90-е: Шоу должно продолжаться 5

Глава 17

— Снято! — крикнул, наконец, Стас и помахал руками над головой. Публика в зале разразилась аплодисментами и радостными криками. Ощущение рок-концерта было даже более полным, чем при полном большом зале в каком-нибудь ДК. Какую все-таки огромную роль играет атмосфера! Казалось бы, ничего особенного не поменялось, парни даже не играли, а просто скакали по сцене с инструментами под чужую запись, а вот смотри-ка…

— Сейчас еще сцена в гримерке, и все, — выдохнул Стас. — Саня, ты со мной, а остальные можете отдыхать. Заодно грим подправим, а то тут размазалось чуть-чуть…

Кирюха любовно обнял гитару, которую ему вручил Юрила. Хрен ее знает, что там за марка, я в музыкальной технике не очень-то разбираюсь, но судя по тому, как светились глаза нашего гитариста, это было что-то легендарное. Из вещей, которых он до этого в руках не держал. Единственный, кто отказался от замены инструмента, был Бельфегор, разумеется. Но тут он я был полностью на его стороне. Здоровенный гроб «поливокса» смотрелся гораздо авторитетнее, чем другие клавиши. И с этой сценой сочетался прямо-таки идеально.

— Вообще обалдеть… — прошептала Ирина. — Когда они фонтаны зажгли, я думала у меня сердце лопнет! Даже жалко, что ролик будет коротенький…

— Ничего, я тоже все заснял, — засмеялся я, складывая камеру обратно в чехол. — Для истории. Ну и надо будет у парней материал попросить, пусть тоже будет.

— Но круто же получилось… — Ирина сцепила руки перед грудью. — Блин, спасибо тебе! Если бы не ты тогда, я бы сбежала, честно. И снимали бы мы в каком-нибудь унылом ДК, занавесив задник черной тряпкой, а вместо прожекторов бегали бы с настольной лампой.

— А вместо дым-машины рядом с камерой бы кто-то курил, — подхватил я.

— Да-да-да! — закивала Ирина. — Но сейчас получилось в самом деле по-другому. Даже с массовкой, про которую я, честно говоря, как-то даже не подумала…

— Да уж, повезло, можно сказать, — усмехнулся я. Кадры с массовкой Стас с помощником снимали в две камеры. Просто попросили народ из зала потолкаться у сцены, задрав вверх руки с «козами» и зажигалками. В полумраке и со стороны было заметно, что народу там немного, но на видео должно быть видно силуэты затылков и лес рук. И «ангелочки» сквозь них. Ну и публика местная радовалась, как дети. Насели потом на Стаса, чтобы он сказал, когда их по телевизору будут показывать.

Невидимый осветитель Женя включил свет в зале и вырубил цветные прожектора. Народ повскакивал со своих мест, скучковался в группки, загомонил, размахивая руками. Цыганки деловито согнали своих детей, которые тут же попытались снова разбрестись по залу в поисках приключений, и две самые старшие подошли к нам с Ириной.

— Нам уже пора, — сказала старшая. — Вы извините, если нашумели, но сами понимаете, мы не можем отпустить Лялечку куда попало!

— Мы ее не обидим, честно-честно! — заверил я.

— У вас тут весело, и люди хорошие, — сказала подскочившая юная цыганка, державшая за шиворот пацана, который опять рвался не то куда-то залезть, не то к барабанам.

— Заходите еще! — улыбнулся Влад. Чуть натянуто, как мне показалось. — Организуем на базе дома культуры цыганский ансамбль, медведя ручного заведем, а?

Цыганки белозубо улыбнулись, и поспешили к выходу.

— Ну что, пойдемте в кафетерий? — предложил Влад, проводив шумную и яркую процессию взглядом. — По рюмочке чая и перекусим, а? А то долго снимали, я даже проголодаться успел.

— Разве долго? — нахмурилась Ирина и посмотрела на наручные часы. Ахнула. — Ничего себе, восемь вечера уже!

— За интересной работой время летит незаметно, — подмигнул Влад. — Давайте, не стесняйтесь! И парни ваши пусть тоже подтягиваются.

— Так у нас же еще фотосессия, — напомнил я.

— Ничего, перерыв не помешает, — махнул рукой Влад. — Ну и народ рассосется, меньше под ногами путаться будут.

Посиделки в кафетерии были в меру шумными и в меру бестолковыми. Но однозначно позитивными, можно сказать, Влад устроил нам идеальное афте-пати после съемок. «Ангелочков» переполняли эмоции, они ими жизнерадостно фонтанировали. Басист-директор мясокомбината насел на Ирину и отчаянно грузил ее своими идеями. Она слушала его с серьезным лицом и делала пометки в блокноте.

