Случай в Кропоткинском переулке

МОСКВА. СМЕЛЯКОВ. СТРАСТЬ

Настроение оставалось приподнятым и на следующий день, когда Смеляков вышел на ночное дежурство. В летнее время ему нравилось дежурить именно ночью: улицы были пустыми, прохожих не было, все спали. Виктор чувствовал себя почти на отдыхе, избавленный от ежесекундного дневного бдения.

Ночь стояла жаркая, душная и тихая. Пахло листвой и свежим асфальтом, уложенным на перекрещении Кропоткинских улиц и переулка. Стоя возле будки, Виктор мурлыкал себе под нос какую-то невнятную мелодию, наслаждаясь покоем.

В час ночи с Кропоткинской улицы в переулок свернул маленький «БМВ». Виктор сразу узнал машину фон Людерса, атташе посольства Финляндии по культуре. «БМВ» плавно подкатил к воротам и бесшумно въехал на территорию посольства. Из машины выпорхнули две стройные женские фигурки. Атташе что-то сказал им по-фински, и обе девушки засмеялись. Одна из них отступила на пару шагов, держась за живот и согнувшись от смеха.

«Аули», — Виктор с удовольствием посмотрел на её красивые ноги.

Девушка была в очень лёгкой блузке и очень короткой юбке. Падавший сверху свет фонаря делал её тело необычайно рельефным. В своей невесомой одежде Аули казалась раздетой.

«БМВ» тихонько скрылся в гараже.

Второй девушкой была Эрмина Хююпия, тоже работавшая горничной, как и Аули. Она поманила Аули пальцем, обняла её и шепнула что-то на ухо. Они обе то входили в яркий круг света, то исчезали из него, тут же растворяясь в темноте. Было слышно, как они продолжали весело разговаривать, то и дело прыская от смеха. Вдруг Аули показала пальцем на Смелякова, и он поспешил отвернуться. Стук каблучков за его спиной приблизился, и снова раздался смех. По звуку Виктор понял, что девушки подошли совсем близко к воротам.

— Виктор, — позвала Эрмина, сносно говорившая по-русски.

Он медленно оглянулся на них, и они опять засмеялись.

— Вообще-то так вот смеяться не очень-то прилично, — буркнул он, смутившись. — Я ведь ничего не понимаю.

Девушки, обнимая друг друга за талию и хихикая, вышли из ворот на улицу и остановились перед Смеляковым. Черты их молодых лиц казались более мягкими в ночном освещении, чем днём, кожа была матовой. Эрмина, в отличие от Аули, не могла похвастать красотой, она была типичной финнкой, с холодным и немного грубоватым рисунком лица, но и она выглядела сейчас привлекательно. Волосы блестели, вероятно, обрызганные лаком. Обе девушки стояли, чуть расставив ноги и касаясь друг друга плечами. От них пахло духами и вином, и эти исходившие от женских тел запахи пробуждали в Смелякове вполне определённое желание.

— Виктор, — повторила Эрмина, — мы пили вино, мы очень веселы… Мы можно будем веселиться вместе?

— Я не могу веселиться, — Смеляков развёл руками. — Я работаю. Ай ду май ворк. Окей?

— Oh, forget about your work! — махнула рукой Эрмина. — There is no one around! Do you want to drink?[35]

Виктор отступил от них на шаг:

— Дринк? Нет, нет, нельзя мне дринк. Вот этого совсем нельзя.

Эрмина что-то сказала на финском языке, обращаясь к Аули, та кивнула и улыбнулась. Её хмельные глаза остановились на лице Смелякова, и он увидел в её взгляде гораздо больше, чем просто невинный флирт.

«Чёрт возьми, как у них всё легко! Ничто не мешает им! Ничто не сдерживает! И ведь они нормальные девчонки, не потаскушки какие-нибудь!»

Они обе шагнули к Виктору, что-то лопоча по-своему, и он их абсолютно не понимал. Эрмина вдруг погладила его по груди, и он вздрогнул от неожиданности. Её рука была жаркой и крепкой. Девушка что-то прошептала, и Виктор почувствовал, что по его телу пробежали мурашки.

— You look like one of us[36]… Как финский, — Эрмина дотронулась до его головы, чуть сдвинув фуражку. — Волосы… Светлые совсем…

Он посмотрел поверх её плеча на противоположную сторону переулка. Воронин, стоявший на воротах посольства Конго с любопытством наблюдал за разворачивавшимся на его глазах действом. Заметив взгляд Виктора, он бесшумно похлопал в ладоши.

— Вот чёрт, — прошептал Смеляков и попытался освободиться от Эрмины, но в ту же минуту к нему сбоку подступила Аули, и он ощутил, как её пальцы начали поглаживать его руку. Виктору стало нестерпимо жарко. — Послушайте, мне же нельзя ничего такого. Я на посту. Плиз, очень, очень прошу вас…

— I think we need some more drink[37], — Эрмина подмигнула Смелякову и, покачиваясь, прошмыгнула в ворота.

Аули надула губки, её ладонь скользнула вверх по руке Смелякова и остановилась на его плече. Указательный палец потёрся о погон.

