В преддверии рая

ЗАТЕЯ

Есть проблемы вечные, как мир. Их любят ставить перед современниками самые бездарные и глупые писатели. Ставить, но не решать. Их дело — будить мысль, а не питать голодную пробудившуюся мысль готовыми продуктами творчества. Решать должны сами читатели. С помощью литературоведов и философов, которые сами тоже ничего не решают, зато знают, как эти вечные проблемы в свое время решали выдающиеся мыслители прошлого, не подозревавшие, что имели дело с вечностью. Вот, скажем, Ромео и Джульетта, говорит Стопкин. Любовь? Любовь. Проблема? Проблема. Трагедия? Трагедия. А Леночка... Это — дочка соседа по квартире... И Витька — это ее «мальчик»... Это что, не любовь? Не проблема? Не трагедия? Полностью согласен с тобой, говорит Жидов. Но объясни, в чем дело? Ничего особенного, говорит Стопкин. Девчонку после школы для стажа устроили в почтенное учреждение. Там ее совратил почтенный чин. Девчонка забеременела, хотя любила Витьку. И Витька не давала, боялась забеременеть. А Витька ее любил. Обнаружилась беременность. Как быть? Свалила на Витьку. Витька повесился. Обнаружилось, он невинен. А чин ни при чем, не придерешься. Клевета, мол. В суд за клевету! Девчонка что-то выпила. Жива осталась, но глядеть страшно. Одним словом, поехали! Чтобы Они там все сдохли!

Я вывел любопытную формулу, говорит Жидов. Оказывается, есть довольно строгая зависимость степени замкнутости и контрастности слоев от ранга территориальной единицы. Так, на районном уровне в начальство выйти легче, чем на областном. И вообще здесь переход из одного слоя в другой проще, чем на уровне города или области. И разница в уровне жизни между слоями не так велика. Как сказать, говорит Стопкин. Все зависит от способов измерения. Для районного масштаба, может быть, разница в сто рублей и в одну комнату жилья существеннее, чем разница в пятьсот рублей и в пять комнат в столице. И слоев там, в столице, куда больше. Так что есть переходные слои, что соответствует нашей районной размытости. Но в целом ты прав. Чем выше ставки, тем серьезнее игра. Конечно, наше районное начальство живет паскудно с более высокой точки зрения. Но на своем уровне оно правдами и неправдами устраивается куда лучше, чем рядовые граждане. А возьми нашу городскую верхушку. Секретарей горкома, чинов из горсовета, КГБ и т.п. Они живут дай бог всякому. Не хуже столичного начальства, а то и получше. Правда, уже на гангстерской основе. Но все равно безнаказанно, значит, «законно». Мне Каплинский рассказывал, какие они там пиры закатывают. И насчет девочек не теряются. В столице, пожалуй, такое позволить себе они не могут. Там на виду. Хотя... В общем, дай мне твои расчеты, я подумаю.

В пьянстве имеет силу закон, хорошо известный всякому регулярно пьющему: выпить больше всего хочется тогда, когда нет денег на выпивку или негде достать спиртное. Когда кафе «Зори революции» закрылось и Стопкина с Жидовым выбросили на улицу, желание выпить еще достигло у них самой высшей точки: денег ни копейки не осталось, и податься некуда — все закрыто, поздно. Стопкин приготовился произнести очередную обличительную речь по поводу язв коммунизма, но не успел. К ним подошел человек, представился как Командировочный, сказал, что он готов помочь их несчастью. Дело в том, что он свел знакомство в одном месте, где в любое время дня и ночи... В общем, айда к Дусе! О деньгах не беспокойтесь, на малый запой у него хватит. А там видно будет.

Человека, вовлеченного в жизненный процесс данного общества, интересуют прежде всего следующие вопросы: 1/ что он имеет для личного потребления и какой ценой; 2/ что имеют другие и как это им достается; 3/ является ли данное распределение жизненных благ справедливым или нет. Последний вопрос конкретнее выглядит так: а/ соответствует или нет интеллектуальный, профессиональный, творческий, моральный и т.д. уровень данного индивида уровню его потребления; б/ соответствует или нет разница в уровнях потребления индивидов разных слоев общества разнице в уровне их личностных характеристик. Ответив для себя так или иначе на эти вопросы, человек вырабатывает лишь определенное эмоциональное отношение к обществу и своему положению в нем. Наука идет дальше. Она ставит вопрос, в силу каких внутренних законов данного общества складывается очевидная для всех жизненная ситуация и каковы ее перспективы. Но наука не может игнорировать при этом позицию активно живущего индивида данного общества. Ниже мы дадим краткую справку, полезную для выработки такой позиции.

В Стране триста миллионов человек. Из них лишь половина суть активно действующее население. Другая половина — дети, больные, старики. Шестьдесят миллионов человек образуют господствующий слой общества /вместе с членами семей/. Отличительный признак активного члена господствующего слоя — наличие постоянных подчиненных лиц, причем узаконенных. Господствующий слой не совпадает с множеством членов аппарата управления. Например, шофер и секретарша начальника конторы входят во второй, но не входят в первый. Не всегда лица господствующего слоя имеют больше средств потребления, чем лица, не входящие в него. Например, рядовой преподаватель института, журналист, писатель и т.д. могут иметь больше средств существования, чем начальник милиции, заведующий аптекой, директор школы и т.п. Но в целом / в исчислении на душу населения/ господствующий слой потребляет больше. Не говоря уж о том, что власть как таковая есть удовлетворение определенной потребности. Господствующий слой не следует также смешивать с правящей кастой /кликой, в которую могут входить лица, не имеющие подчиненных, например, советники, референты, любовницы, родственники, блатари, доставалы и т.п./. Подавляющее большинство членов господствующего слоя не входит в правящую клику. Последняя образуется неофициально из конкретных лиц на основе чисто личных отношений. Как сообщалось недавно в газетах, в городе Вождянске, например, такая клика, сложившаяся вокруг первого секретаря горкома партии, включала в себя наряду с должностными лицами /начальник отделения КГБ, директор ресторана, директор завода.../личного шофера, секретаря, любовниц его, отставного полковника, артиста театра и т.п. Наконец, господствующий слой не совпадает с привилегированным слоем. В последний входят далеко не все лица первого. Члены второго не всегда входят в первый. Так что социальную структуру Страны нельзя описать в одном каком-то плане и изобразить схемой на плоскости. Общество структурируется во многих различных разделах, так что социальное положение индивида есть функция от многих параметров, имеющих качественно различную природу.

Официально установлено, что средняя величина потребления у нас ниже прожиточного минимума. Мы допустим, что они совпадают, т.е. примем позицию даже сверхапологетики. Из данных ЦСУ, по неосторожности опубликованных в начале года, можно установить следующее: пятьдесят миллионов человек имеет величину потребления менее тридцати процентов прожиточного минимума; сто миллионов человек — от тридцати до семидесяти процентов; сто миллионов — от семидесяти до девяноста. Так что остальные пятьдесят миллионов имеют величину потребления по меньшей мере в два с половиной раза выше средней. Попробуйте высчитать сами, во сколько раз их жизненный уровень превосходит первые две группы населения.

