– И все-таки что болит? – продолжил я прежнюю тему, чуть насытившись.

Моя оруженосец не стала перечислять, обозначила просто:

– Все. – Затем подумала и добавила, оглянувшись на занавешенные одеяла: – Извини, я просыпалась и видела, как ты ворочал эти бревна, но ничем не могла помочь…

– Да ладно тебе!

– …и в ближайшее время не смогу опять пойти с тобой. Просто не могу вообще идти.

– Значит, будем тебя лечить. Массажем, к примеру. А может, и умениями своими попытаюсь. Я ведь тоже в некотором роде целитель. Кажется.

Скептический взгляд в мою сторону показал всю глубину веры в мои умения. Хотя она первой и припомнила:

– Ну да, твой синяк за одну ночь сошел.

– Точно! А твой до сих пор меня пугает. Поэтому давай так: я его вначале попробую полечить, потом посплю как следует, а дальше уже посмотрим, что нам делать, как нам быть.

Она легко дернула плечами, как бы напоминая, что в любом случае здесь не она распоряжается. Споласкивая руки из фляги с водой, я вспомнил, что ее у нас почти не осталось. А ведь ни сами ручейков не видели, ни у наших новых знакомых спросить не догадались. Чувствую, придется мне первым делом после сна как раз за водой и отправляться. Но пока спешить было некуда, и, разогрев руки трением, я приступил к лечению, а вернее, к попыткам быстрее вернуть нормальный цвет коже на левой щеке девушки и вокруг ее глаза. Я-то привык к этому ужасу, да и само оно прошло бы через пару дней, но захотелось поэкспериментировать с собственными силами. Раз у меня выходит края раны срастить, то как оно с синяком получится?

Девушка легла на одеяла, я присел рядом и вначале постарался своим умением просматривать внутренние структуры, разглядеть основные различия между больной и здоровой щекой. Понял очень быстро: вся проблема в омертвевших частичках крови и клетках плоти. У меня их помог быстро вывести первый щит, а вот девушке бы не помешало как-то ускорить регенерацию. Дальше пошел путем проб и ошибок, заставляя тело пациентки с утроенной эффективностью очищать поврежденный участок кожи.

Использовал и некоторые приемы из арсенала «маленьких гадостей». Ведь патриарх Ястреб мне несколько раз акцентировал, что тринитарные всплески у некоторых трехщитных служат для целительства. Конечно, пробовал я не все «гадости», а то вдруг просто поджарю кусок кожи на теле Ксаны? Тогда она меня уже точно возненавидит, и на этот раз окончательно. Но одна из «гадостей», имеющая условное название «Горячо!», вдруг заработала.

– Ой! Моя щека словно жаром пышет, – призналась пациентка, пытаясь охладить кожу на лице собственными ладонями.

– Не трогай, не трогай! – задержал я ее руку в своей. – Кажется, это помогает.

Структура кожи менялась прямо на глазах, настолько эффективно и быстро началось вымывание омертвевших клеток. При этом никаких осложнений или порчи не наблюдалось. Через пяток минут жар стал спадать, и пришлось еще несколько раз повторить тринитарный всплеск. «Горячо!» действовало великолепно.

Так что, задав импульс силы напоследок, я согнал оруженосца с одеял, давая задание на время моего сна:

– Постарайся не заснуть и прожарить-провялить над огнем все мясо. Регулярно выглядывай в щели, хотя ты же ничего не увидишь после костра. Просто приподнимай одеяло и внимательно прислушивайся. Если вдруг нежеланные гости – тормоши меня что есть сил, кажется, я буду спать без задних ног. Что еще? На синяк пока не смотри, потом вместе оценим мои усилия.

Хотя я не сомневался, что несессер она таки отыщет в рюкзаках и обязательно посмотрит. Женскую натуру исправить под себя нельзя.

С такими мыслями и провалился в сон. Выспался отлично! Хотя, наверное, еще бы дрых некоторое время, не коснись осторожно Ксана моего плеча:

– Миха, там кто-то кричит и бросает камни.

Я мигом вскочил, прогоняя остатки сна интенсивным растиранием лица.

– Где?! Кто?! Почему камни?

– С той стороны, откуда мы пришли. Вначале что-то стукнуло, я пошла прислушалась: ничего. Потом явный стук камнями начался, слушаю, голос мужской надрывается: «Эй! Кто в пещерке?! Отзовись!» Вот! – Она нервно дернулась на очередной удар по древесной преграде. – Опять!

Я уже стоял у стены из бревен на коленях, прикладывая ухо к одной из самых нижних щелей. При этом я крепко зажмурил глаза, чтобы быстрее прошло ослепление огнем, и шепнул девушке:

– Гаси костер!

С той стороны и в самом деле послышались однообразные, повторяющиеся крики. Точь-в-точь как я уже услышал от оруженосца. И спрашивается: чего ему или им от нас надо? Шли бы себе дальше.

Но ведь пока не ответишь, не узнаешь. Да и предосторожность с той стороны вполне вроде как нормальная. Допустим, кто-то знал об этой пещерке, решил сам в ней отдохнуть. Сунулся, а тут уже проход перекрыт. Но человек хамить не стал, культурно отошел на безопасное для обеих сторон расстояние и решил выяснить «кто в теремке живет?». Резонно поступает, вдруг здесь его знакомцы, а то и соратники? А может, и сам ранен да в помощи нуждается?

С удовлетворением констатировав, что мое усиленное зрение почти вернулось к норме, я аккуратно приоткрыл кусок одеяла наверху, там чуть раздвинул стволы и прокричал в ответ:

– Кто такой?!

– Витим! Из башни тринадцать дробь тринадцать.

«Ух какое несчастливое число! – подумал я. – Хотя все Дно – одно сплошное несчастье. Какие могут тут быть предрассудки?»

– И чего тебе надо?! – продолжил я допытываться, уже заметив фигуру воина, который стоял на середине подъема, метрах в десяти от меня.

– Да пройти мне надо! – даже возмутился этот невесть откуда взявшийся Витим. – А сам-то кто будешь?

Врать и выдумывать что-либо, прикрываясь хотя бы номером башни Крэча и Пнявого, смысла не было. Если этот гость их и других обитателей знает, уличит меня во лжи на счет «два». Но ведь, с другой стороны, можно просто напустить туману в ответ:

– Дальняя разведка. – (Такие изредка хаживали всюду, если выживали.) – Откуда идешь, Витим, и почему именно тут пройти хочешь?

– Да дальше по этой каверне десяток байбьюков резвится, да и назад мне по охотничьим угодьям тервелей никак нельзя, сожрут. Ко всему и ногу я изрядно повредил, хромаю сильно. А пещерку я эту знал давно, всегда через нее в другую каверну переходил.

Вроде дядька все складно глаголет. Да и уважение проявляет, понятливость, постучал деликатно, разрешения просит пройти. Почему бы и не пропустить? Тем более что он один. А тут еще и Ксана мне на ухо дельную подсказку прошептала:

– Пусть оружие все там оставит, проведем его на ту сторону и только потом отдадим.

– Умница! – шепнул я в ответ. И уже громко мужику: – Ладно, мы тебя пропустим! Только оружие оставь, где стоишь, проведем через пещеру, тогда отдадим.

– Как же я без оружия?! Ты чего? – подивился Витим.

– Да ничего! Не хочешь – как хочешь! Мы тебя не знаем и знать не хотим! – довольно грубо ответствовал я, стараясь рассмотреть как саму каверну, так и пространства вокруг нашего входа.

Большие отряды здесь не ходят, да и они бы легко перекололи десяток байбьюков своими копьями. А уж тем более с проходом через эту природную дырку не церемонились. Значит, мужик одинешенек. Но все равно пусть основное оружие оставит от греха подальше.

Видимо, воину и в самом деле деваться было некуда. Сняв шлем и озадаченно почесав затылок, он сплюнул с раздражением и выкрикнул в сердцах:

– Хорошо, твоя взяла! – и начал с ворчанием снимать пояс с мечом и кинжалами. – Но что за люди такие пошли, пуганые да недоверчивые!

Мое зрение восстановилось окончательно, и, начав разбирать щель для прохода, я первым делом посмотрел налево, в ту сторону, где как бы пошаливал десяток колобков-хищников. Как ни странно, ничего не увидал.

«Может, они “прилегли”? Или вообще по проходам попрятались? Скорее всего, мужик и не видит, что дорога освободилась. Но не говорить же ему о моей необычайной прозорливости. Пусть проходит».

Но червячок сомнения у меня в душе все-таки поселился. И чисто для перестраховки повесил на себя меч и кинжал с метательными ножами приготовил. Чуть подумал и установил Ксану с копьем в такой позиции, что атакующий сам на острие напорется. И только потом разобрал проход окончательно. Вернее, узкую щель, в которую можно было втиснуться только бочком.

– Ну ладно, проходи, мил человек.

Прихрамывая и покряхтывая, воин стал подниматься к нам. И опять меня выручила внутренняя интуиция. Слишком уж смешно мужик прихрамывал, словно перекачанный культурист на потеху публике пытался сымитировать повреждение. Хотя, как они там, культуристы, хромают и как ходят, я толком не знал, но насторожился уже по максимуму. Да и явно притворное кряхтенье мне не нравилось. Вон моя оруженосец как страдала, а даже не пискнула. А тут воин, мужчина…

Витим приблизился и, протискиваясь в щель, сразу стал озираться по всем углам нашего убежища. А когда пробрался внутрь, бросаясь на меня с ножом, резко выкрикнул:

– Их двое!

Зря он так. Хотел же его как человека усадить, мясцом накормить, про жизнь расспросить. А теперь пришлось довольно грубо отсекать ему руку, а потом засаживать меч в брюхо так, что тот с хрустом вылез из спины. При этом он, скорее всего, рассек позвоночник, потому мне и не удалось сразу выдернуть свое оружие обратно. Зато у меня еще иного колюще-режущего инструмента оставалось предостаточно.

Второй нападающий спрыгнул сверху. Где он там притаился, я только впоследствии рассмотрел. Шустрый, подвижный и верткий, он с мечом на изготовку попытался форсировать щель с ходу, но чуточку застрял да так и стал там проседать с моим кинжалом в глазнице.

Но вот третий тип оказался для меня наиболее опасным. Он прилетел откуда-то справа, используя для этого длинную веревку, конец которой был захлестнут на верхушке одного из корней у самого входа. А сам до того прятался далеко, так сказать, в мертвой зоне моей видимости. И потом долетел ко входу, используя систему «маятник». Точно так же когда-то егеря людоедов пытались нас атаковать в узкой пещерке на Скале, которая разделяла империю Гадуни от империи Моррейди.

И этот ловкач действовал просто отменно: четко приземлился, отпустил веревку, удобно перехватил короткое копье и уже начал бросок в тот самый момент, когда я только нащупал острие моего метательного ножа. Труп в щели уже порядочно осел, я был в двух метрах от врага, так что как я успел бросить нож, так потом и не смог додуматься. Наверное, помогла невероятно ускоренная моторика движений, стимулируемая первым щитом. Хотя предпочтительнее было бы мне всем телом метнуться в сторону. Но, уже бросая нож, я ощутил настолько сильнейший удар в плечо, что меня отбросило навзничь. И вот в момент падения на спину вспышка боли достигла такой максимальной яркости, что я потерял сознание.

Да и очнулся я от боли. Ксана пыталась аккуратно протереть мокрой тряпкой мое окровавленное плечо. Точнее сказать, оттереть ту старую, запекшуюся корку, которая темнела на коже черными разводами.

Наверное, моя коллега по несчастью обрадовалась моему возвращению с того света, потому что, как ни закусывала губу, не удержалась и всхлипнула. Пришлось ее призвать к порядку строгим голосом:

– Со мной все нормально! Докладывай, что с теми типами.

Она резко вдохнула, успокаиваясь, и с нарастающей скоростью стала сыпать словами:

– Всех троих ты убил. Я только доколола того, третьего, что оставался снаружи. Твой нож попал ему в шею возле уха, и он корчился в конвульсиях. Вначале подумала, что и ты умер. Кровь из тебя хлестала ручьем. У тебя был вырван из плеча кусок плоти. Но пока тебя подтягивала к одеялу и пыталась перетянуть чем-то рану, уразумела, что кровь течь перестала. Опять-таки подумала, что это из-за остановки сердца, но заметила, что ты дышишь и просто в обмороке.

– Это женщины падают в обморок, – успел я вставить с ворчанием.

– Извини: без сознания. Я боялась к тебе даже притронуться, догадываясь, что это твое тело само себя лечит. Точно так же, как синяк. Если примерно, то ты пролежал без движения целые сутки. Поняв, что ты живой, я решила выкинуть трупы наружу. Того, что в щели застрял, еле приподняла, но больше всего с первым намучилась. В том числе и вытягивая из него твой меч. Там до сих пор такая лужа крови, что мне смотреть страшно. Их оружие я тоже все собрала и сложила у той стены. Тела я скатила вниз, но далеко спускаться не решилась и стала закладывать проход. Хорошо, что успела.

– Опять гости? – забеспокоился я.

– Маленькие! Самые маленькие! Те самые шавки… – Ксана сильно побледнела. – Но их много, и они уже доедают тех троих.

– Туда им и дорога! – воскликнул я в сердцах, чувствуя сильную слабость, странное головокружение и… сильный голод. – То-то мне слышится какой-то хруст и повизгивание… Ну с этим ладно. Как ты разожгла костер?

– Твоей волшебной штучкой.

– Умница. А покушать у нас есть?

– Сколько угодно!

– А что с водой?

– И вода еще осталась!

Странно, я помнил, что у нас оставалось полфляги. Тем более что вот и тряпка мокрая на плече.

– Ходила за водой?

– Так у нас была!

– Разве ты эти сутки не пила?

– Пила! Но у нас еще много.

– А у этих уродов фляг не было?

