Неоновые росчерки

Эпизод двадцать четвёртый. "Послание"

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Понедельник, 23 марта.

Я давно не чувствовала себя так неуютно и неуверенно. Нет, я не испытывала страх или что-то подобное; скорее, это был какой-то душевный дискомфорт, смешивающийся с навязчивым чувством опасливости.

Да, я понимала, что, вроде бы мне нечего опасаться: мы с Леркой в доме Мариана Мирбаха, который, с шокирующей неожиданностью, оказался другом моего дяди Сигизмунда.

Его охрана без труда прогнала, преследующих нас бандитов, а солидная часть охранников, переодевшись из униформы в гражданскую одежду, поспешила на помощь людям моего дяди.

Да, вроде бы Мирбах всеми своими поступками продемонстрировал, что дядя Сигизмунд не зря решил обратиться к нему за помощью.

Но меня сильно смущали и нервировали два других аспекта: дом Мариана Мирбаха и он сам.

Дорогущий, обставленный, с сочетанием хайтека и холодного классицизма, интерьер дома, помимо очевидного чувства стиля, содержал в себе и нечто иное.

По своей форме, это было нечто похожее на тончайший легкий аромат, лишенный любого вкуса.

Его нельзя ощутить с помощью обаяния, зато вполне можно чувствовать, как я сейчас — кожей, осязанием и… внутри собственного сознания.

Невидимая, зыбкая и невесомая субстанция, как будто вилась вокруг меня и кончиками ледяных иголок, с извращенной лаской, вкрадчиво царапало кожу.

Чем дольше мы с Лерой были в доме Мирбаха, тем отчетливее я ощущала крепнущую тяжесть в области солнечного сплетения. Вместе с этим мне казалось, будто какая-то осязаемая сила изнутри, сжимает и отпускает мои легкие, а в области живота распространяется неприятное тянущее чувство.

Этот сонм гадких ощущений постепенно становился сильнее и отчетливее.

Я не могла понять, что со мной происходит, но твёрдо знала — эти чувства вызывает дом Мирбаха.

Что примечательно, не сам Мариан, а именно его дом.

Впрочем, лично владелец особняка вызывал у меня опасение по другому поводу.

Его взгляд, то как он смотрел на меня. Мне было уже достаточно лет, чтобы я отличала такие взгляды от обычных, и светло-зеленые глаза Мариана смотрели с изучающим, откровенно оценивающим интересом.

Он как будто примерялся — попробовать или нет?

Ни Стас, ни Сеня, ни Коля никогда себе не позволяли так на меня смотреть — как на деликатес, который лежит в доступности, но который запрещено пробовать.

Но разве людей не манит прежде всего то, что как раз-таки запрещено? Разве то, что находиться под строжайшим запретом не будоражит воображение сладостным предвкушением?..

Иными словами, во взгляде и поведении Мариана я отчетливо видела черты человека, который отчаянно борется с навязчивым искушением.

То, что друг дяди Сигизмунда редкий, ненасытный и похотливый сластолюбец, с наклонностями извращенца я поняла, по его воспоминаниям.

Едва он приблизился к нам с Леркой, как у меня перед глазами пронеслись несколько последних месяцев из его жизни. А жизнь Мирбаха, судя по воспоминаниям, состояла из его фармацевтического бизнеса и беспорядочного секса. Это были две фазы его жизни, которые чередовались друг с другом.

Зная всё это, я прекрасно понимала: единственное, что удерживает Мариана от того, чтобы поддаться искушению — это моя фамилия.

А точнее тот факт, что у нас с дядей Сигизмундом одна фамилия и я его прямая родственница.

Сидящая в соседнем кресле Лерка вынула из ушей наушники и, наклонившись вперёд, тихо спросила:

— Роджеровна, хватит себя изводить. Я понимаю, что ты переживаешь за Сигизмунда Владиславовича, но… Ты сделала всё, что смогла и люди это Мирбаха им помогут.

Я со вздохом посмотрела на неё.

— Я знаю, — мне удалось выдавить нервную улыбку. — Всё нормально, Лер…

— Да ни хрена ни нормально! — всплеснула руками Лерка. — У тебя глаза так и бегают из стороны в сторону! Видно же, что ты сидишь и старательно себя накручиваешь, фантазируя о всяких кошмарах!..

Логинова фыркнула и смахнула с лица темную прядь волос.

— Я, блин, уже второй час пытаюсь сама себя убедить, что всё конечно же будет хорошо и даже лучше!.. А ты сидишь тут, отчаянно трясешься, нервничаешь и мешаешь мне верить в хэпиэнд этой передряги! Прекрати немедленно!

Она с обиженным видом сложила руки на груди.

Я снова взглянула на неё и на этот улыбнулась уже более искренне.

— Прости, — усмехнулась я. — Обещаю взять себя в руки.

Я посмотрела в малахитовые глаза своей подруги, на миг возникло непреодолимое желание рассказать ей о своих опасениях и чувствах, но я быстро отказалась от этой дикой мысли.

Не хватало ещё Лерку пугать!

