2112

Часть 4 Рыжий. Смерть это не конец

Я помню свою первую встречу с Сократом. Это как раз было после Меркурия. И хотя меня откачали, спасибо экзонитам, впрочем как и всегда, я был сильно впечатлен. Помню эту картину туманного залива, неясный образ Луны, тени, мечущиеся в тумане, блюющего морскими гадами капитана парусника «Бортам», а еще свои холодные ноги и осознание, что ничего не изменить. А потом я услышал его голос:

— Всякий бог ли милосерден и желает спасения всем людям?

— Иные не имеют возможности даже и принять этого дара… Гы-гы. — Простужено и сипло. Где — то за пределом видимости, утопая в объятьях влажной серости тумана.

— Или, скажем, по малолетству, или по какому-то другому… Гы-гы. — Отдышался, прочистил говорящий натруженное и абсолютно застуженное горло.

— Совершенно независящему от них стечению обстоятельств… — Умолк надолго, казалось навсегда. Но нет, словно пробудившись ото сна, продолжил.

— Не будут у праведного Судии ни прославлены, ни наказаны; потому что, хотя и не запечатлены, однако же и не худы и больше сами потерпели… — Говорящий снова умолк. Чувствовалось в нем старческая немощь и страдание долгой и несчастной жизни. Этот голос сам просил помощи и я пошел ему на встречу.

— Нежели сделали вреда. Ибо не всякий, недостойный наказания, достоин уже и чести; равно не всякий, не достойный чести, достоин уже наказания.

Старец замолчал и больше уже не говорил, я потерял направление, в котором шел на голос. Но все так же упорно продолжал двигаться в выбранном направлении, пока не уперся в высохший ствол дерева. Обошел его кругом и на одном участке нашел прогал в плотной стене мари, выбрал его новым направлением. Мне нужно было идти, я не знаю куда и для чего, но нужно выбраться, и первой своей целью сделал — выйти из этой местности, полностью утонившей в тумане.

Я не вижу их, но понимаю, что меня кто-то преследует. Это не люди, какие-то тени, рассекающие влажную взвесь, кружат вокруг, но не подходят близко. Фантомные тени, переходящие по этому мареву, они все рядом, их уже видно, они ходят по границам этого мира. Мира мертвых? Или какого мира?

На них видны… маски? На масках торчат зубы, не видно глаз, на их месте пустые глазницы. Или мне так кажется.

Эти тени одеты, но ткань разложилась и испускает смрадный дым, который превращается в облака тумана. Теперь я знаю, что это вовсе не вара, я знаю, что её наводят.

«Эти».

Со стороны, звонким эхом набата, прозвучал — прогремел корабельный гонг, своим звуком сметая вару и «Этих» с местности. Теперь я вижу, что стою на берегу залива, окруженного скалами и в ночном небе нет ни одной звезды. Нет постоянного спутника нашей планеты, ночного светила. И в заливе, наклонившись на бок, стоит потрепанный ветхий парусник. В бортах зияют пробоины и я был уверен, что корабль уже давно сгнил, представляя из себя только остов былой славы.

Кто звонил в колокол — вопрос меня вовсе не озадачил, потому-что я услышал за спиной кряхтение и сопение. Одинокой фигурой на камне сидел старик, опираясь на длинную загнутую палку, и что-то шептал себе под нос. Я подошел к нему ближе, различил.

— Да-да. Не спрашивай. Здесь всегда так. — Далее несвязанное бормотание.

— Где я. — Спросил я его.

— О! Я тут давно. Давно я тут.

— Ответь мне. — Вежливо попросил я старика.

— Столько раз. Столько раз я слышал этот вопрос. Гы-гы. — Старик закашлялся.

— Где я. — Повторил я терпеливо.

Старик тяжело встал с камня, потер поясницу и натужен произнес.

— Пойдем, я провожу тебя.

И он меня действительно проводит сквозь узкий проход промеж скал, а после я чувствую падение:

Вдох-Выдох.

Влажная и скользкая. Субстанция. Или туман.

Он вокруг меня. Объемно обтекает. Я дышу им, его выдыхаю. Он проник мне в кровь, проник в мозг. Он не холодный и не горячий. Вдыхаю, словно через воронку, туман закручивается, превращаясь из сахарной ваты, подвешенной в воздухе, в плотные струи-нити, уплотняясь и формируя шерстяные пряди у самого рта. Но попадая в горло, а потом и в легкие, я его не чувствую, словно он не имеет физического смысла.

Вдох-Выдох.

— Тащи его! — Кто-то кричит, но я не вижу его, да и слышу, словно сквозь вату. Эхом разносятся знакомые слова, отражаясь от влажного и скользкого, утопая в нем и возвращаясь без частей и смысла. И теперь я слышал из тумана, — Щи…го.- Приходили слова издалека, незнакомыми и голосом, словно не человеческим.

