90-е: Шоу должно продолжаться 9

Глава 4

Не спалось. Я сидел почти вплотную к телевизору и уже на пятый, наверное, раз пересматривал афтепати «ангелочков». Причудливые блики от экрана освещали комнату, падали на лицо безмятежно спящей Евы, плясали на стенах. Я делал это без какой-то особой цели, не пытался что-то там проанализировать или рассмотреть изменения на лицах парней. Просто затянула сама вот эта обстановка — ночь, даже уже почти утро, темная комната, спящая любимая девушка. И я сижу в наушниках и слушаю послеконцертный треп моих парней. Мысли в голове вспыхивали и гасли.

А вдруг здесь записан исторический момент? И Кирюха наиграл нам на гитаре будущий мировой суперхит?

Бегемот и Света какие-то загадочные. Уж не к свадьбе ли там дело идет?

Макс выглядит так, будто или в лотерею выиграл. Или какой-то груз с плеч спихнул и расслабился…

Странно молчаливый Астарот… Витает где-то в облаках. Думает о чем-то своем.

А Кристина изменилась… Или это я начал к ней относиться серьезнее?

— Ты что не спишь? — сонно пробормотала Ева.

— Экран мешает? — стянув с головы наушники, сказал я.

— Да нет, просто уже поздно же, — Ева повозилась, устраиваясь под одеялом поудобее.

— Скорее рано, — усмехнулся я.

— Значит завтрак сегодня ты готовишь, — сказала Ева и снова уснула.

Я с минуту медитировал на пустой экран, а потом снова перемотал кассету на начало.

Мама впустила меня в квартиру и немедленно убежала на кухню.

— Завтракать будешь? — спросила она, пока я снимал куртку и ботинки. — Я сырников нажарила!

— Вообще-то я уже ел, но от сырников точно не откажусь, — заявил я. — А папа где?

— Умчался по делам еще с семи утра, — мама взмахнула лопаточкой. Она была одета уже на выход — в брючном костюме, и прическа уложена. Но в кухонном фартуке. На сковороде шкворчали кругляши сырников.

Все-таки моя мама, в смысле мама Вовы-Велиала, — удивительный человек. Мне страшно нравилось смотреть, как она делает практически все. Играючи готовит. Как бы походя, между делом. Голова занята мыслями о производстве или чем-то еще важном. Одежда и прическа — хоть сейчас в переговорную. Или, скажем, уборка. Вот, казалось бы, как можно ухитриться выглядеть настоящей леди, когда у тебя в одной руке тряпка, а в другой — веник? Но меж тем… Все эти бытовые действия она совершала, как будто ни секунды не напрягаясь. Даже не задумываясь вообще.

Просто магия какая-то!

— Володя, мне нужно с тобой поговорить, — сказала мама, когда поставила передо мной тарелку с сырниками, вазочку с вареньем и блюдце со сметаной.

— Что-то случилось? — замер я с рукой над тарелкой. Блин, хорошее настроение как ветром сдуло. Что-то с Французом фиговое? Вдруг идея с ними связываться оказалась так себе?

— Нет-нет, ничего страшного, — быстро покачала головой мама. — Ты ешь, ешь, не волнуйся. Сейчас я все расскажу. Мне просто как-то неудобно. Ребята из «Самсона» мне очень помогли, а я тут опять со своими проблемами лезу.

— Ну а зачем тогда семья, если за помощью не обращаться? — я подмигнул. Обжигаясь, схватил один сырник, макнул его в сметану и откусил. «Эх, как же хорошо быть молодым!» — в черт знает какой уже раз подумал я. Никаких проблем сожрать пару завтраков подряд. Все сгорит в топке растущих мышц.

— И правда, — мама улыбнулась, вздохнула и подперла подбородок кулаком. — В общем, дело вот какое…

Я лопал сырники и слушал рассказ мамы.

В общем, есть такой дядя Вова, мой тезка. Он мамин одноклассник, а с мамой их связывает школьный роман. Напрямую она об этом не сказала, но нужно быть идиотом, чтобы понять. А еще он не просто дядя Вова, а очень даже предприимчивый дядя Вова. Когда в конце восьмидесятых началась повсеместная кооперация, он с азартом и задором в этот паровоз впрыгнул, и уже к восемьдесят седьмому был человеком весьма состоятельным. И школьные друзья его в шутку звали подпольным миллионером. И когда мама решила, что тоже не прочь заняться частным предпринимательством, он здорово помог. И не только советами, но и деньгами. В девяностом он женился и на продолжительное время с горизонта семьи Корнеевых пропал.

