Неоновые росчерки

Эпизод тридцать третий. Роковой промах

Несколько минут спустя, Никита, я и Стас уже сидели в машине скорой помощи, из которой Стас выгнал весь медперсонал и закрыл все дверцы.

— Попытайся вспомнить, — мягко проговорила я, держа Никиту за руку, — видел ли ты поблизости, до этого, грузовик, КАМАЗ или другую модель.

С парнем говорила я, потому что, со мной он шёл на контакт гораздо легче, чем со Стасом, которому, почему-то, не слишком доверял.

— Не помню я, — мотнул головой Никита Ожеровский, — не было ничего такого…

— Ты уверен? — уточнила я осторожно.

— Уверен, я же не слепой! — пожал плечами парень.

— А звонки домой с молчанием на другом конце? — продолжала осторожно выяснять я. — Или звонки на мобильный с незнакомого номера?

— Нет, — снова замотал головой парень.

Я изучающе и с сочувствием наблюдала за ним. Никита всё ещё не мог принять устрашающую и убийственную реальность: его семьи больше нет. Нет его матери, нет его отца и его брата — они все мертвы.

Парень не истерил, не кричал и не выл, но норовил замкнуться в себе, в своих мыслях, остаться один на один со своими навязчивыми страхами, совестью и гнетущим чувством вины.

Я делала все, чтобы не дать ему этого сделать, потому что, как и Стас, не сомневалась, что в противном случае Никита Ожеровский элементарно наложит на себя руки.

Опрос парня дал не много, но в то же время позволил и мне, и Стасу построить напрашивающуюся саму-собой догадку.

И я озвучила её, едва только мы с Корниловым оказались уже в его машине.

— Ожеровских никто не вычислял, никто за ними не следил, — поспешила озвучить я свои выводы, — а значит этот Сводный, который сообщил им место положения братьев Ожеровских, изначально знал, где их искать. Стас..

Корнилов внимательно посмотрел на меня, так что я даже на мгновение засомневалась, стоит ли озвучивать свою догадку до конца. Но решила, что стоит.

— Им помогает кто-то, кто имеет доступ к уголовным делам, судопроизводству и данным их фигурантов, — проговорила я.

Стас вздохнул.

— Очень на это похоже… Хотя СКР заверяли меня, что ко всей информации, касательно братьев Ожеровских, Мечников и Меллина имеет доступ очень узкий круг лиц. Только те, кто занимается этим делом. Ну и их судмедэксперты, разумеется.

Стас побарабанил пальцем по рулю.

— А воспоминания Евы Ожеровской сказали тебе, что во всём виноват Никита? Она имела ввиду, что это из-за него Маски пришли их убивать?

Я сама не до конца была уверена, что правильно поняла воспоминания Евы, но с другой стороны, тут особо других вариантов и не было.

Я пару раз быстро кивнула.

— По её словам выходит, что так…

Это было невообразимо. Потому, что если воспоминания Евы Ожеровской сказали правду и это соответствует действительности, то выходит… что Маски… мстят террористам, захватившим дом Токмаковых? Но это даже звучит дико!.. Какая-то сумасшедшая нелепица и чушь получается! Я была сбита с толку, а вот Стас, судя по его хмурой задумчивости, о чем-то мысленно рассуждал.

Я не смела заговорить с ним, опасаясь отвлечь от размышлений.

Корнилов, вдруг достал свой телефон, набрал какой-то номер, и когда ему ответили, произнес:

— Необходимо усилить охрану Даниила Меллина и до минимума сократить численность людей, которые имеют возможность посещать его. Они пришли к Ожеровским, хотя те никак не связаны с детьми Токмаковых. Да, передай это своему братцу и действуйте, если не хотите завтра найти обезображенный труп вашего теперь единственного подозреваемого… Нет, этого не нужно. Если вы подадите Мечникова в розыск вы спугнете Мирбаха, и он заляжет на дно, а парня отправит в расход. Всё, давай.

Стас прервал вызов и обратил внимание на мое заинтересованное выражение лица.

— Я говорил с Ольгой Датской, — ответил он на мой не высказанный вопрос.

Мои брови сами — собой поползли вверх.

— С Ольгой Датской? Она же…

— Терпеть меня не может, я в курсе, — кивнул Стас. — Но мне нужен контакт в СКР, хоть кто-то. А Ольга, в отличии от своего брата, согласилась пойти на это.

— Сменила гнев на милость? — недоверчиво хмыкнула я, вспоминая своё «общение» с близнецами, чуть меньше года назад, когда они допрашивали меня у себя.

Особенно я запомнила Максима Датского…

— Мечтай! — фыркнул Стас, — Просто Ольга трясется за своего женишка.

Я не сразу поняла, что Корнилов говорит о Брониславе Коршунове.

А ещё непонятно, почему мысль о том, что он собирается жениться на Ольге Датской, так мне неприятна. Впрочем, нет понятно — с той встречи, я достаточно негативно отношусь к обоим близнецам и мне жаль, что Брон собрался связать свою жизнь с таким человеком, как Ольга… Брон хороший, добрый и справедливый, и эта злюка злобная его совсем не достойна…

— Ника, — Стас чуть наклонился ко мне. — Ты о чем задумалась?

