Марьяна. Проданная в рабство

Паника

Многие сутенеры со всей Европы дорого заплатили бы за то, чтобы узнать, где скрываются девочки, которым удалось от них ускользнуть. Во-первых, потому что беглянка подает плохой пример остальным. Когда одна овечка отбивается от стада, сутенером овладевает навязчивая идея поймать ее, как можно скорее вернуть на место и наказать, чтобы другим было неповадно. Во-вторых, бывшая жертва может представлять опасность в качестве свидетеля, если дело дойдет до суда. Если судебное разбирательство уже начато, обвиняемый торговец «живым товаром» будет пытаться всеми средствами заставить замолчать свидетельниц, оказывая давление на их семью или попросту их ликвидировав. Поэтому в приюте безопасность девочек является приоритетной задачей каждую минуту. Наша территория не огорожена, и во владения может проникнуть кто угодно. Входная дверь всегда закрыта на ключ, чтобы не давать возможности девочкам убегать из дома, а также для того, чтобы посторонние не проникли внутрь. Ключи есть только у воспитательницы, и девочки должны просить разрешения, чтобы выйти, даже если им просто хочется выкурить сигарету. На окнах нет решеток, но все они снабжены той самой сигнализацией, срабатывающей при малейшем ударе. В случае угрозы, если девочки, например, заметят подозрительного человека внизу на дороге, или если к дому подъедет какая-нибудь машина, или если незнакомец поднимется на крыльцо, воспитательница нажимает на кнопку, расположенную в кабинете, — мы называем ее «тревожной кнопкой».

Через минуту после ее нажатия нам звонят из контрольного пункта, просят подтвердить пароль и спрашивают, что у нас случилось. Если угроза реальна, к нам направляются два охранника. Но это случается редко: обычно камера, установленная над козырьком входной двери, отпугивает незваных гостей. Изображение передается на экран в кабинете, что позволяет нам постоянно наблюдать за происходящим снаружи. К сожалению, ночью ситуация несколько иная.

Как-то поздно вечером, года три-четыре назад, когда я только добралась до своей подушки, измученная долгим рабочим днем, зазвонил телефон. Я вяло потянулась к трубке. Не успела положить голову обратно на подушку, как в трубке раздался взволнованный голос Марьяны — воспитательницы, дежурившей в тот день:

— На улице стоит машина! Он пытается открыть дверь! Да замолчите вы! Дверь, он хочет открыть дверь!

В бессвязном потоке ее слов, выдаваемых порциями, я вычленила главное: кто-то пытается пробраться в приют. Судя по крикам девочек, заглушавшим ее голос, речь шла не иначе как об армии сутенеров, штурмующей дом.

— Марьяна, успокойся. Нажми на кнопку.

— Уже нажала. Сначала нажала, а потом сразу позвонила тебе.

— О'кей, сейчас приедет наряд. Посмотри на экран и попытайся разглядеть номера автомобиля.

— Хорошо, хорошо.

— Я выезжаю.

Не тратя времени на переодевание, я, как была, в пижаме, сунула ноги в ботинки и схватила куртку. Стефан, которому в ту пору было семнадцать лет, сбежал со мной по лестнице, ведущей в гостиную.

— Мама, ты куда?

— Нужно съездить в приют. Кто-то пытается пробраться внутрь.

— Подожди, я с тобой!

— Ни в коем случае. Ложись обратно в кровать. Я тебе позвоню.

Через три минуты я уже сидела за рулем своей машины. По дороге мчалась на всей скорости, одной рукой держа руль, другой — свой телефон. Сначала я связалась с контрольным центром, чтобы убедиться, что они отправили кого-нибудь в приют.

— Марьяна? Я уже в пути. Ты записала номера?

— Да.

— Продиктуй мне.

За километр от дома я еще издали заметила фары автомобиля, двигавшегося мне навстречу. Было около часа ночи, дорога была пустынной; это могли быть только они, и, похоже, вознамерились удрать. Не раздумывая, я пересекла сплошную полосу и остановила машину с включенными фарами посреди дороги, чтобы преградить им путь. Автомобиль резко затормозил перед самым моим капотом. Номерные знаки соответствовали тем, что мне продиктовала Марьяна. Молодчина!

