Марьяна. Проданная в рабство

Десять заповедей

Каждая вновь прибывшая в приют девочка подписывает контракт. В нем оговариваются ее права, а также обязанности. Подписывая контракт, она соглашается с установленными правилами, которые одинаковы для всех. Это так называемые десять заповедей.

1. Новых девочек принимаем так же, как в свое время принимали вас: приветливо и уважительно.

2. Работаем в команде: выражаем свое мнение, но также прислушиваемся к мнению других.

3. Поддерживаем дом в чистоте, распределяя обязанности. И выполняем их безропотно!

4. Не ссоримся. Когда возникают разногласия, обсуждаем их.

5. Не лжем и ничего не скрываем, даже если правду сказать трудно. Главное — не держать ничего в себе.

6. Не воруем.

7. Не принимаем алкоголь и наркотики в приюте.

8. Не оскорбляем ни товарищей, ни сотрудников коллектива. Приют — это как семья: здесь следует уважать друг друга.

9. Никогда не прибегаем к физическому насилию, это чревато автоматическим исключением из программы.

10. Не встречаемся с мальчиками, не ходим в ночные клубы. О милых дружках только разговариваем, чтобы попытаться выяснить, что было не так в прошлых отношениях, и понять, как вести себя в будущем.

Разумеется, эти десять принципов родились не сразу. Не было такого, чтобы я проснулась однажды утром и сказала себе: а не запретить ли мне им таскать друг друга за волосы? Данные заповеди стали плодом моей длительной работы с этими подростками, у которых часто возникает желание делать все наперекор. Что касается домашних обязанностей, то девочки быстро их усваивают: если, например, ванна оказывается грязной, они сами от этого страдают. Разрешен обмен своими обязанностями: работающие девочки могут платить другим за выполнение своей домашней работы. Естественно, в таких случаях неизбежны ссоры, когда, к примеру, одна из них забывает заплатить другой, но с помощью арбитража воспитательницы справедливость восстанавливается. Не лгать, не пытаться подчинить себе других девочек — этим вещам они учатся постепенно, вследствие продолжительных бесед. Наркотики тоже не проблема: редко кто из девочек употреблял их, будучи проституткой. У жертв секс-трафика не только нет денег на их покупку, но и сами торговцы не заинтересованы в накачивании девочек наркотиками для того, чтобы отправить работать на улицу: наркотики слишком дорогое удовольствие, а пара-тройка пощечин гораздо эффективнее и к тому же ничего не стоит. Поэтому девочки не испытывают тяги к наркотикам, когда находятся здесь. С алкоголем дело обстоит чуть сложнее. Но все же никто из живших у меня не имел серьезных проблем с алкогольной зависимостью. Порой некоторые из девочек пытаются договориться о том, чтобы им разрешили принимать алкоголь в определенных случаях: на днях рождения, на пикниках за городом.

— Только один разочек, сегодня же праздничный ужин…

— Безалкогольное пиво хотя бы можно?

Что касается походов в бары и ночные клубы, здесь девочки тоже ведут себя достаточно благоразумно: не то чтобы у них не было такого желания — они просто отдают себе отчет, кого могут там встретить. Наткнуться на своего бывшего сутенера или на одного из его пособников остается их самым навязчивым страхом. Зато они никак не могут понять, почему им запрещается иметь бойфренда. Что может быть естественнее в 15 лет, чем флиртовать с мальчиками? Но дело вот в чем: у этих девочек представление об отношениях между мужчинами и женщинами абсолютно искажено вследствие имеющегося у них опыта. Они все мечтают встретить своего парня, выйти замуж и родить детей, так как для них это единственный способ изменить жизнь, перейти на другой ее уровень. Проблема заключается в том, что они прыгают на шею первому встречному и отдаются ему душой и телом. Потому что эти девочки не представляют, как можно встречаться с мальчиком без сексуальных отношений. Они не знают традиционных правил ухаживания, применяя на практике единственно известный им тип отношений. При этом они неизбежно попадают в руки мужчин, которые снова используют их, и девочки, сами того не понимая, воспроизводят ту же схему подчинения. Обо всем этом мы много разговариваем. Работа социальных педагогов заключается в том, чтобы привить этим подросткам определенные ценности и заставить следовать установленным в обществе правилам.