— Я? — рассеянно спросила и быстро замотала головой. — Ни о чем. Просто… Стас, а если Маски пришли за Ожеровскими и если ещё попытаются убить Меллина, это означает…

— Что нам нужно найти Мирбаха и Мечникова, — договорил за меня Стас. — Да, совершенно верно. Мне пока до конца не ясен интерес Масок в убийстве этих юных террористов, но у меня есть подозрения, Ника, что у них и в убийстве детей Токмакова своего, лично интереса тоже не было.

Я поняла, о чем думает Стас.

— Кто-то изначально направляет их.

— Да, всё указывает на это, — с досадой качнул головой Стас. — И это усложняет дело.

— Сложнее поймать убийц, над которыми стоит организатор, раздающий им указания? — догадалась я.

— Да, — кивнул Стас и повернул ключ в замке зажигания. — Но мы этих паскуд всё равно возьмём.

Он положил руки на руль и взглянул на меня.

Я видела, что так и подмывает спросить меня о том, что сейчас случилось, полчаса назад, на дне оврага.

— Стас, — я решила предвосхитить его вопрос, — я… я не знаю, как это вышло… И сразу скажу — нет, с другими такой «фокус» не пройдёт… Просто… Я… Это сложно… Я… В воспоминании Никиты я была… была другой, более настоящей и почувствовала, что могу воздействовать на обстоятельства… И я… воздействовала.

Стас вопросительно вскинул брови, и я, вздохнув, пересказала ему, все что видела и, что я сделала.

Корнилов нервно хмыкнул и не спеша размял шею плавными круговыми движениями.

— Может быть с Никитой получилось, потому что он ещё был жив?..

Я лишь пожала плечами.

— Может.

Случившееся пугало меня, вызывало кучу вопросов и окончательно убедило меня, что мои силы, мои способности не имеют ничего общего ни с какими экстрасенсами и знахарями. Что, чем я владею, это что-то категорически другое, более мощное, непонятное и… опасное, чтоб его!..

— Ладно, позже будем разбираться с твоими новыми фокусами, 1 Стас взглянул на меня. — Тебе нужно отдохнуть?

— Нет, — даже если б и было нужно, у меня нет такой возможности — время сейчас стоит слишком дорого. — Поехали.

— Надо говорить, «погнали», — усмехнулся Стас и осторожно сдал назад.

— Для пафоса? — устало хмыкнула я.

— Конечно, — ухмыльнулся Корнилов.

Мы отъехали от дома Ожеровских и развернулись в сторону шоссе.

В течении следующих трёх часов проходила одна из самых масштабных полицейских операций по задержанию, за последние несколько лет.

К моему удивлению УГРО и все необходимые ресурсы МВД были организованы и сосредоточены с необычайной точностью, скоростью и, не побоюсь этого слова, профессионализмом.

На мой вопрос, давно ли столичная полиция научилась так резво перекрывать и блокировать город, Стас ответил, что необходимые указания, в секретном порядке, были приняты ровно через год, после трагического теракта в США, одиннадцатого сентября две тысячи первого. Правда отрабатывать действия до идеала пришлось ещё лет шесть с лишним.

Однако, сегодня выдрессированная столичная полиция сработала если не идеально, явно лучше нормы.

По плану Стаса, одобренного руководством УВД Москвы, были перекрыты сразу несколько главных улиц и целые кварталы в двух столичных районах. Начиная с северной части Москвы, территория перекрытых полицией и плотно обыскиваемых районов города неуклонно расширялась на юг, вниз, по карте, к трассе М-4.

Во всех перекрытых районах началась немедленная облава. Она проводилась, как можно более шумно, громко и резонансно. Останавливались автомобили, наугад проверялись все известные неблагополучные территории, оперативники и патрульные бесцеремонно шерстили все вертепы, клоаки и преступные подпольные предприятия, разросшиеся на теле столицы.

Разумеется, местные СМИ трубили о происходящем изо всех доступных источников.

От широкой общественности, правда скрыли, что масштабная полицейская облава преследовала двойную цель: напугать Масок и заставить их бежать, через единственный, заботливо оставленный Стасом путь — трассу М-4 — а, так же полиция, таким образом, провела внеочередную «генеральную уборку».

В преддверии важного форума, у МВД был приказ сократить показатели преступности до минимума — чтоб ни одна паршивая собака не посмела кого-то ограбить, застрелить, изнасиловать или, даже, угнать автомобиль. Вот и решили и Масок шугануть, и всякую нечисть из щелей повыбивать, чтоб они не удумали чего в самый ненужный момент.

Последние, конечно все равно, через время, появятся вновь. А не они, так другие. Такова уж особенность крупных мегаполисов — орг преступность, подпольные казино, проституция, наркоторговля и так далее. Тёмная сторона многомилионных городов, с которой приходиться мириться и держать под контролем, сдерживая её разрастание.

Стас же привёз меня к помещению, которое Маски и их подельник, Ахмар Картамазов, использовали, как склад для контрабанды.

Старое и выглядевшее ветхим здание, явно было построено не позже середины прошлого века.

Внутри царил хаотичный кавардак — следы бурного обыска, который больше походил на разбойничий налёт. Сеня с приставленными к нему оперативниками не задумывался об аккуратности.

По просторному зданию, примерно на уровне головы взрослого человека, расплывались медленно оседающие тучи пыли.

