Кошачья свара. Мадрид, 1936

Глава 10

С самого раннего утра, веря в трудолюбие своих сограждан, Энтони Уайтлендс направился в английское посольство, расположенное на бульваре Реколетос. Чиновнику, который остановил его у входа и попросил документы, он объяснил, что именно из-за потери оных он сюда и пришел. Чиновник заколебался. Он не может подтвердить, что является подданным короля? В таком случае не сможет и войти. Раздраженный тем, что его четкого кембриджского выговора оказалось недостаточно, Энтони потребовал личной встречи с послом или, на худой конец, с дипломатом более высокого ранга. Чиновник у двери попросил его пройти в приемную и ушел совещаться.

В прилегающей к приемной комнате Энтони заметил аккуратно одетую пожилую женщину, которая вязала носок. Заметив, что за ней наблюдают, женщина кивнула головой в приветствии. Пока они обменивались мнениями о погоде, вернулся чиновник и с холодным упреком, словно по вине посетителя получил нагоняй, пригласил того пройти. По широкой, покрытой ковром лестнице они поднялись на второй этаж, прошли по короткому коридору до двери, в которую чиновник постучал костяшками пальцев, не дожидаясь ответа ее открыл и отошел в сторону.

В кабинете среднего размера, меблированном стеллажами с книгами по праву, тяжелым столом и несколькими мягкими стульями, Энтони принял молодой человек с радостным выражением лица.

- Гарри Паркер, советник посольства, - сказал он, протягивая своему соотечественнику вялую руку.

Его манеры были мягкими, но апатичный вид и выражение скрытой тревоги в глазах указывали на неуверенность чиновника, который чувствовал себя в безопасности лишь когда всё шло согласно четким и неизменным процедурам. Его еще детские черты лица намекали на ожидающие его в ближайшие годы облысение и ожирение. На углу стола стояла фотография Гарри Паркера, пожимающего руку Невиллу Чемберлену. Помимо нее лишь фотография его величества короля Эдуарда VIII на стене имела отношение к владельцу кабинета.

- Рад знакомству. Меня зовут...

- Энтони Уайтлендс, - поспешил сказать молодой дипломат. - И вы потеряли свой бумажник. Весьма прискорбное обстоятельство, весьма. Вообще-то, мы ждали вас вчера, как только узнали об этой беде. Интересно, как это вы могли провести целый день без гроша. Удивительно. К счастью, всё хорошо, что хорошо кончается, правда ведь?

Произнося эти слова, он шарил в ящике стола. Наконец, он достал бумажник, паспорт, часы и авторучку Энтони и вручил всё это ему.

- Проверьте, всё ли здесь, будьте добры. Между нами говоря, особой проверки тут не требуется, но посольство написало расписку, и вы должны тоже ее подписать. Если вы согласны, конечно.

Опомнившись от изумления, Энтони осмотрел содержимое бумажника, удостоверился, что оттуда ничего не пропало, и подтвердил это советнику. Затем он спросил, каким образом эти предметы попали в его руки.

- О, самым простейшим путем, - ответил молодой дипломат. - Вчера утром пришел один испанец и отдал нам это. По его словам, вы лично вручили ему всё это у входа в бордель на хранение. Тот тип ждал у моря погоды и через некоторое время, поскольку вы не выходили, замерз и решил вернуться домой, а живет он на приличном расстоянии от центра, с намерением вернуть вам вещи на следующий день. Только придя домой он сообразил, что не знает вашего адреса. Не зная, как поступить, он принес всё в посольство, решив, что вы наверняка рано или поздно сюда явитесь. Мы тоже немедленно связались бы с вами, как только узнали бы, где вы поселились.

- Ну надо же! - воскликнул Энтони, - И представить себе не мог такого исхода. А этот человек оставил свое имя и адрес? Мне хотелось бы выразить ему признательность и отблагодарить за честность.

- Его имя стоит на расписке: Ихинио Самора Саморано, но адреса нет. Припоминаю, что он упоминал место под названием Навалькамеро, вам это о чем-то говорит?