А теперь снова появился.

— И ведь, понимаешь, какое дело… — мама смутилась. — Мы по телефону поговорили, и он как бы невзначай сказал, что ему понадобятся мужские руки в помощь, надо мебель перетаскать или что-то в этом роде. И хитро так вворачивает, чтобы Витя у нему подъехал и помог. Ну, по старой памяти.

«Видимо, отец не в курсе, что есть какая-то там старая память», — подумал я, молча ожидая продолжения. И дожевывая сырники.

Мама по ходу рассказа налила мне чая и снова села напротив.

— Понимаешь, какое дело, — она вздохнула. — Он когда позвонил, то принялся игриво так на свидание звать. Мол, с женой он развелся, теперь вольная пташка и все такое. Опять навыдумывал себе черт знает что. Я ему сразу сказала, чтобы ерунду эту прекратил, ну так он сразу оглобли развернул и начал про то, что помощь ему нужна. А я Вите даже говорить об этом не хочу, не хватало еще, что…

Мама встала, сняла фартук, повесила его на крючок рядом с мойкой.

— Но ссориться с ним я тоже не хочу, — мама посмотрела на меня серьезным взглядом. — Он в действительности неплохой человек, и с ним можно работать. Но хорошо бы при этом, чтобы он своими глупостями в мою жизнь не лез. Понимаешь меня?

— Думаю, да, — кивнул я.

— Замечательный ты у меня, — мама быстро меня обняла и отпрянула. — Боюсь я, что если скажу Вите, то он мне сначала скандал до небес устроит, а если пойдет Вовке помогать, то вообще черт знает что они там могут придумать.

— Да нет проблем, мам, — я подмигнул. — Когда там нужна помощь?

— Ну и еще… — мама сцепила пальцы. — Ты там… присмотрись. А то может я тоже себе навыдумывала, а Вовка ничего такого ввиду не имел, просто выпивши был или еще что. Понимаешь меня?

— Сделаем, — кивнул я.

— Фух, — с облегчением выдохнула мама. — Прямо камень с души! Ты же прямо сегодня можешь?

— Запросто, — снова кивнул я, перебрав в голове список дел. И там не оказалось ничего такого, что не терпело бы несколько часов промедления.

— Тогда сейчас я ему позвоню и скажу, что ты придешь, — мама быстро встала. — Посиди чуть-чуть… А, да! Еще хотела спросить! Ты на права-то сделал фотографии?

— Фотографию? — недоуменно спросил я. Но мама уже умчалась к телефону, так что я не успел ляпнуть ничего лишнего. Хрен его помнит, когда там у нас в России начали выдавать права нового образца. Где-то в этом году, наверное, когда страна сменила название…

Ладно, неважно.

Поставил себе галочку «сфотографироваться на права».

— Вот адрес, — мама положила передо мной листочек в клеточку, на котором ее аккуратным почерком был выведен адрес в центре города.

Солнце светило уже совсем по-весеннему — ярко, весело. Блестело в лужах, отражалось в стеклах домов, припекало. Птички радостно чирикали. Пахло мокрой землей. Я никогда не любил новокиневскую весну. Она всегда была самым грязным временем года, когда из черных сугробов торчал набросанный за зиму мусор, когда город заливали огромные мутные лужи, когда вместе со снегом, случалось, и асфальт растворялся. И пока не появилась свежая зелень, лучше было не переобувать машину, потому что в любой момент обманчивая погода могла подбросить свинью в виде обильного снегопада. И не было, кажется, ни единой весны на моей памяти, когда этого бы не случалось.

Но сейчас я радостно и легко скакал через лужи, перешагивал, скрестив пальцы, трещинки на обнажившемся асфальте. И, улыбаясь, подставлял лицо яркому солнцу. Щурился, не замечая грязи и разрухи.