Цементный пол, покрытый трещинами, грязными пятнами неизвестного происхождения, весь был в глубоких трещинах. По углам валялись картонные ошметки и проржавевшие металлические обломки.

Стас остался в дверях склада, я услышала, как он чиркнул зажигалкой и почувствовала легкий запах сигарет.

Я не торопливо прошлась по помещению склада. Парящие здесь скопления воспоминаний отлипли от стен, вылезли из углов, спустились с потолка и предстали передо мной.

Я усилием сдержала готовую обрушиться на меня плотную и хаотичную массу эпизодов из жизни Картамазова и Масок. Я старалась поглощать воспоминания порциями, дозировано, без уничтожающего переизбытка, от которого можно спятить или потерять сознание.

Перед глазами промелькнули несколько похожих, обрывочных эпизодов, где Ахмар Картамазов, Марк Карташев и ещё две личности перетаскивали ящики с логотипами китайских промышленных компаний.

На складе контрабандистов хранился обширный перечень товаров, от мобильных телефонов до громадных квадракоптеров.

Перед глазами метались обрывки десятков дней, из жизни Масок и их подельника.

Больше всего для меня, разумеется, представляли воспоминания Марка Карташева и Ахмара, на предмет личности двух других Масок.

Я отчаянно отбрасывала и пыталась блокировать тонны лишних, лишенных ценной информации воспоминаний. Мне были нужны их лица… Лица двух убийц. И где-то в воспоминания Карташева или Картамазова они должны были появиться, должны были явить свои обличия.

Воспоминания сменялись одно за другим, я стала свидетелем бесконечной преступной рутины Масок и самого Ахмара.

Но, словно назло, нигде не попадались лица двух других убийц.

Я старалась, мне очень хотелось помочь Стасу найти их. Я отчетливо помнила, что они сделали со своими жертвами и горела неукротимым желанием сделать все, что в моих силах, чтобы эти подонки сели за решетку!

Но, именно гнев и ярость, могли помешать мне увидеть то, что я хочу. Пришлось заставить себя быть сдержанной.

Нужно сохранять душевное равновесие, нужно не поддаваться вредным, сейчас, эмоциям.

Я около сорока минут бродила по складском помещению, прежде чем, наконец, одно из воспоминаний Марка Карташева не унесло меня в один из вечеров, где он собственноручно менял разбитое правое зеркало на грузовике.

— Долго тебе ещё? — знакомый по воспоминаниям Влада Неклюдова, голос, странно вибрировал, его тон искажался, как при плохой записи на древних магнитных пленках.

— Нет, почти закончил, — негромко бросил Карташев, работая отвёрткой. — Во-от…

Он чуть повернул громоздкое автомобильное зеркало, и я «ухватилась» за этот мимолетный, короткий миг из воспоминания Карташева. Потому, что в отражении зеркала, в паре шагов, за спиной Марка, стоял другой мужчина.

Похожий по комплекции, с таким же цветом волос, только левая часть его лица была «запятнана» коричнево-фиолетовым неприятным родимым пятном.

Я судорожно пыталась удержать эти доли мгновений в памяти, я силилась, как можно дольше «не отпускать» эту часть воспоминания. Я жадно всматривалась в лицо второго Маски и запоминала.

Черты лица, положение бровей, расположение и глубину посадки глаз, форму губ, скулы, уши и лоб…

Я узнала его голос.

Когда воспоминание прекратилось, выпустив меня из своих тесных объятий я, ничего не объясняя замершему у дверей склада Стасу, бросилась к нему в машину.

Оказавшись в салоне, я быстро достала свой блокнот и ручку, которые всегда в моем маленьком рюкзачке.

Когда Стас не торопливо приблизился к внедорожнику, я уже закончила лихорадочно набрасывать лицо преступника, стараясь не упустить все детали строения его лица.

— Вот, — я протянула Стасу свой блокнот.

Корнилов медленно взял его у меня из рук.

— Это Зелёный, — проговорила я нервно и торопливо.

— Зелёный? — переспросил Стас. — Убийца в зелёной маске?

— Да, — вздохнула я.

Стас несколько мгновений рассматривал рисунок.

— Тебе есть что ещё сюда добавить?

Да, к моему торопливому наброску требовались ещё детали, для лучшей идентификации.

Рисунок Стас отсканировал в ближайшем ОВД и приказал объявить человека на листе в розыск.

На время поимки Масок, УГРО, в кооперации с МВД присвоил Стасу и его оперативно — следственной группе особые, многократно расширенные полномочия.

Что удивительно, но в СКР поддержали это решение.

Раздав все необходимые указания и проследив за их исполнением, Стас вернулся в машину.

Вновь сев за руль, он откинулся на сидение и, молча, с пол минуты глядел перед собой.

Я видела, что Корнилов сосредоточенно размышляет, просчитывает ответные действия Масок, их реакцию и пытается предположить их действия.

— План перехват объявлен по всему городу? — через минуту молчания, я все-таки решилась задать вопрос.

— И в пригородах тоже, — кивнул Стас и достал мобильник.

— Думаешь, их схватят? — осторожно поинтересовалась я. — Маски могут попасться?

Стас тут мотнул головой.