- Да, это поселок, очень далеко от Мадрида. Не думаю, что мой благодетель там живет. Возможно, он говорил о прежнем месте жительства или о городе, где родился. Как бы то ни было, не вижу способа с ним связаться, потому что раз уж я вернул бумажник и паспорт, и поскольку ничто меня здесь не держит, я сегодня же собираюсь вернуться в Англию. Если я правильно помню, поезд отправляется в половине второго. Если поспешу, то уже сегодня ночью буду в Андае.

Он принял это решение поспешно и не раздумывая, но молодой дипломат кивнул, словно был с ним полностью согласен.

- Конечно, - сказал он, - учитывая, как в Испании обстоят дела, неразумно продлевать пребывание здесь без серьезной причины. Кстати, раз уж мы об этом заговорили, могу я поинтересоваться о причинах вашего присутствия в Мадриде, мистер Уайтлендс?

- Частное дело. Приехал навестить друзей.

- Понимаю. Конечно, это меня не касается. Совершенно. Желаю счастливого пути. Еще только один вопрос, будьте добры. Вы знакомы с неким Педро Тичером? Могу сказать его фамилию по буквам.

- Нет нужды. Педро Тичер - лондонский торговец произведениями искусства. Я - эксперт по живописи, и, учитывая мою профессию, вполне естественно, что мне знакомо имя мистера Тичера. Желаете узнать что-нибудь еще?

Гарри Паркер посмотрел в окно, на безоблачное небо, пожал плечами, как будто подводя итоги, и не отрывая глаз от окна сказал:

- Судя по всему, вы хорошо знаете эту страну, мистер Уайтлендс. Если это так, то вы не можете не замечать то шаткое положение, в котором она оказалась. Излишне и говорить о беспокойстве британского правительства, поскольку вероятное развитие событий может иметь серьезные последствия для всего континента. Эта озабоченность особенно касается нашего посольства. В первую очередь, поскольку может затронуть безопасность многих подданных британской короны, находящихся проездом в Испании, во вторую очередь, потому что может затронуть наши интересы, как стратегические, так и экономические. Наиболее серьезными делами занимается сам посол и атташе по соответствующим вопросам, это понятно. В моем ведении находятся дела менее важные, но имеющие значение. Это моя территория, и я должен быть в курсе событий, вам не кажется?

Он отвел глаза от окна и пристально посмотрел на Энтони с тем же невинным выражением.

- Ни для кого не секрет, - продолжил он, - что в такие смутные времена многие семьи пытаются защитить свое имущество, поскольку им приходится покидать страну. Это вполне естественно, с любой точки зрения. Вполне естественно. Но именно в эти смутные времена наше правительство не хочет иметь ни малейшего отношения к контрабанде, вы меня понимаете. По секрету скажу вам, что некоторое время назад до нас дошли сведения, что мистер Педро Тичер, торговец произведениями искусства из Мейфэра, как вы и сами знаете, оказался замешан в... связях... Конечно, никто не сомневается в честности мистера Тичера. Однако мистер Тичер не... как бы это сказать? Не на сто процентов англичанин. В этом тоже нет ничего плохого, никто не может сам выбирать происхождение. Я лишь говорю о том, что он сохраняет верность сразу двум странам... Моральная дилемма, если так можно назвать. Правда, моральные дилеммы не входят в сферу моих обязанностей. Вы эксперт в сфере искусства, как только что объяснили...

- Послушайте, мистер...

- Паркер. Гарри Паркер.

- Мистер Паркер, я могу дать вам слово джентльмена, что не замешан ни в каких сделках по купле-продаже произведений искусства в Мадриде, а тем более - в незаконной торговле картинами.

- О, разумеется, - ответил молодой дипломат с легкой тревогой в голосе. - Разумеется. Я вовсе не имел в виду ничего такого. Вот только знаете, порой случается, что граница между тем, что законно, и тем, что... скажем так, не вполне законно, оказывается слишком уж расплывчатой. Но это всего лишь гипотеза. Я понимаю, что это не ваш случай - разумеется, если вы не приехали в Мадрид специально для заключения сделок, неважно, законных или незаконных. Вы сказали, что сегодня собираетесь обратно в Англию?