— А я говорю, что надо было снять еще два-три дубля! — с громким пафосом заясняла актриса, от которой нам, к сожалению, так и не удалось отделаться. Гримерша Жанна тихо собрала свои манатки и ушла, сославшись на то, что ей надо семье ужин готовить, а вот наша экзальтированная барышня осталась. И присела на уши Стасу, размахивая бокалом с вином. — Я всегда говорю, что выбор должен быть не меньше, чем из десяти вариантов! А что будет, если мне не понравится ни один из тех, что ты снял?

— Или вот еще что! — воскликнул в другом углу кафе Гарик. — Я думаю, там должны быть парни, одетые в костюмы колбасы! С гитарами! По сцене, такая, девка с сиськами и подносом с колбасой каблуками — цок-цок-цок. Она проходит, и тишина! И тут из темноты выступают колбасы с гитарами и — вррррррэу! Дают жару! А? Что думаешь?

— А мне, прикиньте, недавно снилось, что у нас на «муке» выступали «Скорпы», — нависнув над столиком, вещал Юрило. — А я выхожу их объявлять, и тут понимаю, что я голый! И солист, такой, кепку снимает с невозмутимым видом, на, мол, прикройся…

— Тамара, а поставь музычку нам какую-нибудь, а то что мы в тишине, как эти самые… — это ударник. Вид он уже имел совершенно расхристанный, конечно. Когда только пришел, выглядел представительным таким дядькой, в пиджаке и галстуке. Сейчас пиджак куда-то делся, галстук перекочевал с шеи на лоб, что сделало его похожим на индейца, только пером вниз. Рубаха расстегнута до пупа.

Причем я не сказал бы, что кто-то тут особо бухал. Тамара наливала винишка тем, кто просил, но в основном всем и просто так был о весело.

— Володя, можно тебя? — тихонько подергала меня за рукав Ляля. — Мне уже скоро надо будет уходить… Я фотографировала во время съемок, но это же не совсем то, я так понимаю…

— Да-да, конечно! — кивнул я и вскочил. — Парни, на выход! Пора фотографироваться!

В зале теперь снова было тихо. Внезапно набежавшие зрители разошлись по домам, поняв, что представление окончено. Только за барабанной установкой сидел осветитель Женя, которого я до этого момента только слышал. Он оказался совсем молодым парнем, в кепке и комбинезоне, похожий не то на гламурного строителя, не то на сантехника из немецких фильмов для взрослых.

— Надо свет снова поставить? — Женя выбрался из-за барабанной установки, стыдливо отложив палочки.

— Надо, Женя, — кивнул я. — Сделай так, как тебе эта милая девушка скажет, хорошо?

— Ничего особенного будет не нужно, — смутилась Ляля. — Просто яркий свет на середину сцены и чуть-чуть подсветки на ударные, хорошо? Хотя… Ладно, давайте с этого начнем, потом я еще может быть что-то придумаю…

— А тетя Жанна уже ушла, да? — Бельфегор покрутил головой. — Нам бы снова грим наложить…

— Да у нас простой, мы и сами справимся, — махнул рукой Бегемот.

— Или может вообще не надо, пусть лица будет видно, — сказал Астарот.

— У тебя на глазах, кстати, черное не стерлось, чуть-чуть докрасить, и будет отлично, — сказал я. — Так, все, я под ногами не путаюсь…

«Ангелочки» нырнули в гримерку, Ляля посовещалась с Женей, указывая то на одну стойку с прожекторами, то на другую. А я отошел в сторонку, наблюдая за всем этим со стороны.

Через несколько минут «ангелочки» вернулись на сцену, теперь уже в полном «обвесе», включая плащи, рога и крылья. С гримом они поступили просто — домазали черных разводов к своему плохо стертому гриму под группу «Kiss», а Астароту еще пририсовали на щеке какое-то подобие косой пентаграммы. Лезть с советами я не стал, собсвтенно, я не думал, что это была финальная фотосессия. Просто нужно было начать и оценить их фотогеничность. Эх, цифровые фотоаппараты! С ними все можно было за один раз сделать — наснимал, отсмотрел на мониторе, сразу исправил ошибки и переделал. А сейчас — целое дело получается. Ляля нащелкает свою пленку, потом проявит ее, напечатает пробники, мы посмотрим, выберем удачные кадры, Ляля их напечатает в большом формате, и только тогда…

— Встаньте вон там всей группой, — попросила Ляля. — Давайте я сделаю несколько общих фото, а потом — как будто с концертов. Нет-нет, инструменты не берите!

— Может, крылья раскрыть? — спросил Астарот, взмахивая плащом.