— Очень вряд ли, — он недовольно вздохнул, — кто-то руководит ими, кто-то направляет их действия. Вот откуда их избирательность в жертвах. А этот кто-то, как ты заметила, вероятно и правда находиться в органах. Иначе и правда непонятно, каким образом Маски точно знали, где искать Ожеровских… Тем более, что, как мне доложили из тамошнего ОВД, дом они купили всего полтора месяца назад и ещё даже не успели официально везде отметиться. То есть в большинстве государственных инстанций могу быть вообще не в курсе, что у Ожеровских есть дача в Нефедьево.

— Значит эта облава только для того, чтобы напугать их? Напугать Масок?

— Отца взяли, брат арестован, склад накрыли и в городе с двух сторон сжимается кольцо заблокированных полицией районов, — перечислил Стас. — Что им ещё остается?

Он открыл на своем телефоне карту Москвы и показал мне на трассу М-4.

— Только сматываться из столицы и только по той дороге, что мы им оставили.

— Стас, а почему нельзя перекрыть весь город и…

— Чтобы они остались здесь? — хмыкнул Стас. — И забились в какие-нибудь норы?

— Но-о, — неуверенно протянула я, — так ведь они будут в Москве, а так ищи их потом по всей России.

Стас усмехнулся.

— Ты в курсе, каково сегодня количество и плотность населения в Москве?

— По не официальным данным много выше пятнадцати миллионов, — ответила я.

— А вся агломерация, с пригородом в семидесяти километрах от МКАД, может достигать и все двадцать пять, — напомнил Стас и ухмыльнулся.

Я поняла, куда он клонит.

— В Москве им будет куда легче затаиться и залечь на дно.

— Причем наглухо и очень надолго, — заметил Стас. — А в других городах… Даже в Питере, вычислить и найти их куда легче. Не говоря уж о какой-то провинции в пол миллиона или меньше человек. Там вероятность затеряться будет в десятки раз меньше.

— Тот, кто их направляет, тоже это понимает, — справедливо заметила я.

— Да, скорее всего, — на стал спорить Корнилов, — Но!.. Ему, в любом случае, нужен Мечников. А Маски… страх им не чужд, как ты выяснила, отец, которого они до жути бояться, за решеткой. Что скажет Марк, они тоже не знают, но, будь уверена, исходят из самого худшего. И первое, и второе, и третье кричит им о том, чтобы они валили из города и бежали…

— Паника? — усмехнулась я.

— Убийцы склонны паниковать не меньше, чем их жертвы. Им тоже страшно, они, возможно, не прочь прославиться, чтобы их имя звучало с телевизоров и обсуждалось в массах, но за решетку им не хочется.

— Тогда, что нам сейчас делать?

Стас на миг задумался.

— Передохнуть — если они, как следует напугались, всё равно, выехав из Москвы, они постараются избавиться от всех улик, затем несколько часов, а может и сутки будут где-то кантоваться, а потом…

Он скривился и прокашлялся.

— Потом, если мы всё правильно поняли, поедут искать Мечникова?

— И бросят своего брата? — спросила я.

Стас хмыкнул.

— Ника, серийники, по сути своей, одиночки. Они крайне редко работают в паре или в большей группе. Мы, считай, столкнулись с необычной аномалией, но… у них нет тех чувств, которые мы обычно испытывает друг к другу. Они вместе, потому что знают, что так нужно. Нужно быть братьями, нужно быть семьей или, хотя бы, изображать её. Но они не чувствую привязанности друг к другу, не обольщайся. Возможно, им жаль, что Марк попался, но для его спасения они чего делать не будут.

От его слов мне стало как-то мерзко и тоскливо на душе.

Неужели, правда, даже своих родных они, такие, как Маски и другие, подверженные такой же психопатологии, личности по-настоящему не любят?

— В общем, у нас есть время на небольшую передышку, — объявил Стас. — Во всяком случае, на ближайшие пять-шесть часов — точно.

Странно, но только после слов Стаса, я почувствовала, как сильно я устала. Чувство утомленности навалилось плотной многослойной массой. Всё пережитое мною за последние сорок восемь часов, все воспоминания и видения, всё это, словно обернулось для меня, многочасовым спортивным кроссом на несколько десятков километров.

— Ты голодна? — спросил Корнилов.

— Не знаю, — честно призналась я.

Я правда не знала, не чувствовала и даже не задумывалась об этом.

— Давай, заедим перекусим, — предложил Корнилов, — тебе явно нужен отдых.

Он ухмыльнулся и добавил.

— Да и мне не помешает.

Я что-то согласно пробормотала в ответ, но внезапная сонливость отнимала желание шевелить языком и даже просто думать.

Я почувствовала, что мои чувства притупляются и меня неуклонно тянет ко сну.

Стас что — то спросил у меня, но я уже не отвечала. Хотелось одного — спать.

АНЖЕЛИКА КОРФ

Среда, двадцать пятое марта. Предрассветное утро.

Много часов спустя, выше описанных событий.

Ей снова и снова снился он — Флейта. Вновь и вновь, они с Леонидом, убегают от толпы, чьи мысли и сознание подчинила музыка Наркиса Зорича.

Анжелика открыла глаза и, в сумрачном полумраке маленькой комнатки, с бревенчатыми стенами, уставилась в пустоту.