— Как думаешь, Роджеровна, — Лерка неуверенно поерзала в кресле, оглядела сверкающий тусклыми отражениями интерьер комнаты, где нас оставил Мариан и быстро обернулась на бронзового цвета дверь, — долго нам ещё придется здесь чахнуть?

Судя по взгляду и словам Лерки, ей тоже не особо нравилось это место, да и обществу Мариана, она бы явно предпочла кого-то другого.

— Полагаю, дядя Сигизмунд мне сообщит или приедет за нами, когда всё будет в порядке… — ответила и мысленно добавила — «если будет, конечно».

— Блин, я ведь там машину бросила, — закусив губу, покачала головой Лерка.

— Ну, мы её достаточно далеко от джима припарковали, — ответила я. — Думаю, с ней всё будет в порядке.

Сама я это не особо верила — в перестрелке достается всем предметам окружающей среды, в том числе и автомобилям.

— Да фиг с ней, с тачкой, — взволновано вздохнула Лерка. — А если эти бандосы номера мои пропалят и вычислят на кого машина зарегистрирована…

Я посмотрела на неё. Малахитовые глаза Логиновой округлились и таращились в пустое пространство.

Так, нужно её срочно приободрить и успокоить. Лерка у меня сильная по духу и морально невероятно стойкая, но если она начнёт истерить, вернуть её к душевному равновесию будет непросто.

Я встала из кресла, подошла к ней. Логинова, с отсутствующим взглядом, растерянно потирала ладони — мысли её были далеко.

— Лер, — я тронула её за плечо.

— А? — она подняла на меня взгляд, и я увидела в её глазах искреннюю надежду. — Что?

Я тепло улыбнулась ей и присела на подлокотник.

— Ты же мне сказала, чтобы я себя не накручивала и переживала, а сама занимаешься ровно тем же.

Я вздохнула.

— Никто из людей Гудзевича не видел, что мы приехали на твоем Форестере. Правда ведь? Ты помнишь об этом?

Лерка сперва нахмурилась, а в следующий миг её лицо просияло.

— Точно! — с неподдельным счастьем во взгляде воскликнула она. — Их там ещё не было, когда мы приехали…

Тут она замолчала и её лицо снова приобрело задумчивое выражение.

— Слушай, а если они догадаются?

— Каким образом? — с показательным и насмешливым скептицизмом спросила я. — Интуитивно-экстрасенсорно-дедуктивным методом? Так его ещё не изобрели.

Лерка криво ухмыльнулась, в ответ и снова покачала головой.

— Всё равно мне не спокойно.

— И это вполне объяснимо, — согласилась я, — прости, но я бы не рассчитывала, что твоя тачка останется невредимой после тамошней перестрелки.

Я сказала это специально. Во-первых, чтобы сместить акцент мыслей Лерки — пусть уж лучше она за машину тревожится, чем за то, что бандиты сумеют подобраться к ней и её семье — а во-вторых, успокаивая человека (если только это не ребенок) стоит подгорчить слова не слишком приятной реальностью. Это будет выглядеть куда реалистичнее и подействует куда лучше, чем бессмысленные утешение и убеждения, что всё-всё-всё будет хорошо. Все знают, что так не бывает и лгать полностью (даже из благих намерений) не стоит.

К тому же я и правда не знаю, как Гудзевич мог бы вычислить Лерку. Разве что через меня.

От этой мысли от по позвонкам и ребрам скользнул влажный шустрый холод — я ведь не знаю, может люди Гудзевича наблюдали за мной и дядей Сигизмундом, перед тем, как их хозяин явился в наш дом. Чёрт его знает, но пугать Логинову всё равно ненужно.

Мои слова, вроде бы, подействовали и Лерка даже немного повеселела.

— Слушай, я может сейчас глупость скажу, — проговорила она и усмехнулась. — Но я дико хочу есть… А ты?

— Немного, — вздохнула я, хотя мне было совсем не до еды.

Но или в доме была повсеместная прослушка (я бы не удивилась), или просто Мариан угадал со временем.

Только сию же минуту раздался деликатный стук в дверь и вошел он Мирбах.

Он был одет в светло-бежевые брюки и светло-кремовый свитер. Ему шло и да, он был красив. Что есть того не отнять. Уверенный в себе, импозантный и богатый мерзавец. Многим девушкам такие нравятся.

— Я вам не помешал, юные леди? — Мариан подошел к нам с серебристым подносом в руках.

На нём красовались три чашки из изящного сервиза и две вазочки со десертами.

Мирбах подошел к нам и поставил поднос на прямоугольный столик с медной инкрустацией.

— Я подумал, вы не откажетесь от чая со сладостями, — обольстительно и добродушно улыбаясь, проговорил Мирбах.

Мы с Лерой настороженно переглянулись.

— Благодарю вас, — проговорила я сдержанно, но вежливо.

Мариан одарил меня улыбкой и поблескивающим довольным взглядом.

Я поспешно опустила взор и уселась обратно в свое кресло.

Мариан, подал чашку с блюдцем Лерке, а затем поднес мне. В момент, когда я принимала чашку из его ладоней, мужчина, почти невзначай, кончиками пальцев нежно провел по моей левой руке.

В месте, где он меня коснулся немедленно прошествовал хоровод пульсирующих мурашек. По коже всей руки распространилась неприятная щекотка.