– Нет! Мне кажется, они свои вещи и остальное оружие где-то снаружи оставили, чтобы не мешали. А пить мне ни капельки не хочется! Честное слово! Мяса вполне хватает, и так живот переполненный! – При этих словах она заметалась вокруг меня, приподнимая осторожно мои плечи и голову. Потом поднесла кусочки обжаренного на огне мяса, распаренные галеты и стала меня закармливать со словами: – Ты, главное, ешь больше, быстрее поправишься! Тем более ты так любишь покушать! Всегда твой аппетит зависть вызывал.

«Ну да, ну да, смотря какую зависть, – размышлял я. – Наверняка добить такого объедалу хочется! – Иногда замирал, прислушиваясь к боли в левом плече. – Долго ли мне валяться придется? Воды-то все равно нет, и мы даже не знаем, насколько она далеко. И врет она, ни капли не выпила, вон какие у нее губы сухие и потрескались».

– О! А ведь от твоего синяка даже следа не осталось! – заметил я с восторгом и с полным ртом. – То-то я думаю, что ты такая красивая стала!

– Спасибо! – нахмурилась она и смутилась одновременно. – И не разговаривай, подавишься!

И в самом деле, чего это я на комплименты перешел? Наверное, приятно за свои умения стало, не напрасно старался… Или по другой причине?

Отбросив неуместные мысли в сторону, попытался сосредоточиться на врачебном осмотре своей раны. Но вначале тряпка мешала. Потом пришлось ждать, пока Ксана осторожно омоет и вытрет место ранения. Потом пока привык к виду розовой, странно бугрящейся кожи. Такое впечатление, что там навсегда вот такой и останется жуткий шрам, с бугорками, рытвинками и ямками. Даже дивно, что человеческая кожа так неприятно может выглядеть. Но при этом я четко помнил, что мой первый щит еще не то может. Уж если он меня от инвалидности спас и превратил в здоровенного, могучего молодца, то уж как-нибудь с помощью хорошего питания он и кусок плеча нарастит. Главное, что кости целы!

Это я так вначале подумал. Но потом, когда все-таки рассмотрел внутренние структуры, заметил, что верх выступающей влево и вверх части ключицы таки имеет небольшую трещинку. Даже маленький надкол! Не помню, как этот участок называется, вроде как ость, да и сути это не играет большой. Болит, зараза! Удар копья и для костей не прошел бесследно. А судя по тому, насколько важна лопатка для деятельности человека и сколько там у меня вырвано мяса, сухожилий и кровеносных сосудов, самолечение может растянуться и на неделю. Если не сказать – больше. Это ведь не синяк залечить!

«Кстати, о страусах! – Мысль о самолечении натолкнула на идею испытать так хорошо себя зарекомендовавшую “маленькую гадость”. – Только удастся ли мне самого себя подогреть до нужного всплеска активности? Но в любом случае попробовать стоит!»

Вначале ничего, кроме бессилия, мои попытки не приносили. Наверное, еще и потому, что краешек лопатки я видел только одним, левым глазом. А как можно выплеснуть из себя точно заготовленную силу, кося на точку лечения одним глазом? Выход нашли с помощью зеркальца, вложенного в несессер. По моим подсказкам Ксана фиксировала зеркало в нужном положении, я концентрировался на изображении моего покореженного плеча и отправлял очередной тринитарный всплеск.

И отлично получалось! Конечно, если не считать полного бессилия после пяти-шести «подогреваний». Но как только я уставал, сразу проваливался в сон. Спал недолго, минут пятнадцать, после такое же время обильно поглощал все, что мне подавала моя забывшая о своих болячках помощница. После приема пищи лежал минут пять, посматривая на свой бушующий «внутренний котел», а как только чувствовал приемлемый уровень накопления энергии, опять приступал к лечению. Какое счастье, что мы запаслись просто невероятным количеством мяса, дров, да и пайки наши мы толком даже раскрыть не успели.

И чудо не заставило себя ждать. После пяти часов я уже осторожно мог шевелить и двигать левой рукой. На седьмом часу встал и попытался занять себя некоторым делом по хозяйству. На десятом часу я чувствовал себя вполне сносно, а моя кожа и покалеченные мышцы приобрели тот вид, который имели до ранения. После этого я уже лечил себя два часа сам, придерживая зеркало правой, а то и левой рукой. Эти последние часы, изменяя привычными для себя понятиями, я дал немного поспать доблестному оруженосцу, поведение которой я оценил по самой высшей оценке по десятибалльной шкале. Ну и между сеансами самолечения метался то к одной деревянной загородке, то к другой и все вокруг внимательно высматривал в щели. Не забывая при этом запихивать в рот и тщательно пережевывать жалкие остатки жареного мяса.

В той каверне, откуда мы пришли, шавки к моменту моего выздоровления начисто обглодали костяки наших павших врагов. Затем они немного покрутились возле загородки из бревен. Причем действовали предельно тихо, принюхиваясь и пытаясь протиснуться сквозь щели побольше. Ну, я-то те щели специально сделал! Поэтому, тыкая копьем, довольно быстро прибил с десяток доморощенных шакалят. Как ни странно, стая своих сородичей поедать не стала, а в количестве более полусотни особей быстро скрылась в тех проходах, где и находились доставившие нас сюда клети (чтобы не путаться, я решил назвать то место Лазейка, с надеждой, что именно оттуда мы когда-нибудь вернемся назад на поверхность). Видимо, у шавок срабатывало стадное соображение: наелись – хорошо! Начинаем гибнуть – плохо, пора сматываться.

Но только я собрался готовиться на выход, как со стороны Лазейки выползли друг за дружкой сразу три тервеля и отправились в левую часть каверны. Выходить к ним и проводить лихое сражение у меня не было никакого желания. Тем более теперь, когда знал, с какой скоростью они могут перекатываться на открытых пространствах. Решил за это время глянуть, что творится в другой каверне. Совпадение! Там деловито перекатывались вправо от меня сразу пять байбьюков. По логике, обе группы монстров должны встретиться «где-то там».

«У них там что, забита встреча? Или дружеские соревнования “кто кого сожрет”?»

По рассказам новых знакомых, подобные сражения являлись огромной редкостью. Монстры предпочитали в случае встречи таких и бо́льших групп просто мирно разойтись по дальним периметрам. Но уж если сражения случались, то потом особо ловкие счастливчики умудрялись на месте битвы титанов находить несколько, а то пяток груанов. Только и следовало для этого добить слишком обессиленных победителей.

Правда, настоятельно рекомендовалось отправляться на шум боя не одному, а хотя бы десятку воинов. Тогда все десять и возвращались домой, деля между собой найденные трофеи. Одиночки, как правило, не возвращались.

Так что я себе запретил даже думать о такой опрометчивой вылазке. Тем более что издалека я ни на одном из монстров фосфоресцирующих точек не заметил.

«Пусть раз повезло, но это не значит, что будет везти все время, – раздумывал я, разбирая проход в сторону объеденных костяков. – И так вон после удачи сразу такое крупное покушение. А ведь могли прихлопнуть, словно доверчивого мотылька. Да и вообще, как можно мечтать об удаче, если ты и так уже на Дне?»

– Ксана! – Я старался кричать негромко, чтобы не испугать спросонья. – Я выхожу. Пойду поищу вначале вещи этих смертников. А ты бери копье и приглядывай за мной сверху. Если что случится, кричи или спешно закладывай щель обратно стволами.

Оруженосец молча заняла указанную позицию, сжимая копье своими исцарапанными ручками и никак не в силах унять напавшую на нее зевоту. Не выспалась, бедняжка! Но к сожалению, воды у нас ни капли не оставалось. Так что…

Вначале я подобрал оружие подлого Витима. И меч, и кинжалы оказались дивно хороши, даже представить не могу, кто это и как их заказывал в «гримерке». Неужели там можно было попросить вот такие отделанные драгоценными камнями ножны? Да еще с дивным камнем в навершии рукояти? Да и сталь клинков так и манила потрогать, погладить пальцами их убойную силу. Жалко, что я не специалист в оружии и украшениях, а то бы себе тоже такие клинки заказывал. Копье – так себе, наши лучше.

Отнес все это в пещеру, подбадривая Ксану смешком:

– Не спишь на посту? Значит, получишь бублик в подарок!

– А кто это? – понеслось мне в спину.

Ну да, бубликов я тут не заметил, но пообещать-то мне не трудно:

– Тебе понравится.

После чего спустился вниз и стал прикидывать: куда я лично укрыл бы свой багаж? Понятное дело, что далеко прятать нет никакого смысла. Тем более в районе Лазейки. Разбойникам только и следовало спрятать так свои вещи, чтобы я их не увидел со стороны пещерки. Да поближе, чтобы под рукой были. Таких мест в пределах видимости было не больше пяти, максимум десяти. То есть большие валуны или высоко выступающие скалы. И уже в третьем месте я отыскал наши заслуженные трофеи. Для них вырыли углубление да придавили сверху плоскими, большими камнями. Опасались шавок, которые могли тихо подкрасться да растормошить вещевые мешки и некое подобие рюкзаков. Сильно не прятали, надеялись на легкую победу и пополнение собственных трофеев.

На месте ничего рассматривать не стал. К чему такое неосторожное любопытство? За две ходки отволок все в нашу маленькую крепость, опять хорошенько забаррикадировался, разложили приличный костер и только тогда приступили к изучению попавшихся нам предметов. Изначально обрадовались воде: сразу семь полнехоньких фляг дали нам возможность напиться от пуза. Еще и на мысль хорошую меня натолкнули:

– А ведь вода здесь где-то совсем рядом. Фляги-то полнехоньки, ни одна даже не надпита.

Теперь мы могли и каши наварить в своих котелках. Так что сразу этим делом и занялись, так сказать, попутно. Шесть одеял у нас не вызвали большой радости тем, что были явно не новые и не совсем нравились нам по запаху. Зато теперь мы сняли два наших новых с входов и повесили туда сразу по паре трофейных. Сразу сквознячки и гудение уменьшились.

Самый большой рюкзак и вещмешок оказались полны никчемного, как мы решили, мусора. Мы прямо высыпали из них на участок пола все содержимое и тогда приступили к просмотру барахла. Какие-то обрезки кож, плохо выделанные, просыпанные солью и вонючие до омерзения. Стекляшки, угольки, клинышки, кресала, кремни, обломки ножей, куски старых подошв… Да чего там только не было! И все полный отстой. Разве что два «патронташа» с пустыми ячейками, да и те почему-то старые и жутко затертые. На последнем атакующем пояс для груанов был новехонький, но его Ксана сразу сняла с трупа. Остальное оружие подельников Витима тоже в принципе оказалось никудышным. Можно сказать, что с самым лучшим они атаковали.

Запах в нашей пещерке становился невыносимым.

Поэтому точно с таким же омерзением мы стали вытряхивать куски кожи из вещмешка сразу на пол. Кажется, эти бандиты между разбоем еще и ловлей каких-то особенных крокодилов занимались. Потому что рисунок кож мне показался очень красивым и даже приятным на ощупь. Рассуждая, я и высказал предположение:

– Может, эти кожи на браслеты идут? Или ремешки для женщин?

– Первый раз такие вижу, – призналась девушка, ковыряясь в куче кож длинной щепкой от наших дров. – Да и откуда мы знаем, из чего тут делают браслеты? Хотя и в самом деле красивые… О! А это что?

В кусок кожи словно что-то было завернуто, вроде как кусок древесины. А может, камень? Да нет, слишком легок. Имея более грязные руки, я и стал разворачивать сверток, а когда понял, что там свернуто, многозначительно хмыкнул:

– И стоило это так прятать от своих товарищей? – В руках у меня был хорошо знакомый нам «патронташ», скатанный в рулон и плотно замотанный куском бечевы.

– Значит, стоило! – задышала Ксана учащенно. – Тем более с такими «товарищами». Ну! Разворачивай!

У меня и самого пальцы подрагивали.

– Действительно, пустые «патронташи» так не прячут. Неужели нам опять повезло?

Развернул. Быстро вскрыл все футлярчики. После чего мы вдвоем замерли, любуясь сразу тремя груанами, отсвечивающими волшебным мерцанием.

Глава восемнадцатая


Низвержение


По законам здешнего разбойничьего братства главным судьей всегда считался атаман. Ну а когда его не было или не стало – то казначей. Вот с прибытием в пещеру опрятного и подтянутого Барса и началось главное судилище. Причем Барс всем своим видом и словами явно сожалел о случившемся. Но вынужден был соответствовать протоколу. Вначале выслушали свидетелей: двух женщин, которые первые заметили чужачку, склонившуюся над телом убитого. Потом тех мужчин, которые подтвердили слова женщин. Затем выступил, так сказать, общественный обвинитель, старый друг покойного, который вместе с ним еще в молодости бежал из города.

Тот сразу расставил все должные акценты: ведьма сюда для того и пробралась, чтобы всех убить своими проклятиями. Атаман ее раскусил, за это и был умерщвлен подло, из-за угла. Приговор может быть только один: на Дно!

После него еще трое самозваных следователей обрисовали свое видение дела, при этом только отягощая вину нежелательной для дружины гостьи. Особо они добавили, что Шаайле нельзя даже последнего слова давать, потому что она сейчас же начнет всех стравливать между собой и очернять самых лучших и достойных.

Но и после этого Барс не стал пороть горячку:

– Хорошо, а есть кто-то, кто хочет сказать слово в защиту этой девушки?

Из отдельно стоящей группы женщин сделала шаг вперед Листа, та самая, кто больше всех помогала целительнице и практически все время находилась с нею рядом. Да и свой вопрос она неожиданно задала вашшуне:

– От чего умер атаман?

– Его кто-то отравил, – успела сказать Шаайла и чуть не была сбита с ног обвинителями и главными крикунами судилища.

Суть их гнева была одна: «Ты не имеешь права и рта раскрыть, пока тебе судья не разрешит!»

