Затмить Земфиру

Я проснулся, по египетской привычке, рано. Золотистый подарок Мавра показывал восемь часов каирского времени. Сдуру набрал мобильный Мани. Шуршание-шипение на том конце:

– Я сс-плю-уу...

– Ну спи, невеста.

Вечером, в аэропорту, я все-таки подстраховался – попросил Женьку из «Петровки, 38» осмотреть двор, подъезд, прилегающие окрестности. Следов Зверя не было. Поутру еще раз высунулся в окно с отцовским биноклем.

– «Ох, красота-то какая! Лепота!» – процитировал я и тут же вспомнил о своем заброшенном исследовании.

Перед отъездом в Египет я успел отправить на «Мосфильм» список актеров и письмо с просьбой разрешить покопаться в архиве. Гаянэ, с которой мы тогда разговаривали, оказалась на месте. Связь была великолепной – я слышал, как соскребают последний снег с крыши над ее головой.

– Все подписали, но услуги у нас платные, – сказала Гаянэ. – Отбор личных дел, подготовка справок. И так далее.

– Господи, зачем это? Мне просто не хочется народ беспокоить. Давайте я сам приеду и все найду.

– Сами вы ничего не найдете. Мы тут искали девушку, актрису, по одному фильму, а нашли в другом.

– Как так?

– Она поменяла фамилию, когда вышла замуж.

– Понятно. Но вы знаете, мне личные дела, вся эта бюрократическая муть, извините, не очень нужна.

– А что вам нужно?

– Какие-нибудь воспоминания, случаи на съемках «Операции „Ы“.

– Ну вы даете! Вы когда-нибудь нанимались на работу? Какие в личных делах воспоминания?

– А что, в архиве только личные дела и есть?

– Ну нет. Биографические справки, творческие карточки. Альбомы фотопроб, сценарии.

– Вот это уже горячее!

– Мы вам все покажем, документы подготовят к завтрашнему дню. Но вы платить-то будете?

– Буду, буду я платить.

– Очень хорошо, – проговорила Гаянэ. – Да, и вы знаете, я еще раз уточнила: старика-алкаша с фразой «Огласите весь список, пожалуйста!» действительно играл сам Леонид Гайдай.

– И слава богу! Расходов меньше. Одни расходы, господи!

Положив трубку, я, честно говоря, выматерился. Не плюнуть ли вообще на этих гайдаевских персонажей? Второстепенные, а стоят, наверное, немалых денег! «Видали, как покойники стреляют?» – как правильно заметил Куравлев-Милославский в «Иване Васильевиче». Я начинал это исследование, чтобы не чувствовать себя простым газетным червем. Но сейчас есть Маня. И самовыражаться я могу аж в трех главных ролях: продюсера, пресс-атташе, мужа, наконец.

Я посмотрел на свое щетинистое отражение в трюмо. Продюсер! Где деньги, продюсер? Где взять хотя бы штуку баксов на ее первые пять песен?

Странное дело, от вчерашнего спокойствия не осталось и следа. Но тут позвонила Маня:

– Прошвырнемся по магазинам?

– Типа ищем свадебный наряд?

Певунья только хихикнула в ответ.

В «Бенетоне» купили нечто восточное – никак не могли слезть с египетской темы. Нет, ей шло: полупрозрачный бирюзовый балахон и свободные брюки-шаровары.

– И паранджу бы еще вместо фаты.

– Фаты не будет! – отрезала певунья.

– «Свадьбы не будет! Я ее украл, я ее и верну!» – процитировал с нервной усмешкой.

– Вернешь, куда ты денешься, – сказала Маня, но так, что я с этой ее фразой словно сосульку здоровенную проглотил. (Господи, что это меня так колбасит?)

– В каком-нибудь клипе балахон использую, – добавила, улыбаясь прямо-таки садистски.

– Ну-ну.

Спустились в торговые ряды под Манежной. Певунья искала подходящую маечку – в Хургаде не могла выбрать, ей-богу. Видя мое недовольство, посмурнела:

– Если нет денег, так и скажи.