Я поспешила отстраниться подальше от Мариана и почти полулежа в кресле, вжалась в мягкий бархат.

Мирбах таинственно улыбнулся и уселся в третье, свободное кресло.

— Попробуйте профитроли с шоколадом и апельсином, — Мариан кивнул на вазочку с аппетитными десертами. — Ручаюсь, таких, какие готовит мой личный повар из Парижа, вы не пробовали. Хотя…

Тут он взглянул на меня и вновь на его губах расплылась неприятная таинственна улыбка.

— Полагаю, в былые времена, вас Вероника не раз баловали шедеврами французских кондитеров.

Лерка быстро скосила на меня глаза.

— Откуда такая осведомленность? — я решила поиграть в его игру и в свою очередь узнать, что ему известно обо мне и дядя Сигизмунде. Так, на всякий случай.

— О-о, — Мариан ухмыльнулся и отпил из чашки.

Мы с Лерой тоже попробовали свой чай и быстро переглянулись. Логинова взглядом спросила меня можно ли пить этот чай. Я лишь пожала плечами и отпила ещё раз.

Чай, вроде, был хорош.

— Мы с вашим Сигизмундом познакомились, примерно лет шестнадцать назад. Почти за год до вашего рождения, Вероника.

— Любопытно, — прокомментировала я. — Дядя никогда о вас не рассказывал.

Улыбка Мариана чуть подскисла, но он быстро нашелся.

— Оно и не удивительно, — рассудительно проговорил. — Вы, я полагаю, осведомлены, что ваш дядя… м-м… не всегда зарабатывал на жизнь честным путем и был довольно заметной фигурой в криминальном мире пост-советского пространства, и в частности российской.

Он поджал губы и уважительной миной покачал головой.

— Его боялись и уважали. И сейчас, в этом отношении, мало что изменилось.

— Да, мне об этом известно, — сохраняя самообладание, ровным голосом ответила я.

— И так получилось, что на заре своего становления, ваш дядя и я работали вместе… по одной прибыльной схеме.

Я вопросительно вскинула брови. Внутренне я вся подобралась. Дядя Сигизмунд никогда не делился даже маломальскими подробностями из своего прошлого. Хотя и не скрывал, что вёл откровенно приступный образ жизни.

— Мы занимались трансфером наркотиков из Южной Азии, через Россию в Европу, — Мариан откинул голову на подголовник кресла и мечтательно улыбнулся. — Какие были времена, чёрт побери. Власти было не до нас, менты покупались и продавались, как пирожки на рынке, кругом каждый, кто успел, греб в карманы деньги и приватизировал бесхозные и бесчисленные фабрики, заводы, магазины и прочее. Военные, почти не стесняясь, торговали оружием, танками, вертолетами. Некоторые, особо аморальные личности и вовсе заманивали к себе девчонок, обещая перспективы в западных модельных агентствах и отправляли их на Ближний восток, в тамошние бордели.

Не обращая внимания на наши с Леркой выразительные обмены шокированными взглядами, Мариан продолжал смотреть куда-то в сторону, со всё той же мечтательной улыбкой на губах.

— Ваш дядя, Вероника, сколотил банду опытнейших водителей, и они вместе десятками килограмм возили отменный кокаин из Узбекистана, Афганистана или Таджикистана. А я был менеджером и искал покупателей. Деньги нам тогда сыпались рекой. Но, при всем этом, если бы не ваш отец, ничего бы не получилось ни у меня, ни у вашего дяди.

Вот тут я заметно растерялась и полностью обратилась во внимание. Ощущая нарастающее нетерпеливое волнение, я с тревожной жадностью смотрела на Мариана.

Мой папа? Мой папа, тоже как-то в этом, всём замешан?!

Мне было тяжело… Нет! Мне было решительно невозможно принять такой поворот!

— Это невозможно, — проговорила я. — Мой отец никогда бы не дал вам деньги, если бы знал…

— Конечно не дал бы, — отмахнулся Мариан. — Вашему дяди пришлось здорово наврать Роджеру, чтобы тот согласился одолжить нам крупнную сумму. Сами понимаете, нужны были хорошие автомобили, перевалочные базы, пару своих вертолётов и солидное количество чиновников, которых нужно было умаслить и подмазать. Ваш отец дал по пять миллионов мне и Сигизмунду. И этого я никогда не забуду.

Он, с легкой издевкой, поднял чашку на подобии бокала и со значением кивнул мне.

А я в этот момент его презирала. Значит, они с дядей Сигизмундом… обманом заставили моего отца финансировать наркоторговлю?

Я не хотела в это верить, но многое из того, что говорил Мирбах логично сходилось с обрывочными фактами из прошлого дяди Сигизмунда, которые периодически до меня доходили.

Я не знала, хватит ли у меня смелости спросить у дяди Сигизмунда о том, что мне рассказал сейчас Мариан. Но я понимала, что не смогу дальше жить с ним рядом и делать вид, что я ничего не знаю.

Мариан продолжал рассказывать об их с дядей Сигизмундом «приключениях». И одно было краше другого.