– И зря вы на нее нападаете. Отравить она не могла, – довольно смело продолжила свою речь Листа. – Уж я-то видела все, что у нее есть при себе. Уверена, не имела она никакого яда! – На поднявшийся крик она сама резко стала кричать: – И дайте мне договорить! Иначе мы все немедленно уходим! – Около двадцати женщин синхронно на это кивнули, и остальная толпа озадаченно притихла. – Здесь что-то не так, я уверена. Чужачку кто-то подставил.

– Кто? – тут же заинтересованно спросил казначей.

– Не знаю. Но почему-то уверена: если мы ее отправим на Дно, шанс оздоровления пропадет навсегда. У всех, вы понимаете? У всех пропадет!

– Так что, нам ее не наказывать за убийство? – стал давить Барс.

– Зачем, пусть справедливость восторжествует. Но для начала давайте отложим суд и подождем несколько дней. Если лекарства окажутся действенны, то целительнице можно простить даже убийство атамана. Тем более что мы еще не слышали, что она нам расскажет по этому поводу. Может, она и не виновата. Помимо этого, отсрочка суда позволит провести более тщательное следствие.

– Да ладно тебе тявкать! – вызверился на нее старый друг покойного. – Чем тебе наше следствие не нравится?! Сейчас порубаю, тварь, на капусту, если рот не закроешь!

Видимо, этот отморозок имел слишком дурную славу, да и жить ему, судя по всему, не так много оставалось. Потому так и вел себя. Листа спорить больше не стала, отступила назад и благоразумно замолкла. Но теперь выкрикнул кто-то из нейтральных мужчин:

– Давайте вначале ведьму послушаем! Говори!

Но трое молодых обвинителей буквально на пену изошли, стараясь доказать, что суд имеет право вести только главенствующий казначей. Тот пожал плечами и с прискорбием согласился с требованием воина дружины:

– Пусть говорит. Давайте и ее послушаем, – и как старый, добрый друг приветливо кивнул вашшуне. При этом он словно намекал: все будет хорошо, не волнуйся.

Но та волновалась и внутренне сильно недоумевала: почему он не скажет, что за минуту беседовал с ней и поэтому она никак не могла успеть случайно выловить атамана и еще отравить так быстро.

«Поняла! – пришла в голову единственно верная догадка. – Барс что-то заподозрил с этой чернавкой, которая ненавидела Кабана, догадался и о ее любовнике и теперь просто хочет вывести на чистую воду обоих. Ну ладно, постараюсь ему помочь».

– Сразу хочу вас предупредить: думайте, кому выгодно убийство атамана! Мне причины его убивать не было. Сами решайте: кто получил наибольшие выгоды после смерти Кабана? За три дня я точно собиралась сделать первые вытяжки и начать серьезное лечение. Причем он был бы самым первым из моих пациентов на излечение.

– У тебя бы ничего не получилось! – взвизгнула одна из женщин-активисток. – И он бы тебя сам разорвал на клочки!

– А почему разорвал? Куда он так спешил? А вы все знаете куда: на ложе к своей возлюбленной. Если бы за три дня он ничего не успел бы сделать, доказать свою мужскую силу, она бы имела право уйти к другому.

– Я поклялась ему в вечной любви! – истерически, но с должным пафосом простонала согнувшаяся у трупа чернавка. – И готова была ждать вечность!..

– Как же! – с возмущением воскликнула разгорячившаяся Шаайла. – Вчера вечером она подходила ко мне и грозила убить меня, если я вылечу Кабана. Она его ненавидела и уже имеет среди вас любовника! Вот он, в сговоре с этой подлой мерзавкой, и убил атамана!

Секунду стояла оглушительная тишина, которая затем взорвалась злобными криками, ругательствами и проклятиям и на голову ведьмы. Опять особо распинались общественные следователи, взывая к тому, что, дескать, они предупреждали: обвиняемая в попытках защититься будет порочить сейчас самых уважаемых и самых достойных. Некоторые вообще требовали смертной казни прямо на месте. Причем не просто казни, а сделать это с расчленением тела. Так сказать, в назидание всем остальным.

Тишину удалось восстановить лишь казначею, поднятой вверх ладонью. После чего он с отеческой заботой и дружеской печалью в голосе обратился к целительнице:

– Эх, девочка, ну зачем же ты так? Это самое последнее дело – наговаривать на любящую невесту нашего Кабана. Ну вот признайся, что ты сама все это выдумала? Или тебя кто-то научил? Подговорил?

Голос его резко налился сталью и стал обвинительным. А вашшуна вне себя закипела от гнева:

– Да что ты такое говоришь? И почему ты всем сразу не скажешь, что за минуту до того, как я обнаружила труп атамана, ты со мной светски болтал и трепался, насколько рад знакомству? И долго болтал, минут пять! Словно задерживал специально!

Чистосердечное изумление на лице казначея было вселенским и невероятно искренним.

– Я?! Болтал с тобой?!

Сбоку раздалось шипение обвинителя:

– И тут она пытается наговаривать! И на кого?! На судью?! Ах ты…

Его проклятия потонули в хоре других возмущенных воплей:

– Заткните ей рот!

– Не дайте ей сказать проклятия!

– Это подлая обманщица!

Десятки рук обвили тело Шаайлы, затыкая ей рот, закрывая глаза и заламывая руки. Так что окончательный приговор о своей судьбе она даже не расслышала. И пока пленницу силком, чуть ли не на руках волокли куда-то, она пыталась понять, почему казначей ее предал? Хотя самый главный ответ напрашивался сразу: секреты дружины он узнать успел, доступ к сокровищнице получил, о нужных людях в городе узнал, так почему бы и самому не стать единовластным вожаком? А позже себе в помощь обязательно кого-то из подручных подберет. Если уже не подобрал.

Скорее всего, это он лично и организовал убийство. А в таком случае любая защита изначально проигрывает. Все подстроено и продумано. Ну а нежелание выздороветь? Так порой люди бывают так глупы и агрессивны в своем неведении и противлении новым лекарствам!..

Дальше пленницу ввели в какую-то внушительную комнату, где под стеной одиноко стояла зарешеченная клеть. Не снимая плотной повязки со рта, стали насильно облачать в какие-то лежащие грудой на столах латы, поножи и наручи. Подвесили меч, пару ножей и, только перед тем, как затолкать в клеть и надеть шлем, сняли со рта повязку. Да и то сделали это после истерического крика Листы:

– Пусть хоть один рецепт мне до конца расскажет! – И, подойдя ближе к пленнице, отгороженной стальной сеткой, Листа попросила: – Пожалуйста, расскажи хоть один секрет вытяжки! Я постараюсь сделать, поверь!

Шаайла тем временем выбирала, кого из своих туповатых врагов прикончить напоследок двумя заготовленными проклятиями, да и повязка ей при этом была бы не помехой. Но говорить начала с полным равнодушием:

– Я и сама не знаю, надо пробовать и смотреть, что получится. Иногда и яд получается. Так что вы все умрете…

И в этот момент заметила то, что не могли видеть все остальные свидетели спуска на Дно: чернавка стрельнула глазами на казначея, нахмурила брови, словно подавая сигнал, и тот принял решение:

– Последняя минута до отправки!

Ну а вашшуне вдруг все стало предельно ясно. И она громко закричала для всех:

– Теперь я точно знаю, кто новый любовник этой черноволосой стервы! Это – Барс! Они вместе и задумали это убийство влюбленного по уши Кабана! Давно задумали, тщательно скрывали свои отношения, прятались от всех… Хотя ты знаешь, Барс, она тебя тоже обманула и использовала! Да вы оба друг друга стоите! И своими мерзостными поступками, своей жадностью и стремлением властвовать вы лишили всю ватагу права на исцеление. И они вымрут, и вы сами вместе со всеми, вы умрете первыми! Я проклинаю тебя, Барс, и тебя, чернавка!..

Такого разоблачения парочка не ожидала. И при всей своей наглости, цинизме и подлости они сейчас стояли и никак не могли совладать со своими нервами. Они кривили рты, пытаясь весело рассмеяться, они пытались сказать что-то уничижительное в ответ. Но самое главное, как только пошла обличительная часть речи чужачки, из зала отправки стали по одному ускользать все те, кто был в преступном сговоре с новым казначеем и активнее всех участвовал в судилище над целительницей. Ну а большинство остающихся вояк потянулись к оружию.

И в последнюю секунду перед отправлением на Дно вашшуна поняла, что проклинать никого не стоит, силы пригодятся для выживания в неизвестности. Какие бы ни были разбойники глупые, пьяные или обманутые, в любом случае они сейчас разберутся со своим казначеем по всем счетам. Вряд ли он сумеет отвертеться от грозящей ему опасности.

«Убьют его или просто выгонят с позором?» – мелькнула последняя мысль и вытеснилась холодом страха: клеть с огромной скоростью устремилась на Дно.

Наверное, если сравнивать невероятный спуск вашшуны с иными смертниками в других городах, то данная шахта являлась неким продуктом кустарного производства. Вернее, наполовину кустарного. То ли ее кто-то сооружал в экспериментальных целях, то ли прокладывал по незнанию, то ли сами разбойники, а то и их далекие предки построили эту единственную «линию», ведущую только на один из ста двадцати возможных уровней, методом «народной стройки», но объект совершенно не отвечал требованиям безопасности и минимального комфорта.

Гостью из другого мира несколько раз здорово приложило о стены, пол и потолок из-за неровностей направляющей. Сама клеть то резко ускорялась, то неожиданно притормаживала. Да и весь спуск занял раза в три больше времени, чем официальные спуски, которые стояли в каждом городе мира Груанов.

На самой финальной части началось такое резкое торможение, что Шаайла чуть не поломала себе некоторые кости от перегрузки. Затем довольно резкий удар, вышибающий дух из легких, и в облаке поднявшейся пыли – скрип раскрываемой двери клети. Но не успела девушка вздохнуть, как две пары мужских рук выволокли ее наружу и прижали спиной к какой-то скальной поверхности. Слышно было, как клеть закрылась снова и резко устремилась вверх, а рассматривающие пополнение в своих рядах мужчины вдруг разразились радостными криками:

– Ты смотри, баба!

– Ну да, в некотором роде повезло.

– Чур, я первый!

– Так она ведь страшненькая. Фу! Неужели покроешь?

– Зато фигурка как раз в моем вкусе! Пособи!..

Девушку бесцеремонно оттащили чуть дальше и, уложив на стол, стали срывать с нее латы, поддоспешник, а потом и до одежды стали добираться. А она расчетливо не сопротивлялась, берегла силы и старалась привыкнуть глазами к странной, почти полной темноте. И с каждой секундой могла рассмотреть окружающее пространство и довольно гогочущих насильников все лучше и лучше. Злость в ней разгорелась и переливала через край, цацкаться с этими отбросами общества она никоим образом больше не собиралась. Только тирания! Только полная диктатура!

И когда пришла пора действовать, просто сделала самому бойкому и ретивому кровоизлияние в мозг. Тот замер со странным хрипом и медленно стал заваливаться назад. Еще и после удара женской ножкой в грудь получил добавочное ускорение.

Подельник проводил его очумелым взглядом, потом поднял глаза на спокойно усевшуюся на столе девушку. Ну та его и спросила самым что ни на есть зловещим шепотом:

– И ты хочешь так же умереть? Сейчас устрою! Только дотронься еще раз до моего тела! Ну?!

Мужик постоял с приоткрытым ртом, что-то соображая, потом рот захлопнул и шумно сглотнул. Ну а затем доказал, что он и в самом деле весьма сообразительный:

– Да я и не хотел ничего такого. Он старший в смене, поэтому я выполнял все его приказы.

– С этого момента ты будешь всегда и везде выполнять только мои приказы! – И, чтобы еще больше обозначить свои колдовские силы, вашшуна рыкнула грозным, звериным голосом: – Ты меня понял, раб?!

– Конечно, госпожа… э-э?..

– Шаайла! Великая ведьма из иного мира!

– Мм? Великая?..

Мужик скорее был ошарашен, чем выказывал недоверие или непослушание, но наказать его следовало сейчас, сильно и очень больно, хотя и на это действие придется потратить треть оставшейся внутренней силы вашшуны.

Демонстративный взмах ладошки, и воина скрутило от жуткой рези в желудке. Еще и шипящий голос заставил его мысленно проклясть свою глупую непонятливость:

– Ты мне не веришь? Тогда я так и оставлю умирать в таких мучениях, что позавидуешь своему легко умершему другу.

– Нет! Госпожа Шаайла! Умоляю! Простите! Я верю каждому вашему слову. Клянусь!

Тотчас боль его отпустила, и он, полностью мокрый от пота, стал подниматься на дрожащие ноги. Следующий приказ поступил уже спокойным тоном, но таким, что ослушаться его было смерти подобно:

– Как тебя зовут?

– Дорт.

– Отлично, Дорт! Принеси мне мое оружие и положи на стол. Ну а теперь давай подробно рассказывай, что тут у вас творится!

– С чего начать, госпожа?

– Сколько вас, кто до меня командовал, как питаетесь, где живете и как охотитесь. Начал!

Вашшуне еще было необходимо время, чтобы восстановить свой магический резерв хотя бы до половины. Поэтому она чуть ли не полчаса слушала довольно познавательный отчет о местной жизни и подправляла его направляющими вопросами.

Прервал их занимательную беседу резкий стук клети при резком торможении.

– Что это? – Шаайла соскочила со стола, подхватила свое оружие и поспешила на звук.

За ней семенил ее несколько растерянный первый подданный:

– Еще кого-то сбросили! Невероятно! Неужели опять в банде решили побороться за место атамана?

– Ну да, решили. – Девушка уже догадывалась, кого могут сюда столкнуть обозленные разбойники. И когда она за открытой дверью заметила сидящего на полу человека, исцарапанного, оборванного и без оружия, который пытался рассмотреть густую для него темень, резко приказала: – Дорт, вяжи этого урода! И ставь к стене!

