Кровавая луна

Глава 47

Пятница

Блюмен

Катрина пропела последнюю ноту почти беззвучно, пытаясь по дыханию Герта определить, заснул ли он. Да, дыхание было глубоким и ровным. Она натянула его одеяло чуть повыше и приготовилась уходить.

— А де дядя Хавви?

Она посмотрела в его голубые, широко открытые глаза. Как Бьёрн мог не заметить, что они от Харри? Или он знал это с самого первого дня в родильном зале?

— Дядя Харри в больнице с приболевшим другом. Но рядом бабушка.

— Куда ты идёшь?

— В местечко под названием «Фрогнерсетерен»[83]. Это почти в лесу, высоко на холмах. Может быть, мы с тобой как-нибудь съездим туда.

— И дядя Хавви.

Она улыбнулась и в то же время почувствовала укол в сердце.

— И, может быть, дядя Харри, — сказала она, надеясь, что никого не обманывает.

— Там есть медведи?

Она покачала головой.

— Никаких медведей.

Герт закрыл глаза и через несколько мгновений уже спал.

Катрине сложно было отвести от него взгляд. Она посмотрела на часы. Половина девятого. Ей нужно было идти. Она поцеловала Герта в лоб и вышла из комнаты. Услышала слабое позвякивание вязальных спиц свекрови из гостиной и заглянула к ней.

— Он спит, — прошептала она. — Я ухожу.

Её свекровь кивнула и улыбнулась.

— Катрина.

Катрина остановилась.

— Да?

— Можешь мне кое-что пообещать?

— Что?

— Что ты хорошо проведёшь время.

Катрина встретилась взглядом с пожилой женщиной. И поняла, о чём она говорит. Что её сын давно мёртв и похоронен, что жизнь должна продолжаться. Что она, Катрина, должна продолжать жить. Катрина почувствовала комок в горле.

— Спасибо, бабушка, — прошептала она. Это был первый раз, когда она назвала её «бабушкой», и видела, как глаза другой женщины наполняются слезами.

Катрина быстро направилась к станции метро рядом с Национальным театром. Она не слишком принарядилась. Взяла тёплую куртку и практичную обувь, как советовал Арне. Значит ли это, что они будут ужинать в открытой части ресторана, под уличными обогревателями и с прекрасным видом? И над головой будет только небо? Она взглянула на луну.

У неё зазвонил телефон. Это снова был Харри.

— Звонил Юхан Крон, — сказал он. — Просто к сведению, Маркус Рё сбежал от своих телохранителей.

— Этого можно было ожидать, — сказала она. — Он наркозависимый.

— Охранная компания отправила людей на площадь Йернбанеторгет. Там его нет. Он не вернулся домой и не отвечает на звонки. Конечно, он мог бы отправиться куда-нибудь ещё, чтобы добиться своего, а затем продолжить праздновать своё освобождение. Просто подумал, что тебе следует это знать.

— Спасибо. Но я планировала провести вечер, во время которого не буду думать о Маркусе Рё, а сосредоточусь на людях, которые мне нравятся. Как там Столе?

— Удивительно хорошо для человека, который так близок к смерти.

— Правда?

— Он считает, что таким способом его приветствует Мрачный жнец[84]. Вынуждает его добровольно переступить порог подземного мира.

Катрина не смогла сдержать улыбки.

— Похоже на Столе. Как поживают его жена и дочь?

— Они хорошо держатся. Справляются.

— Окей. Передай им от меня большой привет.

— Передам. Герт спит?

— Да. По-моему, он упоминает тебя слишком часто.

— Хм. Новый дядя, о котором ты никогда не слышал, — это всегда волнительно. Хорошего тебе свидания в ресторане. Не поздновато для ужина?

— Так получилось, возникли проблемы с распределением задач в Кримтекниск, в отделе криминалистической экспертизы. Кстати, Сон Мин должен был пойти поужинать со своим партнёром. Знает ли он…

— Да, я ему звонил по поводу Рё.

— Спасибо.

Они завершили разговор, когда Катрина спустилась в метро.

Харри опустил взгляд на свой телефон. После разговора с Катриной у него высветился один пропущенный звонок. Номер Бена. Он перезвонил ему.

— Доброе утро, Харри. Мы с другом были на Доэни Драйв. Боюсь, Люсиль там нет. Я позвонил в полицию. Возможно, они захотят поговорить с тобой.

— Понятно. Дай им мой номер телефона.

— Я так и сделал.

— Окей. Спасибо тебе.

Они завершили разговор. Харри закрыл глаза и тихо выругался. Должен ли он сам позвонить в полицию? Нет, если Люсиль всё ещё была у парней со скорпионами, он бы подверг её смертельному риску. Он ничего не мог поделать, только ждать. Ему пришлось на время перестать думать о Люсиль, потому что такова его нелёгкая доля: в его распоряжении всего лишь мозг обычного человека, который одновременно мог сосредоточиться только на чём-то одном, а иногда и это ему не удавалось, а прямо сейчас этот мозг был ему очень нужен, чтобы поймать убийцу.