Я старалась не замечать откровенно перекошенное и от шока лицо Леры и отчаянно пыталась контролировать рвущиеся наружу эмоции.

Дядя Сигизмунд… Он же главарь банды наркокурьеров — «Гарм» и он же на полтора десятилетия обеспечил надежный и непрерывный траффик кокаина из Азии в Европу. Как оказалось, дядя успел побывать в перестрелках с тогдашней милицией и другими бандами.

Мариан с удовольствием поделился подробностями о том, как дядя Сигизмунд и его люди, выбивали долги из одного «барыги», как его назвал Мирбах. При этом в способах люди дяди Сигизмунда ни капли не церемонились.

Чем больше рассказывал Мариан тем более тошно и мерзко становилось у меня на душе.

Я о многом догадывалась… Но, если верить словам Мариана… Господи! Я вообще его не знаю! Я не знаю своего дядю! Я понятия не имею с кем живу!

Хотя, нет… Если всё это… или хотя бы половина соответствует действительности… Я живу под одной крышей с одним из самых опаснейших бандитов прошлых десятилетий!

За рассказами Мариана время пролетело незаметно и за окно уже стало смеркаться.

Время было ещё не слишком позднее — всего-то пять вечера, но небо за окном уже стремительно меркло и свет дня иссякал на улицах вокруг.

Мирбах, как раз рассказывал историю, как они с дядей Сигизмундом «наказали» враждебную им бандитскую группировку с Кавказа. Под наказанием, как я поняла, имело ввиду физическое устранение.

Я не могла передать весь тот убийственный и масштабный катарсис, который сотрясал мое сознание.

Мой дядя Сигизмунд… Мой любимый и дорогой дядя… Старший брат моего отца, о котором папа всегда отзывался с уважением и любовью… Он не просто бандит и наркоторговец… Да он же законченный головорез! Криминальный авторитет худшего пошиба! Я… Я о многом знала… Вернее, я так думала… И я со многим была готова мириться, просто потому, что он мой дядя и я ему крепко обязана, но всё то, что рассказал Мариан…

Мне… Я не могла с этим смириться…

Мне только оставалось надеяться, что хотя бы половина из росказней Мирбаха — ложь.

Половина, потому что… Мариан, конечно не знал, но многое из того, что он успел рассказать рванными и яркими фрагментами пронеслось в моем сознании. Да, минимум половина из того, что он рассказал о моем дяде — правда.

И ещё никогда это слово не обретало, для меня, такой угнетающий, ядовитый и саднящий смысл — правда.

Правда… Мой дядя — гораздо хуже, чем я могла себе представить!

— Тела мы сложили в их же тачки и спустили с горы прямо в реку, а потом… — продолжал рассказывать Мирбах.

Его прервал телефонный звонок.

Он замолчал и принял вызов. Я была рада, что он, заткнулся — я не могла дальше выносить все его хвастливые и омерзительные истории, которые он в изобилии вывалил на нас с Леркой.

Господи! А что Логинова теперь подумает обо мне и дяде Сигизмунде… Сможет ли она дружить с племянницей дяди Сигизмунда? Нет, с племянницей… Гарма. Мой дядя — это криминальный авторитет, Гарм — чудовище Хельмхейма. Да… ему подходит, чего уж тут скрывать.

— Отлично, хорошо поработали, — голос Мариана отвлек меня от раздумья. — А Гарм цел? Прекрасно… а-а… Ну, ясно. Этого следовало ожидать. Давай, заканчивайте и возвращайтесь. Что-то мне кажется, что так просто сегодняшняя заворуха не закончится. До связи.

Мариан закончил говорить и, спрятав телефон, посмотрел на меня.

— Есть две новости, как обычно, плохая и… не очень.

— Не очень хорошая, или не очень плохая? — подала голос Лерка.

Мирбах скосил на неё взгляд.

— Как посмотреть, — лукаво ответил он и вновь взглянул мне в глаза. — С Сигизмундом и… большей частью его людей всё в порядке. Они благополучно смылись до приезда полиции. Хотя без потерь и не обошлось…

— Кто? — я не знала, зачем это спрашиваю, ведь мне, конечно, лучше было этого не знать.

— Некто Гонг и Лохматый, — ответил Мариан.

Я почувствовала странное чувство, похожее на упругий толчок в живот. Двое друзей дяди Сигизмунда, которые показывали нам с Леркой Спринтер и прикрывали нас, когда мы уезжали… Больше я их не увижу.

Как только я это осознала, внутри меня, где-то в душе, как будто погасли пару свечей.

— А вторая новость? — тихо спросила я.

Мариан широко, чуть ли не торжествующе улыбнулся, и развёл руками.

— Гарм передал, что вам обеим лучше пока остаться у меня.

— И надолго? — прохладно поинтересовалась я.

— Пока, не улягутся все страсти, — пожал плечами Мариан. — Ваш дядя, Вероника, ввязался в серьёзную борьбу и очень серьёзными, опасными людьми.

Лерка опустила голову и с сокрушенным видом спрятала лицо в ладонях.

— Но, пока вы здесь, — посерьёзнев, проговорил Мариан, — вы под моей защитой, юные леди. И я могу поручится за вашу безопасность от быков Гудзевича.