Я была взбешена: эти парни выдернули меня из кровати посреди ночи, они за это заплатят. Выскочив из машины, как фурия, я бросилась к дверце водителя, которую распахнула, вопя изо всех сил:

— Откуда вы приехали? Я знаю, что вы пытались проникнуть в дом, так что не смейте отпираться! Что вам там понадобилось?

В салоне сидели трое мужчин: двое сзади, лиц которых я не смогла разглядеть, и водитель, молодой мужчина. Именно в этот момент я заметила, что туловище водителя находится на приличном расстоянии от руля, что свидетельствовало лишь об одном: у этого типа очень длинные ноги, значит, он наверняка выше меня раза в два. Мне некогда было раздумывать над комичностью ситуации: я, маленькая взбешенная блондинка, нападаю на здоровенного парня в пустынном месте! Водитель неуклюже попытался выбраться со своего сиденья. В ту же секунду я ударила дверцу ногой, чтобы помешать ему выйти из машины.

— Даже не пытайся вылезти отсюда, болван!

Это могло стать моей последней фразой перед взбучкой, которую я непременно получила бы в следующую секунду. Но мне повезло: охранники, направлявшиеся в приют, подъехали именно в этот момент и быстро сориентировались в ситуации: истеричной блондинкой, отчаянно жестикулирующей посреди дороги, могла быть только я. В душе я поблагодарила Господа, что он не оставил меня в этом испытании.

Я предоставила шкафообразным охранникам самим разбираться с тремя мужчинами из машины, которых они отвезли в полицейский участок. Впоследствии мы подали на них жалобу. В приюте обстановка оставалась напряженной. Девочки, собравшиеся в гостиной, были очень напуганы и говорили все одновременно. Марьяна тщетно пыталась их успокоить. Никто не знал мужчину, который громко постучал в дверь, из чего я сделала вывод, что это был не сутенер, пытавшийся вернуть одну из своих заблудших овечек. Скорее всего, речь шла о мелких торговцах, которым сообщили о присутствии в этих местах доступной и недорогой рабочей силы и которые просто приехали сюда поживиться.

На следующее утро полиция подтвердила мои догадки. Обеспокоенный Стефан отчитал меня:

— Мама, ты вообще соображаешь, что делаешь? Они могли сотворить с тобой что угодно!

— Они меня разозлили, я была просто вне себя от гнева.

— О'кей, в следующий раз возьмешь с собой бейсбольную биту. И вообще, пусть она всегда лежит в твоем багажнике.

— А что я буду с ней делать? Щекотать им ноги?

На самом деле я знала, что, повторись подобный инцидент, гнев заставит меня действовать точно так же. Кем эти скоты себя считают? Их безнаказанность мне глубоко отвратительна. Один только факт, что какая-то женщина способна дать им отпор (пусть даже такая уменьшенная модель в моем возрасте), вводит их в ступор — настолько они к этому не привыкли! По сути, в одиночку эти парни довольно трусливы. Доказательством служит тот факт, что ни один из этих мерзавцев ни разу не поднял на меня руку! Включая тот вечер, когда я физически встала между сутенерами и девочками…