Вдох-Выдох.

— Не дышит. — Где кто-то. — Не… ит. — Прилетело из тумана. Я не понимаю этих слов, но различаю эмоции говорящих, словно держу их за руки.

Они бояться.

Вдох-Выдох.

Мне не страшно, я не понимаю их эмоций. И здесь, в этом тумане, я стал как-то странно чувствовать себя своим — нет больше ощущения влажности и пустоты. Но зато, «на том конце», в пределе видимости, появился прогал-провал, словно туннелем, уводящим…вперед. Да, кажется, там мне кто-то машет, маня за собой. — Умер.

Вдох-Выдох.

— Умер. — Услышал я, но не испытал ровно ничего, словно не со мной это происходило. Но. Но, та рука, в туннеле, слишком она заманчиво звала. И я пошел за ней.

Вдох-Выдох.

— Иртыш, Иртыш, Иртыш.

— Что это значит? Кто это говорит? — Протянул руки, уперся во что-то твердое. Вдруг вокруг меня все задрожало, набрасывая сверху или снизу, тяжести. Давит со всех сторон, сдавливает грудь и легкие, и сердце. Заскрежетал зубами вырываясь.

— Иртыш, Иртыш, Иртыш.

Свет, солнце заляпано черным, под ногами земля уходит. Или дрожит? Или это я? Провел рукой по глазам, вижу гимнастерку, свои руки вижу. В них комья земли.

Слева подняло в воздух землю валом и она всем пластом на меня, зарывая снова под своей массой. И тут, словно, вату вынули из ушей — взрывы, крики, матершина. Кто-то рядом стонет.

Выгребаю землю над собой, выплевываю ту, что в рот попала. Хочу сам матюгнутся — рот высох, а язык, словно груда камней, невозможно ни поднять не провернуть. А как сейчас не хватает его простого, Эх и бля!

Прекратило взрываться и бухать, поуспокоилось, люди стали появляться, освобождая себя от похоронившей их земли и проверяя соседей по укрытию. Не всем удалось пережить налет. То, что был налет, услышал в разговорах солдат.

Приподнялся над пластом земли, вытряхнул все изо всего, что сразу смог. Что не смог — оставил на потом. Огляделся, отыскивая знакомые ориентиры, местность была абсолютна чужой. Но дышалось легко и свободно, а окружающие не пользовались масками противогазов.

А потом они засмеялись, пересказывая свой ужас и страх.

Они смеялись над тем, чего боялись!

Меня хлопнули по плечу.

— Жив? — Громко крикнули и, не дожидаясь моего ответа, крикнули куда-то в сторону.

— И здесь жив! — Кричавший поправил автомат на плече и рысцой побежал вдоль укрытия, приветливо кому-то махнув рукой.

— Ксанка! Ксанка! — Высокий, статный мужчина махал рукой красивой девушке в военной форме, с красным крестом на сумке через плечо. — Иди сюда, иди к нам! — Девушка заулыбалась и пошла на встречу звавшему.

— Гриша! Гришка! — Меня толкнули в спину, так, что я чуть не упал. — Жив! — Я обернулся. На меня, сияя белоснежной улыбкой, смотрело чумазое существо, отдаленно похожее на человека.

— Кто ты? — Спросил я и не узнал свой голос, он был низкий, грубый.

— Вот же чертяка! Контузило что ли тебя? Это ж я! Славка! Друг твой первейший! — опять хлопнули так в плечо, что теперь точно не удержался и сел на землю. — Да точно, контузило! Да ты посиди, я ща! — И существо умчалось вприпрыжку по отвалам земли.

Услышал далекий свист, что быстро приближался, после ударило в ноги, взрыв и чувствую, как мое тело расщепляется на тысячи мелкий кусочкой, не представляя уже целого.

— Ой! Не та дверь! — Сократ снова тащит за рукав. — Сюда, скорей сюда! — ПИхает меня в новое место, я ничего не вижу, только неясные тени мечутся в тумане.

Началось! Наконец — то, дождался! Яркий луч света, но не слепит, а словно обволакивает, как туман. Не чувствую рук и ног, спина уже давно меня не слушается и единственно, что сейчас мне доступно, это мой мозг. «Я думаю, значит я живу.» — Кто — то, когда — то умный сказал, видимо ошибся. Оказывается и умерев, можно думать.

Интересно, а что там, за рубежом?

Почувствовал легкий толчок, но не в спину, а вроде наоборот, как будто потянули вперед. Насколько получилось — скосил глаза в бок, стараясь оглядеться. Моя догадка подтвердилась — невероятным образом я вишу в воздухе и мало того, даже поднимаюсь. И тут на меня нахлынуло, от переполнявших меня чувств закололо кончики пальцев ног:

— Да как же так, я коммунист, партиец, а вот сейчас встречусь с тем, кого нет…. Нет, нет. Не может такого быть! Партия не может ошибаться, не может ошибаться товарищ Ленин…. Нет, это какое — то наваждение, происки врагов…. Фашисты.

