собственной силы она склоняется к тем вещам, которые ей нравятся и отказывается от тех, которые вызывают у нее отвращение, поскольку они не принуждают и не определяют ее мотивы. В нашем примере мы [сначала] определяем себя к покупке книги, а после этого определяем себя по-другому, а именно отказываемся от покупки. Но то, что подсказывает нам это другое, не может нас принудить от него отказаться, оно и не требует нашего принуждения. И поскольку душа имеет основание своих действий в себе, постольку ей приписывается произволение (Willkühr), а поступки, основания которых находятся в душе, называют произвольными поступками (willkührliches Thun und Lassen).

§ 519. Если обобщить все сказанное, то свобода (Freiheit) есть не что иное, как способность души посредством своего произволения выбирать из двух одинаково возможных вещей ту, которая ей наиболее нравится (am meisten gefallet). Например, купить или не купить книгу в магазине или (что одно и то же) определить себя к тому, что не предопределено ни своей природой, ни чем-либо извне.

§ 520. Поскольку понимание связи вещей показывает, что является благим или дурным, лучшим или худшим, основывается на понимании связи вещей (§ 422, 426), основанием свободы является разум (§ 368).

§ 521. Нельзя отрицать, что человек, который знает нечто как лучшее, и невозможно, чтобы он мог предпочесть ему худшее, и, таким образом, его выбор лучшего происходит необходимо. Однако эта необходимость не может противоречить свободе, ибо посредством нее человек не принужден выбирать лучшее, так как он мог бы выбрать также и худшее, если бы он того захотел, поскольку как одно, так и другое является возможным для себя и само по себе (§ 516). Эта необходимость, как было показано ранее (§ 517), создает только достоверность, каковой в противном случае не было бы в действиях человека. Из моих «Мыслей о поведении человека», где специально рассматриваются поступки человека, можно увидеть, что без такого рода необходимости (которую называют нравственной необходимостью (Notwendigkeit der Sitten)), нельзя было бы надеяться на достоверность учения о нравственности. Ведь не случайно те, кто неверно понимает сущность свободы, обычно и указывают на нее как на причину, по какой в нравственном учении, по их мнению, не может быть такой достоверности, как в математике.

§ 522. Несмотря на то что [в учении о нравственности имеет место] такая необходимость, тем не менее, остается верным то, что воля человека не может быть принужденной. Ведь поскольку мы ничего не можем желать или не желать без того, чтобы не принимать нечто за благое или дурное (§ 506), а рассудок в своих представлениях не может быть принужден, и воля никоим образом не может быть принужденной, и, таким образом, она свободна от всякого внешнего принуждения. Я считаю, что рассудок в своих представлениях не является принужденным, поскольку это такая вещь, в которой никто не станет сомневаться, так как она обоснована в повседневном опыте.

§ 523. Иногда с помощью отдельных примеров пытаются доказать, будто воля является принужденной, однако при более внимательном их рассмотрении обнаруживается, что в этих примерах следует различать последующее воление (Wille) от предшествующего и благодаря этому из них нельзя вывести никакого принуждения.

§ 524. /Пример с нищим, который просит у богатого подаяния, но, будучи изгнанным, более к нему не обращается. В первом случае мотивом нищего была надежда на богатое подаяние, а во втором — страх быть наказанным. Последний мотив перевешивает первый, противоречит ему и потому изменяет первоначальный мотив. Однако и в этом случае желание нищего не является принужденным, поскольку он может преодолеть страх и вновь обратиться за подаянием, и, таким образом, воля не принуждается мотивами, но может выбирать их по собственному усмотрению/.

§ 525—526. /Как навыки рассудка в отношении мышления, так и навыки воли в отношении своих желаний или нежеланий достигаются посредством упражнений, т. е. повторения некоторых мыслей или поступков и постепенного обретения сноровки (Geschick), а именно возможности и легкости их осуществления. В этом состоит совершенство рассудка и воли, к которому человек должен стремиться/.

§ 527. Здесь будет нелишним остановиться на том, что мы замечаем относительно соответствия наших мыслей с некоторыми изменениями в теле, а также некоторых движений в теле с некоторыми мыслями души. Особенно здесь важно обратить внимание на то, что выше было сказано относительно опытов, поскольку именно в этой области чаще всего неосторожно обманываются многими предрассудками, которые препятствуют знанию истины.

§ 528. Когда внешние вещи вызывают изменения в наших органах чувств, то одновременно в нашей душе возникают ощущения, т. е. мы тотчас эти вещи сознаем. Например, если свет, отражаемый от здания, попадает в наши глаза, то в тот же момент мы это видим.

§ 529. Следует, однако, иметь в виду то обстоятельство, чтобы этот опыт не приводил к тому, что могло бы принести вред истине, как это случается (§ 527). Мы не воспринимаем ничего другого, кроме того, что две вещи существуют одновременно, а именно изменения, которые происходят в органах чувств и мысли, посредством которых душа сознает внешние вещи, служащие причиной этих изменений. Однако при этом мы ни в коем случае не узнаем влияния (Wirkung) тела на душу. Ведь если бы это влияние имело место, то мы должны были бы иметь о нем если не отчетливое, то хотя бы ясное понятие (§ 325). Но тот, кто в достаточной мере обратит на себя внимание, обнаружит, что о такого рода влиянии он не имеет ни малейшего понятия. А потому мы не можем говорить, будто влияние тела на душу обосновано в опыте. И тот, кто стремится говорить точно, тот не может приписывать опыту более того, что эти две вещи существуют одновременно. Но отсюда нельзя делать вывод, будто одно является причиной другого или что одно возникает из другого (Log., § 11, гл. 5).

§ 530. Между тем следует заметить, что сказанное еще не отвергает влияния тела на душу, но дает возможность подвергнуть его дальнейшему исследованию. Ведь неверно считать, будто то, что мы не можем объяснить или о чем мы не имеем отчетливого понятия, тем самым и не может существовать (§ 131); я считаю также неприемлемым, если утверждают, будто то, о чем не имеют никакого понятия, — не существует (Log., § 12, гл. 2). Ниже будет показано, что никогда нельзя сказать, что то, что не сознается в нашей душе, того в ней нельзя и найти (§ 497).

§ 531—534. /Примеры соответствий состояний тела и души: боль или слабость в теле сопровождается неприятным ощущениями в душе и т. д. Зависимость способностей рассудка и разума, особенностей их применения от состояния здоровья, органов чувств, от нервов, возраста и т.п. Все это подтверждает соответствие души и тела, однако вопрос о том, почему изменения души каждый раз совпадают с изменениями тела и происходят одновременно, должен быть исследован далее/.

§ 535. Кроме того, мы замечаем также, что в теле происходят определенные движения, когда их желает душа. Например, если я хочу схватить некую вещь, то я протягиваю к ней руку. Я желай встать и уйти — и это также происходит.

Такие движения обычно называют произвольными, или свободными (willkürliche oder freiwillige Bewengungen).

§ 536. Если;мы и здесь не идем далее того, что узнаем [из опыта], то мы не можем и ничего сказать об этом, кроме того, что определенные движения тела происходят в то же самое время, когда мы их желаем, и не исполняются, когда мы их не желаем. Но так как и в этом случае мы также не имеем никакого ясного понятия о влиянии души, посредством которого она должна производить движение в теле, то, как уже было сказано ранее (§ 529), такого рода влияние нельзя выдавать за обоснованное в опыте.

§ 537. Между тем и здесь требуется та предусмотрительность, которую мы проявляли в аналогичном случае и до этого (§ 530). А именно мы вовсе еще не отбрасываем влияние души на тело [по причине отсутствия понятия об этом], но хотим подвергнуть его дальнейшему исследованию, которое и будет предпринято ниже.

§ 538. /Относительно сказанного следует заметить, что в органах тела движение не последует, если они не будут устроены надлежащим образом. Если нервы напряжены или расстроены, мыши,ы скованы, то душа может желать сколько угодно, но от этого не последует никакого движения. Это относится также и к различным органам тела, чьи движения не сообразуется с волей души. Таковыми являются волосы, сердце, желудок и т. д./.