Проницательная ты моя Хатшепсут! Все недовольство у нас, мужчин, только из-за денег.

Впрочем, я и сам не мог в точности сформулировать причину нахлынувшей хандры. (Версия «похмелье» напрашивается, но как-то уж слишком проста.) Да, неприятно: ночевала у таинственной подруги, нежданные расходы по Гайдаю, какой из меня, к черту, продюсер, категорично высказалась по поводу фаты, загадочная реакция на смешную, в сущности, цитату про свадьбу. Неприятно, но все это следствия. Конечно, вряд ли стоит анализировать что-либо в делах любовных, но сейчас я, словно Шурик, во второй раз попавший в квартиру Лиды, силился понять причину своего внутреннего беспокойства.

Ну да, конечно! Я вспомнил, как ранним египетским утром, поглощая тигровые креветки, певунья выдала мне нечто метафорическое об авторских правах на собственную душу, мысли, чувства. Скаламбурила еще в том смысле, что на чужой территории допуск ко всему этому не воспрещен (изначально, впрочем, речь шла о теле, о сексе, но не суть важно). Так вот чего я боюсь! Что все наши прежние договоренности здесь, на «своей», по определению Мани, территории, будут признаны недействительными. Ведь на драгоценные душу, мысли, чувства (и на тело?) наложено теперь табу – ее «авторские права».

Почему нет? Она ведь у нас такая непредсказуемая!

– Да нет, Маня, деньги есть, – пробормотал я, и она, конечно, даже краем не уловила горячее дыхание хамсина (проще говоря, того, что творилось у меня в душе). – Просто не люблю ходить по магазинам.

– Так, может, уйдем?

– Нет-нет. Извини, я в норме.

– Смотри.

В каком-то голландском шопе мы зависли на целых полчаса. И только на двенадцатой маечке (от нечего делать считал) певунья остановилась. Ничего особенного: идеально-белая, с треугольным вырезом.

– Что же ты так долго выбирала?

Молча поцеловала в губы. Ну надо же! Непривычные нежности на «своей»-то территории.

– Вот ты сейчас как продюсер должен принять ответственное решение, – певунья сморщила утиный носик.

– А что? Хорошая майка, бери.

— Нет, мы должны купить сто таких маек.

– Сейчас?!

– Испугался? Потом, после. Для моего первого выступления в клубе.

– Зачем столько-то? И для кого?

– Мы наляпаем на груди трафарет – мой портрет с надписью: «Вы знаете эту девочку!»

– И что?

– И бесплатно раздадим майки в клубе после выступления.

– Бесплатно? Ты на цену этой маечки посмотри.

– Ой, не мелочись, продюсер! Зато прикинь, сколько народу будет рассекать по Москве с моим фейсом. Бесплатный пиар, между прочим. За тебя работу делаю, пресс-секретарь! Ну что, берем?

– Тут бы на запись твоих песен денег наскрести, – вырвалось у меня.

И весьма кстати вырвалось. Маня сообщила, что через неделю, а может, и раньше она едет в Уфу записываться.

– Мань, нет у меня сейчас штуки баксов.

– Я нашла.

— Что? Где?

– Настя дает.

– Какая Настя?

– Подружка, у которой я сегодня ночевала.

– Под проценты, что ли?

– Да нет, просто так. Ты не переживай, продюсер, за пару концертов отобьем. Твоя задача как раз будет – сделать эти концерты.

Ну загрузила! Я только и смог с улыбочкой брякнуть:

– «А компот?»

– В смысле?

– А свадьба когда, если ты через неделю уезжаешь?

Маня расхохоталась, и пойми тут – над цитатой или надо мной.

– Заявление до отъезда подадим, – вымолвила наконец. – А там все равно три месяца ждать. Так ведь?

– Так.

– Свадьба... Ты что, думаешь, у нас будет свадьба с фатой и дурой-куклой на «Волге»? Не... Это не из моей оперы.

– При чем здесь куклы! – возмутился я, но мне заметно, заметно полегчало.

Образно говоря, египетская слепота снова накрыла меня, как тех детей на каирском базаре.