90-е: Шоу должно продолжаться 9

Глава 17

Я тихонько вышел вслед за Жаном. Никто этого маневра не заметил, все увлеченно следили за интервью Наташи с Леонидом Карловичем.

Когда отсмотрели пробные видосы, некоторое время спорили. Пробы Риты были неплохи, при определенной доработке — очень даже на уровне. Но демарш Наташи был… как бы это… предсказуемо эпатажным. Прямо-таки шок-контент. Так что спор велся между двумя позициями — «о, ужас, так же никто не делает!» и «так никто не делает, и это круто!»

— Замолчите все! — сказала Ирина, схватилась за голову и прикрыла глаза. — Мне надо подумать…

С минуту стояла тишина, потом Ирина открыла глаза и кивнула.

— Наверняка потом скажут, что так нельзя, и все такое… — проговорила она. — Но ведь если сделать все просто хорошо и средне, то ведь и говорить будет не о чем? Мы не первый частный телеканал. И уже даже не второй. Наташа, ты как? Согласна записать интервью?

Все сначала снова зашумели, потом началась деловитая суета, уже вполне осознанная такая. Потом снова врубили прожектора, и в комнате стало жарко.

— Лео, вот ты мне скажи… Ничего, что я на ты, ладно? — Наташа придвинулась к Леониду Карловичу и приобняла его за плечи. — А у твоих актеров как с личной жизнью? Они только между собой женятся?

— Ну, у меня пока что не было возможности провожать кого-то на пенсию, — засмеялся Леонид Карлович.

Жан в жаркой дискуссии участия не принимал. То есть, он в начале пытался поспорить, но как-то быстро сник, замолчал и отошел в сторонку. Когда началась съемка, он стоял у самой дальней стены. Потом распустил узел галстука. А потом тихонько вышел за дверь.

«Задвинули парня», — подумал я и тоже вышел из павильона и плотно прикрыл за собой дверь.

— Расстроен? — спросил я, усаживаясь на подоконник рядом с ним.

— Есть немного, ага, — не стал кривляться Жан. Стянул галстук через голову, посмотрел на узел. Вздохнул. — Сложно стало с Иркой сейчас. Когда она… ну, вот это все. Только про работу думает. Прикинь, на свидание тут ходили, так она в какой-то момент сорвалась с места и побежала к бармену, просить телефон. Позвонить кому-то надо было срочно.

— Держись, — я положил руку ему на плечо.

— Отец говорит, бросай ее, — криво усмехнулся Жан. — Мол, женщина должна борщи варить, а твоя с какими-то толстыми мужиками все время носится.

— Ты же понимаешь, что это все ерунда насчет борщей? — хмыкнул я.

— Понимаю, — вздохнул Жан. — Я и хотел сейчас в эту передачу, чтобы… ну…

— С Наташей трудно конкурировать, — я подмигнул и хлопнул Жана по плечу. — По-моему, ты зря загоняешься. У тебя вообще-то журнал. И газеты еще какие-то выходят, я за новинками даже следить не успеваю. Зачем тебе еще и телевизор? Или с «Африкой» что-то не так?

— Да все так, — кивнул Жан. — Тираж уже три тысячи, распродается весь. Надо снова увеличивать.

— Вот и займись делом, фигли тут сиськи-то мять? — сказал я. — И еще и про ерунду всякую думать.

— Я хотел Ирке предложение сделать, — признался Жан. — Но она как раз тогда звонить убежала, и я не решился. А теперь не знаю даже…

— Я тебе сейчас по шее дам, — ласково сказал я. — Нашел тоже семейного психолога!

— Нет, правда! — Жан поднял на меня глаза. — Вот ты как думаешь, нужно мне предлагать ей пожениться? Поможет это нам?

— С чем поможет-то? — я подавил желание отечески потрепать его по голове. Жан сейчас почти как ребенок выглядел. — Свадьба, друг мой Жан, это всегда весело и прикольно. Новая ячейка общества, все дела. Но подумай вот о чем. А если она откажется, что тогда? Не надо на меня зыркать так вот злобно, у меня, понимаешь, шкурный интерес, вы оба мне ценны как команда. Ты прикрываешь печатный фронт, Иришка — рекламный. И скоро еще и телевизионный. Вот прикинь, становишься ты на одно колено, выхватываешь коробочку с кольцом, а Иришка, такая: «Ой, погоди, мне надо срочно сценарий проверить…» Дальше что будет? Поругаетесь и будете смотреть друг на друга плохо. Тираж твоей «Африки» вместо того, чтобы расти, упадет. Телеканал забуксует…

— То есть, не надо предлагать? — спросил Жан.