— Мы вам очень признательны, — проговорила я.

— Это очень важно для меня, — Мариан поднялся из кресла и приблизился ко мне. — Потому, что признательность лучше выражать не на словах, а делом.

Я не двинулась с места, глядя на мужчину снизу-вверх. Я старалась оставаться равнодушной и холодной, демонстрировать стойкость и показать, что не боюсь его.

Но это было чертовски трудно — противная слабость извивалась во всем теле и нервной дрожью спускалась к коленям, и дальше вниз к ступням.

Мой пульс звучал так, будто кто-то нервно и часто барабанил пальцами по поверхности стола.

Вкрадчивое и недовольное покашливание Леры, заставило Мирбаха отвести взгляд от моих глаз.

— Полагаю, до ночи вам обеим не стоит покидать мой особняк. Люди Гудзевича будут следить за домом и… ждать когда вы уедете.

Мирбах вздохнул, бросил на меня ещё один взгляд и цокнул языком.

— Не добравшись до вашего дяди, они попробуют достать вас, Вероника. Вы — слабое место Гарма. Единственное, его слабое место, помните об этом, потому что Гудзевич и его псы — об этом помнят и будут ждать. Этот паскудник умеет быть терпеливым, когда нужно.

Он вздохнул и, взяв поднос с пустыми чашками, направился к двери.

— Мой дом к вашим услугам, а мой дворецкий и слуги уже подготовили для вас ванную. Я подумал, вам захочется принять ванну или душ. Располагайтесь и отдыхайте, юные леди.

Мирбах вышел из комнаты.

Я, пошатываясь на внезапно ставших ватными ногах, подошла к креслу и буквально упала в него.

Только сейчас я ощутила, насколько сильно меня истощили переживания и потрясения, которые я испытала за сегодня. Я закрыл глаза и тут рядом оказалась Лерка.

Логинова взяла меня за руку и обеспокоенно прошептала:

— Роджеровна… Ты как?

— Всё в порядке, — вздохнула я и посмотрела на Лерку. — Прости… прости меня, что втянула тебя во всё это.

Я опечаленно и разочарованно покачала головой.

— Я… многое знала, но… как оказалось, мне было неизвестно слишком многое о моем дяде…

Я нервно и шумно сглотнула. Лерка крепче сжала мою руку.

— Перестань, Роджеровна, — нахмурилась Логинова. — Мы это уже обсуждали. Мы «втянули» друг друга в собственные беды и проблемы ещё со школы. Так уж повелось.

Она ухмыльнулась и пожала плечами.

— Тебе не стоило садиться к самой презираемой девочке в классе, а ей не стоило защищать тебя от нападок всяких жирных коров из старших классов. Нам вообще не стоило встречаться и знакомиться, если мы хотели избежать всего, что с нами обеими произошло… и ещё произойдёт, на что лично я очень надеюсь.

— Лер… — шепнула я.

— Ну, я надеюсь, что всё-таки иногда, хотя бы разнообразия ради, с нами будет происходить и что-то более позитивное… — Лерка скорчила задумчивую рожицую. — Доброе… хорошее… светлое…

— И спокойное, — добавила я усталым голосом.

— Точно! — Логинова согласно щелкнула пальцами и быстро обернулась на дверь комнаты.

— Слушай… Как считаешь, нам безопасно будет воспользоваться его предложением, насчет ванны и душа? А?

— Не знаю, — вздохнула я. — Просто…

Я вздохнула.

— Роджеровна, я заметила, что этот дядька пялится на тебя, как медведь на малинку, но… Слушай, если бы он мог что-то… сделать, полагаю…

— Он бы не церемонился, — согласилась я и опустила взгляд. — Я знаю, но… всё равно аж гадко становится, когда так смотрит!

О второй причине, связанной тем самой неосязаемой и невидимой субстанцией в этом доме, я ей говорить все-таки не стала.

— Блин, но от душа, да и от ванны, я бы реально не отказалась, — вздохнула Лерка. — После всего случившегося, особенно.

— Я тоже была бы не против, — призналась я. — но…

Я метнула опасливый взгляд на дверь комнаты, точно за ней мог стоять Мирбах и подслушивать за нами.

— Фиг его знает, Лер, а вдруг там… ну, в ванной у него… к-камеры какие-нибудь…

Я боязливо взглянула на Лерку.

— Спасибо, Роджеровна, — ухмыльнулась Логинова. — А то я уж было подумала, что я одна такая — параноидальная идиотка. Но, теперь нас двое!

— О-о, — я покачала головой. — Всегда пожалуйста.

Мы засмеялись. Сначала нервно и неуверенно, а потом громче и откровеннее.

Предложением Мариана насчет ванны, мы с Леркой, все-таки, решили воспользоваться. Но, ради нашего общего спокойствия сперва решили, как следует запарить помещение (если в нем есть камеры они запотеют).

Ждать пришлось немало — помещение ванной комнаты в доме Мариана было, как четыре моей комнаты.

В отделанной дорогим искусственным камнем ванной умещалась громадная джакузи, прямоугольная душевая кабина, с полупрозрачными стенами и сразу несколько умывальников под длинным узким зеркалом.