Каждый слой в свою очередь разделяется на подгруппы, так что имеет место сложная иерархия распределения. При установлении ее исследователь сталкивается со следующей трудностью: официально фиксируемый показатель потребления часто не совпадает с реальным. Например, чиновник из аппарата ВСП получает сравнительно небольшую зарплату. Но уровень его потребления в несколько раз выше, чем таковой у обычного гражданина с более высокой зарплатой, так как он по мизерным ценам или бесплатно может иметь блага, недоступные простым смертным. Или директор ресторана или универмага имеет зарплату ниже учителя школы, но фактически он живет на несколько порядков выше, чем профессора институтов. Тут — иной способ добывания благ. Третий способ имеет директор мясокомбината, четвертый — парикмахерша или продавщица пива и газированной воды. Так что для более точной характеристики уровней потребления различных слоев населения надо ввести понятие затрат на содержание индивида, — т.е. во что обходится обществу существование данного его члена. Для большинства индивидов величина этих трат совпадает с величиной потребления, задаваемой реальной зарплатой /с небольшими отклонениями в ту или иную сторону/. Но для привилегированных слоев такого совпадения нет. В Стране имеется около тридцати миллионов граждан, величина трат на которых в три раза превышает среднюю величину, около двадцати миллионов с величиной трат в шесть раз больше средней, около пяти миллионов с величиной трат в пятьдесят раз выше средней. Величина трат для двух миллионов граждан превышает среднюю более чем в сто раз, а для трехсот тысяч — более чем в пятьсот раз. На содержание высших лиц партии и государства тратится в десятки и даже сотни тысяч раз больше средней величины. Например, на содержание Идеолога, который считается скромнейшим аскетом, ежедневно уходит доход крупнейшего предприятия, поскольку доставка свежих плодов для него из Южной Африки, продлевающих жизнь, и изготовление пилюль того же назначения обходятся не дешевле, чем содержание всего царского двора, славившегося своей расточительностью. Ни один король, царь, император, миллионер и т.д. не обходится обществу так дорого, как Вождь в нашей Стране, по идее выражающий интересы трудового народа и ведущий общество к справедливейшему распределению жизненных благ. Мы уж не говорим о бессмысленном разбазаривании общественных средств вследствие глупости, самодурства, тупого тщеславия и т.п. К сожалению, невозможно получить данные о личностных характеристиках представителей различных слоев общества. Но слушая речи наших руководителей и наблюдая их поведение, вы вряд ли сможете поверить в то, что их интеллект и другие качества превосходят ваши в десятки, сотни и тысячи раз. Что касается людей, которые ближе вам по общению, вы сами можете делать все необходимые сравнения постоянно. Впрочем, вы их и делаете. Еще более страшную картину дает сравнение стоимостей имуществ. Например, общая площадь участков земли /а это — лишь участки!/, отведенных для привилегированных лиц /номенклатура всех рангов/, превышает площадь европейского государства среднего размера, а стоимость особняков, квартир, дач и т.д., которые так или иначе находятся в их владении, превосходит стоимость дворцов самых расточительных владык прошлого. Прибавьте к этому затраты на медицинские учреждения, занятые исключительно здоровьем руководителей, стоимость средств их прославления и т.д. И вы ужаснетесь. История еще не знала таких контрастов для многочисленных слоев в распределении благ и в тратах, какие являет наше справедливое /согласно демагогии/ общество. Конечно, одновременно эта система являет также картину ужасающей серости, бездарности, пошлости. Но от этого суть дела не меняется. Не приняв во внимание эту реальную картину распределения жизненных благ, нельзя понять суть нашего общества.

А что такое Дуся, спросил Жидов. И кто ты такой есть, спросил Стопкин. Откуда ты такой добрый взялся? Откуда я взялся, не знаю, сказал Командировочный. Забыл. Может быть вообще ниоткуда. Врачи и персонал «Разинки» звали меня Командировочным. Теперь считается, что я здоров. Работаю в новой больнице за озером. Как она называется? Это трудно произнести. Да это и не важно. А ну ее! А что касается Дуси... Неужели вы не знаете? Это в некотором роде символ нашего общества,его характерный продукт. Работает буфетчицей в кафе «Луч». Зарплата — семьдесят рублей. Пара ребятишек. Муж болван и пьяница. Мать больная. В общем, все хозяйство на ней. А на работе — начальство кафе и милиция на ее шее. Вот она и заколачивает, как может. Продает спиртное из-под прилавка в неположенное время. Конечно, обсчитывает, недоливает, разбавляет. Из бутылок и стаканов сливает, сполоснув водичкой, добавляет водочки и загоняет за портвейн высших марок. В общем, ворует и обманывает на каждой мелочи. Зашибает уйму денег. Но все куда-то утекает. Иногда с ней переспать можно. Не бесплатно, конечно, а за «угощение». Но бывает и бесплатно. Дает в долг за «проценты». Скажем, сейчас она с нас сдерет вдвое, а если в долг, то втрое. Я лично пью в долг у нее уже третий раз подряд. А если откажет, усомнился Стопкин. Нет, сказал Командировочный. Она умная баба, вдвое, а если в долг, то втрое. лично пью в долг у нее уже третий раз подряд. А сюда.

Секретарь по Идеологии столичной организации встретился со столичным Вождем и имел с ним беседу. Чего они там мудрят, сказал столичный Идеолог. У нас же имеется хорошо налаженная сеть политпросвещения. Сеть вечерних Университетов Марксизма-Ленинизма охватывает три миллиона слушателей. Больше миллиона творческих и научных работников охвачено методологическими и пропагандистскими семинарами. Первичные партийные и комсомольские организации занимаются политико-воспитательной работой. Литература, кино, телевидение, радио, газеты. Что еще нужно? Моча в голову ударила на старости лет, сказал столичный Вождь. Пусть потешатся. Все равно их затея лопнет. Нужны самые обычные меры. Слишком много бездельников развелось. Дисциплина нужна. Распустились! Надо действовать, а не болтать.

Собутыльники получили у Дуси то, что хотели: пол-литра водки, пачку печенья и горсть конфет. Стопкину пришлось оставить в залог паспорт, ибо Дуся почему-то не оценила Стопкина и Жидова с первого взгляда, а Командировочному сказала, что больше ему не даст ничего, пока он не рассчитается за прошлые разы. Пить расположились в первом подвернувшемся подъезде. Выпив водку, разбили бутылку о батарею, пожевали черствое печенье, выкинули конфетки, помочились перед дверью, обитой дерматином /богачи живут, сволочи!/. Но содеянным не удовлетворились. Чтобы зря не пропадали дорого доставшиеся градусы, решили учинить более значительное. Когда проходили мимо портретов руководителей на площади Хо-Ши-мина, Командировочный предложил пририсовать Вождю сталинские усы и надеть на него ленинскую кепочку с пуговкой. Кепку предложил свою Стопкин. Ее прикололи к портрету в положенном месте острыми щепками, валявшимися за портретом в изобилии. Хуже было с усами. Пробовали их рисовать шариковыми ручками, но это было незаметно. Надо достать уголь, сказал Жидов. Полночи искали кусок угля, обсуждая походя сложнейшие проблемы мироздания. Уголь нашли совершенно неожиданно,— он просто валялся под ногами. Пририсовав Вождю усы, отправились куда глаза глядят, используя остаток угля для неприличных надписей на стенах. По дороге незаметно потеряли Командировочного. На углу Кооперативной и Красноармейской легли на тротуар, сняв ботинки и положив их под голову.

В нашем кодексе есть статья, осуждающая людей на длительные сроки заключения в лагерях строгого режима «за распространение заведомо ложных измышлений, порочащих наш общественный строй», говорит Однорукий. Вдумайся в эти слова. Общественный строй есть нечто сложившееся естественно-историческим путем. Это есть явление природы. Его в принципе нельзя опорочить. Можно ошибаться в его понимании. Но нельзя, повторяю, опорочить, ибо он не есть гражданин или группа граждан. Так что если даже допустить, что осуждаемые ошибаются в понимании общественного строя, осуждение их есть осуждение за гносеологический акт,— явление беспрецедентное в истории цивилизации. Да и насчет ошибок есть сомнение. Кто решает, что «измышления» ложны, да к тому же еще заведомо?