— Да пофиг, предлагать или нет, — сказал я. — Главное, предусмотреть, как ты будешь себя вести при любом варианте развития событий. А то окажется, что хотел вашу совместную жизнь устроить, а вместо этого все поломал. И личную жизнь, и общественную еще заодно.

— Справедливо, — Жан кивнул и задумался. — Слушай, а ведь получается, что Рина лучше меня, да? Она ведь важнее, у нее все лучше получается, да?

— Не так гордись, что у нее все получается, — хмыкнул я. — А кто лучше, кто хуже… У нас тут не олимпийские игры, вроде как все заодно, а не соревнуемся.

Жан некоторое время молчал, по лицу было заметно, что в голове идет напряженная работа мысли. Потом он снова посмотрел на меня.

— Да, правда, что это я? — Жан встряхнулся, снова посмотрел на галстук, все еще завязанный широким «двойным виндзором», и сунул его в карман пиджака. — Понавыдумывал черт знает чего, а мне же надо еще три статьи проверить… Велиал, спасибо тебе!

— За что еще? — улыбнулся я.

— Просто, — Жан пожал плечами. — Я свое спасибо сказал, а за что — можешь сам среди себя распределить.

Когда я вернулся обратно в комнату, съемка уже была закончена. Я чуть-чуть пожалел, что пропустил, на работу Наташи мне всегда нравилось смотреть. Но в этом случае можно было не переживать — все записано на видео. Правда больше Стас никому не дал смотреть сырой материал. Он отозвал в уголок Леонида Карловича и Алену. И о чем-то с ними тихо совещался.

Ирина сидела на столе, болтала ногами и смотрела в потолок с мечтательным видом. Я подсел к ней.

— Как настроение? — спросил я. Очень уж непривычное у нее было выражение лица. Такое… легкомысленное. В последнее время Ирина всегда была чем-то озабочена, либо куда-то торопилась, либо решала какие-то мировые проблемы, не меньше.

— Знаешь, когда-то в детстве я читала книгу про самолеты, — задумчиво проговорила Ирина. — Она и была для детей. Там по-простому рассказывалось, как и почему они летают, как устроены… Вот это все. И там же я прочитала один термин. Точка невозврата. Это когда самолет уже набрал такую скорость, что дальше только в воздух уже можно… ну, или влупиться со всей этой скоростью в ограждение. Почему-то в детстве меня это откровение ужасно напугало, и я даже истерику устроила, когда мы с родителями на курорт полетели. Уперлась, реву, что не пойду туда, это же самолет, он обязательно пройдет через точку невозврата… Почему-то слова «точка невозврата» я произносила страшным шепотом.

— И как тебя убедили сесть в самолет? — спросил я.

— Да никак, папа взял меня за шкирку, шлепнул по заднице и дотащил до моего кресла, — засмеялась Ирина.

— Отец года, — хмыкнул я.

— Но вообще-то я знаешь почему про это вспомнила? — Ирина перестала смотреть в потолок и посмотрела на меня. Улыбаясь. — Я подумала, что прошла точку невозврата. И это оказалось совсем не страшно. А даже наоборот, так легко стало. Потому что еще совсем чуть-чуть, и мы летииииим!

Ирина раскинула руки и покачалась, изображая самолет.

— Я идиотка, да? — фыркнула Ирина и снова посмотрела на меня. — Наташа заразила меня своим безумием, и я теперь тоже несу всякую чушь?

— Ты гениальна, — сказал я. — Просто отказывалась это понимать.

— И у нас все получится, — Ирина крепко зажмурилась. — Это будет такая бомба! Никто до нас так не делал! Никто!

Ляля слушала меня и кивала. Смотрела она при этом в сторону, на бюст какого-то деятеля революции. И если бы я ее не в первый раз видел, то был бы убежден, что она витает где-то в облаках.

— Мне все понятно, — сказала она, когда я закончил излагать свои пожелания. Идея была очень простая. И оформилась она, когда вчера вечером мне позвонил незнакомый парень, сказал, что от Стаса. И что мечтает снять клип для «ангелочков». Готов бесплатно, днем, ночью, тушкой, чучелком, только возьмите.