- Если не возникнет непредвиденных осложнений.

- Вам нет никаких причин задерживаться. Испанские поезда нельзя назвать ни пунктуальными, ни чистыми и комфортабельными, но система функционирует неплохо, когда нет забастовок или саботажа. В любом случае, если вы по каким-либо причинам решите остаться в Мадриде, буду признателен, если сообщите мне об этом. Вот моя визитка. Гарри Паркер. Номер телефона - посольский, можете звонить в любое время, здесь всегда кто-нибудь есть, и мне сообщат. Не стесняйтесь звонить в любое время, мистер Уайтлендс.

Покинув посольство, Энтони глубоко вздохнул: все его проблемы разрешились в мгновение ока. Он сумел сохранить причину своего визита в тайне и при этом не соврать, к тому же в строгом смысле он и не принимал участие ни в каких сделках, и поскольку теперь у него были и документы, и деньги, мог вернуться в Англию, не заходя за оплатой, которую ему благородно предложил герцог. Ему жаль было уезжать из Мадрида, не увидевшись вновь с этой приятной семьей, но всё равно он чувствовал облегчение. Мысленно благословляя того честного и скромного жителя испанского поселка, чье название вылетело у него из головы, того испанца, который хотя и мог без риска получить деньги, предпочел всё вернуть и проявил сообразительность, чтобы явиться в посольство и лично доставить эти вещи, не ожидая никакой благодарности.

Было холодно, люди спешили по улицам, засунув руки в карманы, подняв воротники и надвинув кепки. На горизонте виднелись снежные вершины Сьерры-де-Гвадаррамы. Была только половина одиннадцатого, времени хватало с избытком, чтобы выписаться из гостиницы, собрать вещи, добраться до станции Аточа и сесть на поезд.

Вернувшись в гостиницу, он сообщил портье, что съезжает. Тот сделал запись в учетной книге, а затем передал ему ключ и конверт.

- Это вам недавно принесли, - сообщил портье.

Конверт был заклеен и совершенно чист; на нем не было ни адреса, ни имени отправителя.

- Кто это принес? Тот же человек, что искал меня вчера?

- Нет, другой. Этот был хлыщеватый молодой парень, похожий на цыгана. Он не представился, вообще ничего не сказал - только чтобы я передал вам письмо в собственные руки, как только вернетесь, что это очень важно. Вот и всё, что он сказал.

- Хорошо, - ответил Энтони Уайтлендс, убирая письмо в карман. - Я собираюсь съезжать, а вы подготовьте счет. У меня не так много времени, чтобы терять его попусту.

Поднявшись в свой номер, он положил чемодан на кровать и открыл дверцу шкафа, извлекая на свет божий свой немногочисленный гардероб. Однако прежде, чем сложить вещи в чемодан, он достал из кармана письмо, подошел к окну, распечатал конверт и развернул сложенный вчетверо лист бумаги, исписанный крупным округлым женским почерком. Текст письма гласил:

"Дорогой Энтони!

Я знаю, что сегодня утром Вы должны встретиться с моим отцом, но учитывая тот благородный характер, который я смогла разглядеть в Вас за время нашего короткого знакомства, я боюсь, что Вы можете не придти. Умоляю, не поступайте так: нам совершенно необходимо снова увидеться. Это нужно мне и, если меня не обманывает разум и чутье, также и Вам.

Именно эта причина и побудила меня Вам написать. Наш дворецкий, с которым Вы уже знакомы, доставит письмо, о содержании которого ему ничего не известно, ибо ему незнаком даже мой почерк. А если даже он его и узнает, то читать не станет и ни о чем не спросит. Сожгите это письмо после того, как прочтете.

Когда придете к нам домой, не стучите в парадную дверь. Обойдите дом со стороны переулка - там будет маленькая железная дверца, ведущая в сад. Ровно в двенадцать постучите в нее три раза, и я Вам открою. Только сначала убедитесь, что за Вами никто не следит. В свое время я объясню Вам причину всех этих предосторожностей.

Навсегда преданная Вам

Пакита".