Страна располагает всеми возможностями, чтобы не допустить длительного существования сколько-нибудь серьезного оппозиционного движения. И дело тут не только и не столько в специальном аппарате подавления, а в самой организации жизни Страны на всех уровнях и во всех сферах. Сотни миллионов обычных граждан всей своей повседневной жизнью уничтожают всякие зародыши оппозиционности. Самодеятельность населения в этом отношении достойна восхищения. Уничтожаются при этом отнюдь не возможности думать и говорить критически о нашей жизни. На этот счет у нас трудно найти человека, который так или иначе не поносил бы наши недостатки. Уничтожаются именно такие зародыши оппозиционности в людях, которые представляют реальную угрозу существующим порядкам. Всякий коллектив, к которому прикреплен данный индивид, обладает поразительным чутьем относительно социальной сущности этого индивида. Ошибок почти не бывает.

Если все же оппозиционное движение возникает, то Страна способна ограничить сферу его влияния и не допустить преемственности. Так что здесь исключена традиция и ее прогресс. Оппозиция в Стране есть ее собственное детище, обладающее всеми признаками ее социальных продуктов вообще. Она не способна к единству в достаточно широких масштабах. Разрозненные бунтующие индивиды и маленькие враждующие группки,— такова ее реальность, очевидная всем заинтересованным лицам. Причина такого положения, в двух словах,— отсутствие общих интересов и принципиальная невозможность таковых у различных слоев населения в чисто негативном /критическом/ плане. Если здесь и случаются более или менее широкие оппозиционные объединения, то лишь в качестве побочного следствия каких-то акций властей в масштабах Страны.

Особенность нынешней оппозиции — неблагоприятная ситуация для Страны в отношениях с Западом. Недопустимая терпимость власти по отношению к ней есть уступка Западу. Но я думаю, что если мы ликвидируем оппозицию совсем, наши отношения с Западом не изменятся. Пошумят с год, а потом привыкнут.

Самосожженца перевели к нам, сказал Лысый. Сильно обгорел, спросил Ученик. Нет, сказал Лысый. Его сразу потушили. Но его здорово избили. Кто? Те,кто тушил. Офицеры, потом студенты. Пара пенсионеров. В заключение — милиция. Вряд ли очухается. А как же будете заключение давать, спросил Ученик. Пустяки, сказал Лысый. Свидетельства родственников и сослуживцев. Показания свидетелей. От него записки остались. Кое-что из них мы отобрали для экспертизы. Могу дать посмотреть, если хочешь. К вам они не попадут: подлежат уничтожению. Зачем же его превращать в параноика, если, говоришь, он все равно не очнется, спросил Ученик. У нас нормальный человек не может совершить такой поступок, сказал Лысый. Это — установка. Так объявили бы, что он больной, и все, сказал Ученик. Зачем же все эти процедуры? Чудак, сказал Лысый. У нас же все должно быть честно, по закону. А вдруг что-нибудь случится? Тогда мы и предъявим заключение экспертизы.

Актовый зал Института Научной Идеологии /И Н И / был переполнен сверх всякой меры. Даже в коридорах и на лестничных площадках толпились люди. Дышать буквально было нечем. Время от времени из зала выносили кого-нибудь в обморочном состоянии и волокли в зависимости от ранга кого в дирекцию, кого в партийное бюро, кого в канцелярию, кого просто в коридор или на лестницу. Пришлось даже вызвать «скорую помощь». Это когда проректора Академии Общественных Наук /А О Н /, еще не пришедшего в себя после вчерашнего перепоя, вырвало прямо на трибуну, с которой он произносил взволнованную речь в защиту не столько диссертанта, сколько того, кому была посвящена эта на редкость вшивая диссертация. Дело в том, что здание ИНИ было построено по последнему слову науки и техники, т.е. без туалетов и форточек. Первые с успехом заменяла скудная еда рядовых сотрудников, считавшаяся официально верхом изобилия /начальство, естественно, питалось дома или в специальных столовых, куда рядовых не пускали/. Что касается форточек, то их должен был заменить кондиционер. Но работу его почему-то связывали со строительством бассейна, который должен вступить в строй лишь в конце следующей пятилетки. А пока на месте бассейна построили статую Вождя на два года раньше намеченного срока, и теперь статуя нуждалась в капитальном ремонте. Ее огородили высоким забором, все подходы к ИНИ перекопали. Строители монумента включились во всенародное соревнование... Одним словом, дышать в актовом зале ИНИ было действительно нечем. Призывы председателя Ученого Совета прекратить курение в зале действия не имели. Но народ все-таки не расходился.

Как утверждают очевидцы, за всю историю марксистской /а значит — домарксисткой/ философии такое количество народа не собиралось на защиту докторской диссертации. И какой диссертации! Даже видавший виды девяностолетний академик, широко известный как выдающийся кретин и мерзавец, не скрывал своего полнейшего презрения к диссертанту и его сочинению. Такое дерьмо, сказал он, не пропускали даже в наше время. Это, однако, не помешало ему дать самую высокую оценку диссертации, выступая в качестве официального оппонента. Именно эта высокая оценка служила собравшимся бесспорным доказательством того, что диссертация на самом деле еще хуже, чем об этом во всеуслышание говорил маразматик-академик в своих неофициальных заявлениях.

Причиной столь необычного интереса к самой бездарной за всю историю марксисткой философии диссертации явилась ее тема: «Вклад Вождя-Завершителя в развитие марксистско-ленинской философии в период после победоносного окончания... и т.д.». Хотя время замалчивания имени этого Вождя закончилось, его поклонники не решались открыто заявлять о себе. Зашита данной диссертации была первым крупным случаем публичной реабилитации мерзостей периода ВождяЗавершителя. И самая гнусная философская мразь съехалась со всех концов Страны, чтобы на месте своими глазами оценить ситуацию, вовремя сориентироваться в нужном направлении и как-то нажиться на повороте в умонастроениях, который давно уже назрел и вот-вот должен разразиться. Вице-Президент АОН, открывая заседание Ученого Совета, прямо обратил внимание на этот факт, сказав всего несколько фраз, которые вскоре обрели мировую известность: чиновник такого масштаба не мог без санкции самых высших инстанций сказать такое, значит... И всем стало очевидно, что защита этой вшивой диссертации и вступительное слово Вице-Президента суть лишь пробный шаг в осуществлении более глубоких и далеко идущих замыслов высшего руководства.

Система секретности пронизывает всю нашу жизнь, сказал Философ. Мы так к ней привыкли, что не обращаем на нее внимания. А между тем, это весьма существенный элемент нашей социальности. Закрытые учреждения, собрания, распоряжения, советы, совещания... Подписки о неразглашении, пропуска, допуски... Чего только не выдумали на этот счет! Конечно, было бы интересно проследить, как сложилась эта система исторически. Но сложившись, она выполняет уже вполне определенные функции, часто отличные от тех, какие она выполняла при своем возникновении. Эти функции довольно прозрачны. Прежде всего, конечно, скрыть от чужих и от своих, что у нас происходит, ограничить до минимума /а то и ниже/ сферу информированности индивидов. Плохо информированным индивидом легче манипулировать, управлять. Слепому, как известно, легче навязать свою волю. Секретность, далее, делает менее уязвимой демагогию, дезинформацию, пропагандистское вранье. Она придает больше значительности властям в глазах неинформированной массы. Тайные решения сильнее действуют на массы /слухи о них все равно так или иначе распускаются, часто — специально/. В условиях закрытости, секретности, ограниченности, пропусков удобно привлекать к ответственности людей за «разглашение государственной тайны», «клевету», «сбор сведений» и т.п. Люди живут в атмосфере такой угрозы, что действует сильнее, чем сами акции такого рода, ибо они быстро обнаруживают свою нелепость и нелепость всей системы секретности. Так что расправляться стремятся также тайно. Известно, какой оболочкой секретности была окутана деятельность ОГБ, когда они фактически властвовали в Стране и справляли свои кровавые оргии. Система всеобщей секретности есть характерный признак того, что вся система власти в Стране имеет гангстерскую природу.