Это было, как водится, ночью: негодяи всегда появляются под покровом темноты, когда все уже спят. Воспитательница услышала, как по гравию во дворе зашуршали колеса. Она нажала тревожную кнопку, затем сразу же разбудила меня, и я помчалась в приют. Увидев, что моя машина показалась внизу дороги, непрошеные гости быстро запрыгнули в свой автомобиль. Но было поздно: я перекрыла им проезд своей «Дачией» и выскочила наружу, оглашая округу ругательствами. Я орала так громко, что мужчины, наверное, не обратили внимания на мои габариты. Они остались сидеть в машине, не зная, что делать дальше. Девочки в доме сгрудились на ступеньках лестницы, окна которой выходили прямо на крыльцо. Забыв об опасности, я продолжала вопить к великому удовольствию девочек, которые следили за происходящим, обмениваясь бурными комментариями. К счастью, «кавалерия» снова прибыла вовремя. Девочки ликовали: никогда они не видели, чтобы женщина давала отпор этим подонкам. Два сотрудника охранного агентства, не церемонясь, вытащили их из машины и пересадили в свою, чтобы отвезти в полицейский участок. На следующее утро мы узнали, что эти торговцы приехали из Кэлэраши, расположенном на юго-востоке страны, недалеко от Черного моря. В то время Юля, подросток шестнадцати лет, собиралась давать свидетельские показания на судебном процессе, который проходил как раз в Кэлэраши. Должно быть, этих людей прислали обвиняемые, чтобы запугать девочек. Долгие месяцы и даже годы жертвы сексуального трафика живут в постоянном страхе. Тем, кому удалось выбраться из этого кошмара, полностью избавиться от страха так и не удается. Торговцы прекрасно знают, что запугать бывшую проститутку не составляет особого труда. И я получила огромное удовольствие, подняв на смех этих мерзавцев на глазах у девочек.

Но самая невероятная история произошла несколько месяцев назад. В течение двух недель мы наблюдали из приюта за странными действиями незнакомца: каждый вечер он ставил машину внизу у дороги, садился на капот и, глядя в сторону дома, направлял на него странный красный луч, видимо, лазерным фонариком. Это очень нервировало девочек, но я не могла ничего поделать: по закону этот мужчина находился в общественном месте и не делал ничего предосудительного. Но одна из моих подопечных, Санда, узнала его — он входил в банду ее бывшего сутенера. Однажды вечером из окна второго этажа девочки увидели, что красный луч приближается. В тот вечер я не дежурила в приюте, и со мной по телефону связалась воспитательница. Я, в свою очередь, позвонила на контрольный пункт охраны, попросив их приехать в приют. Когда я прибыла на место, автомобиля у дома уже не было. Приехавшие два охранника сели в мою машину, и мы отправились осматривать окрестности. Проехав меньше сотни метров, я заметила припаркованный на обочине автомобиль. Ребята сразу предупредили меня:

— Яна, вы не сможете ничего сделать, он имеет право здесь находиться!

Не слушая их, я остановила машину рядом с ним.

— Опустите ваше стекло, я хочу с ним поговорить.

— Яна, он может подать на вас в суд за преследование!

— Опустите стекло.

Тот, что сидел на пассажирском сиденье, подчинился. Водитель таинственной машины сделал то же самое.

— Добрый вечер. Вы кого-то ждете?

— Допустим. А что?

При виде его крысиной физиономии кровь закипела у меня в жилах. Он натянул шапку до самых бровей, чтобы его сложно было узнать. Я вышла из машины и открыла его дверцу.

— Чего вы добиваетесь? Я вижу вас возле дома каждый день. В чем проблема? Может, вы хотите поговорить с Сандой?

Мужчина заколебался. Присутствие двух охранников в форме его явно смущало. Я продолжала настаивать:

— Давайте садитесь в мою машину, я отвезу вас, куда вам нужно.

— Ну… хорошо.

Мужчина пересел в мою «Дачию» под изумленными взглядами охранников, которые не понимали, к чему я веду. Увидев входящего типа, девчонки разбежались кто на второй этаж, кто на кухню. Я пригласила торговца в свой кабинет.

— Хотите кофе?

— Не откажусь.

Я оставила его в комнате с двумя охранниками, бросив на них недвусмысленный взгляд: они были свободны в своих действиях, оставшись с ним наедине… На кухне Марьяна приготовила кофе.

— Яна, ты отдаешь себе отчет в своих действиях?

— Абсолютно! Этот глупец добровольно бросился в пасть к волку.

— И ты правда хочешь, чтобы я отнесла ему кофе?

— Разумеется, раз он об этом попросил.

— Мне поставить чашку на стол или вылить ее содержимое ему на голову?