Он возникал перед ней даже в сумраке, но здесь его было меньше.

Девушка подумала, что не сможет спрятаться от Флейты даже во сне.

Ей стало невыносимо жутко. Анжелика сейчас многое бы отдала за то, чтобы кто-нибудь, сильный, могучий, способный защитить её, обнял бы её, нежно погладил по волосам и шепнул, что он никому не позволит причинить ей вред. Никому…

Девушка вздохнула.

Но, этого не будет. В этом, затерянном в лесной глуши доме, в который они, сбежав из Москвы, забились словно мыши в угол, из мужчин только старый пенсионер, пропахший чесноком и запахом квашеной капусты, два школьника и равнодушный к ней Полунин.

Но спать ей уже не хотелось — какой смысл, если даже в грёзах сновидений её преследует Флейта.

Корф свесила ноги с кровати, нащупала тапки, напоминавшее что-то среднее между калошами и лаптями, накинула многослойный шерстяной плед — дом у странного деда, промышляющего грибоводством, отапливался не ахти как.

Девушка вышла из комнаты и осторожно пустилась по узкой лесенке вниз.

Ещё не заходя в зал на первом этаже, она увидела, что там горит свет.

Подойдя к порогу открытой двери, Анжелика заглянула внутрь.

В зале, в кресле перед камином сидел Леонид. Полунин задумчиво смотрел в огонь, в правой руке у него тускло переливалась бликами бутылка из мутного стекла — продукт перегонки спиртосодержащей массы из забродившей свеклы и ещё каких — то «секретных» градиентов.

Самогон пожилого друга Леонида, наряду с грибами иного сорта, приносит ему от трети до половины всего его ежемесячного дохода.

И здесь, в глухонькой деревушке, неподалеку от малолюдного Лактинска, старик зарабатывал весьма неплохие деньги, снабжая жителей окрестности и соседних провинций своим товаром.

Полунин услышал шаги Анжелики и отвёл взгляд от костра.

— Не спиться? — усмехнулся он.

Он был в спортивных штанах и майке — одолжил у кого-то из местных мужиков.

— После того, как мы, как от пожара, мчались через всю Москву, а потом из Москвы, сюда… — Корф обвела взглядом бревенчатые стены довольно унылого интерьера зала, — в этот зажопинск?

Леонид усмехнулся и пожав плечами, приложился к бутылке с горячительным напитком.

— А я здесь жил когда-то.

Анжелика с удивлением во взгляде уставилась на мужчину, а тот продолжал мечтательно улыбаться, откинув голову на кресло и глядя в потолок.

— Были ж времена… Помню, с парнями на белок охотились, хотели поймать…

— Зачем? — Анжелика прошла к нему, в зал, и села в соседнее кресло, подобрав ноги — по полу на первом этаже прилично тянуло холодом.

— Хотел ручную белку, — снова дернул плечами Леонид и взглянул на девушку.

Несмотря на то, что бутылка опустела наполовину, взгляд у Полунина оставался на удивление ясным. Сонным, уставшим, но ясным и сфокусированным.

— И чтобы ты с ней делал? — улыбнулась Анжелика.

— Кормил, любил и дрессировал бы, наверное, — с неизменной мечтательностью, но шутливо проговорил Леонид.

Корф фыркнула и громко засмеялась.

— Тихо, ты! — со смешком шикнул на неё Полунин. — Мальчишек перебудишь.

— И правда, — Анжелика с опаской взглянула наверх.

На втором этаже сейчас мирно спали Гена и Лёва (он был против побега из города, но Полунин смог его уговорить).

— Ты хоть немного поспала? — с неожиданной заботой в голосе, спросил Леонид.

Анжелика рассеянно кивнула.

— Вроде бы… А ты?

Полунин замотал головой и снова отпил из бутылки. Анжелика слегка скривилась.

— Тебе не кажется, что не сейчас не стоит налегать на спиртное?

Леонид, в ответ, скривился и качнул головой.

— Это слабоалкогольный сорт того пойла, что изготавливает Пантелееч. Хочешь попробовать?

— Нет, спасибо, — неодобрительно нахмурившись, ответила Корф.

— Зря, напиток не пьянит и при этом помогает не думать о завтрашнем…

— Как будто, если не думать о том, что собираемся сделать завтра, нам будет легче всё провернуть, — фыркнула Анжелика. — Категорически легче не будет, — хохотнул Леонид.

— Тебя это веселит? — возмутилась Анжелика.

— Да, это нервное, — отмахнулся Леонид. — Мне всегда, когда стремно, я начинаю хохотать и веселить, как придурок…

— Пьяный придурок, — поправила Анжелика.

Полунин лишь усмехнулся и снова отпил самопального алкоголя.

Анжелика опустила взгляд, нервно вздохнула и, дрогнувшим голосом, призналась:

— Я не могу не думать об этом…

— О чём? — не понял Леонид.

— О том, что произойдёт если… — Анжелика замолчала, уставилась в огонь и, шумно боязливо сглотнув, договорила, — если у нас не получиться.

Она обхватила себя за плечи и покачала головой.

— Мне страшно, Леонид. И, это прозвучит странно, но из-за вас, из-за того, как беспечно вы втроём реагируете… Я чувствую себя одинокой. И ещё Флейта этот…

— Наркис, в ближайшее время, нас не потревожит, — напомнил Леонид. — А потом… потом нужно просто продержаться. Осталось всего несколько дней, а потом…

— Ждать следующих три попытки? — невесело усмехнулась Анжелика.