За два года пребывания в приюте Николета нарушила почти все правила. Эта красивая брюнетка с колючим взглядом напоминала мне дикую кошку. Когда служба защиты детей направила ее ко мне, ей было пятнадцать лет и она без конца кочевала от матери к бабушке. Ее родители были в разводе. Отец получил право заботиться о ее младших братьях и сестрах, а Николету взяла к себе мать. К несчастью, их отношения не сложились, и девочка постоянно сбегала из дому. Ее мать сама стала жертвой румынского сутенера и несколько месяцев была вынуждена заниматься проституцией в Италии. Отношения дочери и матери вконец испортились. Николета познакомилась с парнем. Тот отправил ее торговать собой на улицу. Это классический случай: торговец пользуется слабостью девушки, чтобы заставлять ее делать все, что ему вздумается. Он стал ее светом в окошке, она была влюблена и боялась его потерять… Думаю, она неосознанно подражала своей матери, старалась походить на нее, чтобы привлечь к себе ее внимание. Когда я в первый раз пригласила Николету в приют, чтобы просто познакомиться с ней, она упорно отрицала:

— Это мой парень, а не сутенер! Он ни к чему меня не принуждает.

Вскоре она вернулась в сопровождении сотрудников службы защиты детей. На этот раз Николета призналась, что ее «парень» заставляет ее спать с другими мужчинами, чтобы «иметь возможность заботиться о ней, покупать ей подарки». В итоге она подписала контракт, так как ее мать, потеряв последнее терпение, выставила дочь из дому. У Николеты просто не оставалось выбора.

Начало было довольно бурным, Николета адаптировалась с трудом. Как и все новички, она принялась испытывать работников коллектива. Эти девочки приходят из среды, где нет ничего святого, с привычкой отвечать насилием на насилие. В то же время их самих грубость пугает. Поэтому они стремятся выяснить, повторится ли такое еще, и когда. Николета сразу начала строить из себя крепкого орешка, пытаясь любой ценой взять власть в свои руки. Однажды вечером она отказалась идти спать. Осыпаемая градом оскорблений, воспитательница с трудом отвела Николету в ее комнату. Через несколько минут девочка включила тревогу, стуча по окну. Теперь и все остальные не могли спать. Противостояние с дежурившей в тот день воспитательницей переросло в настоящую схватку. Остальные девочки, поднявшись с постелей, следили за происходящим, с интересом ожидая, кто одержит верх. Не сумев справиться с Николетой, воспитательница позвала на выручку меня. Я была дома и уже спала, и этот звонок вызвал у меня крайнее неудовольствие. Следовало покончить с этим раз и навсегда.

Перед входом в приют я придала своему лицу гневное и суровое выражение. Перешагнув порог, я сразу бросилась к Николете, оттеснив ее в кухню. Остальные девочки остались сидеть в гостиной. Наши лица находились в нескольких сантиметрах друг от друга; я хотела сломить ее упрямство. Она напряглась от страха, вероятно, ожидая пощечины. Поскольку ее не последовало, Николета расслабилась. Не желая отступать, что означало бы потерять лицо перед остальными, которые слышали все через стенку, она небрежно опустилась на стул и закурила сигарету. Ее авторитет был под угрозой, и ей необходимо было найти какой-то выход. Я не дала ей на это времени. Глядя на нее в упор, я начала резким тоном:

— Ты меня очень разозлила, Николета. Думаешь, мне доставляет удовольствие приезжать сюда среди ночи, чтобы разбираться в твоих капризах принцессы? Что у тебя за проблема?

— Я не хочу спать.

Она ответила почти робко, искоса глядя на меня, чтобы оценить мою реакцию. Поскольку я молчала, она осмелела и повысила голос:

— Я не хочу спать, и никто не может меня заставить пойти в кровать, если я этого не хочу. Я не обязана выполнять ваши приказы! Никто не смеет так со мной разговаривать!