§ 539. Об этом соответствии мыслей души с определенными изменениями в теле, а последних с волей души обычно говорят, что душа с телом объединены (vereinigt). Но в чем состоит это объединение — этого нельзя показать прежде того* как будет установлено, каким образом возможно согласование души с телом в уже ранее приведенных пунктах (Stücken). А поскольку произвольные или свободные движения тела определены свободным решением души, причем таким образом, что они не могли бы последовать, пока не будут определены душой, душе придается господство над телом, которое есть не что иное, как способность определять некоторые движения тела по собственному благоволению (Wohlgefallen), так благодаря структуре тела [в нем] возможны многочисленные виды движения.

Глава IV О МИРЕ

§ 540. Прежде чем мы можем понять, чем собственно является душа и каково основание того, что было сказано о ней до этого, мы должны узнать, что такое мир. Ибо далее будет показано, что нельзя понять ни сущности духа вообще, ни души в частности, прежде чем не будет понято, чем, собственно, является мир и какими свойствами он обладает.

§ 541. Мы не будем заниматься здесь теми изменениями, которые происходят в нашем мироздании, особенно на земле, поскольку об этом будет подробно сказано в моих «Разумных мыслях о природе и ее действиях» [Vernünftige

Gedanken von den Würkungenn der Natur... Halle, 1723]. Здесь же мы хотим рассмотреть только то, что относится к всеобщему познанию мира, что до сих пор почти совершенно оставалось вне рассмотрения, хотя это и является одной из важнейших истин, которую мы можем знать, поскольку на ней покоится познание Бога и естественной религии, без чего не могут быть успешно преодолены серьезнейшие возражения, которые против них выдвигаются. Это будет подробно показано в последней главе.

§ 542. Для достижения правильного понятия мира нужно обратить внимание на то, что находится перед нами, и при этом взвесить, что мы можем в нем различить (Log., § 7, гл. 1), а также сопоставить друг с другом воспринимаемые вещи (там же, § 19).

§ 543. Осуществив это, мы, во-первых, находим на нашей земле множество составных вещей (§ 51), которые одновременно существуют наряду друг с другом, а вне земли на небе мы находим также и другие крупные тела, которые имеют сходства частично с землей, а частично с солнцем (V. G. von den Wirk, der Natur. Astronomie, § 291, 338). Во-вторых, мы видим также, что среди встречающихся на земле вещей одни предшествуют другим, а другие приходят вслед за ними и, таким образом, одно следует за другим. И даже в одновременно существующих вещах мы находим множество изменений, которые следуют друг за другом; то же самое имеет место и в звездах, по меньшей мере в их положении по отношению к земле и друг к другу, о чем свидетельствует не только ежедневный опыт, но главным образом наблюдения астрономов. Ведь в силу их большого расстояния от земли (Astron. § 535) в них трудно заметить что-либо изменчивое, кроме того, о чем можно заключить из меняющихся на них пятен (Astron. § 290, 312, 337). В-третьих, когда сосуществующие или следующие друг за другом вещи сопоставляют с их изменениями, то узнают, что одна из них всегда имеет основание в другой и существует благодаря ей, т. е. что как сосуществующие, так и следующие друг за другом вещи обоснованы друг в друге (§ 29). Это и есть то, что мы вообще можем наблюдать в тех вещах, которые в совокупности составляют мир.

§ 544.Так как действительность вещи не принадлежит к ее сущности (§ 35), а объяснения представляют только сущность вещи (Log., § 48, гл. 1), то из того, что уже было об этом сказано, следует, что мир (Welt) есть ряд изменяющихся вещей, которые существуют наряду друг с другом или друг за другом следуют, а в совокупности друг с другом связаны.

§ 545. Вещи друг с другом связаны, если каждая из них содержит в себе основание, по какому наряду с ней одновременно существует или следует за ней другая (§ 543). Например, Солнце и Земля связаны друг с другом, поскольку Земля удерживается Солнцем в своем изменчивом состоянии (V. с. von den Wirk, der Natur. T. II. Physik. § 44). Дождь и рост растений связаны друг с другом, поскольку растения получают влагу (Ib. T. I. § 392), что служит одной из причин их роста (§ 29).

§ 546. Если в одновременно сосуществующих вещах одна содержит в себе основание, благодаря какому другая вещь одновременно существует наряду с ней, то каждая из них имеет свой особый способ, каким она существует одновременно с остальными. В силу этого каждая вещь имеет свое особое место (§ 47), и, следовательно, они связаны друг с другом (§ 545) в пространстве (§ 46).

§ 547. Если в следующих друг за другом вещах предшествующая содержит в себе основание, по какому за ней следует другая и, напротив, последующая содержит в себе основание, по какому первая предшествует, то они следуют друг за другом в [определенном] порядке (§ 132, 134), а следовательно, они связаны друг с другом во времени (§ 941, 545).

§ 548. Поскольку вещи в мире связаны друг с другом как в своем одновременном, так и в своем последовательном существовании, то они связаны друг с другом как в пространстве, так и во времени (§ 546, 547).

§ 549. То, что связано друг с другом в пространстве и во времени, в совокупности составляет единое (eines). А из связи различного в пространстве и времени знают, что это есть одна вещь. Но так как в мире все связано друг с другом в пространстве и времени, (§ 548) то мир следует рассматривать как одну вещь.

§ 550. Поэтому мир есть целое, а вещи, которые существуют наряду друг с другом, как и те, которые следуют друг за другом, составляют его части (§ 24).

§ 551. То, что состоит из частей, является составной вещью (§ 51). И так как каждый мир есть целое, которое состоит из различных частей (§ 550), то любой мир должен быть составной вещью.

§ 552. Поэтому сущность [мира] должна состоять в способе соединения [частей] (§ 59). И потому один мир может отличаться от другого не иначе как по способу соединения [частей].

§ 553. Так как сущность мира неизменна (§ 42), то он не мог бы более оставаться тем же самым миром, если бы из него была удалена самая ничтожная часть или если на ее место была бы поставлена другая или новая [часть], даже если бы большинство оставалось подобным предыдущим (§ 18). Точно так же обстоит дело с любой составной вещью. Если из часов изъять одну часть, от которой зависит их ход, и заменить ее на другую, то часы более не будут оставаться тем же самыми, что и прежде. Если с колеса спилить хотя бы один зубец, то после такого изменения у часов будет совершенно другой ход, как это будет более подробно показано далее (§ 556).

§ 554. Поскольку все, что присуще вещи, основано в ее сущности (§ 33), все происходящие в мире изменения должны быть основаны в способе их соединения (§ 552). Таким образом, вещи в мире связаны друг с другом во времени, поскольку они связаны друг с другом и в пространстве (§ 548).

§ 555—556. /Если в способе соединения частей в пространстве происходит изменение, то и в последующее время возникают другие изменения, в отличие от тех, которые имели бы место, если бы соединение [частей] оставалось неизменным. Это можно пояснить посредством сравнения мира с часовым механизмом: если в нем изменяется способ соединения частей, то изменяется и показание времени/.

§ 557. Не следует удивляться тому, что я сравниваю мир с часовым механизмом или машиной, ибо мир также есть машина. Это нетрудно доказать. Машина есть составная вещь, движение которой основано в способе соединения [ее частей]. Равным образом мир является составной вещью, изменения которой основаны в способе соединения ее частей (§ 554). А потому мир есть машина.

§ 558. Поскольку в мире как в пространстве, так и во времени все основано друг в друге (§ 548), постольку в мире и его изменениях имеет место порядок (§ 132), причем именно такой, какой встречается как в правильных доказательствах (§ 138), так и в сочинениях Евклида (§ 137), а следовательно, [в мире имеется] также и истина (§ 142).

