Марьяна. Проданная в рабство

Югославская житница

— Мадам Матей? Добрый день, я представляю Международную организацию миграции. Нам сообщили, что вы открыли приют для жертв сексуального трафика. Вы это подтверждаете?

— Целиком.

— Значит, мы обратились по адресу. Мы можем направить к вам девочек? Их выслали на родину, но они не хотят возвращаться домой.

— Да, конечно.

Служба защиты детей теперь меня прекрасно знала. Полиция тоже. Тем не менее впервые МОМ обратилась ко мне напрямую. Вскоре звонки из этой организации посыпались дождем. Иногда девочки прибывали по двое или по трое. В марте 2000 года я приютила у себя пятерых подростков. В июне их было уже тринадцать, поэтому нам пришлось снять еще одну квартиру в доме. Эти девочки были румынками, их купили и перепродали в страны бывшей Югославии, и теперь они возвращались из Сербии, Молдавии[19], Македонии. Именно в ту пору проблема торговли женщинами на Балканах, зародившаяся во время гражданской войны, всплыла на поверхность. До сих пор вокруг ходили только слухи об украденных девушках, которых истязали, держали в загоне для скота, отдавали на растерзание штатским, солдатам, ополченцам, убивали пулей в голову и даже расчленяли… Все это отнесли на счет зверств, присущих любому кровавому конфликту: так сказать, издержки войны. Уцелевшие проститутки рассказывали, что сутенер угрожал им расправой, но эти свидетельства не были восприняты всерьез. Хуже того, власти утверждали, что речь идет о единичных случаях.

Несколько лет спустя было начато следствие против военных преступников всех мастей, и полиция принялась исследовать подозрительные объекты, возникшие во время войны. В ночных клубах участились облавы полиции, где обнаружились сотни перепуганных девушек из всех стран Восточной Европы, которые мечтали только об одном — вернуться домой. Их отправляли на родину целыми автобусами. Именно в это время МОМ начала регулярно звонить мне с просьбой разместить всех прибывающих румынок.

Наконец-то все поняли, каких масштабов достиг секс-трафик за эти пять лет, пока распадалась Югославия. С самого начала на фоне политической нестабильности и возрастающей напряженности расцвела торговля оружием и краденым товаром. Очень скоро женщины стали таким же товаром, как и любой другой: торговцы просто разнообразили ассортимент! Кто рискнул бы сунуть свой нос в их дела в тот смутный период, где ничто никем не контролировалось? За десять лет Балканы благодаря войне превратились в центр сексуального трафика, который теперь опирался на тщательно организованную сеть, раскинувшуюся по всему миру. Действительно, схема была очень хорошо отработана, это подтверждали девочки, прибывавшие ко мне:

— Мне предложили работу в Сербии. Я поверила одному мужчине, который провел меня через границу с тремя другими девушками. Там у нас забрали документы и заперли с еще двадцатью девушками в подвале дома. Мы просидели два дня без еды, затем какие-то вооруженные мужчины вернулись за нами и затолкали в машины. Мы ехали всю ночь. Нас высадили из машин и отвели на огромный склад, где уже было несколько десятков других девушек. Мы не имели права разговаривать. Если спрашивали, где находимся, нас били. Иногда девушек поднимали на помост по пять или шесть, и покупатели делали свой выбор и назначали цену. Эти люди говорили на разных языках. Наш покупатель снова повез нас куда-то, и скоро мы оказались в одном из ночных клубов Болгарии…

Эти девочки едва избежали смерти. В течение многих месяцев и даже лет они терпели все, лишь бы выжить: клиентов, избиения, угрозы. Одна из них в слезах рассказала мне:

— Торговец постоянно угрожал убить нас. Когда он напивался, то всегда хвастался: «Смотрите, не злите меня! Я уже семерых, таких как вы, закопал на заднем дворе, и мне ничего не стоит зарыть восьмую!» Однажды он убил девочку прямо на наших глазах, выстрелив ей в голову, потому что она грозилась покончить с собой и этим напугала клиента. Позднее он убил еще одну, когда та заболела.

Как можно было восстановиться после подобных испытаний? Как можно было снова начать кому-то верить, когда так долго с тобой обходились хуже, чем с собакой? Западные страны только начали обращать внимание на эту проблему. Несколько месяцев спустя исследователи американского государственного департамента пригласили меня в Вашингтон, чтобы я рассказала им об опыте своей работы. Я должна была обрисовать ситуацию с торговлей женщинами в Румынии. В то время по Балканскому региону проходил один из основных потоков трафика, и многие молдавские торговцы осуществляли транзит через нас: они покупали девочек у местных торговцев, затем везли свое «стадо» в Югославию, которая объединяла тогда Словению, Хорватию, Боснию-Герцеговину, Монтенегро, Сербию, Македонию и Косово, где девушки распределялись по клубам и квартирам. Некоторых из них отправляли даже в Грецию.