Когда Харри вернулся в палату 618, Джибран уже встал с постели и сидел с Эйстейном и Трульсом у кровати Эуне. Посреди одеяла лежал телефон.

— Только что вошёл Холе, — сказал Эуне в телефон, прежде чем повернуться к Харри. — Джибран считает, что если убийца вывел нового паразита, то он, должно быть, проводил какие-то исследования в области микробиологии.

— Хельге из Института судебной медицины думал так же, — ответил Харри.

— На свете не так уж много людей, имеющих опыт работы в этой области, — сказал Эуне. — У нас на связи профессор Лёкен, он возглавляет исследовательское отделение микробиологии Университетской больницы Осло. Он говорит, что знает только одного человека, который участвовал в исследовании мутаций паразитов Токсоплазмы гондии. Профессор Лёкен, как его звали?

— Штайнер, — раздался голос с одеяла. — Фредрик Штайнер, паразитолог. Он посвятил много времени разработке варианта, который мог бы использовать людей в качестве первичного хозяина. И у него был родственник, который пытался продолжить исследования, но он не смог добиться финансовой поддержки и возможности проводить здесь свои исследования.

— Ты не можешь сказать почему? — спросил Эуне.

— Насколько я помню, из-за неэтичных методов исследования.

— Что это значит?

— Я не знаю точно, но в данном случае, полагаю, это речь шла об экспериментах на живых существах.

— Это Харри Холе, профессор. Ты хочешь сказать, что он заражал людей?

— Да, ничего толком не было доказано, но ходили слухи.

— Как звали этого человека?

— Я не помню, это было давно, и проект был просто остановлен. Это не такое уж редкое явление, необязательно, чтобы что-то пошло не так, иногда проекты просто не демонстрируют достаточного прогресса. Сейчас, во время этого разговора, я поискал Штайнера в базе персоналий учёных и исследователей среди персонала не только нашей больницы, но и по всей Скандинавии. К сожалению, я нахожу с такой фамилией только Фредрика. Если это важно, я могу поговорить с кем-нибудь, кто в то время занимался паразитологией.

— Мы были бы очень признательны, — ответил Харри. — Как далеко продвинулся этот родственник в своих исследованиях?

— Недалеко, иначе я бы узнал об этом.

— А можно задать дурацкий вопрос? — спросил Эйстейн.

— Как правило, это самые лучшие вопросы, — отозвался Лёкен. — Задавай.

— С какой стати нужно финансировать исследования по выведению или селекции паразитов, которые могут использовать людей в качестве хозяев? Разве это банально не вредно?

— Ну что я говорил о лучших вопросах? — Лёкен усмехнулся. — Люди часто вздрагивают, когда слышат слово «паразит». И это понятно, поскольку многие паразиты опасны и наносят вред хозяевам. Но многие паразиты также исполняют важную с медицинской точки зрения роль для хозяина: сохраняют его жизнь и здоровье, поскольку это в их интересах. Учитывая, что они выполняют эту функцию для животных, не исключено, что они могут выполнять её и для людей. Штайнер был одним из немногих в Скандинавии, кто занимался исследованиями по выведению полезных паразитов, на международном же уровне эта научная область уже много лет давно исследуется. Это только вопрос времени, когда кто-то из исследователей-паразитологов получит Нобелевскую премию.

— Или снабдит нас самым совершенным биологическим оружием? — спросил Эйстейн.

— Я думал, ты говорил, что ты дурак, — ответил Лёкен. — Да, снабдит.

— Мир мы будем спасать в другой раз, — сказал Харри. — Прямо сейчас мы заинтересованы в спасении следующей жертвы из его списка. Мы знаем, что сегодня вечер пятницы, но ты спросил, важно ли это…

— Теперь я понимаю, что это важно. Я читал о тебе в газетах, Холе. Я прямо сейчас сделаю несколько звонков, а потом перезвоню вам…

Они завершили разговор.

Члены группы посмотрели друг на друга.

— Кто-нибудь голоден? — спросил Эуне.

Четверо остальных покачали головами.

— Давненько никто из вас не ел, — сказал он. — Из-за этого запаха пропадает аппетит?

— Какого запаха? — спросил Эйстейн.

— Запаха из моего кишечника. Я ничего не могу с этим поделать.

— Доктор Столе, — сказал Эйстейн, похлопывая Эуне по руке, лежащей на одеяле, — если здесь и есть какой-то запах, то он исходит от меня.