§ 559. Так как в мире истина имеется постольку, поскольку все в нем как в пространстве, так и во времени основано друг в друге (§ 558), а это происходит от способа соединения [частей] (§ 554), то именно поэтому в мире имеет место истина, поскольку он есть машина. Если бы мир не должен был оставаться машиной, то между ним и грезой исчезло бы различие (§ 143).

§ 560. Легко видеть, что сказанное о мире (§ 557 и сл.) имеет значение также и для всех составных вещей, а именно что они также являются машинами и именно поэтому в них имеет место истина.

§ 561. Поскольку настоящее состояние мира основано в предшествующем, а будущее — в настоящем (§ 547—548), поэтому события (Begebenheiten) в мире сохраняют свою достоверность. И таким же образом, поскольку мир является машиной (§ 557), все события в нем оказываются достоверными.

§ 562. Если события в мире достоверны, то невозможно, чтобы они не могли возникнуть (kommen). И поскольку они таким образом должны возникнуть, постольку они, следовательно, являются и необходимыми (§ 36).

§ 563. Я утверждаю, что события необходимы лишь постольку, поскольку имело место предшествующее, а следовательно, они необходимы не безусловно (nicht schlechterdinges). А именно: всякое событие необходимо, поскольку оно предполагает некоторую связь вещей, посредством которой они могут достичь своей действительности (§ 14). Но если эта связь не является необходимой, но также может быть и иной, то и события сами по себе не являются необходимыми, но как и их связь, в которой они основаны, — случайны (§ 175). Поэтому судить о том, являются ли события в мире безусловно необходимыми или нет, нельзя раньше того, чем устанавливают, является ли необходимой или нет связь, в которой они основаны, т. е. является ли необходимым или нет сам мир (§ 544).

§ 564. То, что достоверность событий не делает их безусловно необходимыми, и то, что, несмотря на это, как одно из них, так и другое остается случайным, легко можно понять из частных случаев. /Пример произвольности и случайности решения Никейского Собора относительно условия, согласно которому определяется день празднования Пасхи/.

§ 565. Для того чтобы знать, являются ли события в мире необходимыми или случайными, нужно исследовать, является ли мир сам по себе (die Welt an sich) необходимым или его следует причислить к случайным вещам. Но для этого нужно более точно исследовать, каким образом его события в нем основаны. /Пример с множественностью причин в пространстве и времени, которые в качестве связанных друг с другом оснований определяют данное состояние погоды. Однако, поскольку речь идет о событиях действительного мира, основание каждого из них лежит в способе соединения их час-тей, а общая связь всех событий должна заполнять все пространство и прошедшее время, которые недоступны познанию. Поэтому события имеют случайный характер, ш. е. основаны в способе соединения их частей, каждая из которых должна достичь своей действительности, в силу чего никакое событие не может существовать одним-единственным способом/.

§ 566. /Возможность различных состояний погоды основана в предшествующих состояниях, которые носят изменчивый характер, а потому из них могут вытекать противоположные события/.

§ 567. /Если бы малейшее событие в мире могло быть иным, чем оно есть, то и все предшествующее в мире должно быть другим, а в будущем все могло бы возникать иначе, нежели оно возникло теперь. Следовательно, должен был бы существовать совершенно другой мир, нежели тот, который существует теперь (§ 17). Те, кто не понимает этой истины, не понимает, как возможна действительность случайных вещей и их связь, которая имеет свои достаточные основания, осуществляется посредством действия естественных причин и имеет характер гипотетической необходимости, но не связана с чудесным вмешательством Бога в их ход. Именно под таким условием мы должны понимать действительный мир, прежде чем мы перейдем к учению о Боге/.

§ 568. /От того, что события в мире могут быть иными, нежели они происходят в теперешнем мире, и из того, что они не являются необходимыми, их связь в действительном мире не терпит ущерба и не содержит в себе ничего противоречивого, если мы понимаем, что противоположные им события не могут происходить одновременно с ними и возможны в другом мире, где имеет место другая связь вещей, и даже если они не возникают, они являются столь же возможными, как и те, которые достигают своей действительности/.

§ 568а. /Если хотя бы одно малейшее состояние в мире отличается от естественного хода его событий, то перед нами будет другой мир, даже если во всем остальном он совпадает с действительным миром. Пример с часами, малейшее изменение в механизме которых приводит к тому, что они будут показывать другое время/.

§ 569. Из сказанного очевидно, что, поскольку может быть еще много других связей вещей, нежели существует теперь (§ 565), но ряд связанных друг с другом в пространстве и времени вещей образует один мир (§ 544), возможен более чем один мир, т.е. вне мира, к которому мы принадлежим или который мы ощущаем, возможны еще и другие, которые как по своим событиям, так и в целом совершенно отличаются друг от друга (§ 17). /Пример с часами/.

§ 570. /Если бы я в настоящий момент делал нечто иное, нежели то, что я делаю, то для этого должны быть какие-то иные причины, благодаря которым мои действия, отличные от тех, которые я совершаю, стали бы действительными. В этом нет ничего противоречащего, но для этого надо допустить возможность другой связи вещей и другого мира, в котором имеются основания для моих действии, противоположных тем, которые я осуществляю в действительности. И поскольку при этом не возникает противоречия, возможен другой мир, причем более чем один/.

§ 571. /Сравнение возможности различных миров с возможностью различных историй, которые писатель может сочинить по своему желанию, но события, которые описываются в каждой из них, являются одинаково возможными /.

§ 572. Из сказанного становится понятным, что в нашем мире становится действительным именно то, что основано в связи вещей, которая и образует настоящий мир (§ 29). Напротив, то, что противоречит этой связи или не основано в ней, то не может происходить в этом мире. Итак, то, что возможно в этом мире, — то либо уже имело в нем место, либо существует теперь, либо еще будет в будущем; напротив, то, что в этом мире невозможно, вполне может быть действительным в другом [мире].

§ 573. Таким образом, понятно, почему не все, что возможно, может стать действительным. Ведь любое [из возможного] требует своей особенной связи вещей, из которых одна противоречит другой. Но две противоречащие друг другу вещи не могут существовать одновременно (§ 10). /Пример: поскольку невозможно, чтобы мое тело одновременно занимало различное место в пространстве или заполняло его различным образом, постольку в этом мире не может случиться так, чтобы я вставал, оставаясь одновременно сидящим. И это происходит потому, что у меня есть причина, по какой я решился на первое, а не на второе/.

§ 574. Необходимо делать различие между безусловно невозможным, о чем шла речь выше (§ 12), и тем, что не может происходить только в настоящей связи вещей или в этом мире. /.../

§ 575. Различие необходимого. /.../ То, что возможно в этом мире, то должно также и возникнуть, если оно уже было или еще не существует, и оно не может оставаться внешне невозможным, поскольку в противном случае его основание, которое оно имеет в настоящей связи вещей, было бы недостаточным, что противоречит тому, что было принято выше (§ 10, 12). Таким образом оно [возможное] необходимо (§ 41). А именно оно необходимо в отношении настоящей связи вещей, но не как безусловно необходимое само по себе (vor sich selbst). Разумеется, существует заметное различие между тем, что является необходимым безусловно и необходимо при определенном условии, или, как в данном случае, как необходимое в отношении настоящей связи вещей. Поэтому оба вида необходимости уже давно различают друг от друга посредством особых имен. А именно: безусловно необходимым, как я уже делаю, называют то, что необходимо для себя или имеет основание необходимости в себе; напротив, необходимым под определенным условием называют то, что необходимо в отношении другого, т. е. имеет основание необходимости вне себя. Последний вид необходимости называют, в частности, необходимостью природы, поскольку она имеет свое основание в настоящем ходе природы или в настоящей связи вещей. Почему эта связь вещей в целом называется ходом природы, будет показано позже. Поскольку последний вид необходимости называют необходимостью природы или природной необходимостью, в противоположность ей первый вид необходимости обычно называют геометрической или метафизической необходимостью, поскольку она имеет место в тех вещах, которые принадлежат к геометрии, а частично к метафизике. К последнему виду необходимости относится также та, которая имеет место в свободе, о которой уже говорилось выше (§ 521) и которую обычно называют необходимостью нравственности, поскольку она имеет место в нравственности людей и составляет основание учения о нравственности.

