Затмить Земфиру

Успокоившись, мы продолжили трудный разговор о шоу-бизнесе. Тут я уже всю инициативу взял на себя. У меня просили помощи – я не мог отказать «прекрасной женщине, девушке, которая олисестворяет собой новую судьбу женщины гор, понимаете». (Кстати, о Маниной бисексуальности было забыто напрочь, я решил, что это сказано так, ради модной фишки.)

– Какой тебе нужен компьютер?

– Любой. Главное, с хорошим процессором.

– А сколько такой стоит?

– Да ты пока не парься насчет компьютера, мне одна девочка из колледжа свой обещала. Может, отдаст, подождем.

– Ладно, подождем. Что у нас вторым в списке?

Тут Маня дотронулась выпуклой косточкой до моего плеча:

– Задерни шторы. Светает.

В ее голосе было столько эротизма – мой деловой настрой выветрился в секунду. «Налетай, торопись, покупай живопись!» – засмеялся я и метнулся, как «дух», к окну.

Но мне уже пора было привыкнуть к Маниной непредсказуемости. Когда я ликвидировал рассвет, певунья продолжила:

– Так вот, нужны прежде всего деньги на студию.

– Ага, – сглотнул я с тихой досадой.

– У меня есть свои музыканты в Уфе, им платить не надо. Это уже экономия.

– В Уфе?

– Ну, я одно время там тусовалась. Часто. Познакомились.

– Понятно, родина кумира [5] .

– Хорош подкалывать!

– Пардон.

– Так вот, чтобы записать песен пять, мне нужна тысяча баксов. Примерно. На аренду студии.

– Почему всего пять песен?

– А сколько?

– К примеру, в первом альбоме Земфиры – четырнадцать.

– А кто говорит об альбоме? – Маня, кажется, начала злиться, я сбавил обороты.

– Хорошо, не нервничай. Пять так пять. На какой студии ты хочешь записываться?

– В Уфе.

– Опять в Уфе... Ладно. Ну, положим, штуку найти можно. Что ты с этой записью будешь делать дальше?

Маня перевернулась на бочок, татуированным скорпионом на лопатке ко мне, высморкалась в салфетку.

– Извини. Я так примерно представляю, что дальше. Но хотела с тобой посоветоваться. Ты ж у нас это... акула шоу-бизнеса.

– Ага. Барракуда.

Тем не менее в несколько фельетонном стиле я стал читать певунье лекцию о типичных способах раскрутки в отечественном шоу-бизнесе.

Итак, в первом случае очень богатый муж, любовник или заботливый отец (состояние, безусловно, превышает один миллион долларов) вливает в свою пассию, скажем, 500 тысяч долларов. Не ожидая особой отдачи. Так – чем бы ни тешилась, лишь бы не плакала.

Если рядом оказывается грамотный продюсер, за бешеные деньги покупаются суперхиты, снимаются дорогущие клипы у самых топовых режиссеров, на полгода вперед проплачиваются эфиры на всех мало-мальски значимых телеканалах. Новомодная певица появляется на обложках глянцевых журналов и ведущих бульварных изданий, в рейтинговых передачах она «свежая голова», член уважаемого жюри, почетный гость и, наконец, ведущая популярного ток-шоу.

Тем временем выходит долгожданный дебютный альбом, и начинается новая чехарда в прессе и по ящику.

В двух случаях из десяти проект, как говорят, «всасывается», и барышня становится реальной звездой.

Способ номер два. Скажем, стриптизерше из клуба «Распутин» взбрело в голову стать новой Машей Распутиной (пять лет в заведении и только сейчас обратила внимание на совпадение названия с фамилией популярной певицы). А почему бы и нет?

После очередного шоу, ужиная с «папиком», владельцем двух продуктовых магазинов и автозаправки в Марьино, девица вдруг фирменно надувает губки и начинает кукситься. «В чем дело, дорогая? – недоуменно спрашивает ухажер в летах. – Плохое вино? Невкусный шашлык-машлык?» Тут она ему, всхлипывая, рассказывает о своей детской мечте. Мамой клянется, что вложения отобьются с лихвой.

«Папик» производит в уме калькуляцию и обещает выделить подружке тысяч 50 баксов. Неопытную певицу сводят с вороватым продюсером (имя им легион), и начинается резвое освоение бюджета.

У коробейников-композиторов, у которых полно лежалого товара на любой вкус, покупается пара-тройка зажигательных песен, отдаленно напоминающих тот или иной хит. За десять косарей режиссером – из тех, кто ничем не брезгует и на руку нечист, – снимается халтурный клип. Еще десятка гринов уходит на то, чтобы пропихнуть видеоляп на несколько второстепенных телеканалов. В проплаченных газетных статьях бывшая стриптизерша врет, не краснея, о том, как пионеркой пела в церковном хоре, что больше всего любит лингвини с пармезаном под итальянское белое Pinot Grigio и что дома в джакузи у нее плавает ручной крокодил (все эти фишки сочиняет пресс-секретарь на приличном окладе).

На первый, как правило, безгонорарный концерт в дорогом центровом клубе «папик» приезжает с многочисленными друзьями – владельцами магазинов и автозаправок в Перово, Бирюлево и Капотне. Шумный успех подопечной среди пьяной публики, которой за полночь все равно под что танцевать, а также лобызания друзей, оценивших гибкость и фактурность тела бывшей стриптизерши, укрепляют «папика» в мысли, что он не зря отложил покупку нового «мерса».

Однако деньги заканчиваются. Концертов нет. Продюсер разводит руками: успех – штука непрогнозируемая, никто гарантий не давал. «Папик» нервничает, впервые не понимая, на кого наезжать и кому забивать стрелку. Неделя метаний, шахидских выкриков, винных паров, телефонных угроз. Наконец всех собак вешают на несчастную стриптизершу. Она возвращается к шесту, как на галеры, – отрабатывать кредит. Весьма разочарованная в жизни.

...Когда я закончил, Маня уже просматривала цветные сны (натурально – они у нее всегда в цвете). И чего я тут распинался не в тему? Аполлоний Молон, учитель Цицерона, блин! Видимо, в собственное красноречие я сублимировал неудовлетворенную сексуальную страсть.

Что делать с будущей записью певуньи, я примерно знал. Да надо было просто рассказать ей историю с «Би-2», все сразу бы стало ясно.

Правда, этот способ раскрутки мог сработать только в том случае, если рядом со мной действительно ворочался гений.

Ну или что-то вроде.