Он перечитал письмо, не понимая смысла. Но всё же, хоть это и нарушило его планы, не мог проигнорировать такой настойчивый призыв. Он спустился к портье и сообщил, что останется в гостинице еще на день. Тот прошел за стойку и записал новые данные в книгу регистраций, не сделав ни единого комментария, что Энтони показалось подозрительным: из-за содержащейся в письме загадки и неоднократных предостережений на душе у него было тревожно.

Он вернулся в свой номер, убрал чемодан и закрыл шкаф. Было одиннадцать часов. Времени вполне достаточно, чтобы успеть к назначенной встрече, однако волнение не позволило ему оставаться в четырех стенах, и он вышел на улицу.

В пивной на площади Санта-Ана он заказал кружку пива и порцию кальмаров, поскольку с утра не успел позавтракать. Затем отправился своей дорогой, петляя и нарезая круги.

Когда Энтони, обойдя герцогский особняк, вошел в переулок, то был твердо уверен, что никто за ним не идет и не следит из-за угла. Он двинулся вдоль стены, пока не добрался до упомянутой в письме железной дверцы. Он постучал по железу костяшками пальцем, и металл отозвался глухим и мрачным звуком. В тот же миг Энтони услышал, как в замке повернулся ключ, и калитка с пронзительным скрежетом отворилась. Англичанин вошел, и женская фигура, закутанная от холода и любопытных взглядов в просторный охотничий плащ и с закрытым шалью лицом, быстро заперла дверь. В глубоких глазах Пакиты, сверкнувших меж складок шали, Энтони заметил азартный блеск и жажду приключений. Вокруг ее руки, державшей ключ, были обмотаны четки, видимо, служившие ей талисманом.

- Не бойтесь, - заверил он. - За мной никто не шел.

В ответ она приложила палец к губам и прошептала:

- Тише!

Потом она взяла Энтони за руку и мягко, но быстро повела его по ведущей к дому тропе через сад. Энтони раньше только мельком видел сад из окон особняка. Теперь, когда он был внутри, сад казался большим и загадочным. В нем витал томный аромат влажной земли, где дремали семена. Между сухими миртами и классическим розарием виднелись замшелые каменные скамьи. Между голыми ветвями деревьев он увидел окна особняка, в чьи стеклах отражалось золотистое и матовое зимнее солнце. В соседнем саду лаяла собака. Перед арочной дверью Пакита с англичанином остановились. За ней виднелся темный коридор. Перед тем, как войти, повинуясь внезапному порыву, Пакита обняла Энтони.

Он почувствовал на лице жар ее щек и прикосновение ледяных губ. "Моя жизнь в ваших руках", - как будто расслышал он в шепоте ветра. Как понимать эти слова? И тут же его разум благоразумно подсказал: в это время я должен уже садиться в поезд на Андай. Эти размышления прервали дерзкие фантазии, и он решил подождать с пробудившимися чувствами и посмотреть на развитие этих странных событий.

По-прежнему держа его за руку и не дав ему времени для дальнейших размышлений, Пакита вошла в коридор. Когда дверь закрылась, они погрузились в темноту, пока глаза не привыкли к скудному свету, идущему от подвешенной к потолку лампочки. Коридор был холодным, влажным и безвкусным. Они направились к другой двери, которую девушка открыла решительным и точным жестом. Она вошла, а Энтони последовал за ней. Переступив порог, он оказался в просторной кладовке, заполненной антикварной мебелью, старыми сундуками и закрытыми покрывалами тюками разных размеров. Статуи придавали помещению фантасмагорический вид. Поскольку она не сказала ни слова и не сделала ни единого движения, Энтони спросил:

- Где мы? Зачем вы привели меня сюда?

Из темного угла послышался чей-то приглушенный голос:

- Не бойтесь, сеньор Уайтлендс, вы здесь среди друзей.

С этими словами между тюками появился его светлость дон Альваро дель Валье, герцог де ла Игуалада, в толстом халате и зеленой фетровой шляпе с кисточкой. Увидев его, англичанин пришел в замешательство: те чувства, которые выразила своим поведением Пакита, заставили его забыть о причинах своего присутствия в особняке.