§ 576. Так как мир может быть иным, нежели тот, который существует (§ 569), то он относится к случайным вещам (§ 175) и поэтому в отношении своей действительности не является необходимым (§ 36). Я говорю именно о его действительности, ибо в отношении своей сущности он есть и остается необходимым, как и все другие вещи (§ 38). Из этого с очевидностью следует, что он случаен только в отношении действительности, а не сущности, а поскольку сущность состоит в возможности (§35), то не может быть и речи о том, чтобы нечто могло быть одновременно возможным и невозможным (§ 10). В таком случае нечто хотели бы называть случайным в отношении его сущности, потому что оно могло бы быть еще чем-то другим в своем роде, т. е. если бы, к примеру, утверждалось, что мир является случайным по своей сущности, поскольку могут быть и другие миры. А этого мы никому не хотим запретить, поскольку на деле допускаем для каждого свободу высказываний.

§ 577. Поскольку мир случаен, и все его события также случайны, поскольку они происходят только потому, что мир существует (§ 565). А потому необходимость природы, которая должна быть ей присуща (§ 575), не устраняет ее случайности.

§ 578. /Это станет более ясным, когда мы перейдем от рассмотрения мира к Богу, а также проведем различие между безусловной необходимостью и достоверностью событий, относящуюся не к сущности вещей и мира, а к их действительности, которая носит случайный характер/.

§ 579. Мы получаем верное понимание случайного в мире, когда узнаем, что случайные события могут достичь естественным путем своей действительности не иначе как посредством ряда бесчисленных других вещей, которые им предшествуют и одновременно существуют наряду с ними. И, таким образом, если хотят указать их основание, то последнее будет всегда иметь новое основание, и так без конца. Напротив, в том, что является необходимым, быстро доходят до конца, ибо в конце концов находят основание, на котором можно остановиться. Это знают те, которые основательно изучили математику, поскольку они находят, что для проведения своих доказательств они в конечном итоге приходят к таким основаниям, для которых им уже не нужно искать далее никаких других оснований. Напротив, для тех, кто занят познанием природы, другое основание не может быть известным, ибо поскольку исследуют, почему это происходит, то хотя они и находят его причину, однако и она имеет свою предшествующую причину, а та, в свою очередь, другую и т. д. И в конце концов, порой довольно быстро, останавливаются на причине, для которой мы не знаем никакой предшествующей причины и довольствуемся тем, что встречается в природе и удостоверяется посредством опыта, который дан, а не придуман нами. И это служит основанием, из которого можно доказать, что должен существовать создатель природы.

§ 580. /Пояснение посредством сравнения случайного и необходимого с различием иррациональных и рациональных чисел в математике, т.е. полностью делимых на малые числа или части, из которых состоят или возникают большие рациональные числа. Деление же или извлечение корня из иррациональных чисел не может иметь конца/.

§ 581. /Ошибочность неразличения или отождествления случайного и необходимого/.

§ 582. Поскольку мир является составной вещью (§ 551), должны быть также и простые вещи, из которых состоят его части (§ 76). Эти простые вещи обычно называют элементами.

§ 583. Так как простые вещи не могут иметь никаких частей (§75), то элементы также не могут иметь никаких частей (§ 582). Так как простые вещи сами по себе не имеют никакой величины и фигуры, а также внутреннего движения (§ 81), то и элементы не могут их иметь. Поэтому заблуждаются все те, которые выдают элементы за груду мелких делимых тел, т.е. принимают за элементы мира составные вещи. /Гакую точку зрения Лейбниц в переписке с Кларком верно называл философией лени (Weltweisheit der Faulen), поскольку в ней за элементы мира принимаются составные вещи, части которых не могут обладать одинаковыми свойствами [См.: Лейбниц Г. В.

Соч.: В 4 Т. М., 1983. Т. 2. С. 472]/.

§ 584. Поскольку элементы являются простыми вещами (§ 582), к ним относится все, что выше было подробно сказано о простых вещах вообще. Они обладают силой (§ 125), посредством которой они непрерывно изменяют свое внутреннее состояние (§ 126), они суть нечто, существующее само по себе (§ 127), и потому не могут прекратиться (aufhören) иначе как посредством уничтожения (Vernichtung) (§ 102).

§ 585. /Простые вещи как элементы мира могут отличаться друг от друга не иначе как посредством своего внутреннего состояния, т. е. по способу своего ограничения (§ 17, 121, 584)/.

§ 586—590. /В мире не может быть двух совершенно подобных друг другу простых и сложных вещей, ибо в противном случае в них невозможно было бы обнаружить ничего такого, что позволяло бы познать их как различные вещи и найти достаточное основание, по какому они занимают различные места в пространстве или существуют в разное время. Эту истину установил Лейбниц в своем законе неразличимого (Satz des nicht zu unterscheidenen), о котором он писал в переписке с Кларком (Epist. 5, § 24. Р. 94. [ср.: Там же]).* Этот закон доказывается как посредством законов противоречия и достаточного основания, так и посредством опыта. (Пример со сходными друг с другом листьями в саду, между которыми нельзя было бы обнаружить никакого различия)/.

§ 591—593. /Поскольку две простые вещи не могут быть сходными друг с другом, в мире существует великое многообразие вещей, которые отличаются друг от друга как по их внутреннему состоянию, так и по своим пространственно-временным и другим свойствам и состояниям, которые имеют свое достаточное основание во внутреннем состоянии вещей/.

§ 594. Поскольку все имеет свое достаточное основание, по какому оно скорее существует, нежели не существует (§ 30), все должно иметь, также достаточное основание, по какому каждое существует наряду с одним, а не наряду с другим. А поскольку основание этого нельзя найти ни в пространстве, ни во времени и поскольку последние рассматриваются как пустые от находящихся в них вещей (§ 46,94), то это основание должно иметь место в тех вещах, которые существуют друг возле друга, а следовательно, во внутреннем состоянии простых вещей (§ 585).

§ 595. В соответствии с этим внутреннее состояние каждой простой вещи сообразуется (richtet sich) с внутренним состоянием других, окружающих ее вещей. Поэтому все они согласуются друг с другом (§ 593—594), благодаря чему сохраняется совершенство в составных [вещах] (§152).

§ 596. Поскольку все составные вещи в мире друг с другом связаны (§ 544), а простые вещи связаны с теми другими простыми, вместе с которыми они образуют составные вещи (§ 595), внутреннее состояние каждой простой вещи также сообразуется со всеми остальными, находящимися вокруг нее как центра. И таким образом каждая из простых вещей согласуется со всем миром, из чего и возникает совершенство мира.

§ 597. Внутреннее состояние простой вещи есть не что иное, как способ ограничения того, посредством чего она существует (bestehet)* (§121); смена ограничений суть их изменения (§ 107), а последниеине что иное, как смена степеней ее силы (§106, 115). И поскольку таким образом простые вещи действуют постоянно (§ 120), посредством их действия должно производиться нечто, которое относится не только ко всем остальным окружающим ее простым вещам, но и ко всем составным вещам во всем мире.

§ 598. То, что существует непосредственно (Was eigentlich dieses ist), производится посредством действия простых вещей. Зтот вопрос мы хотим подвергнуть дальнейшему исследованию. Г-н Лейбниц придерживается точки зрения, согласно которой в каждой простой вещи представляется весь мир, посредством чего можно понятно объяснить, каким образом каждая из них может быть отличена от другой и относится ко всему миру своим особым способом, а также то,, каким образом она относится к окружающим вещам, а также к тем, которые от нее отдалены. Однако у меня есть сомнения относительно такой точки зрения.