Но она в значительной /если не большей/ части фиктивна, сказал Математик. Я был беспартийным, а знал до мелочей все, что говорилось на закрытых партийных собраниях. Люди обычно разбалтывают то, о чем они давали подписку молчать. Пропуска часто совершенно бессмысленны... Верно, сказал Философ. Это не отвергает, а подтверждает мой тезис о том, что система секретности у нас есть не просто некое чисто техническое средство от врагов, шпионов, жуликов и т.п., а существенное социальное средство организации общества и власти. Это — мощное средство замутнения всей социальной атмосферы и сознания людей. А остальное — побочное. И как таковое, оно столь же социально, как и все другое. И потому действенно. Вот возьмите, например, этот случай с американским журналистом. Знаете, в чем конкретно его обвинили? Первое обвинение: напечатал статью о заседании Ученого Совета, на котором провалили известного вам лингвиста, а заседание это было закрытым. Второе обвинение: взял у одного психолога, официально работающего в «почтовом ящике», статью о телепатии, которая у нас официально отвергается как эмпирический факт. В целом обвинение выглядит так: сбор секретных сведений. Обвинение смехотворное. Журналиста все-таки выпустили. Но цели-то своей они все-таки добились: запугали большое число наших людей /я могу привести конкретные примеры/ и иностранцев. Усилили изоляцию иностранцев от наших граждан. Взяли журналиста «обоснованно»: статью он получил, признался в этом. Мы, мол, не специалисты, должны разобраться. Отпустили — проявили «гуманизм». И заодно заставили журналиста кое-что сказать по поводу диссидентов, которых будут скоро судить. К тому же вспомните: атмосфера секретности. Знаете, как широкие массы реагируют. Нет дыма без огня, там были серьезные дела, но наши договорились с американцами, и те в обмен выпустили наших разведчиков и т.п.

В обеденный перерыв, прочитал Ученик в следующем отрывке из романа, Ученик встретился с Бородатым и спросил его о характере его исследования. Что за чертовщина, подумал Ученик. Уж в своем ли я уме? Раз, два, три... ...сто! Дважды два — четыре. Листья дерева зелены. Волга впадает в Каспийское море. Кажется, в своем. И не пьян. И не сплю. Я хочу, прочитал далее Ученик, найти простой и общедоступный способ восстановления основных личностных функций, утраченных людьми в результате искусственных и насильственных воздействий на их психику, сказал Бородатый. Ну нет, сказал Ученик вслух, тут что-то явно не так. Может быть, это чья-то шутка? Может быть, это одна из мистификаций Лысого? Или запись СППС? Или... Он вспомнил, как однажды Учитель говорил, что через некоторое время у него /Ученика/ наступит состояние, в котором нельзя будет различить реальность и вымысел. Но это состояние -пройдет и уступит место полному безразличию к этому аспекту жизни. И он решил немного обождать со своими намерениями посоветоваться с Бородатым по поводу этого странного явления. А может быть, это просто случайное совпадение? Давай-ка подсчитаем, какова вероятность такого совпадения...

Где я, спросил Стопкин, очнувшись на полу в коридоре отделения милиции и дрожа от холода и предчувствия неминуемой расплаты. Очевидно, там же, где и я, сказал Жидов. Кажется, мы вчера начудили с тобой. Теперь не миновать «телеги» на работу, а перед юбилеем... Дернула же нелегкая этого подонка Сусликова включить в договор соцсоревнования пункт о стопроцентном искоренении пьянства!.. Как ученый ты гений, а как мыслитель на бытовые темы — лапоть, сказал Стопкин. Это нас и спасет. Сусликов сам не допустит раздувания нашего дела, ибо иначе мы не получим Переходящее Красное Знамя. Секешь? Ну, орлы, очухались, спросил молодой милиционер, угостив собутыльников сигаретами. Что делать с этими гавриками /вопрос относился к дежурному/? Гони их в шею, сказал дежурный лейтенант /городская милиция включилась в движение за предупреждение преступности, а оформление дела на Стопкина и Жидова грозило снизить показатели отделения/. Скажи им, если в следующий раз выкинут такой же номер, ребра переломаем и устроим как минимум пять лет лагерей строгого режима.

Низко кланяясь дежурному и благодаря за гуманизм постового, довольные, что дешево отделались, Стопкин и Жидов вывалились на улицу. Моросил мелкий холодный дождь. Тошнило. Голова была как чугунная. Было еще рано. На улицах ни души. Только бездомные собаки и кошки, которых в городе развелось в последнее время великое множество. Откуда их столько, удивился Жидов. Новые условия существования, сказал Стопкин. Люди подкармливают их общими усилиями, а в квартиры не пускают. Многие из них, конечно, гибнут. Но многие и выживают. Системы отопления... Есть где погреться зимой и поспать. Это — в некотором роде характерный продукт нашего общества. Это — коммунистические кошки и собаки. Ничейные. Общегосударственные. Общенародные.

Не сговариваясь, направились в сторону вокзала. Там знакомый швейцар ресторана наверняка устроит похмелиться. А без похмелиться никак нельзя. Слушай, сказал Стопкин, посчитай-ка, какой сегодня день? Нужно нам в ЧМО сегодня или нет? Сегодня суббота, сказал Жидов, внимательно изучив газетный стенд. Но нам все равно надо почему-то быть около ЧМО. Зачем? Сегодня приезжает какой-то хмырь, сказал Стопкин. Кажется из Болгарии. Почему-то решил посетить наш город. Учился вроде тут. Или служил. Так что день пропал, встречать погонят.

На площади Хо-Ши-мина собутыльники увидели портреты руководителей во главе с Вождем. Они только теперь сообразили, в какую историю влипли. Молчи, сказал Жидов. Мы тут не при чем! Кепочку надо бы забрать, сказал Стопкин. Улика же! Поздно, сказал Жидов. Видишь, люди появились. Как непосредственный начальник приказываю: за мной! Они юркнули в подворотню, перелезли через пару заборов, выбрались на Баррикадную и тихонько разошлись по домам.

А Вице-Президент сказал следующее. Вождем—Завершителем в последние годы были допущены отдельные практические ошибки. Они были в свое время подвергнуты суровой критике и своевременно преодолены. Но при этом, в свою очередь, было сделано серьезное упущение, а именно — из актива марксистко-ленинской идеологии были временно вычеркнуты величайшие теоретические творения Вождя-Завершителя. Долгое время наша пропаганда избегала ссылаться на его сочинения, а работа по дальнейшему развитию его гениальных идей застопорилась. Это отрицательно сказалось на общем состоянии нашей идеологии. Пышным цветом расцвел ревизионизм, буржуазная фразеология заполонила страницы марксистской литературы. Дело дошло до того, что философы марксисты стали бояться произносить фундаментальнейшие положения нашей философии, ибо аудитория часто встречала их смехом /шум в зале, гневные выкрики «Позор!», «До чего докатились!»/. Например, недавно в редакции философского журнала в статье всеми уважаемого заслуженного ученого вычеркнули фразу «материя первична» как примитивную /крики возмущения в зале «Судить мерзавцев!»/. С этим пора кончать /бурные аплодисменты в зале/. Обсуждение данной диссертации и должно послужить...