Не примелькалось, нет. Мусор и срач меня все еще напрягали, просто очень уж хороший был денек. В голове клубились планы на грядущее лето. А встречные девушки спешно переоделись в экстремально коротенькие юбки, что тоже радовало глаз, разумеется. Хотя внутренний заботливый голос и бухтел, что этих красотуль надо бы за ушко отвести домой и одеть потеплее.

От дома до площади Советов я дошел пешком. На пару минут задержался, чтобы поглазеть на митингующих возле памятника Ленину недовольных граждан с самопальными плакатами. У раскладного столика топтался мужичок с мегафоном и выкрикивал что-то неразборчивое.

Народу на митинге было не особо много, но люди подходили, так что еще не вечер.

Забавно… Эта часть городской жизни как будто проходит мимо меня. За те пару минут, которые я здесь провел, я успел обратить внимание, что это как будто тоже одна тусовка. Люди приветствовали друг друга, как старые знакомцы. Были тут свои и свои распорядители, которые технично этим мероприятием дирижировали. Когда в мою сторону направилась женщина с революционным огнем в глазах и планшетом для сбора подписей в руках, я поспешил ретироваться.

Быть может, я еще изучу в подробностях политическую жизнь Новокиневска.

Но это будет не сегодня.

Ага, а вот и нужный дом по Молодежной! Мама сказала, что мне нужен бывший овощной в торце дома. То есть вот эта кубическая пристройка…

— Здорово! — рослый мужик оглядел меня с ног до головы. — Это ты что ли валькин пацан?

— Владимир, — с глуповатой приветливой улыбкой представился я и протянул руку.

— Аналогично, — рассмеялся дядя Вова.

Это был эталонный такой мужик. Ростом даже повыше меня, широченные плечи, никакого намека на пузико. В волосах — первая седина, которая скорее добавляла солидности, чем старила. Гладко выбрит, на волосах — свернутая из газеты треуголка.

— Заваливай! — махнул рукой дядя Вова. — Ну как тебе хоромы?

— Впечатляет, — вежливо усмехнулся я, оглядывая бывший магазин. Кроме нас двоих здесь было еще несколько человек. Два незнакомых мужика возраста моей мамы и две женщины примерно тех же лет. Судя по всему, между собой хорошо знакомые. Все они скучковались в дальнем углу просторного помещения вокруг стола и живо что-то обсуждали.

— Мама сказала, что вам нужна помощь, — я сунул руки в карманы. — Что куда надо перетащить?

Дядя Вова перестал пристально меня разглядывать, хлопнул в ладоши и принялся раздавать указания. Сводилось все, если вкратце, к следующему: нужно было взять со склада сваленную там мебель и расставить по местам так, чтобы овощной перестал выглядеть магазином и стал больше похож на клуб знакомств, который дядя Вова и вознамерился открыть.

— Вот туда поволокли! — скомандовал он мне, кивнув головой вправо. Мы с ним тащили здоровенную ширму в китайском стиле, с какими-то травами, лотосами и прочей экзотической флорой. На вид она должна была быть легкой, на деле же весила целую, блин, тонну. Будто в каркас из бамбука сунули металлические арматурины.

— Чтобы кафельной плитки видно не было? — спросил я, отдуваясь.

— В яблочко, младший! — отозвался дядя Вова. — За ширмой администратора посадим.

— Кстати, хотел спросить, — спросил я, когда мы опустили ширму на место. — А почему клуб знакомств-то? Я почему-то думал, что клубами знакомств занимаются такие старомодные дамочки в возрасте.

— Ты в плену стереотипов, младший! — захохотал дядя Вова. — А я, можно сказать, к истокам возвращаюсь. Я же на таком вот клубе первые нормальные деньги заработал. Еще в восемьдесят шестом.

— Да ладно? — я приподнял бровь.

— Не веришь? — он хлопнул меня по плечу. — А зря! Если бы в восемьдесят девятом какая-то гнида на меня анонимку не накатала, дескать, аморальная деятельность, ко-ко-ко, то сейчас я вообще в шоколаде был бы!

— Никогда не думал, что это прибыльно, — хмыкнул я.

