По холодным следам

10

— Думаете, муж обманывает вас? — спрашивает Алекс Меркадо небрежно, но с интересом, как человек, обсуждающий шансы в гонке, где не делает ставок.

— Нет. Не знаю. Я просто…

Кто-то проходит за дверью моего кабинета, я замечаю силуэт в матовом застекленном дверном проеме и подношу телефон к другому уху. В университете всегда кто-нибудь есть, даже по выходным.

— Вы хотите, чтобы я выяснил, не обманывает ли он вас, — уточняет детектив. — Я с удовольствием прослежу за ним и узнаю, куда он ездит. — Его реплика подразумевает: «Не бесплатно, конечно».

Я не даю ему развить эту тему и, понизив голос, спрашиваю:

— А вы не могли бы разузнать про другого человека? Ее зовут Альма Жозефина Руис.

— Собрать основные сведения? Или проследить?

— Основные сведения, — торопливо отвечаю я. — Она попечитель нашего благотворительного фонда. Точнее, его администратор.

— Ясно, — говорит Алекс. — То-то имя показалось мне знакомым. Нетрудно будет выяснить ее подноготную. — В том числе встречается ли она с моим мужем. — Да, и продолжать ли мне следить за Джули? Я узнал, где она бывает. — Прежде чем я успеваю спросить, он сообщает: — Она ездит в церковь.

— Что? В какую еще церковь?

— «Врата».

Я теряю дар речи. «Врата рая» — это мегацерковь, чей рекламный щит я вижу каждый день, проезжая по развязке 610 на работу. Службы проходят в огромном молельном доме с куполом.

— Внутрь она не заходит. Просто сидит в своей машине. В машине вашего мужа, — поправляет он себя. — На стоянке.

— И что она делает?

— Не знаю. Там ведь целый комплекс, где много чего происходит: три группы по изучению Библии, лига боулинга для холостяков и нечто под названием «Круг исцеления». — Похоже, перечисление вариантов досуга прихожан его забавляет. — Вы никогда там не были?

— Мы вообще не ходим в церковь. Вернее, Джули иногда ходила с подругой. Просто из любопытства, как все дети. — Я вспоминаю увеличенное изображение телевизионного проповедника на билборде. «Не теряй веру в повседневной суете». — Не верится, чтобы сейчас ей захотелось отправиться в такое место.

Некоторое время Алекс задумчиво молчит.

— Анна, вы посмотрели видео?

— Да, посмотрела. Гретхен Фарбер. Группа из… Портленда, так?

— И?..

— Да, певица и впрямь похожа на Джули. Вроде бы. Но изображение настолько нечеткое, что нельзя сказать наверняка.

Я даже не очень лукавлю, поскольку смотрела видео всего один раз, посреди ночи, с выключенным звуком. А еще в последнее время я почти ни в чем не уверена.

— Запись с мобильного телефона, — соглашается Меркадо, но у меня возникает неприятное чувство, что он издевается надо мной. — Не очень качественное изображение.

— Вот именно, — говорю я.

— И Портленд находится не в Мексике, — заканчивает он.

Наступает пауза, и я перехожу в наступление:

— Можно узнать, с чего вы решили искать ее именно в Портленде?

— А я и не искал. Проверял полицейские отчеты, составленные примерно в то время, когда вернулась Джули, просматривал всю информацию о девушках ее возраста в надежде, что подвернется нечто интересное. Эту Гретхен Фарбер объявили в розыск, но не в Портленде, а в Сиэтле. Через пару дней после того, как появилась Джули.

— После того, как она вернулась домой.

— Да. По закону нужно ждать три дня, чтобы подать заявление о пропаже взрослого, особенно когда в полицию обращается муж или бойфренд — на тот случай, если исчезновение произошло в результате ссоры любовников. Заявление об исчезновении Гретхен подал мужчина, какой-то Кэлвин. Во всяком случае, мне повезло («Еще как повезло», — думаю я), что нашлось видео. Не волнуйтесь, я ищу концы, обзваниваю бары, пытаюсь установить ее личность. — Он замолкает, и я слышу, как на другом конце линии шуршат бумаги. — Есть еще одна зацепка, которую я изучаю.

— Чтобы разоблачить самозванку? — спрашиваю я, пытаясь придать голосу саркастический оттенок, но Алекс делает вид, что не замечает моей интонации.

— Шарлотта Уиллард, — продолжает он, — ровесница Джули, сбежала из дома в Луизиане вскоре после того, как Джули… э-э… исчезла. Может быть, это и ерунда, но есть еще некая Шарлотта семилетней давности, под другой фамилией конечно, которую подобрали в Сан-Франциско. Она какое-то время находилась в приемной семье, а потом пропала. Сменила имя или что-то в этом роде.

— И что?

— Пока я не уверен, — признается он, — но, возможно, эта Шарлотта и есть Гретхен. А Гретхен… теперь называет себя Джули.

— И с чего эта Шарлотта, или Гретхен, или кто она там выдает себя за мою дочь? — Голос у меня срывается на крик, и я безуспешно пытаюсь взять себя в руки. — Что ей могло понадобиться?

Я уже забыла про фонд Джули, хотя Алекс, конечно, помнит, зачем я изначально ему позвонила.

— Честно говоря, Анна, я пока не знаю. Я дам вам знать, когда выясню факты.

Его деликатность раздражает меня.

— Скажите прямо сейчас, что вы думаете! Какая у вас версия? По-вашему, дело в деньгах, да? Деньгах фонда?

— У меня нет версии, и она не появится, пока вы не принесете мне образец ДНК девушки.

Я вешаю трубку не прощаясь и открываю браузер на рабочем столе компьютера.