Ее голос перешел на крик: она стремилась показать остальным, что не боится меня, что ее так просто не возьмешь. В тот момент, когда она снова открыла рот, я схватила ее за нос и сжала ноздри. Я сделала это инстинктивно, даже не раздумывая. В ту же секунду обличительная речь Николеты превратилась в гнусавое мычание, заставившее взвыть от хохота аудиторию, которая, прильнув ухом к стене гостиной, внимательно следила за происходящим.

— Ну-ка, теперь посмотрим, сможешь ли ты так разговаривать! — усмехнулась я.

С круглыми от удивления глазами и носом, по-прежнему зажатым между моими пальцами, Николета попыталась продолжить свою речь. Напрасный труд: ее искаженный голос звучал так забавно, что девочки прыснули со смеху еще громче. Глаза Николеты наполнились слезами, она боялась пошевелиться. В этот момент раздался звонок в дверь: по тревожному вызову прибыли работники охранного агентства.

— Добрый вечер, господа! Представьте себе, Николета просто сгорала от желания вас увидеть. Должно быть, она находит вас очень привлекательными ребятами.

Все девочки захихикали. Николета, ползая на коленях по полу, искала под столом свою серьгу из носа, ругаясь, как сапожник: сжав ей ноздри, я нечаянно повредила ее пирсинг. Стержень сережки остался внутри, а маленький камушек выпал. Охранники с насмешливым видом склонились над ней.

— Ну что, мисс, есть проблемы?

— Не смей называть меня «мисс»! — рявкнула она.

— Почему это я не могу называть тебя «мисс»? Эй, за кого ты себя принимаешь? Ты у нас самая умная?

Глаза Николеты метали молнии. В ту же секунду я вмешалась в их беседу:

— В любом случае вы очень кстати. У этой девицы истерика, придется отвезти ее в больницу. Там наверняка для нее найдется успокоительное средство. Давай, Николета, собирайся, ждем тебя внизу.

С дрожащим подбородком, красным носом, но гордым взглядом, маленькая тигрица пошла наверх одеваться. В психиатрической службе ею занялась очаровательная женщина-врач. Оставшись в кабинете вдвоем с Николетой, она разговаривала с ней около двух часов, расспрашивая ее о возрасте, о родителях, о ее парне и о повторяющихся побегах. Наконец дама пригласила меня присоединиться к ним.

— Думаю, вы можете забрать ее домой. Теперь она успокоилась. Не так ли, Николета?

— Да.

— Теперь ты будешь хорошо себя вести?

— Да.

— Как ты собираешься жить дальше, Николета? Ты хоть понимаешь, как тебе повезло? Пользуйся этим приютом, добротой этой женщины, которая тратит на тебя свое время…

— Чего?!

С возмущенным видом, означающим, что она сильно сомневается в последнем замечании, Николета сделала последнюю попытку бунта. Но доктор не попалась на удочку.

— Да, я тебя слушаю?

Николета вздохнула и больше ничего не сказала. Я выиграла это сражение. У каждого социального работника имеются в арсенале свои методы. Один из моих методов на этот раз сработал, по крайней мере, на какое-то время. Поддержание дисциплины — это ежедневная работа воспитательниц в приюте. У всех свой подход, и каждая проблема решается индивидуально. Главное — обсуждать их и находить цивилизованные решения, которые устраивали бы обе стороны. Два раза в месяц четыре воспитательницы и все девочки собираются вместе для того, чтобы выяснить причины столкновений за последние дни. Если, к примеру, кто-то отказывался подчиняться или был груб с воспитательницей, обязан был это объяснить.

— Почему ты себя так вела?

— Я была раздосадована.

— Ты сказала ей об этом?

— Нет.

— Если ты молчишь, откуда она может об этом знать?