Эуне улыбнулся. Были ли его слёзы от боли или он был тронут, сказать было невозможно. Харри смотрел на своего друга, пока эти мысли проносились у него в голове. Или, скорее, как будто он рылся в своём сознании в поисках какой-то мысли. Он знал, что чего-то не хватает, и ему нужно было это выяснить. Но он понимал, что дело было срочное.

— Джибран, — медленно произнёс он.

Возможно, услышав что-то в его тоне, остальные повернулись к нему, как будто он собирался сказать что-то важное.

— А как пахнут кишечные соки?

— Кишечные соки? Я не знаю. Судя по запаху изо рта людей с кислотным рефлюксом, возможно, что-то похожее на запах тухлых яиц.

— Хм. Значит, не как мускус?

Джибран покачал головой.

— Только не у людей, насколько мне известно.

— Что значит «не у людей»?

— Я вскрывал кошек, их желудки отчётливо пахнут мускусом. Его источник — анальные железы. Животные используют мускус, чтобы пометить свою территорию или привлечь партнёров в брачный сезон. В древней исламской традиции говорилось, что запах мускуса — это запах рая. Или смерти, в зависимости от того, как на дело посмотреть.

Харри смотрел на ветеринара. Но в сознании Харри звучал голос Люсиль. «Мы слышим это так, потому что считаем, что автор думает в той же последовательности, в которой пишет. Это не удивительно: люди склонны верить, что происходящее — результат произошедшего ранее, а не наоборот».

Мухлёж с наркотиками, подозрения и раскрытие информации о том, что груз с наркотиками был разбавлен. Такова была последовательность событий, которую они автоматически приняли на веру. Но кто-то, являющийся автором, изменил порядок. Теперь Харри понял, что их одурачили, и что, возможно, он, в буквальном смысле, разнюхал — кто это сделал.

— Трульс, мы можем поговорить наедине?

Остальные трое наблюдали за Харри и Трульсом, когда они выходили в коридор.

Харри повернулся к нему.

— Трульс, я знаю, ты говорил, что это не ты жульничал с кокаином. Я также знаю, что у тебя есть все причины лгать об этом. Мне насрать, ты ли это сделал, и я думаю, ты мне доверяешь. И я собираюсь спросить тебя ещё раз. Это был ты или, может, некто, кого ты знаешь? Подумай об этом пять секунд, прежде чем ответить.

Трульс нахмурился, как сердитый бык. Кивнул, но ничего не сказал. Сделал пять глубоких вдохов. Открыл рот. Снова закрыл его, как будто ему что-то пришло в голову. Затем заговорил.

— Ты знаешь, почему Бельман не запретил нашей группе продолжить расследование?

Харри отрицательно покачал головой.

— Потому что я пришёл к нему домой и сказал, что, если он это сделает, я сообщу, что он убил наркоторговца из мотоклуба в Алнабру, тело которого я спрятал, залив его цементом на террасе нового дома Бельмана в Хойенхоле. Всё, что нужно сделать, это откопать это тело, если ты мне не веришь.

Харри долго смотрел на Трульса.

— Зачем ты мне это рассказываешь?

Трульс фыркнул, его лоб всё ещё был раскрасневшимся.

— Потому что это доказывает, что я тебе доверяю, верно? Я только что дал тебе достаточно информации, чтобы упрятать меня за решётку на долгие годы. Почему я должен признаваться в этом и не признаваться в том, что подсыпал немного дерьма в кокаин, за что отправился бы за решётку самое большее на пару лет?

Харри кивнул.

— Понял.

— Хорошо.

Харри почесал затылок.

— А как насчёт тех двоих, что вместе с тобой забирали наркотики?

— Без вариантов, — сказал Трульс. — Я был тем, кто нёс наркотики всю дорогу от таможни в аэропорту до машины, а из машины — до склада конфиската.

— Хорошо, — сказал Харри. — Я уже сказал, что, по-моему, наркотик размешал один из таможенников или кто-то из склада конфиската. А как ты думаешь?

— Я не знаю.

— Нет, но что ты думаешь?

Трульс пожал плечами.

— Я знаю людей, которые хранили его на складе конфискатов, и никто из них не является мошенником. Думаю, просто неправильно взвесили.

— И я думаю, что ты прав. Потому что есть третья возможность, которую я — такой уж я идиот — не учёл. Возвращайся в палату, я пойду вслед через секунду.

Харри попытался дозвониться до Катрины, но безуспешно.

— Ну? — спросил Эйстейн, когда Харри вернулся и снова сел у кровати. — Что мы трое не могли услышать после всего, что прошли вместе?

Джибран улыбнулся.

— Нас ввела в заблуждение последовательность действий, — сказал Харри.

— Что ты имеешь в виду?

— Когда в Кримтекниск поступила партия кокаина, никто её не разбавлял. Как и сказал Трульс, они просто немного ошиблись при взвешивании, так возникло небольшое расхождение в весе. Кокаин разбавили после этого. Его разбавил человек из Кримтекниск, который анализировал его.