Защита прошла блестяще. Все выступавшие превозносили диссертацию до небес. Особо отмечали гражданское мужество диссертанта. После защиты, когда закончился поток поздравлений, к диссертанту /теперь уже доктору/ подошел знакомый инструктор отдела науки ВСП с незнакомым человеком. Последний протянул новоиспеченному доктору бумажку с номером телефона и попросил позвонить по этому телефону в ближайшие дни.

На другой день молодой доктор философии очнулся поздно. Настроение было отвратное. Банкет был, конечно, грандиозный-. Но какой сброд приперся на него. И жрали, паразиты, как будто их только что из концлагеря выпустили. А высшие лица на банкет не пошли, сволочи! Решили на всякий случай поостеречься. Если что у них там сорвется, на мне отыграются, гады! А сколько денег ушло на этот идиотский банкет!

Потом доктор вспомнил про бумажку с телефоном. Вчера он этому эпизоду значения не придал. Не до того было. Теперь он почувствовал, что в этом телефоне его судьба. И он тут же позвонил. Его спросили, как он себя чувствует, и не дожидаясь ответа, попросили быть готовым. Через полчаса за ним прибудет машина. И ровно через полчаса доктор мчался в черной «Ласточке» по одному из закрытых шоссе. Он ощущал себя важной персоной в механизме власти Страны.

Нашу философию на Западе критикуют довольно много, говорит Философ. Но совершенно напрасно. Ее надо игнорировать. Это было бы самой острой ее критикой. Причем, критикуют ее так, что она от этого только выигрывает. Среди ее критиков-профессионалов считается аксиомой, что для критики надо брать лучшие работы по нашей философии и первоисточники. А первоисточники и «лучшие образцы» появились в определенной культурной среде, заимствовали девяносто девять процентов мысли из нее, отразили в себе ее. Так, Маркс без зазрений совести тянул у Гегеля и Канта, а Энгельс и Ленин — у всех без разбора. Так что рассматриваемый принцип критики ведет к тому, что критикуется не суть марксисткой философии и ее оригинальное содержание, а лишь отражение ее в окружающей среде, которая, естественно, на много порядков выше ее в интеллектуальном отношении. Настоящая суть и оригинальность марксисткой философии, однако, выражена не в первоисточниках и классических образцах ее текстов, а в самых популярных учебниках. Тысячи умов в течение столетий поработали над горой текстов, прежде чем вышелушили из нее ее «рациональное» содержание. Учебники по марксистской философии — это есть ее самая глубокая мудрость. Причем, нет никакой разницы между типами учебников, — для университетов, технических вузов, техникумов, домохозяек и т.д. По уровню интеллекта они все одинаковы, — они все суть вершина марксистской мысли. И если уж серьезно критиковать марксистскую философию, то надо критиковать именно последнее ее слово, ее реальные вершины, ее конечные продукты, а не смутные зародыши. Глядя на щенка, еще можно «предсказывать» ему будущее гиганта. Но если взять то, что выросло из этого щенка, то не остается иллюзий: выросла карликовая паршивая собачонка.

Когда мы говорим об отрицательных явлениях в жизни нашей Страны, нам часто возражают: в прошлом и теперь на Западе имели и имеют место аналогичные явления. Но разве мы это отрицаем? Пусть так. Но разве из этого следует, что этих явлений у нас нет? Они — эмпирически данный факт. Чего же от нас в таком случае хотят? Чтобы мы не обращали на них внимания? Такое желание понятно, если оно исходит из среды власть имущих и привилегированных слоев нашего общества. Но оно выглядит по меньшей мере странным, когда исходит из среды «мыслящих» и «передовых» слоев Страны и Запада. Суть дела в данном случае состоит в том, что коммунизм претендует на преодоление всех принципиальных трудностей западной цивилизации.

Он претендует также на сохранение и преумножение всех достоинств западной цивилизации, на то, чтобы стать обществом всеобщего благоденствия и процветания. Вполне законно встает вопрос: а что из себя на деле представляет этот выход из трудностей западной цивилизации? Сохраняет ли он достоинства последней? Является ли он на самом деле таким, как его изображают его идеологи и поклонники? И с этой точки зрения акцентирование внимания на отрицательных явлениях жизни Страны и исследование их есть вполне естественный аспект в стремлении найти ответы на эти вопросы.

Общеизвестно, что наши недостатки суть продолжения наших достоинств, а достоинства — продолжения наших недостатков. Это правило применимо и к общественным организациям. Утрата каких-то недостатков западной цивилизации не может обойтись без утраты каких-то координированных с ними достоинств, а приобретение обществом достоинств коммунизма невозможно без приобретения неразрывно связанных с ними недостатков. И нам, надо думать, будет небесполезно узнать имеющиеся здесь необходимые координации, чтобы решить для себя проблему: а стоит ли игра свеч? Кто реально выгадывает и кто проигрывает от такой смены социального строя? Насколько прочны эти выгоды и потери? В общем, пора поставить вопрос о выгодах и потерях происходящей эволюции общества действительно на уровень обобщения социальной практики человечества.

Ученица старшего класса в одном из отдаленных городов Страны в сочинении на тему «Мое будущее» написала, что она ничего хорошего для себя впереди не видит. В тот институт, в какой ей хотелось бы, она поступить не сможет, так как она не является активисткой Союза Коммунистической Молодежи /СКМ / и не может рассчитывать на подходящую характеристику, нужного блата ее родители не имеют, а по конкурсу она наверняка не пройдет, так как около ее фамилии будет стоять условный значок, обязывающий экзаменаторов не ставить ей оценку более трех баллов. Девочку долго и тщательно прорабатывали в самых различных местах, вплоть до партийной организации цементного завода, который был шефом школы. На общем собрании СКМ школы, на котором девочку исключали из членов СКМ, предварительно опозорив публично и облив всяческими помоями /причем, заставили это делать друзей девочки,любивших ее и знавших ее как очень хорошего и честного человека/, ее обвинили в том, что она клевещет на наше замечательное общество. Ожидали, что в заключительном слове девочка покается. Но она неожиданно произнесла хотя и сумбурную, но сильную речь. Эффект был такой, что прошло минут двадцать, прежде чем ее стащили с трибуны. А говорила она о том, что живем мы во лжи, насилии и несправедливости, что у нас есть бедные и богатые, взяточничество, блат, привилегии и т.п. Вот, говорила она, есть наша школа и двадцатая. Кто учится у нас и кто там? Попробуйте, поступите в ту школу! Я живу рядом с ней, а хожу сюда, хотя по закону меня должны были взять в ту школу. Или возьмите наш класс и посмотрите, кто как живет дома. Пусть папы и мамы заслужили. Но ведь это же факт. Вот у него своя спальня и кабинет, а мы живем вчетвером в комнате, которая вдвое меньше его спальни. А дачи? А машины? Прошлым летом наши родственники захватили меня с собой на юг. Дикарями. И мы отъехали раз на теплоходе в море. Я посмотрела на берег и увидела: две трети побережья — прекрасные пляжи, но совершенно пустые, а одна треть — худшие пляжи, на них десятки тысяч людей, ступить ногой некуда. Что это, спросила я. И мне экскурсовод пояснил, как нечто вполне нормальное, что пустые отличные пляжи — это дача Вождя, что иногда он сюда приезжает, что наверху у него бассейн из морской воды, а специальный песок завезен сюда с океанских заграничных островов. Справа от дачи Вождя — дача Начальника ОГБ, а слева — Секретаря по Идеологии.