На сайте «Врат» есть тщательно подобранная серия видеороликов, которые я нетерпеливо пролистываю, пока не нахожу «Круг исцеления». Когда я нажимаю на ссылку, анимированная капля воды падает в середину словосочетания, выталкивая буквы в концентрические круги, расползающиеся по всему экрану. Когда анимация исчезает, появляется описание: «Приглашаем в “Круг исцеления” всех тех, кто чувствует себя разбитым, несчастным, потерянным. Приходите к нам, и Бог исцелит вас».

В нижней части экрана появляется и исчезает ряд лиц. Каждый делится своим опытом. Пожилая женщина была ослеплена катарактой, а «Круг исцеления» вернул ей зрение. Афроамериканского подростка «Круг исцеления» спас от отчисления из школы. Бывший бомж открыл через «Круг исцеления» путь к финансовому благополучию. «Божественный план предполагает всеобщее изобилие, — говорится в цитате. — Господь ведет свое царство к величию!»

Я нацарапываю на бумажке время встреч «Круга исцеления» и возвращаюсь к поисковику, где нахожу ссылку на сайт преподобного Чака Максвелла — человека, чье лицо маячит на билбордах над нашим местным городским пейзажем.

Там я натыкаюсь на биографическую статью под названием «Это не просто удача, Чак: как преподобный Чак Максвелл стал самым влиятельным проповедником в Техасе».

В реальности Чак Максвелл представительнее, чем на рекламных щитах своего хьюстонского мегахрама «Врата рая»: сорокадвухлетний пастор с седой бородой и пронзительным взглядом, ростом шесть футов два дюйма, удивительно хорош собой. Понятно, как этот человек построил духовно-финансовую империю.

Ага, значит, ему будут петь дифирамбы.

Максвелл никогда не был рукоположен в какой-либо конфессии, не имеет степеней в области религии или философии; более того, он даже не окончил колледж. Тем не менее каждую неделю он читает в хьюстонском храме проповедь для тридцати тысяч прихожан, и еще десять миллионов зрителей внимают ему через мониторы своих компьютеров.

Я пропускаю несколько абзацев.

Бросив Техасский христианский университет, он устроился продюсером яростного хьюстонского телепроповедника Джима Уилтона. Именно там, по словам Максвелла, у него появилось уникальное видение Божьего напутствия, которое он счел своим долгом донести до верующих.

— Я бы не сказал, что разошелся с официальной баптистской церковью, — говорит Максвелл, — однако она трактует ситуацию в негативном ключе: «Все вы грешники! Обратитесь к Господу и покайтесь!» — Проповедник улыбается. — Но Бог вовсе не хочет, чтобы люди фокусировались на своих прошлых грехах! Бог призывает к обновлению!

Мой взгляд профессора английского языка цепляется за слово «обновление». Сразу вспоминается модернистский лозунг Эзры Паунда — «твори, обновляя», — и я с удовольствием представляю, как этот сноб, этот старый антисемит вертится в гробу. А Максвелл продолжает проповедь переосмысления, пропагандируя теорию, что значение имеет лишь настоящий момент. Может, именно это сейчас и нужно Джули? Апологетическая статья тянется еще три страницы, на которых упоминаются солидные пожертвования Максвелла некоммерческой организации по поиску пропавших детей. Это, конечно, сразу бросается мне в глаза, но я не могу спокойно дочитать до конца. Меня пугает мысль, что Джули вдохновляется призывом Максвелла: «Сотрите прошлое и живите в настоящем!» В конце концов, Джейн, Том и я — это прошлое Джули. Или должны стать им.

Что наконец подводит меня к последнему на сегодня телефонному звонку.

Я достаю из кармана скомканный листок бумаги, который дала мне Джейн, и рассматриваю его. Код города кажется знакомым, но я не могу определить его, пока поиск не приводит меня к открытию: Сиэтл.

Джейн, наверное, решила подшутить надо мной. Наверняка это номер телефона ее подруги или соседки по комнате, которую она подговорила на розыгрыш. Меня обжигает прилив гнева, за которым следует чувство вины. Я пренебрегала Джейн, иногда умышленно игнорировала ее, и это продолжалось в течение последних восьми лет. Глядя на нее, я думала лишь о том, что тогда, съежившись в шкафу среди платьев и туфель, вся в слезах и соплях, размазанных по лицу, за три часа она ни разу не крикнула. А тем временем Джули… Я знала, что Джейн не виновата, но ничего не могла с собой поделать. Попытка посеять во мне сомнение, что Джули — та, за кого себя выдает, могла быть способом отомстить мне, крайне жестоким и весьма эффективным. У меня дрожат руки.

Я набираю номер и жду. Гудки идут с полдюжины раз, как будто человек на другом конце линии смотрит на определитель номера, решая, брать или не брать трубку. И все-таки берет.

— Прекрати, — говорит Джули.

Я потрясенно молчу.

— Ну скажи что-нибудь, Кэл, — продолжает она усталым голосом. — Я наконец-то ответила на один из твоих звонков с загадочных номеров, так что давай, говори. Я же знаю, что это ты. Звонишь с одной из многочисленных остановок в грандиозном турне по моей жизни, не так ли? — Она делает паузу. — Ну что ж, ты нашел меня. Ты здесь. Так что же ты хочешь мне сказать?

Я задерживаю дыхание.

— Какой мой грязный секрет ты выведал? Гарантирую: что бы ты ни разнюхал, в моей биографии были и вещи похуже, о которых ты не знаешь.

Я ничего не знаю, абсолютно ничего.

А Джули на другом конце провода говорит:

— Да пошел ты, Кэл. Я свалила от тебя. Все кончено. Езжай домой.

Отбой. Короткие гудки.