§ 599. Из сказанного понятно, что г-н Лейбниц имеет дело с монадами или единицами природы (Einheiten der Natur), которые он также называет неделимым природы (Unteibare der Natur). Следует отметить, что, по его мнению, единицы сознают не все то, что в них представляется. Поэтому можно было бы сказать, что каждая единица г-на Лейбница является зеркалом всего мира, в котором в ней все представляется с той точки зрения, в которой она существует. Поскольку к этому« вопросу мы еще вернемся в дальнейшем исследовании

(§ 598), пока нам достаточно того, чтобы мы привели отчетливые понятие о единицах природы и одновременно показали, что эти единицы не противоречат сказанному нами о простых вещах мира (§ 597). И если бы г-н Лейбниц хотел показать, что свои единицы природы он не относил к невозможным вещам, то он должен был бы показать это таким же способом, каким мы обнаружили свойства элементов. Ниже мы покажем (§ 742), что душа относится к простым вещам и обладает силой представлять мир в соответствии с положением своего тела в мире (§ 753). Мы покажем также, что возможны еще и многие другие простые вещи, которые представляют мир менее совершенным образом, чем душа (§ 900). А потому и возможны такие вещи, как единицы природы Лейбница, которым присуще все то, что показано относительно элементов вещей, и если элементы превращаются в такого рода единицы, то все простые вещи остаются подобными друг другу, как и составные, и образуют один вид вещей (§ 177).

§ 600. После того как было отчетливо показано, что внутреннее состояние каждой простой вещи относится к [внутреннему состоянию] всех остальных, которые существуют в мире (§ 596), а г-н Лейбниц объясняет это тем, что в каждой простой вещи весь мир представляется с точки зрения занимаемой ею в мире места (§ 599), то далее понятно также и то, что все вещи в мире, вплоть до мельчайшей (bis auf das kleineste), по его мнению, согласуются друг с другом, как и то, что по этой причине он хочет иметь дело с всеобщей гармонией вещей, которая, как и все остальное, что он по этому поводу высказал, для многих представляется неразрешимой загадкой, поскольку эту гармонию он достаточным образом ни объяснил, ни доказал. Однако, поскольку мы пока еще не установили, в чем, собственно, состоит отношение простых вещей ко всему в мире, мы не можем уяснить и то, в чем состоит всеобщая гармония вещей, и мы будем пока довольствоваться указанием на то, что она существует и может быть понятным образом объяснена в том смысле, как ее понимал г-н Лейбниц.

§ 601. Так как каждая простая вещь в каждый момент отличается по своему внутреннему состоянию от остальных (§ 592), то благодаря этому познают величину всеобщей гармонии вещей.

§ 602. Так как каждая из них [простых вещей] в своем внутреннем состоянии относится к другим вещам своим особым образом (§ 595), то она своим особым образом и существует наряду с другими вещами и никакая из них не может существовать вместе с другими точно таким же образом. А следовательно, каждая из них не только существует вне другой (§ 45), но и все вместе они следуют друг за другом в некотором порядке (§ 132—133), и, таким образом, все вместе они заполняют пространство (§ 46), хотя каждая из них собственно не заполняет никакого пространства, но имеет в нем только свою определенную точку.

§ 603. Здесь самое время объяснить, как возможно, чтобы из простых вещей, не имеющих никаких частей, которыми они друг с другом соприкасались бы, могли бы возникнуть составные вещи, которые имеют части. Это несложно понять, если правильно понимают свойство простых вещей. Ведь, поскольку каждая из них существует наряду с другими своим особым образом, а тем самым ни одна из них не может таким же образом (§ 602) существовать наряду с

другими, невозможно, чтобы многие могли существовать одновременно в одной точке, но каждая из них требует своего особого места. Но так как каждая связана с тем, которые ее окружают (§ 594, 545), то множество простых вещей вместе составляют одну [вещь] (§ 549) и потому составное получает протяжение в длину, ширину и толщину (§ 53).

§ 604. /Для преодоления трудностей в понимании того, как из неделимых частей могут возникнуть делимые, нужно обратиться к примеру математики, где из неделимых и подобных друг другу точек составляются протяженные фигуры, имеющие длину, ширину и толщину. Также и неделимые точки природы хотя и не подобны друг другу, однако имеют в себе постоянно действующую силу, и поэтому каждая должна находиться вне другой (§ 45), а возникающая таким образом протяженность каждой из них образует определенный порядок в отношении между ними. Однако простые вещи не могут быть связаны друг с другом как составные вещи или материи, а потому простые вещи, их внутренние и внешние состояния, а также их связи могут быть поняты лишь посредством рассудка и разума, но отнюдь не посредством восприятия или воображения, которым доступны лишь составные вещи/.

§ 605. /Простые вещи не нуждаются в столь прочной связи друг с другом, как составные, которые суть тела (Körper) или телесные вещи нашего мира, сущность которых состоит в способе соединения их частей, а также в способе, каким они заполняют пространство, имеют протяженность, фигуру, обладают делимостью и движением, измеримой величиной, способностью к изменению, возникновению и прекращению и т. д.

(§ 52-71)/.

§ 607. Что такое материя. /.../ Мы видели, что каждое тело имеет протяжение и потому может быть разделено на множество частей (§ 606), что подтверждается и опытом относительно тел в нашем мире. Кроме того, мы находим, что каждое тело имеет силу, которая противостоит движению, и потому оно не может начать движение, пока сопротивление ему не будет преодолено. /Пример с весами, чаши которых могут менять свое положение в зависимости от величины тяжести положенных на них тел/. Материей называется то, что сообщает телу протяжение и противостоящую [движению] силу. Мы знаем из вышесказанного, что протяжение вместе с пребыванием тела на одном месте возникает из [свойств] простых вещей как элементов (§ 603, 605), а потому материя не есть беспорядочная груда или куча накиданных вместе подобных частей, в которых ничего нельзя различить кроме величины; скорее все, находящееся в ней, различается друг от друга своим совершенно особым способом [соединения]. Такого рода обычное понятие о материи как лишенной силы груде частей, большей или меньшей величины, есть лишь продукт воображения, у которого нет отчетливого представления о вещах и оно не может различать, что в них содержится (§ 214).

§ 608. Так как материя имеет силу, противостоящую движению (§ 607), то ни одно тело не может двигать самое себя, и, чтобы начать двигаться, оно должно иметь внешнюю причину (§ 29—30).

289

И) Зак 642

§ 609—610. /По этой же причине тело пребывает в состоянии покоя или движения и не может остановиться или изменить направление движения, если оно не встретит внешнюю причину для этого. Это мы находим во всяком опыте и в исследованиях правил движения, которые приняты в качестве неизменных законов природы (см.: Newton. Princip. Phil. Nat. Math. P. 12) [см.: Ньютон И. Математические начала натуральной философии]/.

§ 611. Сущность каждого тела состоит в способе связи [частей] (§ 606), вследствие чего тела и отличаются друг от друга (§ 17).

§ 612. /При рассмотрении сущности тел мы не касаемся составляющих их элементов и материи (например, в сущности часов важен не металлический материал, из которого изготовлены часы, а части их механизма)/.

§ 613—616. /Нельзя принимать делимые части тел или воспринимаемые чувствами корпускулы за элементы тел, а сущность составных тел зависит от способа связи их частей, что и служит основанием их величины, фигуры, движения, изменения и т. д. Только это позволяет понять тело и понятным образом объяснить, т. е. показать, как оно может быть /.

§ 617. Из сказанного можно понять ( что следует также и из того, что было показано выше (§ 560, 606)), что тела суть исключительно только (lauter) машины и именно поэтому в них имеет место истина (§ 142) и они могут быть понятно объяснены (§ 77).

§ 618—619. /Из сказанного следует достоверность способа существования тел, каковая имеет место и в мире в целом (§ 561), поскольку каждое тело и мир в целом суть составные вещи. Поэтому все изменения тел, безразлично относятся ли они к их действию или страданию тел (§ 104), имеют случайный, а не безусловно необходимый характер (§ 564)/.

§ 620—621. /Если тело А посредством толчка приводит в движение тело В, и потому оно в них обоих происходит, то тело А имеет основание изменения в себе, а тело В — в А, и потому верно говорят, что А нечто делает, а В страдает. Когда же при столкновении оба тела взаимно действуют друг на друга, то основание изменения одного из них находится в другом, но в то же время каждое из них имеет в себе основание изменения другого, а следовательно, оба они одновременно действуют и страдают/.