Когда недавнего казначея поставили под стенку, а клеть вновь умчалась наверх, вашшуна ударила Барса короткой, но острой сердечной болью.

– Получи!

Тот зашелся в хрипе, узнавая, кто перед ним, и становясь белее мела. А его недавняя пленница теперь на него смотрела, словно сошедшее с Ласоча возмездие.

– Тварь, твое имя теперь – Червяк! И забудь свое прежнее имя! Ты его не достоин! Если вообще будешь достоин остаться в живых. Скорее всего, я пущу тебя на корм тем слизнякам, которых буду приручать.

Что Дорт, что новоназванный Червяк непроизвольно вздрогнули, поняв, что эта ведьма и в самом деле легко приручит любого тервеля. А она дождалась, пока недавний казначей восстановит дыхание, и спросила:

– Кого еще, кроме тебя, сбросят? Чернавку?

– Да.

– Почему не сразу?

– Ее там все… напоследок. Много желающих… Если не убьют.

– Жаль, если убьют, – искренне пожалела вашшуна. – Она бы мне очень пригодилась для экспериментов. Ну ладно, подождем. Дорт, продолжай рассказ!

Власть в данном ареале Дна резко поменялась, сосредоточиваясь в женских, но удивительно крепких руках.

Глава девятнадцатая


Чудеса


Долго мы любовались сразу тремя груанами.

Чуть отдышались, и я опять с юмором приступил к подсчетам:

– Ну ладно, за десять часов мы наши нормы не насобирали. Но за сутки целых пять устриц уже нашли. Еще три денька, ну пусть рудня.

– Нельзя радоваться раньше времени! – заставила меня замолчать девушка, повысив голос. Но тут же перешла на иной тон, словно извиняясь: – Просто будем собирать помаленьку до десятка, а потом отправим тебя наверх.

– Ну нет. Только вместе! – решительно заявил я. – Учти, я не верю, что Светозарных среди женщин не бывает. Тут, скорее всего, просто жуткий закон силы: кто захватил десяток трофеев первым, тот и уходит на поверхность. Женщины в этой кровавой схватке в заведомом проигрыше. Потому и не выбираются со Дна. Поэтому запомни раз и навсегда, больше я повторять не буду: отыскиваем девятнадцать устриц, и ты отправляешься наверх без всяких разговоров. А уж одну ракушку я сам как-нибудь отыщу без особого труда и твоей помощи. Поняла?

Ксана кивнула и тут же отвернулась. Но скатившиеся по щекам слезинки я успел заметить. А для меня подобное зрелище в последнее время хуже зубной боли. Я тут же постарался вскочить на ноги и развить бурную деятельность:

– Предлагаю немедленно отправиться к башне пятьдесят пять дробь четырнадцать и попытаться продать эти шкурки нашему знакомому Крэчу. А там, если все будет удачно складываться, может, и к твоим старым друзьям наведаемся.

При упоминании о бывших служащих управления сектором бывшая секретарша непроизвольно скривилась. Видать, взаимоотношения между ними были самые неважнецкие. Да и старшина Борей мне прямо говорил: ребята попали на Дно только из-за козней и надменности Ксаны. Как это происходило конкретно, я понятия не имел, потому что раньше ни времени не было выспрашивать, ни надобности. Но сейчас в преддверии возможной встречи стоило поинтересоваться подробнее. Мне только лишних эксцессов не хватало! Вдруг троица смертников, как только опознает бывшую секретаршу, сразу бросится на нас в яростную атаку?

Потому и потребовал:

– Пока будем собираться, давай рассказывай подробно: что там у вас произошло и почему именно тебя считают виноватой в наказании этих трех исполнителей.

– Дозорными они были, – поправила меня девушка.

– Да мне какая разница!

– И кто это меня считает виноватой? Только Борей мог такое сказать.

– Ну да. А что, не так?

– Да он сам только чудом на своей должности остался. Его тоже подозревали в сопричастности к махинациям, просто ребята его не сдали, а прямых доказательств не было.

– Ну-ка, ну-ка? Одеваемся, и начинай рассказывать! – Но, глядя, как она, закусив губу, пытается неловко встать на ноги, я забеспокоился: – До сих пор не восстановилась? Дорогу осилишь?

Ксана виновато захлопала ресницами и призналась:

– Ступни плохо ощущаются. Икры болят, дотронуться не могу. И поясница.

– О-о, красавица! Такие помощницы мне не нужны, которых самих носить надо! Оруженосец так оруженосец! – При этом я проверил свой магический боезапас: полон! – Ну-ка, раздевайся и ложись на живот. Буду тебя «прогревать»!

Получилось настолько двусмысленно, что я сам скривился. Ведь имелось в виду только лечение. Да и девушка как-то странно замерла, словно в сомнении, и уставилась на меня не то вопросительно, не то осудительно. Пришлось сделать вид, что я веду себя только как целитель и мне плевать, что она там обо мне подумает.

– Чего время тянешь? Мне еще после лечения надо будет слегка восстановиться. Ну? Пошевеливайся!

Несуразно было наблюдать, с каким стеснением и робостью моя коллега по несчастью стала разоблачаться и укладываться на одеяла. И это при том, что раньше она бесстыже валялась на кровати, не скрывая от меня свои прелести, и при этом ни о каких сомнениях и речи не шло. Да и я вроде бы видел это тело во всех деталях, рисовал его, помню благодаря гипне так, что и глаза закрывать не надо для воображения, а поди ты как получилось! Глядя на то, как она легла и прикрыла обнаженные ноги краем одеяла, во мне вдруг заиграли, забегали, проснулись несколько подзабытые, задавленные обстоятельствами желания и стремления. Последний раз у меня подобное было во время моей ночи с вашшуной Шаайлой, когда она мне лечила позвоночник в пещерке у строящегося моста в Борнавские долины.

Сейчас мне пришлось прикладывать всю свою волю, чтобы решительно отмежеваться от фривольных мыслей и жестко настроиться только на одно: лечение. Но как же сложно это было сделать! Уже вроде успокоившись и встав возле пациентки на колени, я вдруг опять резко возбудился, представив, что придется массировать эти вот ноги, выискивая самые пострадавшие, перетруженные мышцы. Помогло мне настроиться на рабочий лад воспоминание о том презрении, надменности и ненависти, которыми меня одаривала в свое время эта красотка.

«По большому счету она мне только и нужна как личный оруженосец! – убеждал я сам себя самогипнозом. – Обычная носильная сила! Можно сказать, рабочая лошадь! Да, именно лошадь! Поэтому никакой низменной страсти, я не зоофил!»

Такая вот уловка сработала. Уже без всяких посторонних эмоций я ощупал вначале ступни, выискал там наиболее пострадавшие места и вполне удачно залечил их тринитарными всплесками под названием «Горячо!». Кстати, более понятное слово «горчичник» подходило к данному прогреванию намного больше. Затем перешел непосредственно к ногам, а потом и к позвоночнику. Скрюченные и частенько опухшие мышцы и в самом деле могли вызвать только слезы жалости. Не берегу я своего оруженосца, не берегу! Как бы это тельце еще потренировать как следует?

Ну и во все время лечения я заставлял Ксану освещать перипетии тех событий, вследствие которых троица дозорных угодила на Дно. История оказалась до банального проста и присуща, наверное, всем мирам, где не до конца продуман надлежащий надзор за самими надзирателями. Тогда у последних появляется желание как-то поживиться за счет своего служебного положения и повысить свое благосостояние незаконным путем. Вот те трое служащих и отыскали для себя неплохую кормушку: стали поддерживать и прикрывать шайку мелких карманников. Ну и понятное дело, выручать из тюрьмы тех преступников, которых вылавливали более честные коллеги. Заработок вроде небольшой, но постоянный, да и напрягаться слишком не приходилось. Может быть, они бы так долго промышляли, но только решили повысить заработок, давая воришкам нужные наводки: где и как воровать.

Понятное дело, так долго продолжаться не могло. Да и техника поработителей этого мира довольно быстро высчитала виновников происходящего простым анализом информации и сопоставлением. И так уж получилось, что первой сообщение «сверху» о злоупотреблениях получила и прочитала именно секретарша. И нет чтобы там обеспокоиться долей своих коллег по управлению, предупредить их, подготовьтесь, мол, а сразу доложила поставному. Вот и получилось, что она как бы (по мнению некоторых!) виновата. Потому этот «некоторый» вот так в последнее время унизительно и входил в приемную своего босса. А сама секретарша нутром чувствовала, что Борей причастен к творившимся безобразиям: ребята были его ставленниками, в его непосредственном подчинении и, скорее всего, действовали строго по его инструкциям. Ну и вела себя со старшиной более чем надменно и холодно.

На лечение у меня ушло два часа и почти половина магических ресурсов первого щита. Но все равно я остался очень доволен таким результатом. Повышение моих умений как целителя меня поражало, они возрастали невероятными темпами.

А уж как оказалась довольна к концу сеанса сама пациентка! Она так расслабилась и «поплыла» от облегчения, что перешла вначале на неразборчивое бормотание, потом попросту замолкла на полуслове и… заснула!

Я даже ей позавидовал: прибалдела на ровном месте! Но тут же себя осадил и заставил припомнить, что девушка заслуживает и большего за свое терпение, старание и самопожертвование. Все-таки ни во время разведки, ни во время остальных наших действий я не услышал от нее ни одного стона или недовольного слова. А это стоило ценить! Про ее действия после моего тяжелого ранения вообще разговор не шел: выше всяких похвал! Так что я ей не только массаж обязан делать и лечить по первому требованию, а и руки-ноги целовать!

«Стоп! Куда-то меня не туда понесло! – прямо прикрикнул я на себя мысленно, заставляя с усилием отворачивать свою морду в сторону от соблазнительно торчащих из-под одеяла женских ступней. Мысль поцеловать эти ступни меня неожиданно ввергла и в жар, и в холод. – Э-э-э, парень! Так нельзя! Иначе от оруженосца вскоре останется только…»

Что от нее останется, если я себя не сдержу и на нее наброшусь, услужливая фантазия представляла настолько ярко и красочно, что я уже всерьез за себя испугался. Гормоны забурлили в крови настолько, что вот-вот мозг мог отказать полностью, и я стал бешено припоминать, что и как мне может помочь в данной ситуации. Понятное дело, что кастрацию и даже обрезание отверг сразу. Сон – о нем и вспоминать не стоило. Медитация? Да какая, к лешему, медитация, если рядом посапывает такая великолепная, роскошная женщина! Если бы кто-то другой меня успокоил, загипнотизировал, помахивая перед глазами чайной ложечкой или чем иным поблескивающим, вот это бы мне помогло.

«Партизаны на луне! – завопил я мысленно от пришедшей мне в затуманенные мозги идеи. – Так у меня же полно объектов для медитации! И успокаивают они не в пример лучше любого гипнотизера!»

Достав трофейный пояс да положив рядом свой, я приоткрыл все пять футляров и с невероятным облегчением уставился на фосфоресцирующие, поблескивающие мерцанием груаны.

«Вот это кайф! Да с ним ни одно женское тело не сравнится… Стоп! О теле ни слова! Все равно не стоит вспоминать! А здесь… красота! Ну и как тут засомневаешься, что в этих вот устрицах не таятся целые галактики? А то и целые вселенные? О-о-о… хорошо».

Не знаю, может, самовнушение помогло, но я и в самом деле здорово отвлекся. Буквально ввалился в нирвану блаженного, умиротворенного состояния. Нет, не уснул. Каким-то краем сознания, даже, скорее всего, еще и усиленного сознания, продолжал прислушиваться к каждому постороннему звуку за сооруженными мною преградами из необычных корней. Это действие нисколько мне не мешало в возникшей медитации. Словно я выставил часть своего сознания в дозор, а остальными частями блаженствовал и отдыхал.

Наверное, мы так часа три восстанавливались. Первой вернулась в действительность Ксана: перевернувшись во сне на спину, она коснулась рукой шершавого камня за краем одеяла и проснулась. Осознала, что она только в тоненьких трусиках, поспешно накрыла ноги одеялом и рывком уселась. При этом она больше всего удивилась не моей расслабленной позе, полному равнодушию и полузакрытым глазам, а своему состоянию. Ощупала себя, чуть поерзала ногами и не удержалась от удивленного восклицания:

– Ой! А у меня ничего не болит!

Вернулся и я в этот мир, закрыв глаза и отчаянно массируя пальцами веки. Как я ни старался, но в глазах словно на фотографии отчетливо стояли пять светящихся тел. Появились опасения, что так и ослепнуть можно или мозгами съехать, если долго пялиться на подобные драгоценные трофеи. Но самое приятное, что я вдруг почувствовал в себе прямо-таки переизбыток сил. Мой щит не просто восстановился, а чуть ли не раздулся, вспух, трещал по швам, или что там у него есть, от прущей наружу энергии.

«Ничего себе! Одно из двух… или из трех? Либо мясо тервеля наконец-то правильно усвоилось и дало мне такие силы. Либо местная радиация продолжает начавшиеся у меня в теле мутации. Либо… (а почему бы и нет?) только одно созерцание груанов помогает обладателю первого щита невероятно быстро восстанавливать потраченные силы. А это уже, если судить по рассказам и наставлениям патриарха Ястреба, огромный шаг к познанию, созданию и овладению второго щита. Причем процесс этот у меня начался не через десять – пятнадцать лет, а уже чуть не сразу, если судить по временны́м меркам, после проглатывания и усвоения первого щита.

А что это значит? Ха! Да это дает нам тройные шансы при выживании на Дне и уж не знаю во сколько раз умноженные шансы на благополучное, а главное, скорейшее возвращение в нормальный мир. Ура и еще раз ура!»