А я подумал, что, в принципе, можно устроить что-то такое. Шевчук же снял клип на песню «Осень» из простой прогулки по парку с пинанием листьев. Мне навскидку не приходила в голову идея песни, для которой бы такой видеоряд подходил, но это значило только одно — надо будет насесть на Кирилла, чтобы такая песня появилась.

Так что я сказал незнакомому юноше, который представился Витей, чтобы он брал камеру и подходил на ВДНХ к двенадцати. А сам сел на телефон и обзвонил «ангелочков». Сообщил, что будем гулять и сниматься в оттаивающем парке выставки достижений народного хозяйства. Почему именно там? Ну… Почему-то. На самом деле, там отличный парк. Он на холме, оттуда совершенно очешуительный вид на Киневу, и плюс к тому там среди деревьев стоят довольно стильные павильоны. Часть из которых уже заброшены. Зимой парк никогда не работал, а в этот раз может и летом не откроется…

А потом еще подумал и перезвонил Стасу еще раз. Попросил, чтобы он передал Ляле завтра утром мою просьбу тоже подойти. Сложная, блин, логистика. В цыганском доме Ляли телефона не было, и ставить его не собирались. Так что нужно было или ехать к ней прямо сейчас, или ловить утром… В общем, Ляля пришла самой первой, значит пазл сложился, и у нас будет не только видеоматериал, но еще и фото.

— Сегодня ты без своей родни, — улыбнулся я, вспомнив «табор» который явился вместе с Лялей на «муку» в прошлый раз.

— Они думают, что я в училище, — сказала Ляля и посмотрела на меня своими большими серьезными глазами. — И они все равно вас уже видели, так что… А денежки мне нужны, надо сыну новую одежду покупать, он из всего уже вырос…

— Кстати да, — я полез в карман за кошельком и извлек оттуда несколько купюр. — Вот, держи.

— Так фотографии же еще не готовы, — нахмурилась Ляля.

— Я уверен, что все получится отлично, — улыбнулся я. — А если получится гениально, как в прошлый раз, то когда будут готовы, добавлю еще столько же.

— Положи вон туда, — Ляля кивнула на скамейку. — Нельзя из рук в руки…

Я хмыкнул, но просьбу выполнил. Суеверия бывают всякие. И не все из них вредные или глупые.

Из подъехавшего к остановке троллейбуса вывалились все «ангелочки» разом. Как школьники из класса на перемену — Бельфегор прыгнул на Бегемота, тот чуть не упал, толкнул Астарота, тот возмутился. Потом все заржали и чуть ли не вприпрыжку погнали к нам с Лялей.

— Здорово, Велиал! — сказал Астарот. Вот теперь его козырная косуха была как раз по погоде. Солнышко припекало все теплее, шапку уже можно было не носить. — Ну и где этот твой Витя?

— Я тут, — со скамейки поднялся щупленький неприметный парень, который, кажется, сидел там все время, пока мы общались с Лялей. — Я уже давно тут сидел, просто подойти не решался.

— Вот здрасьте, — засмеялся я. — А чего не решался-то? Мы же договорились!

— Ну… — парень замялся и прижал к себе объемную спортивную сумку. Наверное, из-за нее я на него внимания и не обратил. Был бы кофр видеокамеры, понял бы, что это и есть наш оператор.

— Кстати, хотел спросить, — я оглядел парня с ног до головы. Выглядел он как типичный такой «ботан». Разве что без очков. — Почему ты хочешь работать бесплатно?

— В общем… — замялся Витя. — У нас чтобы сдать зачет, нужно снять и смонтировать как бы телевизионную передачу. Чтобы было интервью, игровые вставки и…

— А, это как Стас в прошлый раз снимал, да? — обрадованно воскликнул Бельфегор. — Когда мы «монаха» в лесу снимали?

— Да-да, — закивал Витя. — Его теперь нам в пример приводят. И я подумал, что…

— Ясно, — кивнул я. — Ну что, потопали?

Попасть на в новокиневский парк ВДНХ можно двумя путями — по пологой дороге, если до ее начала доехать на каком-то мифическом автобусе с неизвестным графиком движения. И по крутой эффектной лестнице со стороны центрального рынка. Она мне всегда нравилась, почти как на алматинском «Медео». Именно этим путем мы и пошли, ясен пень. Я подумал, что съемки можно оттуда и начать как раз. Во-первых, у этой лестницы очень эффектные площадки. А во-вторых… Да никакого во-вторых, просто лестница классная, и мне всегда нравилась.