§ 622. Поскольку материя не производит никакого движения, но, напротив, противостоит ему (§ 607), постольку благодаря своей материи тело может только страдать (§ 620—621). А потому материя есть только страдающая вещь.

§ 623—625. /Основание производимого телом действия или движущей силы находится вне материи и ее сущности, а следовательно, помимо своей материи и сущности каждое тело имеет движущую силу. А так как сила состоит в постоянном стремлении нечто делать или изменять состояние вещи, то движущая сила состоит в постоянном стремлении двигать материю или делать движение действительным, если противостоящая ему [страдающая сила материи\ не превышает [движущую силу]. Поэтому не заблуждаются те, которые рассматривали всякую материю в мире как находящуюся в постоянном движении. Эту точку зрения защищали Чирнхауз (Medicina. Mentis. Part. 2. P. 18) и Лейбниц (Acta. Eruditorum.

A. 1695. P 145)/.

§ 626. Таким образом, тело состоит из 1) материи, 2) сущности и 3) движущей силы. В соответствии с этим тело можно объяснить как составленную из материи вещь, которая имеет в себе движущую силу.

§ 627. /Поэтому ошибаются те, кто смешивают материю с телом, а последнее рассматривают только как страдающую вещь. Тело имеет в себе нечто большее, чем материю, а именно свою сущность и силу/.

§ 628. /Как благодаря своей материи тело может страдать, так благодаря своей силе оно может нечто делать. И поскольку тело есть действующая вещь, по своей природе оно есть действующая сила/.

§ 629. /Поскольку тела, образующие мир, обладают силой, взятые вместе, эти силы составляют всю движущую силу мира, которая определяет способ соединения его частей и благодаря которой возникают все происходящие в нем изменения. А таким образом понимаемый мир называют природой или всей природой вещей (die ganze Natur der Dinge)/.

§ 630. /То, что основано в сущности и силе тел, т. е. в их природе, или имеет основание в сущности и силе мира или во всей природе, то называют естественным (natürlich). Например, восход и заход солни,а основаны в сущности и силе мира, а следовательно, естественны/.

§ 631. То, что естественно, может быть понятно объяснено и отчетливо понято (§ 77), а потому и возможна естественная наука (Natur-Wissenschafft), которая есть не что иное, как наука о том, что возможно посредством сущности и силы телесных вещей. Об этом подробно сказано в «Мыслях о действиях естественных вещей».

§ 632. /То, что не основано в сущности и в силе тел и мира, а следовательно, ни в природе тел, ни в природе мира, то называют сверхъестественным (übernatürlich) (например, говорящий осел)/.

§ 633. /Сверхъестественное действие называют чудом (Wunder-Werk). Чудеса превышают (überschreiten) природу и не могут быть понятно объяснены из сущности вещей и их силы/.

§ 634. /Обычные люди, не очень преуспевшие в познании природы, называют чудесами то, что они воспринимают как необычное. Спиноза также считал чудом необычное событие природы (Tract. Theol. Polit. Гл. 6. С. 67. [Ср.: Спиноза. Избр. произвед. М., 1937. Т. 2. С. 87—104]), ему следовали Локк (Posthumous Works. P. 217. [Ср.: Локк. Соч.: В 3 т. М., 1988. Т. 3. С. 615—623]) и Кларк (Epist. 2. § 12. Р. 48. [Ср.: Лейбниц. T. 1. С. 437])/.

§ 635—639. /Однако эти добрые люди обманываются, принимая суждение обычных людей за объяснение чуда. Говоря о чуде как необычном событии, которое противоречит или имеет мало сходства с тем, что происходит согласно порядку [природы], они на самом деле признают, что оно не является естественным, но превышает (überschreitet) природу и происходит не из нее, но из чего-то другого, т. е. из сверхъестественного действия, которое не имеет никакой естественной причины. Поэтому неверно относить к чудесам такие события, /сак уродство, возникновение новых комет или звезд, которые хотя и отклоняются от обычного хода природы, но тем не менее их основанием служат не сверхъестественные, а естественные причины, согласно которым те или иные события могут происходить иначе, нежели они происходят, но это означает, что они всего лишь изменяют, но не отменяют естественный ход природы/.

§ 640. /Поскольку чудо не может происходить естественным образом, но должно иметь свое основание вне мира и в отличной от него сущности, чудо было бы невозможным, если бы вне мира не существовала сущность, не являющаяся частью мира или его вещью, но способная по своему желанию изменять события в мире и их естественный ход. Эту сущность, не связанную с миром и не составляющую с ним одну вещь, можно сравнить с часовщиком, который изменяет положение стрелок на часах, т. е. является внешней, а не внутренней причиной этого изменения, которая находится не внутри часов, в их механизме, а вне него. Без такого рода отличной от мира сущности и ее сверхъестественной причинности в мире не было бы никаких чудес. Именно поэтому атеисты, признающие только природу и отрицающие отличную от мира сущность, следуя Спинозе, Локку и Кларку, считают, что чудеса суть всего лишь необычные события природы/.

§ 643. Если различие между естественными и сверхъестественными вещами является достаточно понятным, то различие, которое имеет место между естественными и искусственными вещами, еще нуждаются в пояснении. А именно: произведение искусства (Werk der Kunst) имеет свое основание только в сущности искусства, а не в силе, которая принадлежит природе вещей (§ 628). Сущность искусства состоит в определенном способе соединения материи, что и составляет сущность тела (§ 606), но, поскольку это соединение осуществляет художник, сущность этого тела основана в искусстве. Однако ни один художник не может привнести в свое произведение силу, благодаря которой в его произведении происходили бы какие-либо изменения. Напротив, все изменения, которым подчинены изменения в произведении художника, имеют свое основание в природе и таким образом привходят в него от материи (kommen ihm wegen seiner Materie zu), которая принадлежит миру.

§ 644—645. /Всякая материя, хотя она и противостоит движению, находится в постоянном движении, однако при этом тело не обязательно должно менять свое место, т. е. двигаться. Например, при взаимном столкновении тела могут оставаться неподвижными/.

§ 646—682. /О внутреннем движении тел и его отношении к внешнему движению. О силах притяжения, давления и других движущих силах; об их свойствах, особенностях, величинах, степенях. Примеры из конкретных наук — химии, механики, гидростатики и т. п. О формах движения тел, о связи движения тел с их делимостью и т. д./.

§ 683. /Опыт дает нам убедительные основания того, что движение тела передается [другим телам] не в одно мгновение, а постепенно/.

§ 684. /Поскольку материя находится в постоянном движении, всякая ее часть может быть отделена от другой и в своей действительности делима вплоть до самых мельчайших частей/.

§ 683. /Из постоянности движения материи и различия [форм] ее движения в пространстве возникают различия ее частей по их величине и фигуре, благодаря чему она не является беспорядочной грудой частей. Именно это позволило Лейбницу признать необходимость движущей силы в телах и опровергнуть всех, кто сомневался в этом (Acta Erudit. А. 1695. Р. 43)/.

§ 686 Все изменения тел происходят посредством движения (§ 613), а также посредством добавления, устранения или замещения частей (§ 72, 65, 68—69). А так как материя посредством движений может быть разделена природой до очень тонкой (subtil) (§ 624) а движение передается постепенно (§ 683), то и все изменения тел также должны происходить постепенно, и, таким образом, все события природы происходят постепенно посредством [смены] определенных степеней. И потому говорят: природа не делает никаких скачков.

§ 687. Если событие происходит постепенно, то это и является надежным признаком естественного действия, но не сразу. И если знают, что нечто возникает постепенно, а не сразу, то можно быть уверенным, что имеет место естественное событие.