В большинстве случаев речь идет об обычном дефиците общения. Эти девочки вышли из среды, где на них просто орали, никогда не объясняя своих поступков или слов. В приюте, если какая-то девочка не корректирует свое поведение, ей делают первое предупреждение. В случае рецидива она получает второе предупреждение. На третий раз… следует наказание-сюрприз, в зависимости от моего настроения в этот день. Порой мне приходится прибегать к такой же грубости, какую проявляют они, чтобы открыть им глаза. Я вспоминаю одно особенно тяжелое собрание, на котором без конца раздавалась ругань. В течение двух последующих недель атмосфера в доме оставалась неспокойной. Воспитательницы были измучены. На очередном собрании я попыталась вразумить девочек:

— Послушайте, когда вы прибыли в приют, вы все, рыдая, рассказывали мне о том, как плохо с вами обращались. Вы жаловались на поведение сутенеров, которые постоянно оскорбляли вас, били и обращались как со скотом. Здесь с вами разговаривают приветливо, вежливо просят о чем-нибудь, относятся к вам с уважением, делают все, чтобы вы чувствовали себя хорошо, но вы снова недовольны! Чего вы хотите? Чтобы вас оскорбляли? Чтобы вас унижали?

— Нет, конечно, нет…

Мне показалось, что они поняли. И несколько дней девочки действительно держали себя в руках. А потом как-то утром Ани, одна из наших воспитательниц, рассказала мне по телефону, что они снова разразились непристойной бранью. После обеда, приехав в приют, чтобы заступить на дежурство, я распахнула дверь и громко крикнула:

— Привет, грязные шлюхи, как дела?

На мгновение те, кто были в гостиной, подумали, что я шучу, но жесткое выражение моего лица их быстро в этом разубедило. Я продолжила грубо их обзывать, выложив весь свой запас самых унизительных ругательств. А я могу вас заверить, что румыны знают в этом толк, поскольку наравне с венграми считаются самыми сильными в данной области. Потрясенные девочки испуганно смотрели на меня, не в силах вымолвить ни слова. Ани, в первые минуты стоявшая разинув рот, теперь изо всех сил старалась сдержать приступ смеха и в итоге скрылась в кабинете. Я продолжала поносить их в течение получаса.

— Эй, что-то вы притихли сегодня?

— …

— Кто-нибудь принесет мне чертов кофе? Нет? О'кей.

Я спокойно отправилась наливать себе кофе, оставив их переваривать происходящее. Вернувшись с чашкой в гостиную, я продолжила более спокойным тоном:

— Вы считаете, я должна приезжать сюда с плеткой, чтобы мы могли нормально общаться? Знаете что? Отныне я забуду о хороших манерах. Они здесь ни к чему. Я решила приспособиться к вашей похабной речи. Она ведь вам так нравится!

— …

— А что это вы такие недовольные?

— Яна, тебе не идут все эти слова.

— Да плевать мне на это! Главное, чтобы вы чувствовали себя хорошо.

— Мы вовсе не чувствуем себя хорошо.

— Да что вы? А как, вы думаете, чувствуют себя воспитательницы, когда вы так с ними разговариваете?

На этот раз они действительно все поняли, но для этого мне пришлось применить насилие. К счастью, подобные вещи случаются не часто: обычно девочки не дожидаются последней стадии «наказания-сюрприза»… Так, после случая с пирсингом Николета присмирела. Чтобы она снова наладила диалог со своей матерью, я организовала в приюте несколько их свиданий. В ходе этих встреч, во время которых я служила посредницей, мне удалось понять, что в этом дуэте «мать — дочь» ребенком по сути была мать. Как правило, многое становится понятным, когда знакомишься с родителями девочек. Я часто слышу вокруг, как люди осуждают тех, кто занимается проституцией: у этих детей порочные задатки, мол, что заслужили, то и получили. Как будто Господь посылает на землю определенное количество хороших детей и плохих, наугад распределяя их по семьям. «Вы вытащили несчастливый билет? У вас нет шансов, вы стали жертвой божественной воли и не сможете ничего изменить!» Стыдно вот так сдаваться при первом же препятствии, оправдывая свое бессилие. Лично я убеждена, что родители несут полную ответственность за выбор своих детей. В случае с Николетой это был очевидный факт. Тем не менее беседы пошли им обеим на пользу. Видимо, они впервые разговаривали по душам. Несколько месяцев спустя мать решила, что все проблемы улажены.

— Яна, я благодарна вам за все, что вы сделали, но теперь я хотела бы забрать Николету к себе.

— Все не так просто.

— Почему? Я вижу, что моя дочь очень изменилась за последние месяцы. Она вполне готова вернуться домой.