— Просто отдай ему кофе и все.

Марьяна с недовольным видом отнесла ему чашку. В это время я позвонила в полицию и обрисовала ситуацию. Полицейские прибыли на место, записали мои показания, а также показания девочек, которые рассказали о ежевечернем дозоре на дороге, красном луче света и его угрожающем виде, после чего полицейские увезли торговца с собой. Ему пришлось заплатить штраф 5 000 леев[21]. Дорого же ему обошлась чашечка кофе! Сразу после его отъезда Санда принялась хохотать, как безумная. Мы с Марьяной до сих пор вспоминаем эту историю: мерзавец и правда решил, что я приведу к нему Санду.

В конечном счете опасностей гораздо больше не в приюте, а как раз за его пределами. Девочки, отправляющиеся свидетельствовать против торговца на судебном процессе, всегда подвергаются попыткам запугивания. Это одна из причин, по которой я считаю необходимым, чтобы мой приют оставался независимой структурой, не нуждающейся в дотациях государства. В сфере сексуального трафика доверять нельзя никому. Особенно в нашей стране, где коррупция поразила большинство государственных структур. Слишком часто полиция оказывается в сговоре с преступниками. Вот почему мы всегда находимся в состоянии боевой готовности.

Я до сих пор вспоминаю об одном процессе, на котором свидетелями выступали Михаэла и Люсия, две сестры, попавшие ко мне в приют вместе. Я всегда сама отвожу девочек в суд. Слушание проходило в Турну-Северине, возле сербской границы, примерно в четырехстах километрах от Питешти. В этот раз я была особенно недоверчива: один из обвиняемых торговцев в прошлом был полицейским, значит, у него наверняка были связи в полиции. Я опасалась, что он сохранил их до сих пор, и утечка информации была вполне возможна. Если торговцы узнают о нашем приезде, они могут предпринять что угодно. В целях безопасности я наняла двух телохранителей, чтобы они сопровождали нас на месте. Не успев выехать, я поняла, что за мной следует какая-то машина. В зеркале заднего вида я видела наших преследователей, сохранявших дистанцию. К счастью, я знала Питешти, как свои пять пальцев. К тому же гонки с преследованием были моим коньком. Мне удалось оторваться от них еще до выезда на автостраду. Девочки ничего не заметили. Будучи в дороге, незадолго до прибытия, я набрала номер полицейского, который вел это дело.

— Все в порядке, мы едем, но нас несколько километров преследовал какой-то автомобиль.

— Да что вы? А почему он вас преследовал?

— Вам лучше знать! Послушайте, мы скоро прибудем на место. Вы осмотрели окрестности? Нас не ждет никаких сюрпризов?

— Нет-нет, здесь все спокойно.

— Хорошо…

Прибыв в Турну-Северин, я припарковалась на стоянке возле полицейского участка. Таковы порядки: во время дачи свидетельских показаний полиция сопровождает свидетеля до здания суда. Два телохранителя, с которыми я условилась встретиться здесь, уже ждали меня. Оставив их с девочками, я вошла в здание, чтобы известить полицейского о нашем приезде. Выйдя со мной, он не смог скрыть своего недовольства при виде людей в черном.

— Кто эти люди?

— Наши телохранители. Я наняла их для обеспечения нашей защиты.

— Послушайте, Яна, от кого вы собрались защищаться?

— Там видно будет.

Этот полицейский заметно нервничал, что было подозрительно. Внезапно Михаэла, семнадцатилетняя девушка, побледнела.

— Он здесь.

— Кто?

— Торговец из банды. Смотри, на другой стороне улицы.

Полицейский поднял нас на смех:

— Перестаньте! Вам всюду мерещатся торговцы.

Но я отнеслась к происходящему очень серьезно. На этот раз речь шла не о мелких хулиганах, сующих свой нос в приют. У этих людей были связи. Одно их присутствие здесь уже служило доказательством тому, что они были предупреждены. Телохранители запомнили мужчину, на которого указали девочки. Сомкнув ряды, мы направились к зданию суда, куда вошли без всяких препятствий. После того, как были даны показания и мы вышли на улицу, Михаэла произнесла тихим голосом, в котором сквозила тревога:

— Он все еще здесь. Смотри, их уже двое!

Люсия, которая была младше ее на два года, инстинктивно жалась к сестре. Теперь я была действительно встревожена. Вне всякого сомнения, кто-то предупредил этих типов. И они, по всей видимости, не собирались ограничиваться запугиванием на расстоянии. Девочки должны будут приехать сюда еще раз, чтобы выступить на суде: если они передумают, процесс канет в лету. Я поняла, что эти люди с бандитскими физиономиями собираются следовать за нами, чтобы предпринять какие-то действия, когда мы выедем за город. Такие вещи происходят сплошь и рядом: на свидетелей по дороге нападают мужчины, вынуждая машину остановиться, избивают их, иногда убивают, а сами нападавшие исчезают в неизвестном направлении, и дело благополучно закрывается. Учитывая все обстоятельства, было ясно, что на местную полицию рассчитывать нельзя. Когда мы подходили к моей машине, телохранители вопросительно взглянули на меня.

— Поедем. В конце концов, их всего двое. Попробуем оторваться.

— Вы уверены? Хотите, мы сядем за руль?

— Нет, это мой автомобиль, я знаю его лучше, чем вы.

— О'кей.

Телохранители ни на секунду не спускали глаз с обоих мужчин. Те стояли в нерешительности. Похоже, до них только сейчас дошло, что два здоровяка, сопровождающие нас и вооруженные электрошокерами, не имеют никакого отношения к полиции, как они сначала думали. По их поведению я догадалась, что они взвешивают все «за» и «против» физического вмешательства в этих условиях. Когда я тронулась с места, они сели в свою машину и уехали. Разгневанная, я вздохнула с облегчением, так как очень испугалась за девочек.

И как после этого я могла работать под защитой государства?

В 2007 году в результате европейской интеграции Румынии Национальное агентство по борьбе с человеческим трафиком NAATIP[22] выделило средства для помощи жертвам сексуального трафика и открытия девяти приютов по всей стране. В это же время агентство создало базу данных, объединяющую всю информацию, касающуюся этих самых жертв: их имя, возраст, адрес, а также координаты их родителей, имя их торговца, процесс, в котором они участвовали и т. д. Целью было предоставление полной информации всем учреждениям, участвующим в борьбе против трафика, чтобы облегчить сотрудничество между различными службами в разных частях Европы. Разумеется, содержимое этой базы данных полностью конфиденциально, и только определенные лица могут иметь к ней доступ. Проблема в том, что этих самых лиц слишком много! Как можно гарантировать конфиденциальность базы данных, если коррупция процветает на всех уровнях?

Я лично встретилась с директором агентства. Он клялся и божился, держа руку на сердце, что данные девочек тщательно охраняются и риск утечки информации равен нулю. Я ответила ему, что он получит подобную информацию, если сама жертва даст мне на это разрешение. Такова политика нашего приюта: я никого не принуждаю говорить и еще меньше — сотрудничать. Ну и что, если я тем самым лишаю себя государственных денег: лучше уж я стану умолять о помощи всех частных спонсоров планеты, чем рисковать жизнью и здоровьем моих подопечных.

Могу вас заверить, что ни одна из девочек, побывавших в моем приюте, не согласилась быть занесенной в какую-либо государственную базу данных. А ведь государство субсидирует только те неправительственные организации, которые участвуют в программе, а полиция обеспечивает защиту свидетелей лишь в обмен на их полное сотрудничество, которое подразумевает систематическую регистрацию всей касающейся их информации. Недоверчивые жертвы предпочитают отзывать назад свои жалобы. Итог: с 2007 года количество дел, возбужденных против торговцев «живым товаром» постепенно снижается. В конце концов эта новая политика дала эффект, обратный ожидаемому: сексуальное рабство не только не сдало своих позиций, но начало расцветать буйным цветом.