- Я так рад, что вы пришли, - продолжил герцог. - Честно говоря, я опасался, что гордость не позволит вам прийти. Что же касается тайны, которая окутывает нашу встречу, то это необходимая мера предосторожности. Очень важно, чтобы никто не узнал о вашем приходе, а главное - о нашем с вами разговоре. Простите меня также за то, что я вынужден принимать вас в столь неподходящем месте. Итак, позвольте мне без долгих церемоний дать вам необходимые разъяснения, и, если у вас хватит терпения их выслушать, вы все поймете и, надеюсь, отнесетесь к делу без лишнего мелодраматизма. Прежде всего, дорогой Уайтлендс, примите тысячу моих извинений за то, что ввел вас в заблуждение и умышленно держал в нем до сих пор. В ущерб своей природной добропорядочности я был вынужден притворяться перед вами, сдерживая природную же откровенность и прекрасно зная, что злоупотребляю вашим доверием и благородством. Хотя мою совесть несколько успокаивает мысль о том, что полученное вами вознаграждение в итоге окажется намного большим, чем те неудобства, которые я вам причинил.

С этими словами герцог приблизился к растерянному гостю и, положив руку ему на плечо, продолжил еще более интригующим шепотом:

Хотя я и не эксперт в живописи, но не настолько невежественен или самонадеян, чтобы вообразить, что картины, которые я вам вчера показал, имеют значительную ценность на зарубежном рынке. Я никогда бы не обратился к такому авторитету, как вы, для оценки скромной коллекции простого любителя. Не обижайтесь, если я скажу, что заставил вас прийти дважды и принять участие в семейных развлечениях с единственной целью - понаблюдать за вами. Мне дали о вас превосходные отзывы, и у меня не было ни единой причины сомневаться в вашей порядочности, но природа наших отношений требует доверия, которое может появиться только при личном знакомстве. Излишне говорить, что результат этих наблюдений не только меня удовлетворил, но и пробудил самые оптимистичные надежды. Теперь я знаю, что вы человек разумный, цельный и справедливый, и я без колебаний вручил бы в ваши руки свою жизнь и судьбу моей семьи. По правде говоря, именно это я и делаю.

Он сделал эмоциональную паузу, как будто от упоминания о нависшей над его родными опасности ему стало не хватать воздуха. Хотя искоса бросал наполненные страхом взгляды, было очевидно, что он находил определенное удовольствие в обнародовании своих опасений.

- То, о чем я вам расскажу, не знает никто, даже члены семьи, за исключением, конечно, присутствующей здесь Пакиты, которая, хоть и женщина, обладает остротой суждений и неоспоримыми достоинствами. Что касается остальных - всё то, что произошло после вашего приезда, включая жалкую ложь относительно возможной ценности картин, которая их так разочаровала, они принимают за чистую монету. Тем самым я не только защитил их от возможных последствий, но и, что гораздо важнее, если за нами, как я подозреваю, следят, эти люди пришли бы к тому же заключению, что и моя семья, и к этому времени оставили бы вас в покое. Рассказав это, дорогой Уайтлендс, я покажу вам картину, из-за которой вы и прибыли в Мадрид. О ее существовании не известно никому, и по тем же благоразумным причинам, что я изложил раньше, я не могу показать ее за пределами этого подвала, с его плохим освещением. Потом я принесу дополнительную лампу. А пока вам придется довольствоваться этой жалкой лампочкой. Но не будем больше терять время на разговоры, лучше я покажу вам эту загадочную и окруженную мистификациями картину.

Герцог умолк и, не дожидаясь ответа, развернулся и направился в глубину кладовки. Англичанин последовал за ним, еще более сбитый с толку, чем до того, как получил от хозяина объяснения. Пакита, которая слушала их молча, встала рядом, скрестив руки на груди, опустив взгляд и с загадочной улыбкой на губах.

Возле старого шкафа стоял предмет прямоугольной формы, завернутый в толстое бурое одеяло. С большой осторожностью герцог де Игуалада развернул его, и перед англичанином предстала необычная картина, на которую он смотрел, не веря своим глазам.