А мы с тобой не чужие (СИ)

Глава 9

Женщина в специально оборудованной кровати выглядит очень плохо. Изможденное лицо, тонкие, почти невесомые кисти, исколотые иглой от капельницы вены.

— Мам, — Андрей подходит к ней, ласково касается пальцами ее руки.

Она медленно открывает глаза.

— Я Дашу привел. Помнишь, я тебе о ней рассказывал?

Женщина фокусирует на мне взгляд. Ее блеклых губ касается изможденная улыбка.

— Даша? Приятно познакомиться.

Будто подтверждая свои слова, Андрей Берет меня за правую руку, так, чтобы мать увидела кольцо у меня на пальце.

— Мам, помнишь, ты все переживала, что я один и один? Так вот, я теперь не один, мам. Я сделал Даше предложение. Мы скоро поженимся.

Она смотрит на него с любовью. Даже в ее тяжелом состоянии ее чувства к сыну никуда не делись, и мое сердце участливо сжимается. У меня тоже есть сын, я понимаю, что она испытывает к Андрею.

— Андрюша, можно, я с твоей невестой наедине поговорю? — шепчет она.

Андрей смотрит на меня. И столько всего в его взгляде — не предай, Даша! Гни линию до конца, пусть уже мама уйдет спокойно…

Едва заметно киваю: не волнуйся, отыграю, как надо.

Андрей выходит, а я остаюсь стоять у кровати, не зная, что мне делать дальше.

— Дашенька, сядь, — она едва ощутимо указывает мне на стул рядом с ее кроватью.

Сажусь, чувствуя себя последней сволочью. Нехорошо обманывать родителей.

— Ты мне снилась, — тихо говорит она. — И дочка твоя снилась…

Накрывает мою руку своей, а у меня сердце летит куда-то вниз. Откуда она знает про дочь?! Андрей не мог ей сказать, он не в курсе. Никто не в курсе, только моя семья и Юлька.

Хмель сразу отпускает, как будто и не было дозы коньяка.

— С ней все хорошо, Даша, — шепчет мне Нина.

— Откуда вы знаете?.. — спрашиваю я и чувствую, как по щекам медленно ползут горячие слезы. О дочке со мной никто не говорил уже давно — после того, как меня выписали из больницы, из-за моих истерик в нашей семье наложили табу на эту тему.

— Мертвые иногда говорят с теми, кто на пороге смерти, — поясняет она. — Просто знай — с твоей дочкой все хорошо там, наверху. А Андрюшу ты береги. Очень он тебя любит. Ему жить дальше надо, а он меня все не отпускает. Я его гоню отсюда, гоню, а он здесь ночует… Обещай, что не оставишь его одного?

— Не оставлю, — чувствуя, как что-то больно колет в сердце, обещаю ей. Я еще не понимаю, что это за боль, но она уже есть. Уже живет там, и это что-то новое. То, что до сегодняшнего дня я упорно не хотела замечать.

— Спасибо, родная, — шепчет она. — Иди, а то он тебя заждался.

Я растерянно киваю. Медленно поднимаюсь со стула и пячусь к двери.

В голове туман. Андрей выводит меня во дворик, а у меня из груди рвутся всхлипы.

— Даша… — Новиков растерян. Мечется, усаживает меня на утопающую в зелени лавочку.

— Прости меня, пожалуйста! Если бы я знал, что моя мама произведет на тебя такое ужасное впечатление, я бы тебя не просил со мной ехать, — сокрушается он.

Помявшись, садится рядом, гладит меня по руке. Я чувствую, что ему неловко, но не могу объяснить, что это не из-за вида его мамы. Просто плачу, плачу… Как же давно я не плакала из-за дочки! Когда в твоей семье на тему горя наложено табу, оно все копится, копится внутри, а сейчас будто плотину прорвало… Слезы льются ручьями, и кажется — это слезы облегчения. Спустя два года я внезапно проснулась ото сна, в котором находилась после смерти моей малышки. А ведь мне было так мало надо! Не шубы, не машины, не докторская диссертация в подарок, а всего лишь, чтобы со мной хоть кто-нибудь поговорил о том, что произошло! Я бы пробудилась раньше. Может быть…

Новиков неловко прижимает меня к своей груди, гладит по волосам, по спине, и я вдруг ловлю себя на том, что мне хорошо вот так сидеть в тишине сада на лавочке в его объятиях.

— Сухорукова, мы с тобой больше вместе пить не будем, — слышу его потерянный голос и почему-то улыбаюсь.

— Чему ты улыбаешься, Даша? — хмурится он.

Я поднимаю на него глаза.

— Кольцо красивое.

— Оставь его себе. Пусть будет подарок.

— Не могу. Вдруг у тебя невеста появится? Ей подаришь…

— Не появится, Даш. Я одиночка. У меня в планах ничего подобного нет, потому и попросил тебя подыграть. Ты — беспроигрышный вариант: наглухо замужем.

На несколько мгновений между нами воцаряется молчание. Беспроигрышный вариант, наглухо замужем. Лучше и не придумаешь. И почему-то в сердце колет досада. Не это я хотела от него услышать, ох, не это…

— Мой муж явился в деканат с охраной. Похоже, сейчас вскрывает дверь твоего кабинета, чтобы меня спасти, — вспоминаю я.

— Едрит Мадрид. Серьезно, что ли?

— Угу. Мне Оля звонила. Я предложила ей полицию вызвать.

— Что он у тебя курит там в офисе?

— Не знаю.

Мы несколько мгновений смотрим друг на друга, а потом начинаем смеяться. Долго, истерично, до коликов в животе. Нет ничего смешного в том, что Сережа ворвался в институт и напугал Олю, но нам смешно.

Прорывается звонок в моем мобильном телефоне. Я смотрю на экран — снова Оля.

— Надо ехать, — смахивая проступившие на глазах слезы, спохватывается Новиков. — Нельзя такое шоу пропустить.

Нащупывает свой телефон, вызывает такси до главного корпуса нашего института.

— Оль, мы уже в пути, — успокаиваю секретаря я, пока мы бежим к выходу из сада.