Потом коллектив учителей и товарищей девочки написали письмо в некую организацию с просьбой ... помочь девочке, поскольку она нездорова. Родителей заставили присоединиться к этой просьбе. В школе объявили, что девочку отправили в специальный санаторий, где ей дадут возможность готовиться к экзаменам на аттестат зрелости. А к экзаменам она, конечно, вернется. Но ни к экзаменам, ни через год, ни через два девочка не вернулась.

Помимо материальных и духовных ценностей в наше время существенную роль играет один вид ценностей — то, что можно назвать спектаклем жизни. Это — сидение в президиумах собраний всякого рода; выступления с трибун, по телевидению, в печати; встречи, поездки; награды, звания, степени, титулы... По меньшей мере третья часть населения ценит сцену жизни и мечтает стать ее актерами, а не оставаться пассивными зрителями и обслуживающим персоналом. Но кому достаются эти ценности? Откройте любую газету, журнал, включите радио или телевизор, и вы увидите и услышите, что у нас прославляют и выдвигают на вид простого человека. Но не торопитесь соглашаться с этим. Произведите сначала подсчеты. Сравните долю и характер участия «простого трудового народа» в спектакле жизни с долей и характером участия в нем привилегированных слоев населения. Оцените интеллектуальный и профессиональный характер участников спектакля. И вы поймете, что привлечение «простого народа» на сцену театральной истории есть сговор определенных слоев общества с целью спихнуть с этой сцены ее более достойных актеров и замаскировать факт узурпации исторической сцены нравственными и интеллектуальными уродами. Коммунизм с точки зрения есть организация ничтожеств с целью эксплуатации социальной среды в своих корыстных интересах.

Наконец стало известно, что прибывает Секретарь по Идеологии, и собравшихся пригласили пройти в зал и занять места согласно жетонам, которые им были вручены при входе в помещение. Директору место было предуказано в предпоследнем ряду, что несколько разочаровало его. Но он вскоре утешился, так как в его ряду сидело всего несколько человек, а последний ряд был заполнен полностью. Особенно приятно было то, что его приятель-конкурент Редактор и враг-соратник шеф ИП были в последнем ряду. У Редактора при виде этой несправедливости вытянулась рожа. Директор слегка ему кивнул, а Редактор заискивающе улыбнулся. Зато было совершенно непонятно, почему на три ряда впереди сидел один молодой человек, совсем недавно защитивший слабую докторскую диссертацию. Директор и Редактор переглянулись по сему поводу и пожали плечами: вот, мол, проходимец!

Директор надел наушники и услышал предложение ознакомиться с документом, лежащим перед ним. В документе была указана очередность выступления Директора, тема выступления и тезисы. Четкими большими буквами было отпечатано вступление и заключение к его выступлению,— дифирамбы Партии и лично Вождю, клятвы и т.п. Было точно указано место и время, когда выступающий /т.е. он, Директор/ должен высказать свои соображения. К такой форме выступлений на важных совещаниях вынуждены были прибегнуть по той причине, что ораторы много говорили о гениальности Вождя, несли всякую околесицу и общие фразы ни о чем, а на суть дела места не оставалось. Причем, о главном обычно забывали сказать. Исключить совсем славословие было нельзя, потому его слегка ограничили. Специалистам в той области деятельности, к которой принадлежал намеченный и одобренный выступающий, поручали составлять деловые тезисы выступлений и обязывали выступающего зачитывать их вслух как его собственные соображения. И некоторое время оставляли для проявления творческой индивидуальности. Впрочем, выступающие редко укладывались в этот регламент, и их приходилось обрывать, оставляя выступление в письменном виде.

Прочитав свое выступление, Директор остался доволен. Выступление было составлено очень толково, он сам свои мысли изложить так не смог бы. Тем более — чужие. Ему мало что оставалось добавить от себя. Надо будет похвалить вступительную речь Идеолога, подумал он и пришел в восторг от своей оригинальности. Ему и в голову не пришло, что именно так же подумали все прочие участники совещания, начиная с третьего ряда.

Открывая совещание, Идеолог пересказал место из доклада Вождя о задаче ликвидации отставания общественного сознания и призвал собравшихся обсудить меры по скорейшему ее решению. Это совещание, сказал он, является лишь предварительным. Оно должно помочь ВСП вырабатывать конкретные рекомендации к предстоящему пленуму ВСП. Тщательно отработанная машина совещания была пущена в ход. Очередь Директора была во второй половине выступающих, но не в самом конце. Впрочем, порядок выступлений устанавливался не в соответствии с рангами выступающих, а по никому не ведомым и еще совершенно неизученным правилам. Делал это помощник лица, председательствующего на совещании. Председательствующий вносил свои исправления и согласовывал порядок совещания в вышестоящих инстанциях. В данном случае — с другими секретарями ВСП. Так, на этом совещании первое слово предоставили президенту О АН, а последнее — Начальнику ОГБ. Редактор главного партийного журнала выступал после Директора, и это было показателем того, что он рангом выше Директора. А редактор философского журнала выступал раньше Директора, и именно потому всем было ясно, что Директор ставится выше его. Фактическое место выступающего в социальной иерархии, однако, ощущалось в таких случаях по неуловимым для посторонних штрихам самого выступления, замечать которые чиновники Страны приучаются с детства и в результате длительного жизненного опыта. Так, Президент Медицинской Академии выступал вторым, но присутствующие сразу же заметили, что им недовольны и что дни его сочтены. Это почувствовал и он сам. И в панике начал чрезмерно превозносить гений Вождя, просрочил регламент и сошел с трибуны скомкав речь.

Директор репетировал свое выступление и почти не слушал ораторов. Однако три выступления невольно привлекли его внимание. Первое — выступление академика, имя которого Директор слышал впервые. Этот академик, как было объявлено, заведовал лабораторией психотрансформатологии. Директор никогда до этого не слышал о существовании такой науки, хотя сам работал в области, смежной с психологией и психиатрией. Выступавший сначала говорил общеизвестные истины о человеческом сознании. Но то, что он начал говорить после этого, изумило даже привыкшего ко всякого рода шарлатанству Директора. Чушь невероятная, подумал он. Впрочем, кто знает? Может быть, это одно из великих открытий века? Человеческое «я», говорил выступавший психотрансформатолог, комбинируется из отдельных точно фиксируемых элементов самосознания. Имеются закономерные корреляции между этими элементами, благодаря которым образуются их устойчивые ансамбли. Человеческую психику можно очищать от отдельных элементов и их ансамблей, заменять их другими, комбинировать их в желаемых комбинациях и пропорциях и т.д. Можно даже полностью изъять из индивида его «я» и поместить его в психику другого индивида, предварительно очищенную от его старого «я».Перспективы здесь открываются огромные. Методами психотрансформатологии можно будет в массовых масштабах очищать человеческое «я» от неугодных элементов и вживлять в него желаемые элементы, вселять в психику индивидов одобренные образцы «я». Хотя исследования в этом направлении начались совсем недавно, успехи уже неоспоримы. Так, мы начали исследования, имея всего двух докторов наук и пять кандидатов. Теперь у нас работает более ста одних только докторов наук... По числу публикаций в этой области мы также во много раз опередили американцев. По вполне понятным причинам эти исследования пока секретны. В условиях буржуазного общества открытия психотрансформатологии будут использованы во вред трудящимся. Только в условиях социализма... Ну и ну, думал Директор. Это же шарлатанство чистейшей воды. Неужели Там не понимают это? Почему Они Там так охотно клюют на такие штучки? Телепатию разгромили официально, а Они устроили для нее секретный институт. Теперь эта психотранс...