§ 688. Поскольку естественным является все, что происходит постепенно, а не посредством скачка, а чудо не является естественным (§ 633), никакое чудо не происходит постепенно, а сразу, в одно мгновение. Отсюда познают, что простые вещи могут возникать и прекращаться не иначе как посредством чуда, т. е. сразу и в одно мгновение (89, 101—102).

§ 689—692. /Между тем в понимании этого вопроса нельзя слишком поспешно принимать за скачок то, что всего лишь происходит внезапно, поскольку скачок касается не столько времени, сколько той связи вещей, посредством которой одна возникает из другой. А последнее всегда осуществляется посредством степеней, причем таким образом, что в предшествующем всегда имеется достаточное основание для возникновения последующего, а это происходит посредством быстрых или медленных движений и в течение меньшего или большего отрезка времени. Например, различие времени и скорости движения при постепенном ухудшение погоды и мгновенном возгорании пороха. Для понимания этого необходимо отчетливо различать мельчайшие части пространства, занимаемого материей, и едва заметные промежутки времени, в течение которых происходят ее изменения/.

§ 693. /Поскольку движение передается постепенно и от части к части, тем вещам, которые не имеют частей, не может быть сообщено никакое движение. Поэтому простые вещи, не имеющие частей (§ 75), не могут двигаться сами по себе (vor sich allein), а движение принадлежит только к составным вещам (§ 51) или телам (§ 606)/.

§ 694. Так как простые вещи отличаются друг от друга и потому существуют вне друг друга (§ 602) и ни одна из них не является подвижной (§ 693), то никакая из них не может быть и произведена другой. Из этого становится более ясным не только то, что было сказано о связи простых вещей (§ 605), но и то, что природа, которая не имеет в своем распоряжении никакого другого средства для деления материи кроме движения, ни в коем случае не может разложить материю на ее элементы (§ 582).

§ 695. /Исходя из этого можно доказать то, что выше (§ 86) было высказано как предположение, а именно то, что простые вещи или элементы материи нельзя обнаружить посредством чувств и вспомогательных средств, например, увеличительного стекла/.

§ 696. /Поэтому нельзя считать, будто элементы суть неделимые и неизменные части, из которых состоит материя и возникают видимые тела/.

§ 697. /Опыт учит, что тела обладают как движущей силой, так и силой противостоящей движению [другого тела] (§ 601. 623). Но теперь мы подошли к трудному вопросу о том, как, собственно, в телах возникает сила. Мы предположили выше, что сила должна быть длящейся вещью (§ 660). Но мы не находим в телах ничего длящегося кроме элементов (§ 584), из которых возникает материя (§ 607). Поэтому в них и следует искать первоначальную силу/.

§ 698. /Как видимые тела и их части возникают и состоят непосредственно не из элементов, но всегда только из более мелких тел, которые можно увидеть с помощью увеличительного стекла, равным образом они получают свою силу не непосредственно от элементов, а скорее от текучих (flüßigen) материй, которые движутся туда и обратно в пустом и лишенном собственной материи пространстве. Примером этого может служить тяжесть, посредством которой тело не только сопротивляется движению другого тела, что мы замечаем в воде и других тяжелых текучих материях, но также и движется, как это показывает падение камня с высоты, где роль достаточного основания для движения или постоянного толчка играет центр земли. В силу этого должно существовать нечто, что повсеместно пронизывает камень и может доходить до его частей, т.е. для этого необходима тонкая текучая материя, которая находится в постоянном движении. Именно благодаря такой материи объясняется не только магнетическая, но и протяженная (ausdehhende) сила, которая подробно рассмотрена в «Разумных мыслях о действиях природы»/.

§ 699. Поскольку тело имеет в себе такого рода чуждую материю (fremde Materie) (так мы хотим назвать то, что движется через свободное от собственной материи пространство (durch den von seiner eigentümlichen Materie freien Raum), постольку можно сказать, что тело имеет в себе свою силу.

§ 700. Отсюда ясно, что для объяснения событий в видимом мире не нужно прибегать к первоначальной силе (ursprüngliche Krafft), которая имеет место в его элементах (§ 697), но следует оставаться при тех силах, которые могут быть объяснены посредством движения тонкой текучей материи в пустом пространстве тела (§ 698).

§ 701. /.../ В чем состоит совершенство мира и каков источник несовершенств в мире. Выше (§ 152) показано вообще, что совершенство есть согласие многообразного (Uberienstimmung des mannigfaltigen). Поэтому, поскольку мир состоит из многих тел (§ 606), а каждое в свою очередь составлено из множество более мелких (§ 613), чье состояние в каждый момент изменяется (§ 615, 625), или, говоря вообще, так как мир есть ряд изменяющихся вещей, которые сосуществуют друг возле друга или следуют друг за другом, а в целом друг с другом связаны (§ 544), совершенство мира состоит в том, что все, что сосуществует или следует друг за другом, согласуется друг с другом, т. е. особые основания, которые имеются у каждого (§ 545), должны быть сведены (auflösen) к единому (einerlei) всеобщему основанию. И чем больше это согласие, тем больше совершенство мира.

§ 702. Поскольку совершенство мира должно быть оценено из согласия всех вещей, как самых больших, так и самых мельчайших, как сосуществующих одновременно, так и следующих друг за другом, и поскольку невозможно, чтобы мы познали все вещи, и еще менее, каким образом они все вместе согласуются друг с другом (§ 591), постольку и мы также не в состоянии понять совершенство мира и подробно его объяснить (§ 171).

§ 703. Поскольку несовершенство частей может принадлежать к совершенству целого (§ 170), возможно, что мы способны увидеть в чем-либо только совершенство частей, но ни в коем случае не способны понять совершенство всего мира (§ 702). Иногда мир в той или иной части выглядит несовершенным, хотя на самом деле он обладает наибольшим совершенством, какое может в нем быть.

§ 704. Это имеет место не только в суждениях о совершенстве мира в целом, но равным образом мы сталкиваемся с этим и тогда, когда судим о совершенстве его частей и даже совсем малых тел. Поскольку в каждой вещи мира мы находим столь большое разнообразие и множество связей с другими вещами, мы не способны все их обозреть. Поэтому здесь может быть так, что нечто рассматриваемое в отдельности само по себе (vor sich) вполне может быть принято за несовершенство, но оно может получить совсем другой вид, если будет рассмотрено в его связи с другими вещами.

§ 705. Особенно заблуждаемся мы в этом отношении тогда, когда мы хотим судить о совершенстве нашего состояния, поскольку мы видим только настоящее [состояние] и не думаем о том, как оно согласуется с предшествующим и будущим. Мы не видим даже и настоящее целиком и сразу и не задумываемся, как оно согласуется с другими состояниями. Поэтому тот, кто хочет разумно судить о своем состоянии, должен тщательно наблюдать и то и другое, о чем обычно забывают.

§ 706. Каждое совершенство имеет свои правила, на основе которых оно оценивается (§ 164). Поэтому и совершенство мира должно иметь свои правила для оценки и поэтому нужно обдумать эти правила, прежде чем судить о совершенстве мира.

§ 707. Правила возникают из основания совершенства (§ 164). Например, основание совершенства глаза составляет [способность] отражения находящихся перед ним вещей, и именно из этого возникают правила его совершенства, согласно которым он устроен для отражения находящихся перед ним вещей. Поскольку совершенство мира требует, чтобы все в нем согласовывалось друг с другом (§ 152), все частные основания совершенств частных вещей также должны иметь главное основание, в котором они в конечном итоге согласуются все вместе в их совокупности и посредством которого они понимаются. Из этого главного основания возникают общие правила, а затем из них выводятся частные. Кто хочет получить правила с помощью разума, тот должен найти для всех вещей главное основание совершенства и вывести из него общие правила, а после этого искать основания совершенства частных вещей из их сущности и с помощью главного основания (§ 33), а затем далее выводить отсюда правила особых совершенств и связывать их с общими правилами. Можно также идти и другим путем, на котором легче ориентируются, нежели на предыдущем. А именно: [сначала] находят основание совершенства частных вещей (§ 157) и отсюда выводят их правила. Но так как особые правила выражают в себе (in sich fassen) более общие, то с их помощью можно прийти к более общим. Поэтому было бы полезно, если бы согласно тому, что говорилось в первой главе о совершенстве вещей вообще (§ 152 и сл.), исследовали совершенство многих частных вещей, которые имеют место в природе и в искусстве, и, прилежно различив их правила, могли бы после этого совсем легко найти для себя общие правила.

