2112

Дневник Виктора. Часть 2: Записки мертвеца

Сегодня напоролся на засаду облученного радиацией в подземных лабораториях бурого медведя. Тварь Нанорадовская, некоторые особо удачливые охотники, которым удавалось после встречи с ним выжить, называли его «Палач». А другие «Последний вздох». Вот и я, едва с трудом продравшись первые сотни метров сквозь частокол черных деревьев, заросших обвивавшим их ядовитым плющом, наткнулся на эту тварь, которая терпеливо дожидалась меня. Зверь напал со спины, когда я этого совсем не ожидал. Только что и успел обернутся на звук хрустящих, под тяжестью лесного убийцы, веток.

Палач атаковал, словно таранивший препятствие груженый товарный поезд. Да, я знаю, что это такое — товарный поезд. Их огромные скопления образовались на железнодорожных ветках рядом с городами, сразу после первых ударов ядером. Они так и остались недвижимыми стальными исполинами — напоминать нам, жалким выродкам великой цивилизации, об утраченном могуществе. Я успел обернуться, вскинуть «калаш» и нажать на спусковой курок. Автомат харкнул огнем несколько разъяренных осс, и все они попали в цель. Но что такое несколько граммов свинца против полуторатонной туши скрученных мышц и жил. Когти, клыки и остервеневший зверь, готовый рвать вас на части. И все же этого было достаточно, чтобы медведь на мгновение остановился — стряхнуть с себя ужаливших осс-пуль, которые лишь немного смогли пробить толстенную шкуру, и вновь бросился в погоню.

А мне повезло второй раз — случайно оступившись и завалившись всем телом вперед, провалился в бетонный ход вентиляции ДОТа, долговременной огневой точки. Такие стали сооружать на подходах к человеческим поселениям. Долго лететь не пришлось, метров через семь — восемь, моя спина жестко встретилась с бетонным полом, выбивая из тела дыхание. Лишь через минут десять я смог прийти в себя, сесть на холодном бетонном полу и ощупать свое тело, в поисках переломов. Но все обошлось.

Посмотрел наверх, оттуда сюда, вниз, попадал редкий луч тусклого солнечного света. На верху злобно и досадливо билась лохматая медвежья морда, иногда сменяемая могучей лапой, с загнутыми черными когтями. Зверь все еще надеялся заполучить меня на обед.

— Не сегодня, не сегодня. — Прокряхтев, встал с пола и побрел осматриваться.

ДОТ оказался небольшим, но весьма крепким сооружением, годящимся для того, чтобы пережить любые атаки местной, и не только местной, фауны. В темноте капала вода, и мерное биение, вкупе с водяными осколками, наполняли эхом пространство. Я стянул походный рюкзак со спины, расшнуровал, сунул внутрь руку, нащупал полицейский фонарь. Включил его, тонкий лазерный луч пробил темноту, словно лезвие сверкающего меча распорол ткань тяжелой шторы и вовнутрь хлынул свет. Хотя, конечно было не так. Просто свет, отразившись ото всего, что имело блестящие поверхности, засверкал серебряным гало в густой темноте.

И тут я нашел её. Это была простая тетрадь в линейку, обернутая в какую-то ветошь, и она просто лежала тут, на грязном бетонном выступе, забытая кем-то. Я осветил пространство по углам и нашел её хозяина. Он забился в углу, свернувшись калачиком вокруг чего-то. Подошел ближе, разглядел невероятно худые руки, впалые, заросшие седой щетиной щеки, и пустые глазницы. Рукой в перчатке приоткрыл плотно сжатый рот, и тут же отпрянул в отвращении. Это был гуль, но необычный. Я слышал о таких. Они были произведением «Нанорада», когда мертвеца подвергали генетическим экспериментам. Все просто — «серые» искали способ обратной мутации, чтобы оживить «живого мертвеца» и вернуть человека. Вот только человека вернуть не удалось, хотя гули и стали разумны.

А этот мертв. Мертв, после того, как умер и снова воскрес. Но вроде так не может быть! Вроде «Нанорад» сделал их практически бессмертными! Я еще раз пристально оглядел мертвеца — явных признаков повреждений или ран не было. Казалось, что смерть была естественной. Я подошел к трупу еще раз и толкнул его кончиком ботинка. Это простое действие заставил его ослабить зажим, труп развалился из клубка, отрылся замок рук. Из них вывалился плюшевый мишка. Я подошел к нему, взял в руки и поднес к глазам. На игрушке был пришит белый тряпочный лоскут, на нем имя.

«Вероничка»

Это не только гуль. Он был еще и отцом. Я вернулся к тетради, открыл последнюю страницу. Хотел узнал, что с ним случилось, прочитал:

«Господи, мы прокляты этой жизнью».

А после открыл с самого начала. Я никуда не торопился, как и та зверюга на поверхности, которая иногда появлялась в проеме вентиляции. Ей хватало терпения меня сторожить, а мне хватало терпения сидеть тут. Прочитал первый заголовок.

«23 октября 2156 год».