Ведь при всем огромном везении и даже некоторой приключенческой авантюре нашего пребывания задерживаться здесь даже лишний час не собирался. И уже в который раз мысленно сожалел, что не высидел в колодце денька три и не рискнул заглянуть обратно в мир Трех Щитов. Если там все в порядке, поочередно бы смотался за Леней и Шаайлой, и мы бы уж давно забыли о проблемах этого порабощенного гаузами мира. Да что там забыли! Мы бы о них и не узнали, просидев в вентиляции по несколько суток.

Вспомнив о друге и вашшуне, я непроизвольно скривился и досадливо зацокал языком. Вместо того чтобы им помочь, а то и спасти, я тут…

– Что с тобой?! – Озабоченный голос Ксаны вырвал меня из плена переживаний. – Тебе плохо?

Она уж стояла одетая и даже вооруженная. Наверняка ждала, пока я сам начну собираться, а я сижу и кривляюсь, как макака. Но зато теперь я мог без всяких подспудных мыслей смотреть на свою, можно уже так сказать, боевую помощницу, подругу и соратницу. Она ведь одета… Уф! Лучше бы я не начинал! Моя уникальная память художника тут же преподнесла мысленному взору все прелести недавно нарисованной картины в стиле «Маха обнаженная», где молодая красавица получилась чуть ли не лучше, чем в жизни.

– Со мной полный порядок! – рыкнул я раздраженно.

И с бешеным ожесточением бросился одеваться и экипироваться. Стараясь при этом в нервной злобе погасить и эту проклятую память, и низменные порывы проснувшейся похоти. Не могу сказать, что я такой уж опытный воин, но по всем историческим аналогам, по всей прочитанной литературе и по всем воспоминаниям бывалых людей, озабоченный сексуально, бессмысленно улыбающийся кретин – это, как правило, первый кандидат в покойники на любом поле боя.

Хотя мне известны и другие точки зрения, кстати вполне рациональные. А именно: человек, остро чувствующий, умеющий переживать и любящий обильно заниматься сексом, – это своего рода повышенный сгусток самых противоречивых энергий. Но как раз в таком сгустке очень хорошо развиваются предвидение, повышенное чувство опасности и умения многократно воссоздавать предполагаемую ситуацию в собственном воображении. Мол, чем человек тупее и приземленнее, тем меньше у него фантазий и тем меньше вариантов боя, сложных ситуаций или неожиданных происшествий он проигрывает в своем воображении. Как следствие, когда подкрадывается, а то и нежданно падает на голову «эпическая гайка», человек не успевает ни сообразить, ни отшатнуться в сторону. Так потом и падает с гайкой в голове. Ну или уже вообще без гаек, которые его отпускают в мир иной.

Проблема подготовки заключалась еще и в том, что нам теперь было что прятать. Во-первых, самое главное – груаны. Стоит ли носить их в этом неспокойном, можно сказать, ужасном месте? Как стало понятно после нападения группы Витима, нравы здесь царят более чем дикие. Вроде бы каждый ходит с «патронташем», но достаточно другой банде заподозрить тебя в обладании хотя бы одной вожделенной волшебной устрицей, как могут и украсть, и ограбить, и просто снять с… трупа (ну до этого мы сами не допустим!). Так что, наверное, было осмотрительнее просто прятать «патронташ» с такими важными трофеями куда поглубже и куда подальше.

Но с другой стороны, вдруг дикие животные могут чувствовать или определять груаны по запаху? Ладно, в этот раз шавки были заняты обгладыванием мертвяков, да и камни большие они не смогли бы сдвинуть с места, но если они зададутся поиском? Вернее, не так они, потому как вроде мелочь изначально не могла таскать на себе такую царскую роскошь, а вот те же байбьюки, например? Или тервели? А значит, место для захоронки следует искать очень высоко, желательно под самым сводом.

Во-вторых, у нас накопилось уже немало оружия, которое в здешних условиях, как я понял, всегда оставалось востребованным дефицитом. Все-таки выражение, что тут его за века накопилось немерено, можно считать безосновательным. Пока мы ни разу не порезали ноги, переступая груды острых мечей или кинжалов. Скорее всего, никогда таких груд и не отыщем. Конечно, крупные поселения людей в башнях или в замках наверняка собирают оружие, там оно может даже накапливаться, но опять-таки только для торга, обмена или для собственной защиты. Значит, иметь некий запас – это и правильно, и пристойно. Да и всегда на крайний случай будет что иметь для срочной продажи или обмена.

Вот я и занялся перепрятыванием самого для нас ценного. И для этого мое более совершенное, чем у местных жителей, зрение сразу позволило не опасаться непроизвольного или специального подглядывания. С таким преимуществом мне ничего не стоило тщательно осмотреть окрестности, а потом и отыскать на своде каверны, совсем недалеко от нас, удобную трещину, эдакий скол породы, уходящий наискосок внутрь скалы. Забрался я наверх по толстенному, но ядовитому корню и закрепил «патронташ» с груанами надежно в найденной щели. Несколько сложней обстояли дела с нашим личным и трофейным оружием. Я-то набрал, словно на целое отделение, так что пришлось мне изрядно попотеть, перетаскивая в глубокую нору, чуть дальше по верхней кромке подъема, все наши стальные, да и не только, атрибуты. Что ни говори, но если мы вдруг сюда вернемся и не отыщем хотя бы наших одеял, уже обидно будет и досадно. А что толку от той досады, коль воришки окажутся вне нашей досягаемости?

И, только заложив нору основательно камнями, мы нагрузились рюкзаками с вонючей кожей, подхватили мизер выбранного оружия и тронулись в путь. По словам наших знакомых, если идти в темпе и нигде ни на что не отвлекаться, то от места нашей с ними встречи – один кар пути. Итого, кара полтора отвел я расчетного времени на дорогу.

Но уже издалека, при подходе к концу каверны, я рассмотрел непонятные шевеления в том самом пятом, нужном нам проходе. Я-то внушительного воина в полном рыцарском облачении рассмотрел сразу и, пока он нас не заметил, остановился и стал думать: идти дальше или благоразумно вернуться назад? Рыцарь вроде как прохаживался открыто, нисколько не скрываясь, но мало ли сколько еще подельников затаилось непосредственно в проходе? Если их будет слишком много, сумеем ли мы убежать? Вроде как сумеем, особенно если Ксана сбросит с себя все, кроме шапочки под шлемом, прижимающей волосы. Она уйдет в отрыв, а уж я всегда своими «маленькими гадостями» сумею попридержать особо ретивых преследователей.

Проинструктировав по поводу побега после условной команды своего оруженосца, я двинулся с большим интервалом впереди. И метров через пятьдесят получил подтверждение своим особым умениям: рыцарь только тогда меня заметил. А чуть позже и идущую следом мою помощницу. Замер, присмотрелся и, перехватив копье двумя руками, стал меня поджидать. Причем стоял он по центру прохода, и обойти его было весьма проблематично.

Я отчетливо видел его рот в открытом забрале и, когда он начал открываться для первого слова, успел заговорить раньше:

– Приветствую! Ты кто?

– Хм! А ты кто?

– Вообще-то нормальные люди вначале отвечают на приветствие! – последовал укол с моей стороны.

– Ну и я тебя приветствую.

– И вдобавок отвечает тот, кого первым спросили!

– Откуда ты такой умный взялся? – ворочая головой и вроде как беззлобно, рассматривал рыцарь и меня, и моего замершего чуть в отдалении оруженосца.

И я решил поерничать:

– Чудо! Мы встретили человека, который тут родился, а не как все был насильно загнан в принудительное войско. Надо же!

Своим осмотром рыцарь оказался весьма удовлетворен:

– Чудо не чудо, а тебе повезло, что ты не из группы Витима.

– Но может, все-таки ты представишься? – настаивал я.

– А зачем? Мы здесь и так все друг друга знаем, – пожал рыцарь своими массивными плечами.

– Так уж и всех?

– Конечно всех! Вот хочешь, я сейчас скажу, кто ты и в какой башне проживаешь? – Приняв мое задумчивое молчание за согласие, он продолжил: – Вот, например, того молчаливого оруженосца зовут Ксон. Ну а тебя – Михаил Македонский. Не ошибся?

– Ха-ха! – развеселился я. – Да ты, дядя, оракул?! Наверное, так и стоишь на дорогах, угадываешь имена путников и предсказываешь им счастливое будущее! Отличная работа! Только с чего ты решил, что тут должен пройти Витим?

Прежде чем ответить на вопрос, незнакомец проворчал:

– А ты и в самом деле странный. И говор твой уж очень… специфический. – Из чего следовало, что ему про нас Пнявый и Крэч рассказали все до последних примет. – Ну а про Витима, так просто уверен, что эта падаль пройдет именно здесь, другой дорогой он в данное время проскользнуть не сможет: на Синих полях байбьюки как раз затеяли брачные игры.

– И ты решил его тут дождаться? – уточнил я, не забывая внимательно поглядывать по сторонам и оглядываться.

– И обязательно дождусь! – с ненавистью процедил рыцарь сквозь зубы. Хотя потом, поднимая копье и отходя в сторону, добавил для меня довольно миролюбиво: – А ты со своим Молчуном можешь проходить.

Я приблизился к нему, оставляя пространство метров в пять, но дальше двигаться не стал.

– Во-первых, я не прохожу мимо незнакомых воинов, оставляя их у себя за спиной, так и не познакомившись. Хоть мы здесь и недавно, но осторожными быть умеем и многим премудростям уже здесь успели обучиться. Так что, может, представишься и хоть немного расскажешь о себе, раз нам о себе рассказывать нечего?

Рыцарь хмыкнул и насмешливо бросил:

– Ну а во-вторых?

– Во-вторых, оракул из тебя никудышный. И знаешь почему? По той причине, что ты будешь тут торчать до самой смерти, но своих трепетно ожидаемых друзей так и не дождешься.

– С чего бы это? – напрягся мужчина, словно приготовился к атаке.

– Слишком некрасиво Витим себя вел, – со вздохом пожаловался я. – С двумя подельниками попытался забрать у нас последние одеяла. За что и был наказан нами, а потом безжалостно съеден маленькими, противными шавками. Только костяки обглоданные и остались.

– А чем докажешь?

Я отогнул полу своей куртки и снял с пояса трофейный кинжал:

– Если ты так хорошо знаешь каждого, то, наверное, опознаешь его оружие?

Незнакомец почти бросил, а не прислонил свое копье к стене и сделал ко мне три шага, протягивая руки и осипшим голосом попросив:

– Покажи!..

Держа за рукоять и кончик ножен, я бросил оружие в руки рыцаря, и тот с печальными кивками его просто подержал. Доставать лезвие и любоваться им не стал.

– Это не его оружие, оно принадлежало моему другу, и я поклялся уничтожить его убийц! – Потом сделал шаг в мою сторону, протягивая кинжал рукоятью ко мне. – Теперь это оружие твое. По праву. Ну и… это… спасибо… Ты мне здорово помог. С тремя мне пришлось бы очень сложно. – Затем согнул руки в локтях и сжал кулаки в традиционном приветствии сразу двух миров. – Емельян меня зовут, я из замка Зуб.

Это, если вспоминать рассказы Крэча, было несколько с другой стороны от его башни. То есть если идти к башне 55/14 один кар по прямой и взять это за основную линию координат, то потом замок Зуб будет в получасе ходьбы по направлению на десять часов. По направлению на два часа через час ходьбы будет та самая башня 30/30, где и обретались бывшие сослуживцы Ксаны из управления сектора. Еще дальше по прямой в том же направлении и тот замок 18Ф300 находился, откуда грозились в скором времени перебить проштрафившихся дозорных. Хотя вражда подобных группировок всегда понятна: не любят крутые уголовники бывших работников правоохранительных органов. Пусть даже те с мелкой шушерой преступного мира и сотрудничали.

О замке Зуб Крэч рассказывал мало. Только и поделился, что с ними хорошие, добропорядочные соседские отношения и что проживает там человек пятнадцать. А почему так мало, да еще в замке, уточнить я не удосужился.

Теперь вот получалось, что облаченный в рыцарские доспехи воин стал нашим третьим знакомым на Дне. И, судя по его поведению и отношению к покойным бандитам, человек он вполне правильный, адекватный и даже открытый. Да еще и пылающий жаждой справедливого возмездия и обязательной мести. Сразу вот так его спрашивать в лоб, за что он угодил в принудительное войско, не следовало. Крэч обмолвился, что для этого вначале надо с человеком пуд соли съесть, а потом только интересоваться. Но просто пройтись вместе с ним большой отрезок пути – уже будет огромным плюсом в нашей сегодняшней разведке-вылазке.

Поэтому я предложил:

– Ну вот, раз мы познакомились и вполне хорошо друг к другу относимся, то, может, Емельян, станешь нашим попутчиком к замку пятьдесят пять дробь четырнадцать?

– А чего не проводить! Мне здесь делать больше нечего. Да и Крэч очень просил вам дорогу подсказать, если вдруг с вами встречусь.

– И сильно просил?

– О! Еще и угрожал, что обидится до смерти, если я вас в замок нашей общины переманю. Ха-ха! Вы ему невероятно понравились, выделил он и ваши умения и осторожность. А с его опытом – он только на два лутеня меньше здесь, чем я, – это много значит. Да и я вижу, что вы ребята совсем непростые.

Он подхватил копье и, нисколько не опасаясь за свою спину, двинулся впереди. Я пристроился с ним рядом, а Ксана так и двигалась сзади, разве что сократив интервал до пяти метров для лучшей слышимости разговора. А разговор у нас и в самом деле шел самый что ни на есть продуктивный и полезный.

Емельян знал гораздо больше Крэча, ибо побывал не только на этом, но и на нескольких иных уровнях. Знал о многих иных хищниках и даже в охотку поделился некоторыми методами борьбы с ними. Но меня больше заинтересовали географические, так сказать, понятия Дна. В этом вопросе наш попутчик тоже не ведал основных разгадок, но для моего понимания высветил очень много темных углов познания. Тем более что ему удалось встречаться во время своих дальних вылазок и с более сведущими, знающими старожилами.