Ванная комната Мариана имела заметное сходство с античными римскими банями. Это чувствовалось в общем стиле интерьера, материалах и цветовой гамме. И данное обстоятельство вряд ли было случайным совпадением — скорее оно отражало амбиции владельца дома.

Первой выпало мыться мне. Когда мы бросили монетку (да-да, мы бросали монетку, потому что обеим было стремно идти первой) и выпал орёл, Лерка, не скрываясь, вздохнула с облегчением.

В этом всём, если подумать, не было ни смысла, ни логики. Но всё же…

Передать какую неловкость, и опасливую стыдливость я ощущала в тот момент, когда, совершенно обнаженная, опускалась в наполненную пенистой водой джакузи было решительно невозможно.

У меня так стучало сердце, что его раскатистые частые удары, казалось, резонировали в черепной коробке. Меня сотрясала нешуточная нервная дрожь.

Потому, что я думала совсем не том блаженстве, которое мне подарит желанная горячая вода с ароматной пеной, а о том, что из какой-нибудь хитроумной камеры за мной может наблюдать Мирбах.

Мне с величайшим трудом удалось заставить себя не думать об этом.

Зато, вместо параноидальных опасений подглядывающего Мариана, ко мне вернулись тревожные мысли о Стасе.

Где он сейчас? Чем занимается после того взрыва? Ему ведь, наверняка, нужна моя помощь!.. А я сейчас тут лежу в дорогом джакузи и… пытаюсь испытывать хоть немного блаженства.

Когда я смогла, наконец, успокоится мне это даже удалось…

Я закрыла глаза и едва не застонала о ощущения той неземной благодати и умиротворения, которое дарила водная процедура.

Господи!.. Ванна с горячей водой (и пенкой) — одно из величайших изобретений человеческой цивилизации!

Я откинула голову на ванный подголовник и с наслаждением закрыла глаза.

Горячая вода обволакивала, обнимала и укутывала моё тело согревающим благоговением. Это действовало, как мощный релаксант и я почувствовала, что засыпаю.

Я сопротивлялась наваливающейся вязкой дремоте…

Вокруг меня плавно кружил растекающийся влажный пар.

Возможно, я всё-таки задремала, потому что в извивающихся банных испарениях стали проявляться образы.

Некие расплывчатые неясные фигуры. Они были похожи на человеческие и двигались странными рывками. Как в старинной покадровой съемке.

В закручивающихся замысловатыми формами дымчатых испарениях прозвучали детские смешки.

Я не дремлю! Это происходит на самом деле!

— Поиграем с огоньками?! — восторженный детский голос прозвучал буквально у меня над головой.

Я подхватилась, с плеском и брызгами воды отшатнулась в сторону и услышала звук шлепанья босых по влажному полу. В густых банных парах мелькали силуэты, слышались смешки и торопливое шлепанье маленьких ножек.

Я в страхе и смятении вертелась по сторонам, не зная, что мне предпринять и что вообще происходит.

Что это за ведение? Чьи воспоминания?

— Поиграем с огоньками? — снова раздался тот же голосок. — Тётя Аделина! Поиграем с огоньками! Ну, давай поиграем!.. Тётя Аделина! Мы хотим играть с огоньками!

Ощущая хладное оцепенение и разбегающуюся по телу дрожь, я нервно сглотнула. А затем, поддавшись странному наитию, проговорила дрожащим слабым голосом:

— Хорошо… Давайте поиграем.

Детские силуэты исчезли, будто растворились в тумане расплывающихся липких паров.

Я успела ощутить лишь четыре быстрых удара сердцах, как звуки влажных маленьких ножек сменились тяжелой угрожающей и грузной поступью.

Шаги звучали гулко, звучно и близко.

Глотая страх и сопротивляясь наваливающейся панической истерики, я слышала, как они подходит ко мне.

— Поиграем с огоньками, тётя Аделаида? — прозвучал хрипловатый низкий голос.

Ему вторил другой, ехидный, более высокий и язвительный.

— Да, да тётя Аделаида! Поиграем с огоньками!

Затем раздался третий, шипящий со злой ядовитой издевкой.

— Да-а, тётя Аделаида… поиграем же с огоньками…

Звук тяжелой поступи приближался с трёх сторон. Я, оставаясь в воде по плечи, беспомощно вертела головой по сторонам.

Паника гремела в сознании, ужас горячим паром дышал в лицо.

Они приближались, они были совсем рядом. Сквозь дымную завесу витающего пара уже угадывались темные огромные силуэты. Они приближались и увеличивались в размерах.

Звуки их тяжелых неотвратимо приближающихся шагов, как будто, уже звучал внутри моей головы.

Они, как заведенные повторяли:

— Поиграем, тёта Аделина? Поиграем?! Давай же поиграем!..

Я не понимала, к кому они обращаются. Кто-такая Аделина? И что значит поиграем с огоньками…

Боясь дышать, едва осмеливаясь втягивать воздух короткими судорожными глотками, я вертела головой по сторонам.

Они остановились и тот же миг, на моих глазах, через дымчатое марево проступил свет. Ядовито-яркий свет трёх зловеще сияющих масок: зелёный, лиловый и желтый.