«Боже, какие у неё руки, — промелькнуло в голове в Виктора. — Какая притягательность исходит из неё! Ну почему же я не имею права на эту девушку?»

Аули едва слышно сказала что-то, затем сразу засмеялась очень громко и уткнулась лбом Виктору в грудь. Аромат её волос нахлынул на Виктора с такой силой, что у него закружилась голова.

«Ёлки-палки!»

Он позволил своим пальцам обхватить запястье той руки Аули, что лежала у него на груди. Он не знал, что соприкосновение с её бархатной кожей выведет его из равновесия.

Аули поняла его движение, как приглашение к продолжению. Её лежавшая на его плече рука тут же оказалась у него на шее. Смеляков почувствовал тяжесть в ногах, его голова едва заметно склонилась, подбородок притронулся ко лбу девушки.

«Всё! Хана! Больше не могу! Будь что будет!»

Он сделал шаг в сторону будки и провёл ладонью по своему взмокшему лицу. Он ещё мог остановиться, но он посмотрел через плечо, увидел приоткрытые губы Аули и понял, что не осталось в мире той силы, которая могла удержать его от опрометчивого шага.

В том доме, где был сквозной подъезд, находилось полуподвальное помещение, закреплённое за сотрудниками ООДП. Туда время от времени постовые отлучались на несколько минут, чтобы попить чаю или справить нужду. Ключ от комнаты висел на стене будки. Виктор протянул руку, чувствуя себя одурманенным, и снял ключ с гвоздя.

— Пошли, — он потянул Аули за собой, и она повиновалась, играя своими тонкими пальцами с его ладонью.

Входя в подъезд, он оглянулся и увидел, как сквозь туман, фигуру Воронина перед воротами посольства Конго. Лейтенант опять похлопал в ладоши и стал медленно двигаться к посольству Финляндии.

«Плевать!» — просвистело в голове Виктора.

Он буквально ввалился в тесную каморку и сгрёб Аули в охапку. Она нежно ойкнула и вся растаяла в его объятиях. Виктора распирало, голова кружилась, чувства перехлёстывали через край, он не мог совладать с ними. Он читал в книгах, что страсть бывает бешеной, но сам никогда не испытывал такого неукротимого чувства. Каким-то особым зрением он наблюдал за собой со стороны и не мог поверить в происходившее. Это было что-то невероятное, какой-то другой мир, другое измерение…

Жёлтый свет уличных фонарей заливал край тесного диванчика и угол стола, на котором виднелись гранёные стаканы с прилипшими ко дну чаинками. В полосу света попало лицо Аули. Глаза её широко раскрылись, затем зажмурились. Расстёгнутая блузка сползла, обнажив округлость белого плеча и мягкую тень возле ключицы. Потянувшиеся к Виктору губы затмили всё…

Время остановилось. Разлившееся вокруг небытие наполнилось тонким колыханием женских вздохов и нежным запахом девичьей плоти…

Действительность дала знать о себе внезапным звуком подъехавшего автомобиля и хлопнувшей дверцы. Смелякову хватило доли секунды, чтобы понять, что приехала проверка.

«Одеваться!» — скомандовал он себе, и в его голове вдруг сделалась исключительная ясность. От недавней затуманенности сознания не осталось и следа.

Виктор оделся в считанные секунды. Даже в армии он не одевался так быстро.

— Тихо! — он приложил руку к губам Аули.

— Ну и где он? — Смеляков узнал голос майора Захарова, начальника отделения.

Девушка села на диване, поджав под себя ноги. Она была обворожительна в своей наготе, но Виктор больше не видел её. Две-три секунды он смотрел в окно, располагавшееся почти на уровне тротуара, затем быстро придвинулся к Аули и прошептал:

— Не выходи! Туда, — он показал пальцем на окно, — нельзя! Аули, оставайся здесь. Поняла? Зис рум… Стэй ин зе рум…

Он в два прыжка оказался в подъезде и, оправив форму, сделал глубокий вдох. Толкнув дверь подъезда, он заставил себя принять равнодушный вид и вышел на улицу.

Возле его будки стояла «волга», перед ней топтался, посматривая на часы, майор Захаров. В двух шагах от него стоял Воронин.

— Куда Смеляков делся? — майор повернулся к Воронину. — Почему он не на посту?

— Так ведь… — начал неопределённо Воронин.

— Товарищ майор! — Смеляков в один прыжок оказался возле Захарова — На посту всё в порядке!

— А где вы шляетесь? — Захаров метнул на него холодный взгляд.

— Совершаю обход территории по периметру! — отчеканил Смеляков.

— Обход? Ну да, понятно, понятно, — кивнул Захаров. — А откуда вы сейчас вышли? Что-то я не пойму, как вы обходите территорию.

— Тут подъезд со сквозным проходом, товарищ майор! — отрапортовал Смеляков.

— А ну проводите меня, я взгляну.