Правда, чтобы на нее попасть, пришлось у подножия холма пролезть через дыру в заборе, потому что ворота были закрыты, а будка кассира рядом с ними — намертво заколочена.

Официально парк был закрыт, но никакой охраны или чего-то подобного там не было. И, судя по продуманно выломанному штырю в решетчатом заборе и протоптанную к этой дыре тропинке, горожане отсутствием охраны регулярно пользовались.

— А я слышал, что ВДНХ построили на месте старого кладбища! — заявил запыхавшийся Бельфегор, когда мы преодолели лестницу почти до половины. — Там хоронили преступников или кого-то вроде. И когда Советская власть пришла, то сказала, что хранить память об убийцах и ворах незачем, вот кладбище и упразднили…

— А я слышал, что там сатанисты собираются! — с заговорщическим видом сообщил Бегемот. — И ночью устраивают жертвоприношения и танцы!

— Голыми пляшут? — деловито полюбопытствовал Макс.

— Задницы отморозят голыми-то сейчас плясать, — фыркнул Астарот. И тряхнул волосами.

Сегодня кроме меня, «ангелочков», Вити и Ляли, никого не было. У Евы и Кристины началась очередная сессия в их психологической академии, Лариска была в школе, а у Светы было чем заняться и кроме нашей беготни по тающим сугробам и заброшенным памятникам советским достижениями.

— Давайте отсюда поснимаем? — предложил Витя, поставив сумку на лавочку на предпоследней площадке. — Вот если я там встану наверху, а ребята будут подниматься по лестнице…

На меня свесили сумку, кофр, чехол от фотоаппарата, и я, чтобы не мешаться под ногами, поднялся на самый верх и присел на металлические перильца. Ну поглядим, что получится у этого оператора… В общем-то, это такой же студент, как и Стас. Да и сейчас нужно скорее не суперкачество с точки зрения операторской работы, а количество. Чем больше «ангелочков» будет в инфопространстве Новокиневска, тем лучше. Какой-то клип у этого ботаника-Вити все равно получится.

«Ангелочки» внизу хором заржали, снова сбежали по ступенькам до предыдущей площадки и стали медленно подниматься наверх.

От ближайшего к лестнице павильона раздалось девичье хихиканье. Я оглянулся. Ага, не только нам пришла в голову идея сходить погулять на ВДНХ в этот теплый весенний день.

Скамейку между прудом, по которому летом скользили лодочки, и стеклянной витриной центрального павильона ВДНХ оккупировала компашка молодежи. Старшие школьники или младшие студенты, фиг их разберешь. Преимущественно девушки, но парни там тоже были. Радостные все такие, солнечные, как и погода сегодня. Наверное, пару прогуливают, поддавшись весеннему настроению.

— Ребята, можно я скажу свою идею? — робко сказал Витя, когда лестницу снимать закончили и поднялись на верхнюю площадку.

— Ну? — Астарот вопросительно посмотрел на него. — Что замолчал-то?

— В общем, я слушал ваш альбом, там есть одна песня про каменных истуканов, про идолы… — осторожно заговорил Витя.

— Да, есть, — кивнул Кирилл. — «Жертвоприношение».

— Когда Велиал предложил снимать на ВДНХ, я сразу вспомнил про одно место, — Витя начал быстро-быстро тараторить. — Там в дальнем конце, почти на обрыве, есть такая площадка, где шесть статуй. Они такие страшные, облезлые, туда никто почти не ходит, даже дорожка заросла.

— Да, я тоже видела! — воскликнула Ляля. — Там еще звезда на асфальте, большая такая…

— Ну и вот я подумал, что статуй шесть, и вас тоже… — Витя замялся. — Можно это обыграть. Ну, вот как бы идет Астарот, подходит к статуе и растворяется в постаменте… Я смогу так смонтировать!

— Прикольно, — Бельфегор оживился. — Такая магия получится! Давай, показывай дорогу, где там твои статуи! Я никогда их не видел, мне интересно!

— Простите! — кто-то подергал меня на рукав. Я оглянулся. За моей спиной стояли две девушки из той самой компании, которая заседала на скамейке.

— Чем могу служить, дамы? — я снял с головы воображаемую шляпу и изобразил поклон.

— А это же группа «Ангелы С», правда? — громким шепотом спросила одна, в короткой юбке и клетчатом пальто.