Как я и подозревал, сто двадцать – это не то количество уровней, которое имелось в распределителе «гримерки» непосредственно в городах. По твердому убеждению Емельяна, между уровнями с «лазейками» имелось порой не то что три-четыре, а чаще и все шесть дополнительных уровней. И отсчет велся обратный, о чем на поверхности ничего не знали. То есть вначале шел первый, глубже второй и так далее, до сто двадцатого. Что уже поражало неимоверно.

Но и это показалось мелочью, когда воин авторитетно заявил:

– Никто и никогда еще не доходил до боковых границ Дна.

Такое могло быть в случае, если внутренности планеты были принизаны насквозь подобными кавернами по всему радиусу. В такое верилось с трудом.

– В голове не укладывается.

– И у меня тоже. Сам я далеко никуда не ходил, да и из наших соседей тоже… никто не вернулся. Но поговаривают, что иногда возвращались воины, которые вместе с большой группой старались стремительно дойти как можно дальше в одном направлении. Максимум лутень непрерывного пути. И там – все те же пещеры и все те же вездесущие тервели. Остальные твари варьируются от местности к местности. Те, кто возвращался из такого пути, оседал только на одном месте и больше никуда до своей смерти от старости не стремился. Ну, если уж сильно повезло, то находил десять груанов да сматывался на поверхность.

– Ну а кто-нибудь хоть раз пытался подсчитать, что и на какой глубине от поверхности находится?

– Правильно ты интересуешься, – задумался Емельян. – Да и некоторые ученые грамотеи тоже пытались этим озадачиться. Только вот ничего толкового у них не выходило. Один ветеран мне рассказывал, что лучше этих умников не слушать, а сразу им лоб копьем протыкать. Потом меньше у самого голова болит. Ха-ха!

– И ты колол? – не поверил я.

– Еще чего! Это просто шутка такая, – обиделся здоровяк. – Или ты совсем посмеяться не любишь?

– Обожаю! Порой так шучу, так шучу…

– Ага, Пнявый рассказывал. Ха-ха-ха!

Во время этой нашей прогулки мне удалось выяснить и некоторые особенности со зрением. Вернее, разницу между нами всеми и особенности. Я первый заметил в дали анфилады огромных пещер катящихся нам навстречу трех байбьюков. Ну и начал интересоваться, кто, как, кого и с какого расстояния замечает. Оказалось, что звери видят примерно в два раза хуже, чем люди. Хотя порой могут с помощью обоняния преследовать по следу. Для отрыва достаточно нарубить побольше разных корней и осторожно (бывают и ядовитые) накрошить щепу на свои следы.

После чего стал выяснять, как и с кем можно встретиться смело, например, вот нам троим. Емельян постепенно рассказал обо всех, а о байбьюках следующее: одного бы мы атаковали в любом случае. От встречи с двумя желательно убегать. Там только хорошо сработанная, наученная тройка справится. Ну а от тройки монстров надо бежать в сторону как можно шустрее.

Чуть раньше я выспрашивал у Ксаны, что она различает на периметре своего видения, и уже примерно знал расстояние. Наш попутчик мог видеть метров на шестьдесят дальше нашего носа. Потому что, разглядев первого колобка, замер на месте и стал присматриваться:

– Вроде не один… Ага!

– Мне кажется, три, – выдал я, якобы тоже всматриваясь со всей силы в неполную мглу, и через мгновение воин буркнул с уважением:

– Глазастый! Сворачиваем вон туда!

Ориентировался он прекрасно на окружающей нас местности, так что далеко нам убегать не пришлось. Забрались мы на здоровенный валун, где защититься могли бы без особого труда и откуда даже Ксана хорошо просматривала тропу по центру анфилады. Там байбьюки и прокатились, нас или не заметив, или не став связываться. Я-то видел хорошо, что опасности нет, но подождал команды со стороны Емельяна:

– Пробуем идти дальше.

Из чего я сделал окончательный вывод: обладатель первого щита видит гораздо лучше простого человека раза в три. Огромный бонус как для выживания, так и для охоты за носителями груанов. Хотя мы еще даже не успели выспросить про то, где и как можно отыскать волшебные устрицы, обитающие, так сказать, в свободном полете.

Потому что мне первому открылась диковинно построенная башня, к которой мы направлялись, и я завел разговор на более актуальную тему:

– А не подскажешь, что и как здесь можно выторговать? Что самое ценное и за чем больше всего охотятся?

– Ты не поверишь, как и все новички, но здесь порой за хорошее оружие, опеку большой общины или, например, за продаваемую обжитую башню расплачиваются даже груанами. То есть они – это местная наивысшая валюта.

– Неужели есть люди, которые расстаются с пропуском в верхний мир? – не поверил я.

На что Емельян хитро улыбнулся и кивнул головой в направлении башни, которую он не видел, но прекрасно знал, где она находится и что она уже близко:

– А ты попробуй что-нибудь выменяй на груан в пятьдесят пять дробь четырнадцать! Если отдашь все свое оружие, можешь и заполучить одну устрицу. Хотя если честно, то за один этот кинжал можешь выменять, тут такие – невероятная редкость.

– И дадут? Не пожалеют?

– Вот когда будут давать, тогда и спроси. Заодно уточни, почему они отдают, – хохотнул воин, вглядываясь в темень и тыкая туда копьем. – А вот и башня уже видна. Передохну там вместе с вами да к себе поспешу. Мне сегодня надо будет к Длани наведаться.

Я быстро достал из своего рюкзака одну из шкурок и протянул Емельяну:

– А за это вот что можно выменять?

– Ух ты! – не сдержал тот восхищенного восклицания. – Скользкие зайцы! Где это вам повезло их выловить?

Врать смысла не было, тем более я даже предположить себе не мог, как подобные, жутко диковинные зайцы, имеющие такую кожу, могут выглядеть:

– Понятия не имеем. Это наш трофей. После схватки с Витимом нам их вещи достались.

– М-да, порой этому подлому мерзавцу сказочно везло. Надо было его не сразу убивать, а еще разные секреты выведать. В том числе и про норы с этими зайцами.

– Уж как получилось.

– Догадываюсь. – Он оглянулся на оруженосца. – У него в мешке тоже кожи?

– Ну да. Еще бы знать, для чего они?

– Одежду из них шьют да сапоги тачают. Да такие сапоги – сносу им нет. Сам мечтаю когда-нибудь разжиться. Ну а цена… Вот за своих два мешка можете и два груана выторговать.

– Не может быть! – вырвалось и у меня, и у Ксаны. Но она успела вовремя закрыть свой рот, и у нее только вырвалось непонятное мычание.

Попутчик наш опять оглянулся:

– Может, он у тебя немой?

– Нет, это он так радуется. Не думал, что так скоро удастся первую устрицу раздобыть.

– Ну-ну! Удачной вам торговли!

На его многозначительный тон я пока решил не обращать внимания.

– А где подобные сапоги делают?

– Тоже захотелось? Э-эх! Да в этой башне и есть умелец – сапожник. Старожил, лет десять тут уже, штатный рубщик, да и много чего полезного умеет. Но дальше этой каверны никогда и не выбирался.

А каверна и в самом деле смотрелась солидно. Не такая большая, как соседствующие с приютившей нас пещеркой, но тоже преогромная, особенно своей высотой впечатляла. Наивысшая точка свода находилась на высоте метров семидесяти, не меньше. А вот сама башня представляла собой архитектурное диво. Этакие разные по диаметру бетонные кольца толщиной метра по четыре каждое и поставленные беспорядочно вверх друг на друга. Причем одна сторона башни при этом оставалась идеально ровной, ну а противоположная выдавалась вперед выступающими бессистемно кольцами. Пятнадцать колец, общая высота башни метров шестьдесят, упирается как раз в чуть провисший в том месте свод пещеры. И вид такой, словно несуразная, декоративная подпорка.

На большой высоте корней стояло и вилось гораздо меньше, чем по краям пещеры, да и вообще в этом пространстве их много не наблюдалось. Видимо, сказывалась интенсивная вырубка на хозяйственные нужды. Хотя я бы не удивился, если бы поработившие этот мир гаузы провели сюда даже электричество. Что им стоит? Клети вон опускают, умудряются сканировать любого человека возле Дланей да еще в ответ на запрос скидывать объемистый пакет с пятидневным пайком.

Самое интересное, что на каждом кольце виднелась глубокая маркировка цифрами: 55/14. Словно некие углубления в бетоне. От меня явно ожидалась некая оценка увиденного, и я не стал кривить душой:

– Удивительное строение. По крайней мере, снаружи.

– Ничего, ты еще на наш замок полюбуешься! Считай, что я тебя официально приглашаю в наш Зуб и обещаю свое покровительство.

– А почему вас там так мало живет? Всего пятнадцать?

– Вот когда увидишь замок, сам без слов поймешь.

– Ну а здесь почему только десяток людей? – До цели нам оставалось метров пятьдесят, но дозорного на самом широком кольце я заметил уже давно.

– Да не десяток тут, – улыбнулся Емельян. – Крэч, как всегда, темнит. Тут у них пятнадцать живет, среди них четыре женщины.

На самом ведь деле это я темнил со своими вопросами. Но и тут мне показалось, что показать себя эдаким любителем женщин будет не зазорно:

– Ну а свободные женщины здесь имеются?

– Увы, слишком много их гибнет здесь в самый первый день. Хотя чаще всего стараются их скидывать с сопровождающими мужчинами, но ведь и те новички. А возле клетей устанавливать дежурство – бессмысленное дело. Но, как это ни странно, и этого счастья тут хватает. – Его упоминание о счастье было сделано кислым тоном. После чего он сам и пояснил суть своего отношения: – И что интересно: только треть из них по большому счету наверху к себе может привлечь внимание паршивенького мужичка. А здесь они – самая дорогая валюта после груанов. Прямо войны за них ведутся.

Я непроизвольно покосился на прислушивающегося к нам оруженосца и поспешил уточнить:

– Уж не по этому ли поводу враждуют обитатели башни тридцать дробь тридцать с вояками из замка восемнадцать эф триста?

– Точно! Там один парень из башни девицу отыскал себе из новеньких, а сынок атамана из замка ее присмотрел да выкрал. Да при краже нечаянно девицу до смерти придушили. Ну, может, чего и похуже там было. Ну а «башенный» этого сынка и упокоил еще с несколькими его корешами. Совсем недавно все было, и война там как раз в последнюю стадию входит. Атаман лично собирается наказать обитателей башни и всем в округе пригрозил: кто вмешается в их разборки, того первого изведут.

Тут как раз нас и аборигены встречать вышли. Солидная, толстенная дверь из явно нержавеющей стали открылась, выпуская к нам трех воинов, среди которых мы сразу опознали Крэча.

– Добро пожаловать! – воскликнул он, расставляя руки, словно увидел старых и милых приятелей. – Долго же вы к нам добирались! Мы уже и тушки ваши оплакать успели, и на поиски выйти собирались.

– Так чего идти с пустыми руками? – спросил я после обмена приветствиями и знакомства с еще двумя встречающими. – Для пира мы ничего вкусного не принесли, но вот для торговли кое-что прихватили.

– Неужели пайки свои обменять на что-нибудь сладенькое решили? Или желаете наших спиртных напитков прикупить? Хотя чего это я?! – спохватился Быстрый, хлопая себя по лбу. – В первый раз мы вас угощаем просто для знакомства. Прошу! – Он нас пропустил вперед, а сам головой махнул нашему попутчику: – Емельян, зайдешь на стаканчик гнатара?

– Когда это я отказывался? Тем более что и мне есть что рассказать, да на ваши торги полюбоваться.

– Сосед, а как твое дело мести? – Они шли сзади, но вопрос я расслышал.

– Вначале обещанный стаканчик! – отбрил преждевременное любопытство сосед.

Ну а мы уж вошли в самый нижний уровень башни. Пожалуй, это было и самое маленькое кольцо по диаметру, метров восемь примерно. Да еще и столб с вьющейся вокруг него лестницей много места занимал. Стены глухие, без всяких окон, небольшой стол да несколько лавок. На стенах некие осветительные приспособления, напоминающие тусклые, но, самое главное, нисколько не режущие глаза лампады. Я сразу понял, что после такого освещения легко выскакиваешь на улицу и не тратишь время на привыкание к более полной темноте. Наверное, тут в основном и проходили встречи с соседями, велись торги и переговоры.

Но нас как почетных гостей, которых дозорный заметил издалека, пригласили на второй уровень, гостиный. Там уже и стол был накрыт, да и ярких лампад было не в пример больше. Это бетонное кольцо имело в диаметре метров двенадцать. Тут размещались самодельные шкафы, некое подобие приличных стульев, несколько кресел, даже весьма импозантный, большой диван, оббитый неизвестной нам кожей. Два огромных стола можно было составить и вместе, но мы все вшестером разместились весьма вольготно за одним. Ну и начался разговор с того, что Крэч с некоторым удивлением уставился на моего оруженосца, который так и не снял шлем. Даже забрало было приоткрыто самую малость.

– Ну а ты чего этот котелок не снимаешь? Не надоело разве?

Ксана молчала, как каменная Нефертити, да и мне следовало поспешить с ответом:

– Он даже меня сторонится. Не хочет лишний раз пугать своими ужасными шрамами. Хотя я уже привык к этому страху.

– Ну так… э-э… – замялся наш знакомый. – Мы ведь не звери, все понимаем.

– Увы! Я тоже парня неволить не могу. Тем более что он уже дал слово, что заговорит и снимет шлем только после нахождения пятого груана.

Крэч хмыкнул с деликатным смешком:

– Кажется, я уже говорил, что Ксон может разучиться говорить за долгие годы?