На глаза у неё неожиданно навернулись слёзы. Чувство безысходности сдавило горло и грудь, выжимая остатки самообладания и смелости.

— Прятаться, ждать, что однажды Наркис или кто-то другой из «Кузницы» явиться по мою и Генкинку душу?

Она, уже не пыталась сдерживать слёзы и тихую удушающую её истерику.

— Эй, эй, — Леонид торопливо поставил бутылку на пол и быстро присел возле кресла, в котором сидела девушка. — Ты чего это? Анжелика… Брось, ты что…

Он сложил ладони на её левой коленке, а затем правой рукой провёл по плечу. Корф почувствовала, что ей не хватало этого — прикосновений. Успокаивающих и сочувственных прикосновений мужчины.

— Анжелика, — успокаивающим и даже ласковым голосом проговорил Леонид. — Ну, сама подумай. Кому вы с Геной на фиг сдались? Если Мирбах сядет, у него уже вряд ли будет доступ к финансам, а «Кузница», да и другие киллеры, без солидного аванса никого исполнять не будут.

— Ты сам говорил, что у Мариана есть друзья, партнёры… А если они оплатят Зоричу заказ на меня и Гену? И потом…

Она всхлипнула и заплаканными глазами уставилась на Леонида.

— А ты то сам, что будешь делать, если Зорич в очередной раз получит на тебя заказ?

— То же, что и всегда — бежать, — беззаботно ответил Полунин. — Знаешь, я даже привык. Мне кажется без Наркиса будет даже, как-то скучно.

— Ты чёкнутый!.. — выдохнула Анжелика, едва выдавив улыбку.

— Знаю, — улыбка Леонида стала более открытой и доброй.

Обе его руки, как бы невзначай легли на колени девушки и, как думал Полунин, незаметно поползли выше, по бёдрам девушки.

— Ты что… — начала было девушка.

— Тише, не кричи, — предложил Полунин и встал.

Прежде, чем она успела сообразить он быстро приподнялся с корточек и попытался поцеловать её.

Анжелика, не долго думая, увернулась и, что было сил, звонко хлестнула его по лицу.

— Ай! — Полунин отшатнулся и с удивленным видом заморгал, недоуменно глядя на Анжелику.

— Дурак! — воскликнула Корф. — Ты, что совсем сдурел?! Ты что себе позволяешь?

— Что? — не понял Леонид. — Я думал…

— Что ты думал?! — гневно спросила Анжелика, чувствуя вздымающуюся волну возмущения.

— Ты сказала, что тебе страшно и одиноко… И что ты боишься Наркиса…

— И ни первое, ни второе, ни третье никак способствуют появлению у меня желания отдаться пьяному мужику, в майке с чужого плеча, на заплесневелом старом кресле!

— Если проблема в кресле, то можем подняться выше и… — начал Леонид.

— Ой, да пошёл ты! — Анжелика подхватилась из кресла и скорым шагом вышла из зала.

У порога в комнату она натолкнулась на владельца дома. Старик, взлохмаченный со сна, с прищуром в глазах, вооруженный фонарем, явно подслушивал.

— Что у вас происходит? — спросил он взволнованно.

— Ничего! — отчеканила Корф и поднялась обратно на второй этаж.

Здесь девушка отыскала балкон. Она хотела открыть дверь и выйти ненадолго — ей необходим был свежий воздух, чтобы успокоиться.

Но по идиотской планировке дома, выход на балкон был только из комнаты, где, как раз, спали Гена с Лёвой.

Тихо приоткрыв дверь комнаты, девушка заглянула внутрь. Убедившись, что парни спят и, что они укрыты одеялами, она бесшумно проскользнула внутрь и, на цыпочках, направилась к балконной двери.

Она бросила опасливый взгляд на Гену, который спал с удивительно сосредоточенным и серьезным лицом, посмотрела на Леву, который, сложив очки на тумбочку рядом и обняв подушку, тихо сопел.

Девушка была уже у самой двери, когда внезапно её взгляд соскользнул на лежавший на подоконнике ноутбук брата.

Анжелика мигом вспомнила о том, что Леонид рассказал ей о тайных дохода своих брата.

Эта мысль до сих пор не давала ей покоя, но времени поговорить об этом с Геной просто не было. Да и потом, девушка не была уверена, что братишка согласиться поделиться с ней своим секретным и явно незаконным заработком.

Анжелика терзалась совестью не долго — возникшая у неё мысль была ей противна, но если её брат и правда занимается какого — то рода вымогательством, она обязана узнать правду и помешать ему продолжать. Корф была уверена, что ни к чему хорошему подобные вещи не приводят, как и вообще любая преступная деятельность. А Генка, дурак малолетний, вполне мог рискнуть заняться чем-то подобным. Особенно, если ощущал свое превосходство…

Корф, изучая чужой опыт многих журналистских расследований, давно пришла к выводу, что за большими деньгами, которые сулят преступные махинации, всегда следует соразмерная им проблема или совокупность проблем.

Убедив себя в правоте собственных действий, Анжелика с осторожностью подняла ноутбук с подоконника возле кровати Гены и так же тихо вышла из комнаты.