— Эх, молодежь! — дядя Вова хлопнул себя руками по ляжкам. — Ничего-то вы не смыслите в этой жизни! А ведь даже классик писал, что человеку нужен человек! А в школе бы учились лучше…

— А это который из классиков сказал? — с невинным видом уточнил я. Незадолго до своей гибели в двадцать первом веке я как раз читал, что эту фразу ошибочно приписывают Лему, а на самом деле она принадлежит Тарковскому. И была только в сценарии «Соляриса», в книге ее не было. Не бог весть какое тайное знание, конечно, но в память почему-то врезалось.

— Отвали, младший, — беззлобно отмахнулся дядя Вова.

За время, пока мы таскали мебель и играли ей в тетрис, чтобы придать помещению романтический лоск, я сделал несколько выводов насчет этого человека.

Первое — он хороший мужик. Открытый такой, свойский, веселый.

Это никоим образом не означает, что он реально такой и не может оказаться жуликом и мошенником, конечно. Любой жулик за такую внешность и общее впечатление душу бы продал. Потому что быть тем, к кому сходу проникаешься доверием и приязнью — это прямо высший пилотаж для жулика.

Второе — мама ничего себе не навыдумывала. Дядя Вова переводил разговор на нее при любом удобном и неудобном случае. Расспрашивал, как у нас дела. Как у них с отцом. Закидывал крючки и удочки, в общем.

И третье — пообщавшись с ним, я отлично понял нежелание мамы втягивать в это дело отца. Батя на фоне такого вот самоуверенного альфа-самца должен чувствовать себя… ну… по меньшей мере, неуютно. Тем более, что он только-только начал выбираться из своего кризиса среднего возраста. Хорошо бы их парикмахерский бизнес взлетел, деньги здорово помогают уверенность в себе наладить.

И четвертое. Слушать дядю Вову было интересно. Болтал он охотно, рассказывал кучу удивительных историй времен кооперации. И в частности про этот его клуб знакомств.

Когда разрешили частное предпринимательство, он первым делом пришел в «котлы» и устроил там свое брачное агентство. Расклеил объявки на рынке и в спальных районах. Не поленился, несколько дней потратил. Над ним тетки из «котлов» смеялись, говорили, что ерунду он задумал, не придет никто на этот его вечер знакомств.

А когда пришло человек семьсот, они как-то чувство юмора растеряли, принялись подлизываться, пирожками кормить, советы давать.

— Понимаешь, в чем фишка, младший, — доверительно приобняв меня за плечи, рассказывал дядя Вова. — Вы, молодежь, как романтики смотрите на это все дело. А это бизнес! Вот, например, есть женщина, которой уже двадцать семь, ее в старые девы записали, и карьера из-за этого стопорится. Никому не нужна старая незамужняя кошелка в роли начальницы. А вот есть парень, двадцати лет, только из армии, но у него прописка в Усть-Зажопинке. И если он до старости не хочет коровам хвосты крутить, то ему нужна прописка местная. Смекаешь, к чему я веду?

И вот под эти все разговоры бывший овощной магаз приобретал другой вид.

На самом деле, не особо. Никакого ремонта, даже косметического, дядя Вова здесь делать не собирался. Просто выволок все магазинное оборудование и старые ящики. И более или менее все отмыл. На пальцах зонировал просторное помещение. И расставил разномастную мебель, которая, кажется, вообще раньше была декорациями в каком-то театре.

— Сейчас еще шторы повесим, и свободны! — заявил дядя Вова, с гордостью оглядывая бывший магазин.

— Здорово, Волоха, сколько лет — сколько зим! — раздался от входной двери знакомый, но как-то совершенно неуместный здесь голос.

— О, Ленчик-пончик! — обрадованно раскинув руки шагнул навстречу новому гостю дядя Вова. — Что-то ты припозднился, мы уже с младшим все расставили!

— Добрый день, Леонид Карлович, — сказал я, протягивая руку.

— Так вы знакомы? — удивился дядя Вова. — Это как так еще? Ленчик, он что ли из твоих…

Дядя Вова присвистнул и подмигнул.

— Нет-нет, — замахал руками Леонид Карлович. — Володя молодой человек моей Евушки.

— Аааа! — дядя Вова подмигнул Леониду. — Ну тогда другое дело. Ну так что, может отметим мое новоселье, а? Ты как, младший?