Попытался приподняться, пошевелил рукой в поиске опоры, ничего не нашел. Такая реальность уже стала пугать своей правдоподобностью, меня словно испытывали на веру и идейность. Вывернул, насколько мог, голову вбок, сфокусировался на дальней картинке, преодолевая стену света. Сумел разглядеть зарево дальнего боя и дым горевшего хутора.

— Наши. — С тоской подумал я.

И тут я вспомнил всех своих боевых товарищей, Федьку, комиссара. Машеньку, жену свою красавицу, руки её нежные. Детишек, Коленьку и Наденьку. Дом свой. Поля золотой пшеницы, словно моря со своими волнами. Хотя нет! О чем это я! Это снова Сократ и его проделки! Не здесь, не здесь я должен быть!

— Нет! Нет! Не хочу! Не могу здесь быть! — Заскрежетал зубами, замолотил руками воздух. Последнее не слишком удавалось — не слушались руки. В отчаянии прокусил до крови губу.

— Давай меня обратно! Нет, не сейчас!

— Как же так. Маша, Машенька! Забери меня отсюда!

— Федька! Где ты черт кудрявый? Где тебя носит, когда ты нужен?

— Нет! Не хочу! Не надо!

Кажется, потерял сознание, но продолжал чувствовать, как неведомая сила меня тянет вверх. Потом, сквозь туман забытья разглядел темное пятно над собой, и оно увеличивалось в размерах. Буквально через минуту, пятно собой заслонило видимый горизонт, потом что — то вокруг меня засипело, обдало чем — то влажным и теплым и с мягким толчком, мое движение прекратилось.

Какое — то существо в белом, провело «рукой» перед моим лицом, сразу почувствовал смертельную усталость и не в силах больше сопротивляться, заснул.

Опять белый свет, но он уже режет глаза, проникает скальпелем через зрачки прямо в мозг, мне больно, стараюсь изо всех сил зажмурится, не впустить его к себе в голову. И как только это получается, начинаю чувствовать, что с моим телом что — то происходит, вроде его щупают, режут, выворачивают внутренностями наружу. Но мне не больно, но я сильно против того, что — бы со мной что — то делали не по моей воле! Ощутил чужую пятерню у себя на лбу:

— Сейчас я тебе руку эту и сломаю! Ковыряются они во мне! Не на того напали! — Подумал я ожесточенно.

Попытался достать его правой рукой. Вышло жалкое шевеление кончиков пальцев, причем на левой.

— Да что же со мной такое?

Опять рука существа в белом пролетела у меня перед лицом, опять та чертова усталость меня догнала.

Заворочался, сглотнул густую слюну, открыл глаза. Меня окружал снова свет, но он был каким — то другим, не таким, как предыдущие. Проморгался, постарался сфокусироваться, смог понять, что свет не сплошной, в нем есть темные пропуски. Зажмурился, повращал глазами под веками, снова открыл глаза. Надо мной потолок, на нем странной формы лампы, излучают мягкий свет. Постарался повернуть голову вбок, осмотреться. На удивление, мне это далось очень легко. И тут я понял, что мое тело снова меня слушается!

— Да! Да! Да! — Я попытался встать, но мне что — то помешало сделать это, скосил глаза вниз, к рукам, увидел на них ремни. Дернулся, в попытке освободится, не получилось. Тогда яростно забился в путах, закричал в бешенстве, выгибаясь. Засипел, заходил желваками:

— Кто! Кто! Где вы! Выпустите меня!

— Назад! Хочу назад! Давай меня назад!

— Вы меня слышите!

— Сейчас…сейчас…сейчас! Я сейчас выберусь отсюда и таких раков вам покажу! Идите сюда, что бы я до вас смог дотянутся! Сволочи! Где же Вы!

Ярко вспыхнули лампы на потолке, до этого светившие мягким светом, снова лучами, словно лезвиями бритв, полоснувшие по зрительному нерву. И откуда-то, сверху, сбоку, снизу или отовсюду сразу, раздался мягкий, успокаивающий голос:

— Спокойно сержант Каплан, мы сейчас к вам подойдем.

Перед моим лицом появляется человек в костюме нейрохирурга, на голове шлем, увешенный приборами дополненной реальности, у него за спиной сервоприводы еще четырех рук.Подобные медики самостоятельно могли проводить сложнейшие операции.

— Что же вы? Помереть собрались? но мы не дали? Мы вам тут тело новое придумали, в нем почти девяносто процентов искусственной жизни. Но вы не беспокойтесь — теперь вам смерть точно не грозит.

Как он тогда ошибался. Он не знал о будущем и о «КАСТРе».