Его поддержали смехом товарищи и Емельян, а я ткнул ногой стоящие возле стульев рюкзаки:

– Почему разучится? Вон мы товар принесли. Сейчас хотим два груана получить, а через пару дней еще три выкупим. Вот и будет вас Ксон радостно пугать своими шрамами. Ха-ха! А уж когда молчать перестанет, я его сразу торговаться буду отправлять. С его душевным выражением на лице он сразу любые скидки выбивает.

Так как мой смех никто не поддержал, да еще оруженосец демонстративно повернулся ко мне всем корпусом, я не стал ерничать дальше:

– Это я так, шучу. Но вот наш товар.

– Вначале давайте отметим ваш приход в нашу башню! – оборвал меня Крэч, деловито разливая из стеклянного графина напиток чайного цвета. – А все деловые разговоры отложим на потом. Поговорим, осмотритесь, проведем вас на верхние этажи. Ну, за знакомство и за неприступность нашей башни!

Хорошие они тут тосты бросают. И пьют залпом, крякая и сразу протягивая руки за закуской. Тогда как я, еще не знакомый с местным напитком под названием «гнатар», вначале скромно принюхался, потом попробовал на язык и только потом сделал несколько глотков. Отличный, крепкий ром! Правда, присутствует некий странный привкус.

На мои манипуляции обратил внимание один из местных обитателей:

– Понравилось?

– Превосходный… гнатар. А где берете?

– Сами делаем! – стал хвастать тот, но его оборвал Крэч:

– Такие секреты я как главный купец нашей башни имею право раскрывать только нашим жителям. Так что если решитесь к нам присоединиться…

Но его, в свою очередь, перебил со смехом Емельян:

– Зря ты так с этими ребятами. Они в любом случае узнают, что гнатар может делать каждый, у кого руки растут не из задницы. Кстати, Миха, я тебе любые секреты расскажу по пути в наш Зуб. Не сомневайся!

– Эх ты! – укорил его главный купец башни. – Я ведь тебе уже хотел и второй стакан налить… – Но под смешки остальных все-таки налил. А вот когда дошел до неопорожненного стакана моего оруженосца, зашевелил в удивлении бровями: – А ты, Молчун, чего не пьешь? И не ешь ничего?

– Я запретил, – признался я с явной неохотой. Но, видя, как все уставились на меня и требуют ответа, с сомнением продолжил: – Ксон парень вроде спокойный, даже тихий… пока трезвый. А вот потом забывает про все свои клятвы, кидается шлемом и ножами и порой так пугает окружающих, что сам вздрагивает, рассмотрев свое отражение в их троекратно расширенных глазах. Оно нам надо? Вдобавок он еще и до мяса тервеля, что мы принесли, дорвался… Ужас! Представляете: почти все съел! А потом… не приняло его нутро такого надругательства. Так ему, наверное, до сих пор неприятно на пищу смотреть.

Мужики с пониманием переглянулись, сказали тост за здоровье да и выпили до дна. Так и пошло: выпили, плотно закусили, перекинулись ничего не значащими фразами и снова наливают. Ну чисто русские мужики, собравшиеся в сельской избе для обсуждения последних новостей из столицы. И только после пятой, когда все малость перекусили и развеселились, купец башни поинтересовался со смешком:

– А на обмен чего принесли? Опять тервеля убили, но сами мяса уже есть не можете? Ха-ха!

Ну я ему и раскрыл жестом иллюзиониста рюкзак со словами:

– Скользкие зайцы! – Чуть подумал и добавил: – И отдаем оптом по смешной цене: всего два груана и два малых бочонка гнатара!

Что-то мне сразу показалось, что местный ром просто обязан храниться в деревянных бочонках. И уважительное изумление на лицах обитателей башни меня только укрепило в этой мысли. Ну ведь не из-за каких-то там зайцев они на нас с Ксаной так пялились?

Один из мужиков долго рассматривать кожи не стал, а быстренько метнулся куда-то наверх. Сам потом так и не вернулся, а вот вместо него к нам снизошел местный старожил и мастер на все руки, который представился коротким словом:

– Ольшин! – Емельяну он, правда, кивнул отдельно как старому знакомому. А вот наших имен так и не спросил. Наверное, тут все знакомятся со всеми заочно.

Затем, не церемонясь, подхватил оба вместилища шкурок и высыпал содержимое на другой стол. Пока он там копался, раскладывая шкурки по размерам и подсчитывая их, мы поспешили закинуть в себя еще по два стаканчика рома, настолько тошнотворный запах отбивал всякую охоту даже разговаривать. С непривычки хмель мне ударил в голову, но я старался и присматриваться ко всему, и за сапожником следить.

Наконец он повернулся ко мне:

– Еще шкурки есть?

– Нету.

– А будут?

– Увы! Это трофей! А где взять еще – понятия не имеем.

– У кого отбили?

В двух словах обрисовал стычку с Витимом и его подельниками.

– Это хорошо! – неожиданно обрадовался ветеран. Наверное, он боялся падения цен на готовые изделия да и разгулу неподконтрольных, отмороженных разбойников в окрестностях был не рад. – Даем вам за это два груана и… только один бочонок гнатара. Согласны?

– Да! – И так напиток хотел взять только ради дезинфицирующего средства, на всякий случай. На бочонок не надеялся, хотел сторговать на графин. Никогда не тянулся к спиртному, а уж Ксана, как она утверждала, вообще первый раз напилась у меня в камере.

– Расплатись! – кивнул Ольшин купцу и поспешил наверх со словами: – Сейчас пришлю близняшек, пусть приступают к замачиванию.

Но я все не верил, что вот так, прямо сейчас с нами расплатятся груанами. Ну никак не верил! Тем более что и Емельян давал какие-то намеки на толстые обязательства и советовал расспросить детали во время самой сделки.

Так что, когда Крэч достал из шкафа «патронташ», а потом положил на стол передо мной два фосфоресцирующих чуда, я уставился на них, как на привидение. Естественно, что своими умениями я сразу бросился рассматривать внутреннюю структуру устрицы, но вот никакого отличия от настоящих устриц не находил. Поэтому все-таки не выдержал и спросил:

– Это и есть груаны? Истинные?

– Самые что ни на есть! – торжественно подтвердил Крэч.

– И их вот так легко можно обменять, купить или дать в долг?

– Естественно!

– А в чем прикол? Так ведь любой охотник может набить этих зайцев да отправиться через неделю наверх. Или я что-то не понимаю?

Мужчины и посмеялись над моим незнанием, и повздыхали сочувственно, и даже по очередной порции так называемого гнатара в себя опрокинули за удачливых и наивных новичков. И только потом Емельян, после молчаливых кивков товарищей, мне объяснил:

– Понимаешь, для пропуска наверх действительны только те груаны, которые человек отыскал на монстрах или в местах нереста и успел один час хотя бы поносить на себе. Все остальные: найденные, купленные, выменянные или захваченные в бою – недействительны. И называются «чужие». Ну разве что ты вешаешь «патронташ» на кончик копья и вместе с ним бежишь туда, где хочешь купить нечто необыкновенное и самое дорогостоящее. Там уже покупатель надевает этот «патронташ» на себя, и груаны становятся «ТОЛЬКО ЕГО». Понятно?

Я горько скривился по двум причинам: три груана, найденные у убитых нами бандитов, ни на что не годятся, и нас за ценные шкурки развели словно лохов. О чем воскликнул с негодованием:

– Так, выходит, нас обманули?!

– Нисколечко! – пожал плечами Емельян. – Это отличный обмен, и вы здорово заработали. Тем более что вы еще не знаете других возможностей груанов. Да о них наверху никто даже не догадывается!

Я уже настроился подробно выспрашивать об этих неизвестных возможностях светящихся устриц, но тут вниз спустились две молодые женщины. Похожие друг на друга как две капли воды. Я уставился на них дурея и не в силах вымолвить ни слова. Только мысль мелькнула: «Такого не может быть!..»

Глава двадцатая


Играющий тренер


Прошло четыре дня, с тех пор как Леонид адаптировался и удачно влился в культурную жизнь города Пловареша. Кабаре с рестораном, который в этом мире назывался загадочным словом «арляпас», удалось выкупить у обанкротившегося владельца уже на следующий день после знакомства землянина с очаровательными танцовщицами. Причем Лизавета и Лада оказались не только пылкими, нежными и жертвенными любовницами, но и достаточно умными, сообразительными во многих вопросах женщинами. Несмотря на свой несколько приличный для подобной деятельности возраст, они до сих пор оставались лучшими танцовщицами на сцене, считались лидерами среди шестнадцати своих коллег и подружек.

Именно женщины подсказали идею, как сэкономить массу средств и при этом сохранить в коллективе и прежнего владельца, опытного умелого организатора, у которого имелась невероятная куча знакомств не только в Пловареше, но и во многих иных городах. То есть получилось так, что оставшийся без средств хозяин, имевший звучное имя Крамар и не мене звучную фамилию Лукоян, просто перешел работать в принадлежавшее ему кабаре на условиях пайщика при долевом участии, заняв должность администратора. Ко всему прочему договорились, что на людях Крамар будет заявлять и дальше, что он остался полноправным владельцем и просто ангажировал нового художественного руководителя и прекрасного клоуна. Тогда как сам Чарли Чаплин стал импресарио.

Причем не тем импресарио, который договаривается о контрактах, поездках и гастролях, это оставили на плечах у Лукояна, бывшего владельца, а тем, что называется главным режиссером, постановщиком и стержневым артистом заново организованного, перекроенного и значительно расширенного представления. Он быстро собрал в труппу еще десяток нужных исполнителей, без всяких ненужных терзаний совести навесил на них лучшие репризы земных авторов и уже на второй день после покупки, расстаравшись с должной рекламой по всему городу в виде объявлений на расклеенных листках, дал первое выступление. На нем зрителей оказалось не так уж много, всего ползала. Все-таки слухи о разоренном владельце ходили уже парочку рудней, и мало кто верил, что дела там так быстро пойдут на поправку.

Но зато пришедшие не пожалели. Они были в настоящем восторге от того, что увидели, как повеселились и насколько прекрасно отдохнули во время вечера. Животы у всех сводило от смеха, глаза остались круглыми от восторга, а рты потом не закрывались несколько суток от пересказов всем встречным о той великолепной, красочной театральной постановке ночного водевиля.

На следующий вечер зал был забит до отказа. Ну а на третий вечер, несмотря на резко утроившиеся цены билетов за столиками, на представление уже не могли попасть местные столпы общества. Например, тот же поставной данного сектора со своей супругой чуть не подрался с администратором, ворвавшись к нему в кабинет, угрожая ему страшными гонениями и даже отправкой на Дно, если тот немедленно не впустит его в зал. Хорошо еще, что бывший владелец сам лично и давно знал поставного. Он чуть ли не на плечах у того висел, умоляя подождать, выкупить билет на послезавтра и вот тогда уже насладиться представлением.

– Когда?! – ревел главный управляющий сектором, пытаясь стряхнуть с себя прилипшего с одной стороны администратора, а с другой – шипящую успокоительные слова супругу. – Послезавтра?! Может, мне еще через лутень прийти и просить у тебя милость зайти поужинать?!

– Ну нет мест, нет! И так за столами удвоенное количество посетителей! – стонал бывший владелец арляпаса. – Стула ни одного не осталось! Веришь? Не мог ты хотя бы на два часа раньше посыльного прислать?

– Я тебе сейчас пришлю!..

Вот в этот момент и заскочил в кабинет администратора сам импресарио, запыхавшийся, уже готовый к выступлению и полностью загримированный под клоуна. С порога, еще толком не открыв дверь, он заорал:

– Стул! Мне нужен на сцену один стул! Куда они все подевались?

Но так и замер при виде батальной сцены: поджарый, физически очень крепкий мужчина держит за ворот висящего в воздухе администратора, а со второй своей руки пытается мягко стряхнуть повизгивающую от недовольства женщину. При этом сообразил, что нового друга надо выручать немедленно:

– Феноменально! Отличная получается сценка, уже завтра разыграем на спектакле: «Ревнивый муж пришел бить морду коварному искусителю!»

– Какому искусителю? – хрипел полузадушенный господин Лукоян.

– При чем тут ревность? – фыркал поставной, опуская тем не менее отчаянного администратора на пол.

– Он нам не хочет продать билеты! – пожаловалась тоже немало удрученная женщина.

И вот тут Леонид рассмеялся. Ну а его заразительный смех никогда никого и ни при каких обстоятельствах не оставлял равнодушным. В ответ ему заулыбались все три раскрасневшихся участника бурной сценки, а потом еще и посмеивались во время дальнейшего знакомства и разговора.

– Ой, не могу! – причитал клоун, первым делом шагая к женщине и целуя протянутую с восторгом ручку (как выяснилось, здесь и такие куртуазные манеры приветствия присутствовали в высшем обществе!). – Ну как можно такой прекрасной даме отказывать в такой мелочи, как жалкий билетик! Крамар, на месте ее мужа я бы тоже тебе украсил фингалами поверхность лица! С кем имею честь беседовать?

Администратор поспешил представить своих возбужденных гостей:

– Поставной нашего сектора с супругой! – Понятное дело, что и имена не забыл назвать.

А Леонид еле сдержался, чтобы не подпрыгнуть на месте от восторга. Он уже два дня сушил себе голову, как выйти на только что представленного ему человека. Как выяснилось, документов как таковых в данном мире вроде и не существовало, но вот некоторые, вроде бы и небольшие, сложности с идентификацией иномирца возникли. И касались они в первую очередь более свободного перемещения между городами. Чтобы их уладить, только и требовалось выпросить несколько поблажек у поставного сектора, заново их оформить с помощью казусов в процессуальном законодательстве, и тогда уже Чарли Чаплин станет самым что ни на есть официальным жителем данной планеты.