За моей спиной раздался звук открываемой двери и моей обнаженной спины коснулось легкое прохладное дуновение.

— Ого, вы Вероника любите, когда по-жарче? — насмешливо спросил голос Мариана.

Маски исчезли, влажный пар вокруг стремительно оседал. Я только спустя мгновение осознала, что стою в воде едва ли по пояс — дно гигантского джакузи (которое по размерам походило на бассейн) было многоуровневым.

В следующий миг я с плеском резко опустилась в воду и, с колотящимся в груди сердцем, боязливо вжалась в бортик джакузи.

— Что… Что вы хотели, Мариан? — взволновано и не совсем вежливо спросила я.

Мирбах хохотнул, прошелся мимо меня и включил вытяжку. С потолка прозвучало приглушенное жужжание.

— При вашей подружке, я не хотел обсуждать кое-какие детали, — развязно болтая, Мариан неторопливо расхаживал у меня за спиной. — Она и так слишком многое узнала и надеюсь, умеет хранить секреты.

— Умеет, — тут же поручилась я за Лерку.

Иди знай, что Мариан может предпринять, если заподозрит, что Логинова не обладает подобным умением.

— Чудно! — с поддельным восторгом воскликнул Мирбах. — Вы, кстати, так быстро нырнули… что я, почти, ничего не заметил.

Я закрыла глаза, чувствуя, как щеки пылают от стыда, а в голове мечутся хаотичные стаи пугающих мыслей — одна хуже другой.

Мариан расхаживал из стороны в сторону, в полуметре от меня. Его голос звучал надо мной и единственное, что отделяло меня от него это короткий промежуток пустого пространства и покрытая пеной вода.

— Тем не менее, — продолжил Мариан, — я счёл за лучшее, поговорить с вами наедине и именно в столь непринужденной обстановке.

Договорив последних два слова он снова издевательских тихо посмеялся. От его смешка чувство моей собственной узвимости лишь усилилось.

— Вам стоит знать, Вероника, что до сегодняшнего дня, в последние восемь с половиной лет, ваш дядя не обращался ко мне за помощью.

— Мой дядя, насколько мне известно, хочет завязать с прошлым, — ответила я и обернулась на Мариана.

Мирбах стоял надо мной, держа руки за спиной и улыбался. Я заметила, что он был в халате и, судя по видневшейся голой волосатой груди, он был гол.

Лучше бы я на него не смотрела — теперь мне стало ещё больше не по себе. Мариан жеманно улыбнулся мои словам.

— Чтобы Гарм взял и вот так вот забыл кем он был и… кем, на самом деле, остался? Едва ли это возможно, Вероника. Впрочем, сегодня вы должны были понять, что Гарм никогда не изменится и никогда, полностью, не сможет отбросить свое прошлое. Он навсегда станет частью другой, незаконной жизни этого мира. Этого не изменить, и он отлично это знает.

— К чему вы всё это ведёте? — чуть нахмурившись спросила я.

Я ещё была под впечатлением от видения, в голове у меня звучали шаги и голоса Масок и мне было трудно сосредоточится на смысле того, чего от меня хочет Мариан.

— Я веду к тому, — с легким раздражением в голосе, ответил Мирбах, — что вместо бессмысленных попыток убежать от своего прошлого, Сигизмунд мог бы давным-давно примкнуть ко мне. Мы оба от этого выиграли: сегодня нам обоим есть, что предложить друг другу. У Гарма есть связи среди угонщиков, стритрейсеров, байкеров и других курьеров. А у меня, как раньше есть и клиенты, и товар.

Мариан сзади медленно приблизился ко мне. У меня округлились глаза, учащенно взволнованно дыша, я настороженно ожидала, что сделает дальше.

Мирбах едва заметно провел ладонью по моим волосам. Меня передёрнуло, и я отпрянула в сторону, погрузившись в воду почти до подбородка.

— Вы полагаете, что я могу повлиять на решения своего дяди? — спросила я. — Боюсь, я вас разочарую: своих делах, он меня не слушает.

— Возможно, — Мариан опёрся руками на борт джакузи и пожал плечами.

Я скосив глаза и, на всякий случай прикрывая руками грудь, сердито и настороженно глядела на него.

— Но всё же вы его племянница, — Мариан опустил правую руку в воду, посмотрел на меня и его губы растянулись в противной улыбке.

А мне показалось, что с помощью воды, опустив в неё руку он… он как будто может касаться меня.

Меня обуяло дикое чувство отвращения, от мысли об этом.

— Мне кажется, вы бы могли каким-то образом повлиять на вашего дядю, — Мирбах пальцами собрал кусочки пены и растер их.

— Вы заблуждаетесь, — терпеливо ответила я, зачем-то наблюдая за движениями его пальцев.

Мариан криво усмехнулся.

— У вас будет время обдумать, как преподнести эту информацию вашему дяде, Вероника, — Мирбах вздохнул, с заметным притворством. — Во-первых, ваш дядя — теперь мой должник, хотите вы этого или нет. Во-вторых, в ближайшее время, вам с подругой не удастся отсюда уехать.

— П-простите? — осторожно уточнила я.