В коридоре она едва не наткнулась на Леоинда.

— Что ты делаешь?! — удивленно прошептал он.

— Что тебе нужно?! — яростно и раздраженно зашипела в ответ Анжелика.

Взгляд Полунина упал на гаджет в руках девушки.

— Это попахивает воровством.

— Если верить твоим словам, мой брат занимается шантажом и вымогательством! — озвучила свой главный аргумент девушка.

— Ну, я мои сведения могут быть не очень точны…

— Зато они отлично объясняют откуда у него деньги на такую машину и такую квартиру!

Леонид, поразмыслив, лишь согласно кивнул.

— Ну, и что ты собираешься делать?

— Хочу проверить его почту.

— Стоит напоминать тебе, что даже у обычного человека и ноут, и почта, вероятнее всего, под паролем, не говоря уж о хакере?

— Ой, тоже мне умный! — шикнула в ответ Анжелика. — Без тебя знаю!..

Корф перенесла ноутбук брата в выделенную ей комнату и поставил на стол.

Леонид, с неизменной бутылкой в руках, вошел следом.

Девушка, тем временем, осторожно перевернула ноутбук, вынула батарею и поднесла к глазам.

— Что ты ищешь? — полюбопытствовал Леонид.

— Пароли Гены, — ответила Анжелика, сосредоточенно рассматривая маркировочные наклейки на корпусе аккумулятора лэптопа. — Вот…

Девушка нашла нужную наклейку и постучала по ней ногтем указательного пальца.

Записав пароль на случайном листе бумаге, с помощью кое-как пишущей ручки, Анжелика вставила аккумулятор обратно в ноутбук и включила его.

— Какой хитрозадый способ хранить пароли, — оценил Леонид. — Но, с другой стороны, очень беспечно.

— Ты бы стал искать пароль на батарее от ноута? — вбивая нужный пароль в запуске операционной системы, ответила Анжелика.

Вместо ответа Леонид просто молча приложился к бутылке.

Анжелика также знала, что пароли к почте её брат хранит в скачанных книгах. Как правило нужная книга лежала в корневой папке Windows. И нужные строки со словами паролями в ней были выделены отличным от основного текста шрифтом.

Около получаса Анжелики понадобилось, чтобы найти выделенные строки, а потом подобрать из них нужный пароль ко всем пяти почтовым ящикам Гены.

— Какая запутанная система хранения паролей, — усмехнулся стоящий рядом Леонид. — Если не знать, что и где искать, хрен ты догадаешься.

— Вот — вот, — рассеянно бросила Корф и тут она замерла, глаза её округлились, и девушка со страхом во взгляде прикрыла рот правой ладонью.

— Матерь божья… Гена, что же ты делаешь! — прошептала Анжелика читая открытые письма брата.

Леонид тоже склонился к монитору лэптопа, заглядывая девушке через плечо.

— Так значит мой знакомый был прав… — судя по голосу, Леонид надеялся на обратное.

— Гена уже около трёх месяцев пишет письма некоему Вацлаву… — качая головой, прошептала Анжелика.

Зрачки её глаз быстро метались от слова к слову.

— Он угрожает ему обнародовать украденные с его компьютера файлы облигаций, фьючерсов и всяких свопов, — проговорила вслух Анжелика, продолжая торопливо перечитывать строки писем.

— Вацлав… прокурор, — проговорил, вдруг Полунин.

— Что? — не поняла Анжелика и оглянулась на Леонида.

— Твой брат, похоже, шантажировал не кого-нибудь а самого Вацлава Токмакова… Семью которого, пару дней назад захватили в заложники какие-то вооруженные сопляки.

— Ты его знаешь?! — поспешно и взволнованно спросила Анжелика. — Чем он может угрожать Гене?!

— Сейчас уже ничем, — невесело усмехнулся Леонид. — До меня доходят слухи, что он впал в кому… выйти из которой, у него почти нет шансов.

Анжелика никому бы в жизни не призналась, но сейчас она мысленно и тайно возрадовалась этому обстоятельству.

— А кто такой Михей Малаховский? — непонимающе спросил Полунин, указывая на подпись в последнем отправленном Геной письме.

— Понятия не имею, — вдохнула Анжелика. — Но это нужно прекратить…

Дверь в комнату, где они находились, распахнулась и ударилась об стену.

Леонид и Анжелика порывисто оглянулись.

— Анжелика!.. — стуча колесами инвалидного кресла, всклокоченный со сна, одетый только в штаны, Гена въехал в комнату выделенную его сестре. — Что ты делаешь?!

Растерянный и шокированный взгляд парня метнулся к ноутбуку.

— Зачем ты взяла его?! — вскричал он и направил кресло к столу.

Анжелика с Леонидом расступились.

— Гена, я знаю, что ты делаешь…

— Да ни черта ты не знаешь! — вскричал покрасневший со злости Гена. — Зачем ты лезешь, куда тебя не просят?! Кто тебе вообще разрешил трогать мои вещи?! Это моё! Моё! Мой компьютер! Какого хрена ты суешь свои грабли, куда не следует?!

Анжелика в жизни своей не слышала подобных слов брата в свой адрес и сейчас ошарашенно глядела на обозленного и ругающегося Гену.