Второе выступление было выступлением академика по психохимии. Выступавший говорил об открытиях в этой области, удостоенных Государственной Премии, в особенности — об изобретении лоялина. Этот препарат безвреден для здоровья и весьма благотворно влияет на психику как больных, так и здоровых. Никаких противопоказаний не имеет. Характер воздействия — элиминируется негативизм, устанавливается хорошее расположение духа и доброжелательное отношение к коллективу, повышенная стойкость по отношению к трудным условиям существования. Достаточно одного укола, чтобы... Достаточно двух уколов, чтобы... Достаточно... В ближайшее время возможно наладить массовое производство... Охватить уколами все население в порядке профилактики.

Директор вспомнил чистые бланки, подписанные им, и ему стало не по себе. Впрочем, подумал он, зачем Им это? Я и без этого всегда готов...

Третьим было выступление известного философа, имя которого мелькало в печати уже более сорока лет. Философ предложил покрыть Страну сетью культурных учреждений, осуществляющих идеологическую профилактику населения,— сетью сознаториев. Распределить их так, чтобы из любой точки Страны до ближайшего сознатория было не более десяти часов пешего хода. В результате в случае надобности все население Страны может быть в течение полусуток сосредоточено в сознаториях и подвергнуто идеологической обработке. В обычное же время все граждане будут находиться под неусыпным контролем специалистов-идеологов. В сознаториях можно будет сосредоточить продовольственные и вещевые пункты, а также места выдачи зарплаты и официальной документации.

Самому Директору было предложено сказать, что обсуждаемая задача является комплексной, что тут нужны методы системного исследования, что целесообразно создать координационный совет и т.п. Во время выступления Директора сам Секретарь несколько раз одобрительно кивнул, и у Директора появилось радостное предчувствие большого успеха.

Последним выступил Начальник ОГБ. Он сказал, что ВСП и лично Вождь поручили ОГБ шефство над решением задачи. По всей вероятности будет создан комплексный Институт Системных Исследований /И С И / с широкой экспериментальной и производственной базой. Главное внимание надо будет сосредоточить на разработке не методов исправления /хотя, конечно, это важно/, а методов предупреждения. Далее начальних ОГБ предостерег против одностороннего увлечения каким-либо одним средством. Например, лоялин — прекрасный аппарат. Однако в связи с массовым его использованием возникают сложные и незаметные до этого проблемы отбора лиц для уколов, экспертизы, правового оформления и т.д. К тому же неизвестны последствия его массового применения для последующих поколений. Или взять идею сознаториев. Идея хорошая, спору нет. Но опять-таки возникает целый ряд проблем. Кто будет собирать население в сознатории и охранять? Кто будет осуществлять контроль? Как будет организовано производство? Если охватить системой сознаториев всю Страну, то по крайней мере половину населения так или иначе придется оставить на свободе. А это — опять-таки сотни миллионов людей со всеми теми же проблемами. И начинай все сначала. Конечно, мы должны создать серию опытных сознаториев. Но в масштабах Страны все же главной является линия поголовного вовлечения населения в решение поставленной задачи в условиях нормального строя жизни.

После окончания совещания /уже рассвело/ Директора попросили зайти в кабинет Идеолога. Похвалив Директора за дельное выступление, Идеолог сказал, что его кандидатура утверждена на Секретариате ВСП в качестве директора вновь создаваемого Института Системных Исследований /И С И /. Вот этот товарищ, сказал Идеолог, представляя Директору невзрачного человечка, введет вас в курс дела. Он будет вашим заместителем.

Когда мы с другом зашли к Ней, там было много народу. Мы хотели смыться, но нас удержали. Разговор шел о хрониках КГ, о них сейчас везде говорят. Собравшиеся в основном поносили хроники, что меня по крайней мере удивило. Особенно старался один седой тип. Он обвинил авторов хроник в дилетантизме и безответственности. Когда наступило неловкое затишье, я ввернул свое словечко. А почему вы сами не напишете, спросил я, если вы все это понимаете лучше этих людей? Бог мой, что после этого началось! На меня набросились все. Седой джентльмен брызгал слюной и ссылался на иностранные источники. Мы с Другом поспешили ретироваться. Что ты с этими идиотами связался, сказал Друг на улице. Они же трепачи, и только.

Студент Лесотехнического института одного областного города отказался ехать на Великую Стройку Коммунизма во время летних каникул на том основании, что это пустая трата времени. Студента исключили из СКМ. Райкомы СКМ и партии обратили на этот факт самое серьезное внимание руководства института, напомнили ему, что в этом году в институте уже была одна неприятная история, и предложили принять меры. Секретарь парткома института и директор поняли это предложение как совет покопать в институте еще что-нибудь в том же духе. А при желании где угодно можно выкопать все, что угодно.Они понимали, что чем основательнее будут копать, тем вернее то, что их снимут. Но чтобы удержаться на своих постах, они должны копать основательно, чтобы их не обвинили в замазывании. И они начали копать. Первым делом вспомнили, что в прошлом году обсуждалось поведение одной студентки во время поездки в деревню на уборку картошки: студентка «гуляла» с местным парнем. Хотя обвинение не подтвердилось, всех возмутило выступление этой студентки, которая обвинила своих товарищей в ханжестве и лицемерии. Скандал тогда замяли, так как отец девочки оказался заслуженным офицером. Теперь есть смысл к этому делу вернуться: явно проявили недопустимый либерализм. Потом вспомнили о молодом преподавателе, недавно защитившем хорошую диссертацию. В диссертации были сомнительные места насчет хищнической эксплуатации лесных богатств /это у нас-то?!/ и расчеты, по которым бессмысленные /у нас, и бессмысленные?!!/ потери леса могут быть восстановлены не раньше, чем через сто лет. Диссертацию хотели отклонить, а преподавателя уволить. Но вмешались столичные организации. Статью преподавателя даже напечатали в столичном журнале. Но теперь время не то, и мнение столичных организаций насчет использования лесных богатств изменилось. Студенты любят этого преподавателя? Еще бы: дешевый авторитет завоевал!

Таким путем актив института накопал достаточно материала. Осенью состоялось общее собрание СКМ, затем — партийной организации. В резолюциях отметили, что в институте ослаблено морально-политическое воспитание молодежи, в результате чего... Резолюции попали в материалы пленума райкома партии, потом — обкома, потом — в закрытое письмо ВСП. В письме прямо говорилось об антипартийной группе в таком-то институте. По примеру Лесотехнического института подобные группы были вскрыты во многих других учреждениях Страны. Сделано это было в порядке обсуждения письма ВСП. Само собой разумеется, эти обсуждения были тщательно подготовлены, все кандидатуры были согласованы заранее. И вся эта «маленькая» кампания не вызвала никакого протеста и не оставила никакого следа в видимой жизни Страны. Подумаешь, какое дело! Да такие кампании проводятся постоянно. И если тут или там несколько человек изымается и исчезает, нас это не касается. Сами виноваты. Зачем выпендриваться?! Нас же не тронули!.. А между тем, от одной такой «маленькой» кампании по Стране набрали более двухсот тысяч почти даровых работников.

Правда, возник небольшой конфликт между высшей и местной властью: первая настаивала на централизованном распределении рабочей силы, вторая хотела оставлять в распоряжении области. Сошлись на том, что стали пятьдесят процентов изъятых оставлять в областях, а остальных передавать в распоряжение Центра.