Мариан не счел нужным пояснять, лишь вновь усмехнулся и туманно ответил:

— Когда закончите, выгляните в окно в правом крыле дома.

Он игриво брызнул водой в мою сторону и удалился.

Я поспешила выбраться из джакузи и торопливо завернулась в полотенце.

Я поспешно обдумывала слова Мариана и их возможное значение на дальнейшую судьбу дяди Сигизмунда или мою.

Я подошла к зеркалу. Работающая в потолке вытяжка высасывала влажные пары от горячей воды и влажный туман в ванной постепенно иссякал.

Вытершись полотенцем, я воспользовалась кремом для тела, одолженным у Лерки и её бездонной сумки. Но едва я сняла крышку с баночки, на зеркале рядом, под слоем конденсата проступили какие-то темные очертания.

В голове вновь пронесся мальчишеский детский смешок, и я вспомнила, как они звали какую-то «тётю Аделину».

Чувство страха вновь обняло меня за плечи и почти ласково, но со зловещим предвкушением взяло за горло.

Дрожащей рукой я осторожно стерла слой конденсата и замерла: под ним обнаружилось слово.

Судя по характерам смазанных линий, оно было написано пальцем и, судя по цвету и консистенции… написано кровью.

Я стёрла слой запотевания ниже и уставилась на четыре размашисто начертанных слова:

— Они идут за другими.

В этот миг как будто чей-то голос громким шепотом произнес их в внутри мои головы.

Щекотная нервная дрожь накрыла моё тело. Я осторожно коснулась пальцами кровавой надписи и не смогла до неё дотронуться. Она как будто… была написана… с другой стороны?!

Я несколько секунд в совершенном потрясении глазела на эти кровавые надписи. Когда краем глаза я заметила, размытый блеклый силуэт, шевельнувшийся в глубинах влажной зеркальной поверхности.

«Они идут за другими».

Что это за послание? Кто его оставил? Чье воспоминание в виде бледного призрачного силуэта промелькнуло в зеркале?

Я ещё несколько минут, с замиранием сердца и нервозной надеждой пожирала глазами зеркало, в надежде увидеть тот силуэт. Я пыталась понять, кому он принадлежит и что вообще происходит! Но у меня не было вариантов, только одни предположения…

Единственный вывод, который я уверенно могла сделать: Маски готовят новое убийство.

«Они идут за другими».

— Я срочно нужна Стасу, — прошептала я, склонившись над умывальником. — И чем скорее я вернусь к нему, тем лучше.

Я видела у себя на телефоне непринятые звонки от Корнилова, и я писала ему в мессенджер, но Стас мне ничего не ответил.

И я понятия не имела чем он сейчас занят, что у него там происходит. Неизвестность и понимание, что я обязана вернутся к нему и помогать в расследовании против Масок становились невыносимыми.

Я наскоро переоделась в одежду, которую мне принесли служанки Мариана и посмотрела на себя в зеркало.

Джинсы были ничего, а вот чёрно-лиловый свитшот с героями из аниме «Токийский гуль» вызывал у меня неоднозначное отношение.

Я, отчасти, и правда анимешница, но Токийский гуль — слишком кровавый и даже мерзкий! Сама бы я себе никогда не купила мерч с героями это сериала.

Впрочем, ладно, спасибо и на этом, на том, что удосужились посмотреть размеры моей одежды, в которой я приехала.

Когда я вышла из ванной комнаты, прямо у порога наткнулась на дворецкого Мариана, который с чопорным видом проводил меня в «отведенную для гостей спальню».

Спальня оказалась потрясной и роскошной, с интерьером в приятных теплых светлых тонах.

Когда я, взволнованная и встревоженная буквально влетела в спальню, Лерка стояла ко мне спиной и, прижав руки к лицу, глядела в окно.

— Лера… — только и произнесла я.

Я собиралась пересказать ей, всё случившееся, но увидев Логинову, поняла, что ей сейчас не до этого.

— Роджеровна… — не оборачиваясь, проговорила Лерка. — Ты это видела?

Я настороженно приблизилась к ней и встала рядом.

Теперь мне стали ясны слова Мариана. У меня действительно будет время подумать над его словами, потому что в ближайшее время я отсюда точно не смогу уехать. Во всяком случае, так чтобы остаться в живых.

Вечер уже превращался в ночь и в других особняках вокруг горел свет, ярко сияли уличные фонари и освещение во внутренних двориках фешенебельных коттеджей.

А ещё, в густеющих и темных сумерках, не очень далеко от нас, в прямой видимости, прямо на дороге светились фары десятков внедорожников разных моделей.

Из окна, с третьего этажа особняка можно было разглядеть фигурки людей, разгуливающие возле этих автомобилей. И не смотря на расстояние и время суток, можно было с уверенностью сказать, что это люди Гудзевича.

Только теперь, здесь, совсем рядом от особняка Мирбаха, их было не меньше сотни.

— Роджеровна… — жалобно и шокировано проговорила Лерка. — Это… они все здесь… за нами, да?

— Нет, — тихо ответила я и нашла её руку, — это они за мной…

Лерка нервно сглотнула, всхлипнула и сжала мою ладонь своей рукой. Я ответила тем же.