Поэтому следующие минуты три Леонид старался как никогда. Умудрившись и букет даме вручить, вынутый из воздуха, и ее супругу лапши на уши навешать с три короба, ну и развеселить всех так своими шутками да прибаутками, что те уже ухохатывались, даже не видя самого представления.

Ну а под конец экспресс-давления обратился с укором к хохочущему администратору:

– Крамар, как тебе не стыдно! Работать надо, а ты тут своих гостей веселишь! Неужели их негде усадить в таком огромном зале?

– Вот представь себе, что негде! – со слезами на глазах восклицал господин Лукоян. – Даже стула ни одного не осталось! Разносчики и у соседа по всему дому собрали, где только смогли.

– А это что? – Рука клоуна указывала на три роскошных кресла, которые стояли в кабинете для хозяина и для уважаемых визитеров.

– Так ведь они огромные.

– Ну так и поставной у нас человек не маленький. А уж его супругу вообще надо усаживать на самое почетное место. Так что ставь эти кресла в проходе у самой сцены и определи нашим гостям тот маленький треугольный столик, что стоит вон в том углу. Скромно, зато самое лучшее место среди зрителей. А третье кресло я забираю для выступления! – Он подхватил предмет мебели и поволок к выходу. Но уже там обернулся: – Кстати! Сегодня мы делаем и презентацию нового блюда: вареники! Причем с начинкой из жареной капусты. Со сметаной и с обжаренным луком. Изумительное блюдо! Я потом лично буду интересоваться у наших гостей, как оно им понравилось.

И умчался. При этом его крик разносчикам был слышен из коридора:

– Быстрее к администратору! Он укажет, куда устанавливать кресла для господина поставного и его супруги. Живее, живее!..

– Он как огонь! – не удержалась от сравнения женщина.

– А уж весельчак – редчайший! – похвалил поставной. – Недаром такая слава о нем пошла по всему городу.

– Вот сейчас его еще и на сцене увидите, – интригующе обещал администратор.

– А что это за блюдо такое новое?

– О-о-о! Я сам только сегодня утром попробовал первую, пробную порцию. Пришлось из-за этого срочно нанять еще пятнадцать поваров, и то не знаю, справятся ли они при таком стечении народа. Каждому ведь захочется попробовать. Под рюмочку гнатара вареники идут с непередаваемыми ощущениями!

Поставной сглотнул слюну и проворчал:

– Ты меня сейчас до голодного обморока доведешь своими рассказами. А кто автор этого блюда?

– Чарли это и придумал! Вернее, он утверждает, что рецепт ему передала его бабушка, но так как для процветания нашего арляпаса нужна звучная реклама по всем направлениям, он не пожалел этого рецепта для нашей кухни. Мало того, он обещал в ближайшее время еще с десяток уникальных блюд ввести в ассортимент. И еще! Сегодня попробуете то, что вчера вызвало общий фурор за столами: салат оливье. До чего же роскошная вещь! Мм! Правда, секрет его приготовления Чарли дал только пяти поварам, которые поклялись блюсти тайну до самой смерти и фактически только этим салатом и занимаются. Причем основной ингредиент для салата, который называется «майонез», наш Чаплин готовит сам. Никому секрет не доверяет. Но делает сразу большой лагун, чтобы на сутки хватало. Вот уж где вкуснотища!..

Парочка гостей переглянулась, и одна из самых умных в городе, по всеобщему мнению, женщин задала весьма интересный вопрос:

– Слушай, Крамар, а как же вы тогда справитесь с наплывом посетителей? Это хорошо, что мой… – она покосилась на ухмыляющегося супруга, – такой добрый и спокойный. А ведь остальные могут и добраться до твоей… хм… поверхности лица.

– Во-первых, драк я больше в арляпасе не допущу. И поможет мне в этом господин поставной. Верно я мыслю? Несколько дозорных, отряженных ежевечерне к нашему дому, нисколько не помешают при разборках с излишней толпой. А то и десяток можно. Не все же им бездельничать в управлении.

– Ну да, это устроить легко, – согласно кивнул поставной.

– И во-вторых, господин Чаплин уже сейчас ведет спешный набор дублирующего состава всей труппы.

– На случай, если кто заболеет? – обеспокоилась дама.

– Нет. Он собирается вскоре начать гастроли в других городах. Я уже начал предварительные переговоры о снятии в аренду сцен в самых огромных, наиболее вместительных ресторанах. Так что название нашего арляпаса «Звездный Чарли» скоро будет на объявлениях и в иных городах. То есть как цирки путешествуют из города в город, так и наша труппа будет то там выступать, то здесь подменять дублирующий состав. Так сказать, чтобы связь с семьями и родным домом не прерывалась.

Уже двигаясь к самому ресторану, поставной продумал только что услышанное и восхищенно помотал головой:

– Повезло тебе с этим клоуном!..

– Почему только мне? – искренне возмутился Крамар Лукоян. – Это всем нам повезло. Всему городу! Да и остальные города наконец-то узнают, что такое настоящий юмор. А то в цирк порой заглянешь, а там кроме красивых акробаток да ярких костюмов – сплошная грусть и уныние.

А переполненный зал встречал гостей гамом, ароматными запахами и предвкушением ожидающегося спектакля. Чарли Чаплин начинал победоносное, пусть и не сразу заметное, невероятно мирное завоевание мира Груанов.

Глава двадцать первая


Рабы в рабстве у рабов


В первый момент при взгляде на одинаковых молодых женщин мне показалось, что я вижу перед собой Катерину и Веру. Только несколько постаревшими и страшно осунувшимися. Настолько молодые, лет по двадцать пять, женщины были похожи на моих милых подружек. Мне привиделось, что это они, только прошедшие через какой-то временной парадокс пространства и расстояния, несколько изменившие и забывшие свое прошлое и настоящее. Ведь они меня нисколько не узнавали, скользнув по моему лицу совершенно равнодушными, ничего не выражающими взглядами.

И только на второй минуте я стал соображать, что к чему. Первое: они меня и не могли узнать по умолчанию! Я вырос, стал совершенно другим, лицо изменилось кардинально. Меня даже мать родная не узнает, и хорошо, что я, предвидя это заранее, договорился с родителями о некоем пароле после долгой разлуки.

Второе: эти близняшки все-таки не мои дорогие лисички. Верочку от Катеньки я распознавал только по одному голосу, а уж внешне я их различал только по контуру совершенно идентичных тел чуть ли не в полной темноте. Такое со мной случилось и навсегда прилипло после тяжелой болезни. Тогда как эти две женщины разнились от моих подруг всем: и голосами, которыми они стали деловито переговариваться между собой у стола; и фигурами, несколько приземистыми, с более короткими ногами; ну и той невидимой аурой, которая всегда исходила от каждой.

А ведь какое сходство по лицам! Если бы не мои умения, точно бы поверил, что вижу своих дорогих подружек, которые вдруг стали лет на семь-восемь старше. Бывает же такое совпадение в разных мирах?!

Но на мое застопоренное молчание и расширенные глаза первым обратил внимание и по-своему интерпретировал Крэч:

– О-о! Парень, да ты и в самом деле тот еще бабник! Первые юбки увидел и сразу дар речи потерял.

– Да нет, – попытался я объяснить свое состояние. – Просто у нас в роду точно такие же, жутко похожие на них двойняшки имеются.

– Ага! Заливай, заливай, а мы послушаем! – Мужчины рассмеялись.

Только мой оруженосец сидел все так же тихо, но теперь уже резко ворочал забралом то в сторону женщин, то в мою.

– Ну и почему бы на красивых женщин не полюбоваться? – поинтересовался я с раздражением. – Или за это платить надо?

– Платить не надо, – посерьезнел местный представитель купечества. – Но вот некоторые законы существуют. И как новичку я просто обязан тебе их рассказать, чтобы не было каких лишних между нами осложнений или трений. Естественно, в каждом замке или башне законы разные, и отличаются они довольно кардинально, но в нашей обители они свои и нерушимы уже больше века. По крайней мере, так указано в наших постоянно ведущихся записях.

После чего Крэч довольно грамотно и четко изложил основы их внутренних взаимоотношений. И я с ужасом осознал, что женщины здесь на положении самых крайних, униженных и обездоленных рабов. Получалась невероятная по своей абсурдности пирамида. Гаузы поработили валухов и заставляют поддерживать порядок среди людей этого мира. Но эти рабы еще из своей среды выискивают рабов более низшего порядка и заставляют служить в принудительном войске. Но и этого мало! Сами вояки в своей общине практикуют настоящее рабство к себе подобным!

Например, данные близняшки были куплены тем самым ветераном за немыслимые средства полтора года назад и беспрекословно выполняют не только все его личные прихоти, но и прихоти других мужчин. А за это их хозяин берет с других мужчин поразовую, соответствующую доплату. То есть он приторговывает еще своими рабынями с целью прямой наживы. И приторговывает не только среди своих непосредственных товарищей, но и уступая по договорной цене близняшек хоть парой, хоть порознь любому заезжему гостю.

«Раб на рабе сидящий и рабом погоняющий!» – вывел я в итоге довольно грустную классификацию местного произвола. И что самое неприятное, как моя душа ни злилась, как ни бесновалась, я четко и ясно осознавал: в данной ситуации, тем более сейчас, немедленно, я полностью бессилен. Что-либо изменить было не в моих силах.

Пока велся про них разговор, женщины с безучастным видом ходили то вниз, то вновь возвращались, отбирая по шкафам некие нужные для замачивания кож ингредиенты. Глядя на них, хотелось тут все перевернуть вверх дном, но я удосужился только на очередные вопросы:

– Ну а вот за сколько эту двойню можно выкупить?

После чего даже Емельян от души рассмеялся, обращаясь к своему соседу-приятелю:

– Ведь прав оказался! Смотри, как Миха по женщинам уже соскучился. И губа не дура, самых лучших и достойных выбрал, на старух не польстился.

– А что, и старухи продаются? – не мог я скрыть своего удивления.

– Ну, если доживают до такого возраста! – сквозь смех выдавил из себя Крэч. – Но поверь мне, толку от них в постели уже совсем никакого. Да и этих чтобы покупать, до глубокой старости придется такие вот партии скользких зайцев поставлять ежедневно. И самое смешное, что слишком частое употребление одной и той же подруги быстро ведет к привыканию, и ты ее сам начнешь быстро сдавать в аренду, чтобы вернуть хоть сотую часть потраченных на нее средств. Например, каждый из нас покупает одну из сестричек раз в рудню на два-три часа, и нам хватает с избытком. А что с ней потом делать все остальные дни? Вот то-то! Нечего с ними делать, только кормить да защищать от всякой напасти, рискуя собственной шеей. Это когда «голодный», все бы отдал и месяц бы не слезал, а как успокоился, сбросил пар, то потом и думаешь: «Какая шавка меня укусила?»

Я лихорадочно пытался сообразить, почему же так происходит. И ничего, кроме единственно верного объяснения, мне в голову не приходило: всему виной отсутствие детей. Если женщина не беременеет и не рожает, она сразу становится вещью, разменной монетой, расходным товаром. Потому что в ином случае любой мужчина бы заступился и за свою мать, и за свою сестру, и уж тем более за свою дочь. Никто бы и никому не позволил содержать слабую, беззащитную женщину в рабстве, носи она высокое и гордое звание матери или будущей матери.

Да только ах и увы, но Дно лишило попадающих сюда смертниц этой почетной привилегии: беременеть и рожать. И если выяснится, что во всем этом виноваты тоже гаузы, то мой счет к ним сразу утроится. За такую подлость поработителей следует наказывать так глубоко и жестоко, чтобы они вообще позабыли свои колонизаторские замашки и радовались, что им оставили право на существование как виду.

Пока я вот так жутко терзался и переживал, мои новые знакомые обстоятельно продолжали меня вводить в курс цен: как, что и почем. Правда, Емельян несколько разбавил грустную картинку разъяснением законов их замка Зуб. Там имелись три рабыни и четыре «свободные» женщины. Но и последние принадлежали только своим любовникам, были уже в возрасте и не настолько притягивали алчущие взгляды соседей, чтобы из-за них развязывать кровопролитные войны. То есть ситуация сложилась вполне всех устраивающая. Возжелалось мужику позабавиться женским телом, выбирал самую для него приятную кандидатуру, прикидывая, хватит ли у него на нее средств, и спешил к соседям. А там уже договаривался с непосредственным рабовладельцем. Чем красотка моложе да пригожее, тем и цена за нее выше, тем и желающих приходит больше.

Опять поймав взглядом одну из женщин, я поинтересовался:

– А спросить у них что-то можно?

– Зачем тебе? – напрягся Крэч.

– Да хоть голос расслышу женский как следует.

– Да спрашивай сколько угодно. Порой их специально поговорить с желающими выводят.

– Ну-ка, постой! – взмахнул я рукой одной из близняшек, оказавшейся поблизости. Та с фатальным видом замерла на месте, хотя ее глаза посматривали на меня оценивающе и с какой-то мизерной симпатией. – Что умеешь делать?

– Все, что прикажет хозяин, – ответила она на мой первый вопрос.

– Ну а как тебе вообще на Дне нравится?

– Жить можно, – последовала философская фраза.

– По какой причине тебя вниз сбросили? Да еще и не одну, а с сестрой?

Несколько мгновений она стояла, упрямо сжав губы. И когда я решил, что она ничего не скажет на эту тему, все-таки заговорила:

– Было совершено два покушения на гаузов, подробности этого так до меня и не дошли. Валухи разыскали группу бунтовщиков, и совершенно неожиданно мы туда затесались. Ну а наших оправданий и криков про ошибку никто слушать не стал.

– Да врет она все, как обычно, – встрял второй пирующий с нами мужчина из местных. – Про то дело нам потом новичок один рассказал. Убили там гауза и одного тяжело ранили молодые придурки из общества какой-то там борьбы. Ну вот всю эту группу и повязали. А с такими смутьянами разговор короткий: на Дно! Ха-ха!

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги