Марьяна. Проданная в рабство

Под небом Австралии

Я хотела ехать вовсе не в Австралию, а в Канаду. Имея статус беженца, можно было выбирать между тремя странами: Соединенными Штатами, Австралией и Канадой. Гегемонистский[14] дух первой был мне неприятен, а вторая находилась слишком далеко. Оставалась Канада. Во время известных событий на площади Университета у меня брала интервью канадская журналистка, которая была так любезна, что написала мне впоследствии: она спрашивала, как мои дела, хотела убедиться, что со мной все хорошо и предлагала свою помощь. Подобная чуткость тронула меня, я увидела в ней знак дружеской страны. Поэтому я заполнила анкету для Канады и подала ходатайство. Некоторое время спустя я встретила Юди, вернувшуюся с зарубежной конференции. Она была в прекрасном расположении духа.

— У меня замечательная новость: я переговорила с австралийцами, они готовы снова открыть свои границы для беженцев. В этом году примут триста человек! Да, кстати, я изменила твое ходатайство, поменяв Канаду на Австралию.

— Что? Но я не хочу туда ехать, это на другом конце света!

— Доверься мне. Для матери-одиночки, как ты, Австралия подходит больше: у них самая лучшая система социальной защиты.

Юди была моим боссом, а приказания босса не обсуждаются. В глубине души я надеялась, что Австралия отклонит мое ходатайство и тогда я смогу отправиться в Канаду. Ответ должен был прийти через две недели. Между тем Юди организовала мне встречу с представителем австралийского посольства, очень предупредительным мужчиной.

— Послушайте, обычно я никому об этом не говорю, но для вас сделаю исключение: уже сейчас могу вас заверить, что ваша кандидатура будет одобрена.

Вот так я оказалась на пути в страну кенгуру. Отъезд должен был состояться через несколько месяцев. Я вызвала в Белград свою мать, чтобы попрощаться с ней. Кто знает, когда мы увидимся снова… Тем не менее я уезжала без сожалений: я знала, что мое ближайшее будущее не связано с Румынией и даже с Югославией. Но когда-нибудь я обязательно сюда вернусь. Стефан, теперь свободно говоривший по-сербски, в конце концов тоже свыкся с этой мыслью. Моим главным аргументом было то, что в Австралии мы заведем собаку. Он очень скучал по пуделю моей матери, а в Белграде наша квартира была слишком маленькой, чтобы завести какое-либо животное. К счастью, мой сын не был капризным ребенком.

Я знала о нашей новой родине только то, что эта страна была очень далекой, очень красивой и очень жаркой. Перед отъездом нам показали фотографии Перта — конечного пункта нашего путешествия, расположенного на западном берегу Австралии.

— Это не самый крупный город, но, если он вам не подойдет, вы всегда сможете переехать.

Я была очарована видами моря и нарядных домиков и была уверена, что мне там понравится. Мы вылетели в страну осенью 1991 года вместе с группой других беженцев. При выходе из самолета меня поразил очень мягкий и теплый здешний воздух. Было около двух-трех часов ночи. На мне была надета футболка, тогда как все вокруг были в куртках: эти люди сошли с ума? В аэропорту ждала дама из службы иммиграции, чтобы проводить нас в наше временное жилище.

— Ну вот, располагайтесь. Вы можете оставаться в этой квартире в течение полугода. Здесь есть все нужные продукты, их хватит на две недели. Потом вы будете получать пособие, которое позволит вам ни в чем не нуждаться.

В квартире было все необходимое: посуда, пища, зубные щетки, зубная паста… Эти люди действительно обо всем позаботились! Все две недели Ракель (так звали женщину, встретившую нас в аэропорту) не давала нам расслабиться: регистрация в службе социального обеспечения, открытие банковского счета, юридическая помощь… Вместе с другими беженцами мы ходили с одной встречи на другую. Нас повсюду сопровождал переводчик. Однажды к нам пришел полицейский, чтобы вкратце рассказать об основных положениях австралийского законодательства. В группе сразу же возникли вопросы:

— Какие документы мы должны иметь при себе?

Полицейский удивленно поднял брови.

— То есть?

— Ну, для контроля.

— Для какого контроля?

— В Румынии мы должны были постоянно носить с собой документы, удостоверяющие личность. Полиция часто проверяла их на улице.

— Зачем? Здесь вас никто не собирается проверять.

Что же это за страна, где никто не будет следить за нашими передвижениями? Беседа продолжилась в том же сюрреалистическом духе.

— Будьте внимательны, — уточнил полицейский, — закон здесь очень мягок ко всем, включая воров. Если ваша собака укусит кого-нибудь, вам придется выплатить штраф, даже если жертва окажется вором, пытающимся пробраться в ваш дом.

Глядя на наши изумленные лица, он продолжил:

— Я расскажу вам одну историю: вор забрался в дом через окно детской комнаты, и, споткнувшись об игрушки, разбросанные на полу, сломал себе ногу. Он подал в суд жалобу на хозяев дома и выиграл дело.

Я так никогда и не узнала, была ли эта история правдой или полицейский просто пошутил. Но некоторые из моих соотечественников были шокированы.

— Это возмутительно! Австралия — страна для преступников!

Это столкновение культур было забавным… Но самым главным было то, что никто из нас и мечтать не мог о лучшем приеме: о нас постоянно заботились, кто-нибудь всегда отвечал на наши вопросы. Вначале приветливость австралийцев меня немного смущала. На улице прохожие улыбались мне, некоторые здоровались. Это было так непривычно для меня! Поначалу я думала: наверное, что-либо не так с моей юбкой или в волосах что-то запуталось… Мне понадобилось некоторое время, чтобы осознать, что они вовсе не смеялись надо мной.

Конечно, ощущение пребывания в раю продлилось недолго. Уже через месяц меня начала мучить ностальгия. Все здесь было таким новым, другим. Мне было трудно адаптироваться в среде, где я не находила привычной для себя опоры. Я попробовала сосредоточиться на конкретных вещах: речка, деревья… Тщетно! В Австралии трава была совсем другой, словно сделанной из пластмассы! Ни одного сорняка не виднелось на густых безупречных газонах, ни одной веточки не торчало из кустов, подстриженных по линеечке. Даже когда я смотрела на небо, не видела своей маленькой звездочки: куда же подевались созвездия, которыми я любовалась в детстве? Здесь ничего мне не принадлежало, ничто не привязывало меня к этому месту; люди давно обустроились здесь, прекрасно знали друг друга, а у нас с сыном не было ничего и никого, мы были чужими. Я часто звонила матери. Мои телефонные счета были чудовищными!

К счастью, нам назначили социальное пособие в 420 долларов, перечисляемое два раза в месяц. Я смогла снять двухэтажную квартиру: меньше четырех комнат я найти не смогла! Никогда еще я не жила в таком просторном месте. Ночью Стефан спал вместе со мной. Нам повезло: соседи по лестничной клетке были боснийцами и разговаривали на сербском языке. Мой сын мог играть с их дочерьми. Я отвела его в детский сад, который посещали наши маленькие соседки; первое время они были его переводчиками. Благодаря им Стефан быстро начал лопотать на английском. Дома я перестала разговаривать по-румынски, чтобы помочь сыну быстрее влиться в новую среду.

Со мной тоже все было не так просто. С момента приезда первоочередной задачей для меня стал поиск работы. Поскольку я была дипломированным специалистом по стенной росписи, то решила обратиться в несколько художественных салонов. Первое же собеседование лишило меня всякой надежды, хотя принимавшая меня дама была очень любезна и терпеливо выслушала. По окончании моей маленькой речи она с улыбкой произнесла:

— Все это очень интересно, и вы показались мне сведущим специалистом, но… знаете ли, наша история насчитывает всего двести лет.

— А!..

— Я пытаюсь сказать вам, что в Австралии вы вряд ли найдете много памятников для реставрации.

Конечно! Как я раньше об этом не подумала? Задача усложнялась. Чем же я буду зарабатывать себе на жизнь? В начале второй недели к нам пришла одна дама, чтобы провести тестирование на знание языка, поскольку большинство беженцев не говорили по-английски. В конце тестирования она отвела меня в сторонку.

— У вас хороший английский, вам не нужно его учить. Вы уже думали, чем хотели бы заняться?

— Я хочу работать, но не представляю, в какой области.

— А почему бы вам не поступить в университет?

— В тридцать лет?!

— Почему нет? С австралийским дипломом у вас будет больше шансов.

— Ну что же, тогда я согласна.

В информационной службе факультета меня спросили:

— Какой курс обучения вы хотели бы пройти?

— Все равно какой, лишь бы он позволил мне найти работу.

— Хорошо, мы проведем тестирование, чтобы определить ваш уровень и ваши сильные стороны.

Я ответила на несколько десятков вопросов, из которых следовало, что, по всей видимости, я обладаю врожденной предрасположенностью к контактам с людьми. Мне посоветовали заняться психологией, и я записалась на этот факультет, больше не задавая себе вопросов. Занятия оказались очень интересными. Довольно быстро мы со Стефаном вновь вернулись к обычному ритму жизни. Его английский становился лучше день ото дня. Через год он пошел в школу. Мне нужны были деньги, чтобы оплачивать свои и его учебники. Социального пособия хватало лишь на то, чтобы сводить концы с концами. Поэтому я решила устроиться на должность секретаря в транспортную компанию. Человек, проводивший со мной собеседование, вначале отнесся ко мне настороженно.