— Можно, — кивнула Ляля. — Но не сразу. Давайте я сначала вас просто сфотографирую…

Наблюдать за работой профессионала всегда интересно. Уверенные движения, четкие команды, все такое. Но с гениями — совсем другая история. Если профессионалы один на другого похожи, и неважно, чем они занимаются, то каждый гений — уникален. Даже если бы я не слышал восторгов Стаса по поводу Ляли, то все равно допетрил бы, что имею дело с чем-то уникальным. Прежде чем начать фотографировать, Ляля сняла ботинки и аккуратно поставила их на нижнюю ступеньку сцены. Осталась босиком. Походила по сцене, заглядывая периодически в фотоаппарат. Команды ее звучали как жалобные такие просьбы.

— Мальчики, сейчас возьмите инструменты, пожалуйста… Ты же Кирилл, да? А можешь присесть вот сюда и наклониться вниз, будто устал? А теперь просто разговаривайте, не обращайте на меня внимания, ладно? А потом можете покривляться еще? Ну, просто покорчить рожи, будто дурачитесь… Нет-нет, я не буду снимать, мне просто… Ну, так просто надо. Ладно?

Ляля ходила вокруг, как будто медленно пританцовывая. Меняя ритм, ступая мягко и странно — с носка на пятку. Ляля садилась на корточки. Склоняла голову вместе с фотоаппаратом на бок. Ляля иногда отвлекалась, трогала пальцами осторожно то мониторы, то косые металлические балки, то тарелки.

— Замри! — сказала она Астароту, который потянулся рукой-крылом, показывая на что-то под потолком. Потом она легла ему под ноги на спину и сделала кадр снизу. Со стороны создавалось ощущение, что в ее голове играет какая-то музыка, она к ней прислушивается и иногда ставит точки звонким щелканьем фотоаппарата. Дольше всего она крутилась вокруг Бельфегора и его поливокса. Кажется, целую историю любви этих двоих сняла.

Ох, как у меня начало свербить от желания прямо сейчас увидеть, что за кадры она наделала! Как-то вмешиваться в ее работу и высказывать пожелания я не рискнул, очень уж это все было похоже на какую-то магию…

— Я все… — сказала Ляля и опустила фотоаппарат. — Сегодня проявлю пленку, завтра напечатаю пробники и можно будет посмотреть. Володя, вы сможете прийти в училище, да?

— Обязательно! — энергично кивнул я. Смогу ли я? Да я, блин, прибегу! Как сайгак примчусь, на крыльях своего любопытства.

— Ну тогда я пошла, ладно? — сказала Ляля. — А то меня мама заругает…

Девушка обулась и тихонько вышла из зала.

— Она точно нормальная? — почти шепотом проговорил Астарот. Хотя внешняя дверь уже хлопнула, и услышать его Ляля ну никак не могла.

— Вот завтра и посмотрим, — тоже тихо проговорил я.

— А можно я с тобой⁈ — с энтузиазмом воскликнул Бельфегор. — Ох, какая же она странная! Мне теперь так интересно увидеть фотокарточки…

— Стас говорит, что она гений, — я подмигнул.

Вторая часть афте-пати была не тем, что я люблю — треп на эмоциях сменился спорами про политику и «как нам дальше жить», благо вроде бы без намеков на мордобой. Ударник Афоня уже уверенно так клеил изрядно накидавшуюся актрисульку, а та жеманно хихикала и так громко шептала ему на ухо, что было слышно буквально всем сидящим в кафе. Как и случайным прохожим, я подозреваю. Поставленная сценическая речь, все дела. Эта парочка колыхалась между столиками в медленном танце.

Ирину пришлось спасать от все еще пребывающего в творческом раже директора мясокомбината. И дело у него уже дошло чуть ли не до космических кораблей в форме колбасы и танцующих на кольцах Сатурна девиц с сиськами.

— Только надо, чтобы сиськи были прямо ух! — он потряс кулаком, потом изобразил руками дуги, иллюстрируя, какое именно «ух» должно быть у девушек спереди.

— Ириш, нам ведь уже пора, ты помнишь, нам еще сегодня надо составить медиа-план, — сказал я, наклонившись над их столиком.

— Да, точно! — радостно воскликнула Ирина и встала. — Игорь, вы извините нас, да?

— А что, точно пора? — расстроенно протянул «мясокомбинат». — А то я хотел еще одну идею предложить…

— У нас уже сценариев роликов хватит на ближайший год! — развела руками Ирина.

— Ты смотри, чтобы моей интеллектуальной собственностью ни с кем не делилась! — осклабился Гарик и погрозил Ирине пальцем.

— Ни в коем случае! — покачала головой Ирина. — Пойдем, Володя, нам правда уже пора!