— Прежде всего, Николета изменилась не так сильно, как вам кажется: ей еще предстоит уладить множество проблем с поведением. И потом, вы должны понять, что ваша дочь является лишь частью проблемы. Другая ее часть — это вы. А взрослому человеку измениться гораздо сложнее, чем подростку.

Мать Николеты вышла из моего кабинета крайне недовольной. Было видно, что она не понимала причин моего отказа. Она? В чем-то виновата? Что еще за глупости? Я думала, что на этом дело закончилось. Но два дня спустя Николета не вернулась из колледжа. Я сразу поняла, в чем дело: мать встретила ее после занятий и убедила вернуться домой. А ведь Николете оставалось всего две недели до сдачи экзаменов для перехода в третий класс! Она снова появилась в поле видимости три недели спустя. Вначале она скрывалась у своей тетки, затем у матери, куда вернулась со своим так называемым парнем. В итоге полиция нашла ее у бабушки. Когда полицейские привезли Николету в приют, было слишком поздно сдавать экзамен. Оставшись на второй год, она потеряла всякий стимул к учебе. Участились случаи, когда утром она уходила в колледж, а днем мне звонил классный руководитель и сообщал о ее отсутствии в классе. Я наняла шофера, чтобы он отвозил ее к колледжу и дожидался, пока она войдет внутрь. Вечером он приезжал за ней к пяти часам и привозил в приют… Однажды водитель позвонил мне и сказал расстроенным голосом:

— Мне очень жаль, но Николеты не было на выходе из колледжа.

Она снова удрала. В очередной раз ее привела обратно полиция. Несколько недель спустя Николета опять сбежала, чтобы вернуться с виновато опущенной головой в сопровождении двух полицейских… В итоге она бросила учебу. Тем временем в приют прибыла Иоана, девочка ее возраста. Иоана ходила в школу, и Николета все больше чувствовала себя не у дел. Видимо, по этой причине она решила поиграть в командира. Теперь она была в приюте старожилкой, что, несомненно, давало ей некоторые преимущества. Проблема была в том, что Николета начала вовлекать в свои глупости других девочек. Однажды утром они с Иоаной попросили у воспитательницы разрешения пойти покурить на улицу. Девушки вышли во вьетнамках и шортах и больше не вернулись. Пока воспитательница подняла тревогу, девочки были уже далеко. Теперь оставалось только ждать. В тот же вечер около полуночи звонок воспитательницы выдернул меня из постели. Две несовершеннолетние девочки были замечены в одном из отелей за пределами города. Я поехала в полицейский участок, где в мою машину сели двое полицейских: у полиции недостаточно средств, чтобы оплачивать бензин, вот и выкручиваются, как могут… Мы присоединились к другим полицейским из того квартала, где располагался злополучный отель. Я ждала в машине. Наконец под усиленной охраной девочки вышли на улицу. Они были явно недовольны, что их веселье прервали. Николета была просто вне себя от злости. Я вышла из машины с улыбкой на губах.

— Добрый вечер, девочки, пора возвращаться домой!

— Да пошла ты! Мы только начали развлекаться, даже потрахаться еще не успели.

Я лишь рассмеялась, не собираясь участвовать в ее игре. Когда они сели в машину, изрыгая ругательства, один из полицейских одернул их:

— Следите за своей речью, дамочки!

— Да пошел ты!

— Что? Может, вы мне еще по морде съездите, раз уж такое дело? Ну давайте, ударьте меня и увидите, что будет!

Девочки лишь пожали плечами. Сидя на заднем сиденье, они демонстративно успокаивали друг друга с вызывающим видом:

— Ну и плевать. По крайней мере, успели выпить целую бутылку вина.

На следующее утро Николета с гордостью демонстрировала всем засос на своей шее.

— Вы видели? Этот парень целуется как бог! Я до сих пор чувствую его запах на своей коже.

Поймите меня правильно: в этом нет ее вины. Николета, как и все жертвы сексуального трафика, по сути является ребенком, сломанным внутри. Этим подросткам, вывалянным в грязи, наплевать на то, что с ними будет дальше, они не испытывают уважения к себе, каждый день разрушая себя все больше и больше, поскольку уверены, что не заслуживают лучшей доли. Сколько раз Николета задавала мне вопрос:

— Зачем ты каждый раз возвращаешь меня в приют?