Случайно встретился с Женихом. Говорили сначала о пустяках, потом — о Ней. Отличная девка, сказал он. Умница. И без предрассудков. Сексуальная девочка. Странно, что ты так говоришь о ней, сказал я. Вы же давно дружите. Мало ли с кем мы дружим, сказал он. Прежде чем я с ней... ну, скажем, подружился, у нее уже был... ну, скажем, дружок. Кто? А тот седой джентльмен, представь себе. Пошлости говоришь, сказал я. Если бы это было на самом деле так, о женщине все равно нельзя так не то что говорить, но даже думать. Ты еще младенец, сказал он. Лапоть. Впрочем, ты ей нравишься. Если хочешь, могу уступить. И в придачу дам магнитофон. Заграничный. Соглашайся, пока не передумал. Я сказал ему, что он — законченный подонок. Мы зашли в первый подвернувшийся пустой двор. Он основательно разрисовал мне физиономию. И я в долгу не остался. Вышиб ему зуб. Теперь наша дипломатия будет с изъяном.

Она потом со мной не разговаривала три дня. Но в конце концов не выдержала. Не ожидала я от тебя этого, сказала Она. Что именно, спросил я. Ты откупного предлагал за меня, да, спросила Она. Магнитофон? Это он сказал, спросил я. Что же, из него выйдет отличный дипломат. До министра дойдет. Держись за него! А магнитофона у меня нет и не было. Это нам не по карману. Так вот в чем дело, сказала Она. Теперь мне многое стало понятным. Хватит об этом! Давай о чем-нибудь поинтереснее.

Постановления, принимаемые властями Страны, разделяются на две группы: явные и тайные. Первые принимаются публично, при большом скоплении всякого рода представителей и журналистов, широко рекламируются, считаются величайшей исторической вехой и почти никогда не выполняются или выполняются совсем не так. Вторые принимаются тайно, в узком кругу высших руководителей и причастных лиц, факт их принятия отрицается, они педантично проводятся в жизнь, чего бы это ни стоило. Первые суть вехи иллюзорной истории Страны, вторые же суть рычаги и ступени ее реальной истории. Поэтому подлинный поток жизни Страны остается навсегда скрытым от исторической науки. Те немногие счастливчики, которым удается благодаря силе воображения и случайному стечению обстоятельств коснуться этого потока, погибают, будучи осмеянными учеными коллегами и раздавленными карательными органами Страны. Создается впечатление, что основная /если не единственная/ жизненная цель Страны — скрыть от всех и от самой себя, что такое она есть на самом деле. В этом, очевидно, и состоит самый глубокий инстинкт всего живого — инстинкт самосохранения. Ибо познай Страна сама себя, она погибнет как таковая от омерзения к себе.

Когда власти убедились в том, что задавить оппозицию обычными методами невозможно, было создано сверхтайное совещание высших лиц наиболее влиятельных организаций и учреждений страны, как-то связанных с проблемой оппозиции. На этом совещании и было принято решение о создании ИСИ /комплексного научно-исследовательского и профилактического центра по проблемам общественного сознания/ и сети экспериментальных /пока/ оздоровительных центров /или Сознаториев/. Деятельность Сознаториев долгое время оставалась действительно тайной. Жители мест, в которых располагались Сознатории, были осведомлены о характере этих учреждений. Но деятельность местного Сознатория их, как правило, не затрагивала, а многие граждане получили выгодную работу в нем. Так что местное население стало относиться к Сознаториям даже с любовью, распуская о них лестные слухи. Поскольку слухи были хорошие, в них не верили. Когда же скрывать факт Сознаториев стало невозможно и даже бессмысленно, власти резко изменили их официальный статус. В печати стали появляться материалы о жизни в Сознаториях и научные работы, обосновывающие их как новый шаг на пути к полному коммунизму.

На другой день по городу поползли слухи об идеологической диверсии на площади Хо-Ши-мина и об антисоветских лозунгах на прилегающих к площади улицах. Эту часть города оцепила милиция. В полном составе прибыло городское отделение ОГБ, затем — половина областного отделения ОГБ, затем — специальная группа ОГБ из Москвы. Последняя прилетела на двух сверхзвуковых лайнерах и сразу взяла инициативу в свои руки. Товарищ Сусликов, переведенный несколько дней назад в аппарат областного комитета партии, сразу догадался, что эту хохму устроили хулиганы Стопкин с Жидовым, но вслух высказал убеждение, что это дело рук группы Каплинского-Вайсберга-Воронова. В ЧМО тоже подумали первым делом о Стопкине с Жидовым, тем более кепочка явно стопкинская. Но Стопкин заявил, что кепку он потерял давно, а скорее всего ее у него похитили. И тогда сотрудники ЧМО стали шептаться о диссидентской /а как же иначе?! / группе Каплинского. Директор ЧМО ринулся в горком партии, но там его не приняли: сейчас, мол, не до тебя. Директор понял, что его отъезд в Москву срывается, и руки у него опустились. Лишь бы сохранили партийный билет, думал он в перерывах между стопками водки, которые он опрокидывал одну за другой в кабинете дома в полном одиночестве. А там мы еще покажем!! Приезд высокого иностранного гостя отменили. Секретарь горкома умчался в обком, а оттуда вместе с секретарем обкома срочно вылетел в Москву. Группу Каплинского арестовали. В городе начались обыски. Милиция начала задерживать всех подозрительных. Каплинского, Вайсберга и Воронова опознали постовой милиционер, дежуривший в районе площади Хо-Ши-мина /иначе, сказали ему, пиши пропало/, и лейтенант, дежуривший в отделении милиции. Сознательные граждане, жившие неподалеку от площади Хо-Ши-мина, дали свидетельские показания, что видели ночью в кромешной тьме /освещение вышло из строя/, как диссиденты Каплинский, Вайсберг и другие писали антисоветские лозунги и совершали богохульство. Один атеистически настроенный гражданин употребил, однако, более подходящее выражение «богохуйство», поскольку лозунги состояли в основном из одного слова из трех букв. Каплинский в ночь преступления был у любовницы. Но та отказалась подтвердить его алиби. И вообще она заявила, что она — честная, и мужу никогда еще не изменяла. Вайсберг спал с женой. Но ее и спрашивать не стали, поскольку она сама Вайсберг. Что касается Воронова, то он парень вроде свой, но у него жена — Гамбургерович, которая имеет связи и вообще... Воронов был в командировке, но его тоже все опознали. Через несколько дней жизнь вошла в привычную колею. Началась кропотливая работа ОГБ по сбору доказательств преступной деятельности диссидентской группы Каплинского-Вайсберга-Воронова. В ЦК сказали, что теперь не то время, что тесть за зятя отвечает, и директора все-таки отозвали в Москву, но на пост меньше, чем предполагалось: это было наказание за то, что он допустил в руководимом им ЧМО враждебную группу, проявив благодушие и либерализм и т.п. Мы дешево отделались, сказал Стопкин Жидову по дороге к Дусе. Всего лишь старая кепка с пуговкой. Но на будущее надо сделать железный вывод: максимум осторожности, никаких следов! Смотри! Это тот самый хмырь! Действительно, навстречу им, улыбаясь от уха до уха, шел Командировочный.

К чему все это, сказали мы Ему. А я и сам не знаю, ответил Он.А вы, ребята, не придавайте этому значения. Это же пустяки. В таком случае смени пластинку, сказали мы. Надоело! Мы уже готовили дипломные работы, сдавали последние экзамены, становились образованными и мудрыми. И один за другим вступали в партию /кто не успел до этого/ и избирались в разные ответственные органы. Пока еще маленькие. Но в большие попасть, миновав их, нам было нельзя, поскольку мы начинали свой путь с самого дна жизни. Путь нам предстоял долгий. И не легкий. Но мы были полны сил. Мы даже могли позволить себе не очень спешить и сначала немного позабавиться. В известных пределах, конечно. Выдай что-нибудь веселенькое, сказали мы. Не получается, сказал Он. В общем,

Он ушел. И мы больше не видели Его. Где ты теперь, смешной и нелепый человек?! Без тебя стало пусто и уныло. Жаль, что обнаружил я это с большим опозданием.