— Так, не ори на сестру, — вмешался Полунин. — Лучше, объяснись.

— Идите вы в жопу! — зло бросил Гена, подъезжая к ним и хватая со стола свой ноутбук.

— Что тут за шум? Чего вы раскричались? — в комнату Анжелики вошел Лёва, как и Гена, он был одет только в брюки.

— Анжелика взяла мой ноутбук! — прорычал Гена.

— И из-за этого ты прервал мой сон своим криком… — Лёва вдруг нахмурился. — Подожди, старик, а если ты спал, как ты узнал, что Анжелика взяла компьютер?

— У меня стоит синхронизация на телефоне и приходит сообщение, без моего ведома кто-то заходит в мою учетную запись или в почту, — злобно поглядывая на сестру, пробурчал Гена.

— Гена, — чуть изогнув правую бровь, проговорил Лёва. — Ты же отключил свой телефон. Забыл?

— У меня сел аккумулятор, но здесь я зарядил, — хмуро ответил Гена

— Это понятно, — спокойствие Лёвы явно было обманчивым, — а геолокацию и 4G ты у себя отключил, надеюсь? Ты же помнишь, что на твоем телефоне они часто включаются автоматически?

Тут Гена побледнел и поспешно достал телефон. Он несколько раз провел пальцем по экрану телефона, открыл нужное меню, и сдавленно икнул.

— Надо полагать, это значит «нет», — кивнул Лёва.

— Я отк-ключил… — заикаясь пролепетал Гена. — Только что…

— А как долго у тебя работал телефон?

— С того момента, как мы легли спать…

— То есть прошло около двух с лишним часов, — хмыкнул Лёва и взглянул на Леонида.

— Это всё плохо, да? — быстро и настороженно спросил Полунин.

— Нет, это не «плохо», — покачал головой Лева и одел очки. — Это паршиво, отвратительно, это… это форменный коллапс!

— Так, спокойнее, без паники, — поднял ладони Полунин. — Мы знаем, что Гена шантажировал Вацлава Токмакова.

Гена пугливо оглянула на Леонида.

— А он сейчсас в коме… Кого нам бояться? — пожал плечами Полунин.

— Беда в том, — продолжи Лёва, — что в письмах Вацлаву, Гена подписывался именами и фамилиями внебрачных детей Токмакова. И…

Он переглянулся с Геной, словно взглядом спрашивая у него разрешения.

— …Двое из людей, именами которых я подписывался… Они мертвы.

— Они убиты с невероятной жестокостью и садизмом, если верить расползающимся в новостях сведениям, — добавил Лёва. — Поэтому, нам нужно валить.

— Господи, Гена!.. — всхлипнув воскликнула Анжелика. — Зачем?!

— Зачем?! — обернулся к ней Гена. — Затем, что я не хочу жить в нищете! Не хочу побираться и каждый день выживать, не зная хватит нам денег нормально пожрать завтра или нет! Тебя это может и устраивает! А я так жить никогда не хотел, не хочу и не буду!

Анжелика не узнавала его. Сейчас это был не её брат… Не её младший братик, которого растила, которого воспитывала и обучала. Не её любимый братишка, который плакал, что никто из детей во дворе не хочет с ним, калекой, играть. Это не её Генка, с которым она играла в трансформеры и приставку, подаренную ещё живыми родителями брату на день рождения. Это был не он… А какой-то озлобленный, свирепый и гадкий мальчишка, ненавидящий Анжелику.

Не говоря ни слова девушка отвернулась к окну, ощущая, как горячие жгучие слезы хлынули из глаз.

— Собирайтесь! — скомандовал Леонид. — Живо. Мы уезжаем…

Лёва помог Гене уехать из комнаты и закрыл за собой дверь. Анжелика с Леонидом остались одни.

— Не злись на него, — Полунин как будто просил и даже извинялся за порывистость и злость Гены. — Он ещё… мальчишка, сопляк неразумный…

Анжелика, глотая слёзы, молча кивала.

— Да… я знаю…

Руки Леонида легли на её плечи.

Он явно не знал, что ещё сказать и чем утешить Анжелику. Но девушке хватало просто его утешающих прикосновений. Любые слова сейчас были бы лишними.

Когда они уже готовы были выйти, их остановил вбежавший с улицы Пантелееч. Старик был перепуган и торопливо затараторил:

— Лёнька, там машина… И два каких-то бугая по деревне идут!

Анжелика прижала руки в губам. Лева и Гена тихо выругались, а Леонид пожал плечами.

— И что? Чё тебя это так напугало?

Пантелееч пожал плечами.

— Ленька, они в жутких масках светящихся и это… с топорами оба…

Корф почувствовала, что ей как будто подсекли колени — она пошатнулась и едва не упала, опершись ладонью о стену. Голова резко закружилась, девушка затошнило.

Она видела, как в раз побледнел Гена и заметно напрягся Лёва.

А Полунин, грязно ругаясь, поспешно достал пистолет.

Когда он нашел оружие, то быстро передёрнул затвор, а в следующий миг, все услышали протяжный скрипучий звук, открывающейся внизу входной двери дома.

Корф ощутила холодное и зловещее дыхание морозной ночи, ворвавшееся в дом и услышала тяжелую поступь неторопливых шагов.