Я это рассказываю, чтобы наглядно продемонстрировать, насколько серьезно Соединенные Штаты отнеслись к новой форме рабства. 25 февраля 2002 года было подписано соглашение о сотрудничестве и обмене информацией между Интерполом, правительством Румынии и центром борьбы с межрегиональной преступностью ЮВЕИС[20]. Оно было направлено на то, чтобы облегчить сотрудничество и обмен информацией между службами полиции тринадцати стран Юго-Восточной Европы с помощью офицеров спецсвязи. Вот почему, когда некоторое время спустя трое из моих подопечных были вызваны в суд для дачи свидетельских показаний против македонского торговца, было также задействовано ФБР.

Это был первый случай в регионе, когда жертвы секс-трафика выступали свидетелями в другой стране. Их ждали в Македонии, где должен был состояться процесс. Никогда не забуду это долгое путешествие на машине через три страны; я и представить себе не могла, что можно принять такие беспрецедентные меры безопасности для защиты свидетелей! Во время всей поездки наш автомобиль с обеих сторон сопровождали полицейские машины с включенными мигалками и сиренами. Представители ФБР сидели с нами. Впереди, метрах в шестидесяти, сиял огнями еще один автомобиль, проверявший, свободен ли путь. Он следовал перед нами и во время переезда через границу, где нас ждала болгарская полиция. Мини-вэны спецслужб, заполненные крепкими ребятами в черных масках с прорезями для глаз, замыкали шествие. Можете представить, сколько шуму это наделало! Но на самом деле я считаю, это было сделано для того, чтобы каждый торговец знал, что в этот день через всю страну везут ключевых свидетелей. По всему пути следования мотоциклисты приказывали всем машинам парковаться у обочины. Вдруг полицейская машина, следовавшая перед нами, остановилась: переднее колесо одного из припаркованных автомобилей выехало на проезжую часть. Тут же из мини-вэна выскочил человек в черной маске и ринулся к несчастному водителю, направив на него свой электрический фонарь. Затем он с силой ударил дубинкой по лобовому стеклу. Право, это было уже чересчур… Если бы у меня не раскалывалась голова от непрерывного восьмичасового воя сирен, я бы, наверное, рассмеялась. Зато девочки, испытывавшие тревогу при мысли, что снова увидят в суде своих палачей, почувствовали себя в безопасности.

В Скопье адвокат подготовил их к вопросам, которые им будут задавать. Он также затронул тему, о которой они никогда не задумывались:

— Вы знаете, что у вас есть право потребовать возмещение ущерба?

— Что?

— Ну, это не означает, что суд вам обязательно его назначит, но вы можете попросить определенную компенсацию за нанесенный ущерб.

Девочки были в восторге. То, что они имели право подать жалобу, уже было большим шагом для них, но право на возмещение ущерба говорило о многом: таким образом, признавалось, что им была нанесена травма и полагалась компенсация! После беседы с адвокатом одна из них насмешливо бросила:

— Думаю, кое-кому будет очень весело в тюрьме! Теперь они узнают, как это бывает, когда не хочешь, а заставляют.

Впервые я услышала, как они шутят по поводу торговцев. Македонские полицейские тут же включились в игру:

— А учитывая время, которое они там проведут, им здорово повезло!

Их грубые намеки вызвали у девочек приступ смеха, подкрепляемый сальными шуточками с обеих сторон, который длился минут десять. Я не вмешивалась: было важно дать выход их стрессу.

Приближался час судебного заседания. Девочки посерьезнели. В зале суда они стояли с опущенными глазами: им было слишком страшно смотреть на своего торговца, хотя и сидевшего на скамье подсудимых. Когда прокурор попросил показать в зале того, кто продал их и подвергал грубому обращению, они взяли себя в руки, подняли голову и указали на обвиняемого дрожащими пальцами, но решительно. Тот лишь окинул их презрительным взглядом. Это не имело значения — главное, что они отважились на такой шаг…

На следующее утро мы вернулись в Питешти в сопровождении того же эскорта. Несколько недель спустя нам позвонил адвокат. Я уже не помню о сроке, который получил торговец, но девочки узнали, что никакой финансовой компенсации им не назначили!

За этим процессом последовал другой, тоже в Македонии. На этот раз все средства массовой информации освещали это дело. Обвиняемым был некто Леку, настоящее имя Бойку Дилавер, общеизвестный международный мафиози в возрасте сорока лет, уроженец Албании, осуществлявший свою незаконную деятельность на территории между Германией и Македонией. Он владел несколькими кабаре в Велесте и Струге, где принуждал к проституции девушек, купленных в странах Восточной Европы. Две девочки из моих подопечных работали на него. Благодаря коррупции, Леку долгое время скрывался от правосудия. Соучастие полиции было секретом полишинеля: во время одной из пресс-конференций, транслируемых по телевидению, македонские полицейские утверждали, что этот человек покинул страну. Тогда один из журналистов поднял руку:

— Прошу прощения, но я только вчера брал интервью у Леку и могу вас заверить, что он находится по эту сторону границы!