§ 708. Я не сомневаюсь, что если для исследования этого вопроса со временем будут созданы особые науки о правилах совершенства в природе и искусстве, то они они могли бы принести много пользы для перемены человеческой жизни к лучшему и для разумных действий во всех вещах (§ 19, Moral [Vern. Ged. von der Menschen Thun und Lassen. Halle, 1720]).

§ 709. Выше мы показали некоторые из таких всеобщих правил, на которых основывается совершенство природы. К ним я причисляю правило о том, что природа не делает скачков, поскольку благодаря ему все в мире становится понятным и, как будет показано ниже, благодаря которому мир является не только продуктом силы, но и мудрости Бога, а действия природы могут доставлять нам удовольствие. К этим правилам относится и то, согласно которому сила противодействия тела равна силе действия на него другого тела, поскольку на этом основываются правила движения, которые образуют порядок природы. К такого рода правилам можно отнести и некоторые другие, которые выясняются изправил движения, каковые я показал в «Началах механики» [Elementes Mechanicae (Allerhand nützliche Versuche zur Kenntnis der Natur und Kunst. 3 Bd. Halle, 1721—1722)], например, что природа предпочитает кратчайшее расстояние более длинному, не допускает окружные пути, или правило, найденное

Лейбницем и доказанное мною в «Механике» (§ 425—426), согласно которому в природе всегда сохраняется одинаковое количество силы и т. д.

§ 710. Выше я показал в общем, что иногда правила совершенства могут вступать друг с другом в спор (wieder einander streiten), и потому возникает исключение из правила, а отсюда и несовершенство, что неизбежно (§ 164, 165, 169). А поскольку в мире существует большое различие вещей, которые имеют особые правила совершенства, но, тем не менее, существуют также и общие правила совершенства (§ 706, 709), легко обнаружить, что иногда правила могут сталкиваться друг с другом, а это и служит причиной неизбежного несовершенства. /Примеры с несовершенством глаз и зрения, зависящих от состояния тела, расположения внешних предметов и т. п./.

§ 711. К несовершенствам природы мы должны относить также исключительные или необычные события природы, как, например, прирожденное уродство, и тому подобное. Ибо это также является исключением из правила, которое не имеет никакой другой причины, кроме той, что правила, отличающиеся от общих, вступают в данных случаях в спор друг с другом. [В таких случаях] мы можем безошибочно утверждать, что даже те правила, посредством которых в мире сохраняется порядок и производится упорядоченность, также могут порождать исключительное для своего времени и места, а следовательно, отклоняющееся от правил. /Подтверждение этого — примеры из «Оптики» (§ 88, 89), когда, например, медленное движение зрительно воспринимается в качестве покоя/.

§ 712. Между тем очевидно, что более совершенным является тот мир, в котором исключения [из правил] позволяют сохранить наибольшее согласие с [общими] правилами (§ 166), [в отличие от того мира], где исключение из одного правила также становилось бы причиной исключения из другого правила. В последнем случае несовершенства накапливались бы без [всякой] нужды и, напротив, сохранялись бы многие совершенства, существование которых подразумевало бы наличие исключений. Этого невозможно показать в частностях [относительно нашего] мира (§ 702), однако это вполне можно понять в отдельных телах, которые можно рассматривать в качестве малых миров (§ 544), каковыми, например, являются тела животных или нас самих.

§ 713. Поскольку совершенство состоит в согласии многообразного (§ 152), а это согласие тем больше, чем больше имеется многообразия согласующихся друг с другом вещей, постольку, следовательно, более совершенен тот мир, в котором имеет место наибольшее многообразие вещей, и где, следовательно, больше и воспринимается, нежели там, где имеется меньше различий и меньше находят для восприятия.

§ 714—715. /Однако совершенство не зависит от количества частей, а от их согласования. Пример с часами, которые тем более совершенны, чем меньше шестеренок имеется в их механизме. Впрочем, более совершенным является тот мир, в котором имеется большее количество согласующихся друг с другом материи и тел/.

§ 716—717. /Мир тем более совершенен, чем меньше в нем отклонений и исключений из правил и чем больше порядка/.

§ 718. Так как всякий порядок основан на правилах (§ 150), то правила, согласно которым происходят изменения в природе и составляются телесные вещи, образуют порядок природы.

§ 719. Эти правила не могут отличаться от тех, на основе которых оценивается совершенство мира (§ 706). Между тем сохраняется различие между порядком и совершенством, ибо если согласуются все правила, то благодаря этому возрастает совершенство (§ 152). А именно правила создают порядок (§ 150); а согласие правил и таких исключений [из них], при которых сохраняется наибольшее согласие, и создает совершенство.

§ 720. /Поэтому не все упорядоченное не обязательно совершенно. Например, красивое с точки зрения правил архитектуры расположение окон и дверей может быть несовершенным с точки зрения их основного назначения/.

§ 721. /Совершенство является свойством порядка, и потому порядки могут отличаться друг от друга по степени совершенства. Но это происходит не потому, что в одном порядке имеется больше правил, нежели в другом, но потому, что в одном правила больше согласуются, нежели в другом. Это очевидно из того, что избыточное не относится к совершенству. Количество правил может быть чрезмерным, но не создавать никакого совершенства. И напротив, излишество не равно действительному несовершенству, хотя и может быть причислено к недостатку совершенства. Несовершенство> возникает из столкновения правил, в силу чего исключения в них происходят без достаточного основания. А именно многие правила могут согласовываться друг с другом и создавать некоторый порядок, хотя при этом они могут не согласовываться друг с другом в главном основании. Правда, эти правила сами по себе не спорят друг с другом, поскольку иначе они не могли бы существовать вместе и не могли бы создавать совершенства. Между тем, если они не согласуются друг с другом, они ничего не привносят и к совершенству, а потому их следует рассматривать в качестве излишних в отношении совершенства/.

§ 722. /На основании опыта мы не всегда и не вполне можем познать порядок мира, поскольку в мире содержится больше порядка нежели, мы способны в нем воспринимать. В силу неотчетливости и неполноты нашего знания мы можем принимать сходство и порядок за несходство и беспорядок. Но хотя из опыта порядок мира и не обнаруживается полностью, тем не менее опыт дает нам достаточно оснований для защиты от тех, кто отрицает наличие порядка в мире. Это будет доказано ниже, в учении о Боге/.

§ 723. Мы приняли ниже (§ 587), что ни одна вещь в мире не может быть сходной с другой, т. е., как показывает доказательство, не может быть понята как полное ее подобие. Поэтому сходство, встречающееся в вещах мира, всегда скрывает в себе несходное. Но так как мы познаем порядок не ранее, нежели мы отчетливо понимаем сходство (§ 136), то отсюда опять же очевидно, почему порядок природы чаще всего должен оставаться скрытым.

§ 724. Поскольку все в мире следует [друг за другом] таким способом, каким оно дается (§ 614—615) сущностью вещей и правилами движения, о чем говорилось выше (§ 675, 682), можно отчетливо понять, чем, собственно, является то, что обычно называют ходом природы. А именно ход природы (der Lauf den Natur) есть не что иное, как последовательность событий в мире согласно сущности находящихся в нем вещей и правилам их движения.

§ 725. В силу этого ходу природы сообразно то, что имеет свое основание в законах движения и сущности вещей, и, следовательно, все, что является естественным (§ 630); и наоборот, ходу природы противоречит то, что не имеет никакого основания в сущности вещей или в законах движения, но скорее основано в чем-то им противоположном.

§ 726. А поэтому чудеса противоречат ходу природы (§ 633) и тем самым нарушают его (§ 639).