— Сюда, товарищ майор…

Смеляков решительно направился к подъезду, с ужасом думая о том, что в любую минуту оттуда могла выйти Аули. Захаров прошёл за Виктором внутрь и сразу задел ногой о какой-то болт. Эхо отозвалось гулким металлическим звоном.

— Что тут такое? Лампочку нельзя, что ли, поярче ввинтить? — лицо полковника приняло выражение чиновничьей нетерпимости.

Они вышли на задний двор.

— Тут же ни черта не видно! — опять выругался Захаров.

— Уж как есть, товарищ майор.

— А чем тут пахнет? Что за запах?

— Там впереди стройка, товарищ майор, — предупредил Смеляков. — Краска, цемент… Вы далеко не ходите, а то грязи много.

— Да я и не пойду!

Они вернулись к «волге», и Захаров снял фуражку, чтобы протереть голову.

— Да-с, — сказал он, водружая головной убор обратно, — жара сегодня чертовская.

— Очень душно, настоящая парилка, — согласился водитель, уже севший в машину.

— Душно, — добавил полковник и глянул на свои наручные часы. — Ладно, поехали.

Он плюхнулся в машину и захлопнул дверцу. Виктор козырнул.

«Вот это история!» — была первая мысль, на которую он обратил внимание, едва «волга» отъехала от ворот посольства.

И тут его руки бешено затряслись.

— А ты везунчик, Витёк, — донёсся до него, как сквозь вату, голос Воронина.

Виктор кивнул и, с трудом переставляя чугунные ноги, побрёл к будке. Руки судорожно шарили по карманам в поисках сигарет. Голова в одно мгновение наполнилась странным шумом, который нарастал и нарастал, угрожая оглушить Смелякова. Виктор почти упал на приступочек и прислонился затылком к стене будки. Ему пришлось сломать несколько спичек, прежде чем он сумел зажечь сигарету.

Слева скрипнула дверь подъезда, и на улицу вышла Аули. У неё был блаженный вид, глаза полуприкрыты, голова наклонена набок, жёлтые волосы спутаны. Она постояла на месте, вдыхая тёплый воздух, и что-то проворковала на родном языке. Безучастно глядя на неё, Виктор увидел, что на указательном пальце её правой руки висели женские трусики. Аули сделала несколько шагов и улыбнулась в чёрное небо.

Смеляков закурил вторую сигарету.

— Виктор, Виктор, — девушка остановилась перед ним и подняла к своему лицу трусики. — It was хорошо… Хо-ро-шо!

Он почувствовал, как по его спине обильно струился пот.

Аули сделала ещё шаг и погладила Смелякова по плечу.

— Good night, sleep well[38], — она поцеловала воздух своими горячими губами и, постучав ногтями по будке, пошла к воротам.

— Ну что, Вить? — остановился перед будкой Воронин, когда девушка скрылась. Он с трудом сдерживал улыбку, глаза его блестели. — Это было нечто! Клянусь, такого никто в отделе ещё не совершал! Я тебя поздравляю, Витёк! Ты проявил верх виртуозности! Нет, честное слово, это не сравнится ни с чем!

Воронин замолчал, не в силах выразить своих переживаний, и похлопал Смелякова по плечу.

— Думаю, это войдёт в историю, — тут Воронин расхохотался, дав волю чувствам.

Виктор закрыл глаза. Шум в голове не утихал. Пот бежал по его лицу, капал с подбородка, стекал с затылка на спину. Виктор был мокрый насквозь, нервная дрожь становилась всё сильнее. Он судорожно поднёс ко рту новую сигарету и прикурил её от той, что была зажата в зубах и уже почти истлела.

Время снова остановилось…

«Неужели это всё со мной произошло?» — услышал он свой громкий голос где-то в глубине головы, и в тот же миг прекратился шум, сводивший его с ума.

Виктор увидел кучу окурков возле своих ног. Рядом лежало две пустые пачки из-под сигарет. Он осторожно поднялся и огляделся. Улица безмятежно спала. Воронин уже вернулся к воротам посольства Конго и курил, улыбаясь своим мыслям.

Виктор повернулся лицом к посольству Финляндии. Где-то там крепко спала Аули, и её не тревожило недавнее происшествие; она понятия не имела о том, какой катастрофой могла обернуться для её случайного любовника эта короткая, но бурная связь.

«Что ж, — Смеляков поднялся, вошёл в будку и провёл раскрытой ладонью по груди, словно хотел убедиться, что он жив и что ничто не пригрезилось ему, — по крайней мере, у меня был чудесный опыт. Неповторимый опыт! Но чёрт меня подери, если я когда-нибудь позволю себе ещё раз потерять вот так голову… Просто башку снесло… Но ведь очуметь что было! Можно только мечтать… Нет, брат, врёшь, хватит одного раза, хватит мечтать. Ни на что подобное я не решусь больше никогда в жизни… Да ведь я и не решал ничего, оно же само произошло! Ёлки-палки, какой кошмар! На краю пропасти стоял! Надо ж так зацепить-то… Бред какой-то, чума просто… Ужас, просто ужас, но и забыть я этого тоже никогда не смогу… Если бы не Аули, я бы не знал, что такое ужас счастья…»