Я с сомнением посмотрел на «ангелочков». Те, судя по всем признакам, не ощущали никакого желания никуда уходить. Кирюха, раскрыв рот, слушал байки Юрилы. Макс зацепился языками с клавишником, и спор их шел про историю чуть ли не революции. Астарот и Бельфегор болтали с Владом.

— Парни, вы как? — спросил я. — По домам не пора?

— Да неее! — чуть ли не хором отозвались все сразу, и мои «ангелочки», и группа «Рандеву».

— А с инструментами что решим? — спросил я и посмотрел на Ирину.

— Я водителя уже давно отпустила, сказала, что позвоню, когда будет нужно нас забрать, — сказала она. — Но сейчас уже поздно, наверное… Ничего, если завтра?..

— Нормально, ничего с вашей техникой не случится, — махнул рукой Влад.

— Мы с Ириной переглянулись, та вздохнула с видимым облегчением, и мы ушли. Когда именно нас покинули Стас с помощником, я не отсек. Кажется, уехали еще вместе с Жанной. Или сразу после, вроде в кафе в самом начале Стас еще был.

— Прогуляемся, ладно? — спросила Ирина, когда мы вышли на улицу. — Мне надо… Воздухом подышать.

— Понимаю, — усмехнулся я.

— У меня что-то столько мыслей в голове, им даже как будто тесно, — Ирина засмеялась. — Хочется сказать их все сразу, но как только я пытаюсь, тут же становится пусто… Володь, мне так страшно, почему-то…

— Что такое? — спросил я. Мы перешли рельсы и свернули на узкую улочку из уютных частных домов. Свет в большей части из них уже не горел, город засыпал. С неба сыпался мелкий снежочек, вспыхивал искрами в свете редких фонарей. Впереди светилась красным вывеска одного из самых старых и знаменитых пивных баров Новокиневска. Еще в своем первозданном виде — небольшое отдельно стоящее зданьице из красного кирпича. Уникальное такое, может даже дореволюционное еще. Это потом владельцы решат, что крохотный бар — крохотная прибыль, и расширят это место, превратив его в скучную коробку из сайдинга. А таким, как сейчас, я его, считай, и не застал. Только байки слушал о том, какие дела воротились в этом месте за кружечкой пива.

— А страшно-то почему? — спросил я. — Боишься не справиться что ли?

— Боюсь, что все вот это возьмет и исчезнет, — Ирина посмотрела на меня из-под пушистого козырька своей шапки. — Что проснусь я завтра, а у меня вовсе даже не кастинг девушек с… хи-хи… Достоинствами выдающимися. И не суматошный бег насчет очередных съемок. А… Нуу… Комсомольское собрание, скучная работа до пенсии… Очередь на квартиру. Вот это вот все. Страшно, что это мне на самом деле снится. Что просто не может быть, чтобы…

— Не приснилось, — усмехнулся я.

— Ты знаешь, это на самом деле так… Странно… — Ирина сняла варежку, провела рукой по заборчику, собирая свежие снежинки в горсть. — Чувствовать, как мир меняется. И не просто чувствовать, а менять его самой. Я вчера сказала Кате, что хочу снимать свою программу, про «Фазенду». И выложила ей подробный план сразу несколько мероприятий вперед. Она раньше мне казалась такой знающей и важной, а тут… Растерялась, представляешь? Смотрит на меня и как будто спросить хочет: «Девочка, ты когда успела всему вот этому научиться?»

— Спросила? — хохотнул я.

— Неа, — Ирина тихо засмеялась. — Но меня теперь, кажется, не любят. Выскочка, и все такое.

— Думаешь, уволят из-за интриг? — спросил я.

— А знаешь, мне все равно! — она остановилась, посмотрела на меня, подняла лицо к моргающему фонарю и раскинула руки. — Пусть увольняют! Я тогда просто организую свой телеканал! Про людей, отношения, музыку, жизнь… Да что угодно! Мне кажется, что я теперь все могу, понимаешь⁈ Все-все-все!

Она прикрыла глаза, подставив лицо искоркам снежинок. Помолчала. Потом снова посмотрела на меня блестящими глазами.

— И вот в такие моменты мне особенно страшно, что я проснусь, а ничего этого не было…

Я успел посадить Ирину в последний автобус, а сам пошел пешком домой. Поднялся на свой этаж, тихонько сунул ключ в замочную скважину, чтобы никого не разбудить. Мимоходом подумал, что на самом деле может и дома-то никого нет.

Зашел в прихожую, пошарил по стене в поисках выключателя. И тут зазвонил телефон.

— Не спишь? — спросил голос Евы в трубке.