— Потому что я беспокоюсь о тебе.

— Да пошла ты! Я не прошу тебя беспокоиться обо мне!

— Ты не можешь указывать, что мне делать или о чем думать. Твоя судьба мне небезразлична, в этом все дело.

Очень важно постоянно присутствовать в их жизни. Именно стабильности родители никогда им не давали. Эти девочки должны знать, что их не бросят, что их будут поддерживать до конца. К сожалению, этот конец все же наступил для Николеты. В новогоднюю ночь она снова убежала, выпрыгнув со второго этажа из окна своей комнаты. Как водится, она направилась прямиком к волку в пасть. Несколько недель спустя ее след обнаружила полиция Кэлэраши возле болгарской столицы в ходе обыска на квартире мелкого торговца, подозреваемого в хранении краденого. Этот преступник оказался никем иным, как дружком Николеты. Последняя, с распухшей щекой после падения со второго этажа, была заперта в одной из комнат квартиры. Ее принц из сказки сильно избил ее и неоднократно изнасиловал. По возвращении в приют Николета оказалась беременна и была полна решимости родить ребенка. Еще месяц назад она отказывалась разговаривать со своей матерью:

— Когда она умрет, это будет самый счастливый день в моей жизни, о чем я и напишу на могиле! — говорила она.

Однако, узнав о своей беременности, Николета принялась мечтать о том, что теперь мать, будущая бабушка ее ребенка, возьмет ее к себе. Я попыталась предостеречь девушку:

— Знаешь, мне кажется, для твоей матери ничего не изменится.

— Ты не знаешь, о чем говоришь. Я просто уверена, что, увидев моего ребенка, она его тут же полюбит.

Пока же она оставалась под моей опекой: это была не первая девочка, готовящаяся стать матерью в приюте. Но, в отличие от других, вела она себя иначе. Очень быстро Николета заявила, что ее состояние не позволяет ей выполнять домашнюю работу. Целыми днями она бездельничала, валяясь перед телевизором. Три месяца спустя Николета снова попыталась сбежать, сговорившись с Иоаной, по-прежнему готовой следовать за ней повсюду. На этот раз мне удалось расстроить их планы. Меня предупредил подозрительный звонок телефона: чтобы ограничить контакты с внешним миром, девочкам было запрещено иметь мобильные телефоны. Тем не менее иногда им удавалось их раздобыть. Я сразу заподозрила Николету, все еще находящуюся «под колпаком» своего дружка. Однажды вечером я попросила работников службы безопасности обыскать комнаты, пока девочки были в гостиной. У Иоаны они нашли телефон, рюкзак с вещами, среди которых была пижама и нож. Иоана быстро раскололась. Идея принадлежала Николете; ее приятели передали телефон Иоане при выходе из школы. Они должны были связаться с девочками позже, чтобы назначить встречу. Нож нужен был для того, чтобы открыть окно.

На этот раз Николета подвергла опасности жизнь другой девочки; так не могло продолжаться дальше: нельзя терпеть все под предлогом того, что эти девочки — жертвы. Это случилось весной. Пока я раздумывала о том, чтобы подать запрос на ее перевод в государственный приют для юных матерей, Николета снова взялась за свое, но на этот раз все было гораздо серьезнее. В ее сумке были обнаружены три билета на самолет в Испанию на ее имя, а также на имя Иоаны и Андреи, двух других девочек приюта. Там их должна была встретить шайка ее дружка…

Теперь Николета оказалась по другую сторону баррикад. Жертва, которая становится вербовщицей для своего торговца, — это классический случай, но в приюте такого еще не случалось. Я моментально исключила ее из программы и подала жалобу на нее и ее приятелей. Мой долг — защищать жертв секс-трафика и, если потребуется, от других жертв тоже. Бабушка Николеты согласилась взять ее к себе. Неделю спустя девушка собрала вещи, не забыв прихватить все бабушкины сбережения. По последним сведениям она до сих пор находится в бегах.