– Да, забыл сообщить, ты теперь звезда, – хохотнул Джонни, уклоняясь от света. – Твоя испуганная мордашка сейчас маячит на всех каналах. Разрешите получить автограф, сэр?
С этими словами Джонни продвинулся по карнизу еще немного.
– Я прыгну, Джонни, – шептал Поль. – Я сейчас прыгну.
Он стоял, цепляясь за крюк, и лицо его было белым, как гипс…
– Я знаю, что он задумал, Маркус! Я догадался! – лицо банкира Дандера попало в свет, и стало заметно, как они схожи с сыном. – За спиной у Джонни окно. Он ведь крупнее Поля, так? И он ужасно сильный! Он сделает еще один шажок – ну, максимум, два – потом схватит Поля своими сильными ручищами…
– Папочка, Нгог голодный, – проканючил за его спиной Нгог. – Попроси, чтобы ему принесли немного супа.
Мистер Дандер даже не повернул головы:
– …Поль мне рассказывал, как однажды Джонни привел его в спортивный зал…
«Поль – его настоящий сын» – мельком подумал Вуди.
Он неотрывно смотрел на экран. Но видел не двух подростков, которые в наступающей тьме стоят на карнизе 96-го этажа задания, выше и уродливее которого нет в стране.
Он видел………………………………………………
– В-у-д-и… – голос Маркуса долетел до его слуха не целиком, а как бы по частям.
Вуди обернулся. На него смотрели десятки глаз. И среди них самые внимательные – Маркуса. Голубые глаза на сером от напряжения лице.
– Ты хотел мне что-то рассказать, Вуди, – произнес Маркус подчеркнуто тихо, как говорят с больными. – Ты видишь его желание?
– Да.
– Можешь сказать?
– Да.
– Ты скажешь здесь?
Молчание.
– Или лучше вернемся в комнату?
– Лучше вернемся в комнату.
Они зашли в комнату, захлопнули дверь.
– Он хочет просить милостыню, – сказал Вуди.
Они снова были втроем в кабинете директора – Маркус, Лео и Вуди.
– Он – это Нгог? – не понял Маркус.
– Он – это тот, который стоит там, наверху. Я не помню его имя. Ему очень стыдно.
– За что? – снова не понял Маркус.
– Его желание – просить милостыню, – повторил Вуди. – И ему очень стыдно перед своей семьей. Это все, что я знаю.
Маркус встал. Поправил рубашку. Вид у него был убитый.
– Вы здесь ни при чем. Все это – моя вина, затмение мозга. Моего мозга, – уточнил он. – Детям никогда не осилить проблем взрослых.
Он направился к двери. Взялся за ручку.
– Но все же одну маленькую истину вы должны понять. Богатые не просят милостыню. Потому что могут взять все, что хотят. А Поль Дандер не просто богат, он – миллиардер.
– Он хочет этого так сильно, – промолвил Вуди, не поднимая глаз, – что готов прыгнуть вниз.
Он слышал сейчас, как высоко на карнизе башни плачет Поль и угрожает, что прыгнет вниз. И как в зале ресторана канючит и просит горячего супчика Нгог.
Маркус вернулся в комнату.
– Вуди, – он наклонился к Вуди близко-близко, как вчера в укропной лавке в переулке Косых Углов, – как давно это было! – Признайся. Ты услышал от Лео про забастовки попрошаек и решил, что Поль тоже…
Вуди помотал головой.
Маркус взял его за плечо.
– В таком случае придется признать, что желания – это… Даже не знаю, как выразить… Желания – это такая штука, которая не может просто так исчезнуть. Либо они исполняются, либо нет. И если нет, они могут перейти к другим людям – даже к таким, которым эти желания абсолютно не свойственны.
Маркус распрямился. В комнате стало так тихо, что раздавшийся вдруг голос Лео прозвучал, как гром.
– Мне кажется… Я бы не мог выразить это так умно… Но вы правы.
Маркус хотел что-то ответить, но передумал. Вместо этого он вытянул из кармана телефон и, не набирая номера, просто сказал:
– Министра Теккерея… Уильям, это я. Ты помнишь демонстрацию беженцев с Аквиланских островов?
Но услышать ответ ему не удалось.
Дверь тихо раскрылась. Вуди увидел лицо мистера Дандера – смазанные, искаженные горем черты.
– Он прыгнул, – сказал мистер Дандер голосом, сухим, как шелест газет.