— Мне очень жаль, но у вас нет требуемой квалификации.

— Я сейчас учусь.

— Через два года вы получите диплом и уйдете от нас.

— А если я пообещаю, что останусь?

— Ну, я не знаю…

— Прошу вас, мне действительно нужна эта работа.

— Хорошо, мы вас берем.

Я работала неполный рабочий день, что позволяло мне в остальное время продолжать учебу. Через полгода я взяла несколько дней отпуска на рождественские каникулы. По возвращении я узнала, что мой непосредственный начальник был уволен. По всей видимости, он отказывался пользоваться компьютером. Я спросила, кого назначили вместо него. Мне ответили:

— Вас! Примите наши поздравления, теперь вы — директор офиса.

Так я полностью погрузилась в работу, учебу, семью. Жонглировать тремя этими обязанностями было совсем непросто. Утром я отводила Стефана в школу и мчалась в офис. Иногда я просила кого-нибудь из однокурсников записать для меня лекции. Вечером я занималась сыном и делала домашние задания до поздней ночи, глотая литры кофе. К счастью, расписание моих занятий на факультете становилось все менее плотным, и жизнь постепенно наладилась. Поскольку моя зарплата увеличилась вдвое, я смогла купить дом, который снимала в течение нескольких последних месяцев. Он стоял на берегу реки и был не таким большим, как прежняя двухэтажная квартира, но двух комнат мне вполне хватало. К тому же у нас был сад, в котором я сама установила джакузи. Конечно же, была и собака, как я обещала своему сыну. Даже несколько. Первая собака убежала, проскользнув под калиткой; вторая, девочка голден ретривер по кличке Яна, умерла от рака. А потом появился Борана — приветливый и спокойный пес породы шарпей, которого мы брали с собой везде: на пляж, находившийся в двадцати минутах езды на машине от нашего дома, в походы на уик-энд. В этом плане Австралия — замечательная страна: здесь столько разнообразия! Я получила права на вождение автомобиля, что позволило нам путешествовать на длинные расстояния во время каникул, например от Шарк-Бея на севере до Албани на юге страны. Часто мы останавливались в заповедниках, чтобы Стефан мог поближе рассмотреть кенгуру, коал или тасманийских дьяволов[15].

Моя мать, которая теперь была на пенсии, приехала навестить нас, получив туристическую визу на три месяца. Я не видела ее больше трех лет. В аэропорту мне пришлось встать прямо перед ней, чтобы она меня узнала. Несколько секунд мама стояла неподвижно, затем поставила на землю свою сумку и тихо выдохнула:

— Но что у тебя на голове? Что ты сделала со своими волосами?

— Здравствуй, мама! Как доехала?

— Будь добра, перекрасься обратно в свой цвет, как только мы приедем к тебе домой! Боже мой, это просто ужасно!

Я специально не предупредила, хотела посмотреть на ее реакцию. Всего несколько дней назад я коротко подстригла волосы и покрасила их в черный цвет; я только что порвала с Филиппом, англичанином, с которым встречалась два года, и мне захотелось полностью измениться, как и большинству женщин после разрыва… Стефан нашел это очень милым. Но вот мама…

Я была рада ее видеть. Мы много путешествовали по стране, часами разговаривали обо всем подряд, и Стефан заново познакомился со своей бабушкой: в общем, мы наверстывали упущенное время. По истечении трех месяцев она попросила продлить ей визу, подкупив сотрудника префектуры традиционным румынским сладким пирогом. Должно быть, чиновник оказался сладкоежкой, поскольку мама осталась еще на три месяца. Когда она уехала, мне стало немного грустно, но отныне моя жизнь была в Австралии. У меня была хорошая работа, машина; я даже нашла православную церковь. Стефан обзавелся друзьями; у меня тоже появились здесь друзья всех национальностей, большинство из которых были австралийцами английского происхождения, лучше понимавшие некоторые аспекты моей культуры. На Рождество, например, я чувствовала глубокое разочарование. В декабре здесь самый разгар лета! Жарить индейку в течение четырех часов, когда на улице стоит сорокаградусная жара… С моими английскими друзьями мы решили праздновать Рождество дважды: 25 декабря в семье и все вместе в июле, когда в Австралии наступала зима. Конечно, снега здесь не было, но, по крайней мере, температура воздуха позволяла нам разжечь камин. Мы развешивали традиционные украшения, готовили индейку, открывали подарки, как в самую настоящую рождественскую ночь. Для детей, которым таким образом подарки доставались два раза в год, это было настоящим счастьем!

В общем, мне удалось обрести равновесие. Если бы кто-нибудь сказал тогда, что я вернусь жить в Румынию, я рассмеялась бы ему в лицо.