Остальные уставились на него с недоверием.

— Подумай об этом, — сказал Харри. — Ты работаешь в Кримтекниск, и тут присылают партию почти чистого кокаина, потому что таможенники подозревают, что кто-то разбавил его и украл разницу в весе. Ты понимаешь, что он абсолютно чистый, никто его не разбавлял. Но, видя, что таможенники уже подозревают кого-то другого, ты не упускаешь свой шанс. Берёшь немного чистого кокаина, добавляешь немного левамизола и отправляешь партию обратно с заключением, подтверждающим, что да, кто-то разбавил наркотик до того, как он поступил в Кримтекниск.

— Прекрасно! — пропел Эйстейн быстрым вибрато. — Если ты прав, то этот человек чертовски коварен.

— Или коварна, — сказал Эуне.

— Это мужчина, — сказал Харри.

— Откуда ты знаешь? — спросил Эйстейн. — Разве в Кримтекниск не работают женщины?

— Да, но помните того парня, который подошёл к нам в баре «Ревность» и сказал, что подавал заявление в полицейский колледж, но не пошёл на собеседование, потому что хотел изучать что-то другое?

— Парень Братт?

— Да. В то время я не придавал этому особого значения, но он сказал, что выбранная им сфера деятельности означает, что он, возможно, всё-таки мог бы заниматься расследованиями. А ранее этим вечером Катрина проговорилась, что они собирались поужинать в ресторане «Фрогнерсетерен» так поздно, потому что в Кримтекниск было так много дел. Это не у неё много дел, а у него. Ты слышал о ком-нибудь по имени Арне из отдела криминалистики, Трульс?

— Сейчас там много новых людей, и я не умею… — он покачал головой, словно подыскивая нужное слово.

— … легко заводить новых друзей? — предположил Эйстейн.

Трульс бросил на него слегка обиженный взгляд, но кивнул.

— Я понимаю, как это мог быть кто-то из криминалистов, — сказал Эуне. — Но почему ты так уверен? И причём здесь парень Катрины? Ты намекаешь на случай Кемпера?

— И на это тоже.

— Привет, — вмешался Эйстейн. — О чём вы двое сейчас говорите?

— Эдмунд Кемпер, — сказал Эуне. — Серийный убийца 1970-х годов, которому нравилось дружить с полицейскими. Что типично для некоторых серийных убийц. Они ищут копов, которые, как они предполагают, будут вести расследование совершённых ими убийств. Кемпер также подавал заявление в полицейский колледж.

— В этом заключается сходство, — сказал Харри. — Но больше всего меня беспокоит этот резкий запах. Запах мускуса. Так пахнет влажная или тёплая кожа. Хелена Рё сказала, что почувствовала этот запах на вечеринке. Я почувствовал этот запах в морге, когда там лежала Хелена Рё. Я почувствовал этот запах, когда мы разрезали глаз Сюсанны Андерсен. И я почувствовал его в баре «Ревность» в тот вечер, когда мы познакомились с этим парнем Арне.

— Я ничего не почувствовал, — сказал Эйстейн.

— Там пахло мускусом, — сказал Харри.

Эуне приподнял бровь.

— Ты заметил этот запах среди ароматов сотни других потеющих мужчин?

— Это чертовски специфический запах, — сказал Харри.

— Может быть, у тебя токсоплазмоз, — сказал Эйстейн с притворным беспокойством, — он тебя возбудил?

Трульс издал хрюкающий смешок.

Харри испытал внезапное болезненное дежавю. Бьёрн Хольм очень тщательно прибирался после убийства Ракель.

— Это также объяснило бы, почему мы не нашли никаких улик на местах преступлений или на телах, — сказал он. — Это был профессионал, который умело убрал за собой.

— Конечно! — сказал Трульс. — Если бы мы нашли хоть что-нибудь с его ДНК…

— У каждого, кто работает на местах убийств и с трупами, в базу данных загружен профиль его ДНК, — добавил Харри. — Таким образом, мы можем убедиться, что какой-нибудь найденный волос принадлежит криминалисту, который просто был недостаточно осторожен.

— Если это всё же Арне, — сказал Эуне, — то сегодня вечером он с Катриной. В ресторане «Фрогнерсетерен».

— Который находится практически в лесу, — добавил Эйстейн.

— Знаю, и я пытался дозвониться до неё, — сказал Харри. — Она не берёт трубку. Насколько мы должны волноваться, Столе?

Эуне пожал плечами.

— Насколько я понимаю, они с Катриной уже некоторое время встречаются. Если бы он намеревался убить её, то, вероятно, уже сделал бы это. Передумать он может только по какой-то причине.

— По какой, например?

— Настоящая опасность возникла бы, если она сделает нечто, что заставило бы его почувствовать себя униженным. Отвергла бы его, например.