Потом показали то самое интервью. В результате проведенного расследования выяснилось, что многие высшие чины македонской полиции и правосудия были завсегдатаями клуба Леку. Последний догадался заснять их сексуальные утехи и теперь успешно шантажировал весь этот «бомонд» в обмен на свою безнаказанность. Ввиду разразившегося скандала Леку был наконец арестован в результате большой операции, проведенной совместно полицейскими службами нескольких стран. Долгожданный процесс состоялся в Струге, на юго-востоке республики Македония. Именно там должны были давать свидетельские показания мои девочки. Наш эскорт снова был впечатляющим. На этот раз, однако, речь шла не о пускании пыли в глаза: угроза была реальной как для девочек, так и для тех, кто их охранял. Все очень нервничали; напряжение просто висело в воздухе. Леку не только славился своей чрезмерной жестокостью, но также вполне мог развернуть крупномасштабную операцию, даже находясь за решеткой. К тому же в Струге, городе, расположенном на берегах Охридского озера, была сосредоточена крупная албанская община, которая создавала напряженность в этом регионе, еще не оправившемся от войны в Косово. Опасаясь осложнить ситуацию, полиция не осмеливалась вторгаться в этот албанский анклав, безнаказанность которого привлекала самых отъявленных преступников страны. По мере нашего приближения я чувствовала, как офицеры полиции, сидевшие в машине, нервничали все больше. Поездка тем не менее прошла благополучно. В Струге мы прямиком отправились в суд. Внутри здания рабочие перекрашивали стены. Чтобы разрядить обстановку, я сказала шутливым тоном:

— Вижу, здесь решили освежить интерьер к весне.

Полицейские, сопровождавшие нас, ответили с легкой гримасой:

— Дело не в этом. Это дружки вашего Леку подложили бомбу…

— Что? Но почему нам ничего не сказали?

— Не хотели вас пугать…

Бомба взорвалась два дня назад. Дата нашего приезда держалась в строгом секрете, и торговец нанес удар наугад, целясь в первый этаж. Именно там прокурор, счастливо избежавший покушения, ожидал девочек. Бедняги от страха еле ноги передвигали. Я оставила их у двери в кабинет. Как только они дали свои свидетельские показания, полицейские поспешили отвести нас к выходу из здания суда: по всей видимости, у них не было ни малейшего желания здесь задерживаться. Впрочем, у девочек тоже… Мы не сделали ни одной остановки до самого Скопье, где провели ночь. В машине я спросила у полицейского, нельзя ли остановиться в каком-нибудь баре, чтобы позвонить. Ответ был категоричным:

— Это невозможно.

— Но я просто хочу выпить маленькую чашечку кофе, это не займет много времени.

— Не сейчас. Мы остановимся в надежном месте. Здесь делать это слишком рискованно.

Вместо того чтобы поехать короткой дорогой, водитель сделал крюк в несколько километров, лишь бы избежать возможной западни, которая могла быть организована бандой Леку на выезде из города. По прошествии нескольких часов все пассажиры машины начали расслабляться: теперь мы были вне опасности, а свидетельские показания девочек должны были надолго упрятать Леку за решетку.

Когда офицер связи македонской полиции сообщил мне о завершении судебного процесса, я не сумела скрыть своего ликования:

— Ну что, его признали виновным?

— Да! Прекрасная новость, не правда ли?

Голос полицейского звучал торжествующе. С нетерпением я ждала продолжения.

— И какой же срок получил этот негодяй?

— Три года.

Мне показалось, что я ослышалась.

— Вы шутите?

— Э… нет, он был приговорен к трем годам тюремного заключения.

— Этот тип эксплуатировал и мучил триста девочек, не считая тех, что умерли от истязаний, и тех, кого он просто-напросто ликвидировал! И вы радостно сообщаете мне, что он получил три года тюрьмы?! Вы понимаете, какому риску подвергались эти девочки?! Со всеми вашими амнистиями он выйдет на свободу уже через два года! Кто защитит их, когда он придет сюда мстить?

Я была сражена наповал. Это же только видимость правосудия! Если не давать пожизненных сроков таким подонкам, как Леку, как можно надеяться на снижение сексуального трафика? Три месяца спустя мне позвонил тот же офицер полиции.

— Яна, у меня плохая новость…

— Нет, только не это!

— Мне очень жаль, но Леку сбежал из-под стражи.

— Как такое возможно?..

— Он должен был в последний раз предстать перед судом. Когда охранник пришел за ним в камеру, Леку пообещал вести себя хорошо. Он убедил того, что не собирается бежать, и охранник не счел нужным надеть на него наручники. Естественно, Леку сбежал по дороге в суд. Мне действительно жаль, Яна…

Слабым утешением послужило то, что этот побег оказался в центре внимания иностранной прессы, и на международной арене разразился скандал: полицейские службы нескольких стран приложили столько усилий, чтобы Леку предстал перед судом! Даже ФБР было задействовано. Это было так глупо… И все же я надеялась, что такой гротескный финал послужит уроком для последующих арестов. Оба македонских процесса вселили в меня надежду. Назначенные меры наказания не отличались суровостью, но ведь это было только начало. Наконец хоть что-то сдвинулось с места. Конечно, я была разочарована побегом Леку, но нисколько не сомневалась, что, объединив усилия всех европейских стран, мы сможем покончить с этим варварским рабством. Тогда я даже не представляла, что расцвет сексуального трафика был еще впереди.