А мы с тобой не чужие (СИ)

Глава 27

Едва успеваю доехать до дома, как прорывается звонок от Сергея. Честно говоря, меня снова накрывает паника. Понимаю, что Юля выполнила свою угрозу и отправила ему фото, на котором я с Новиковым. И теперь это никакой не фотошоп.

Сижу в машине у ворот родительской дачи и смотрю на мигающий резкой вибрацией мобильник. Может, перестанет звонить? Но нет, Сережа настойчив.

«Давай, Даша, соберись, — уговариваю себя. — Нет смысла платить шантажистке деньги и продолжать лгать мужу. Ради чего? Ради сына? Но будет ли Данил благодарен за ложь, когда вырастет и все поймет?»

Мне страшно, как никогда, и я не выдерживаю напряжения. Да, изменила. Да, целовалась с начальником. Все, это уже не исправить. Добро пожаловать в новую реальность, дорогой Сережа.

Нажимаю на прием, включаю громкую связь.

— Алло, Сереж, я тебя слушаю.

— Ты это специально сделала, да? — летит вопрос.

— Что сделала? — приподнимаю бровь.

— Не притворяйся! Отомстить мне решила за Юлю? Поехала к декану, чтобы изменить? Это тебя не красит.

— Что, Юля фотографию тебе прислала? — усмехаюсь холодно.

— Да, прислала. Скажешь, что и это фотошоп?

— Нет, Сереж. Не фотошоп. А Юля твоя пыталась меня шантажировать, денег хотела. Я не дала. Вот она и отправила все тебе. Но знаешь, я ни о чем не жалею. Андрей Новиков намного достойнее твоей гнилой персоны.

— Гнилой, да? — летит колючее. — Давно я стал гнилым?

— С тех пор, как завел ребенка на стороне. А после того, как ты предложил взятку за то, чтобы меня уволили с работы, ни о каком перемирии речи быть не может. Забудь о том, что у нас с тобой была семья, Сережа. Живи со своей Юлей. Совет вам да любовь. Она тебе еще детишек нарожает.

— Значит, вот как ты запела? И давно это у вас с ним?

Я слышу, как звенит бутылка о стакан. Сережа снова открыл бутылку. Нервы, похоже, не выдержали. Сейчас напьется.

— У нас с Новиковым ничего не было. Так, глупый поцелуй, порыв у красивого фонтана в комплексе, который мог бы быть нашим. Но нет, ты подарил Юле дорогу в мечту, а нас с Даней оставил за порогом.

— Я никому ничего не дарил! Квартира, в которой живет Юля, сейчас оформлена на мою маму!..

Небольшая пауза.

— Слушай, Даш… Давай поговорим? Мы же с тобой не чужие, да? — летит глухое.

Я сдаюсь.

— Не чужие.

— А разве не чужие люди не могут поговорить по душам?

— Хорошо, давай поговорим.

— Ну, поцеловались вы с Новиковым, и ладно. С кем не бывает? — Сережа горько усмехается. — В конце концов, я перед тобой виноват. Я готов закрыть глаза на вашу связь. Встречайтесь, сколько угодно. Только, пожалуйста, вернись ко мне.

— Вернуться? — изумляюсь я. — Но для чего?! Зачем тебе я? Живи уже с Юлей и дочкой!

Он молчит несколько мгновений, а потом выдает причину:

— Вы с Шульгиной — небо и земля. Ты — профессор, у нас с тобой сын, а она — бездонная пропасть. У нее и образования толком-то нет. Работница из нее никакая. Бес попутал, я с ней переспал. Потом еще раз и еще, а тут — ребенок. Причем сообщила мне Юля уже на приличном сроке, когда аборт не сделаешь.

Сердце болезненно сжимается — мне горько слышать его признание.

— Поздравляю, Сережа. Это твой выбор. Живи теперь с ней.

— Не делал я этот выбор! Его сделали за меня. Да, я люблю дочку. Иногда я тайком надеюсь, что душа нашего с тобой ангелочка не погибла в той аварии, а переселилась в Ангелину. Но она родилась с патологией. Девочка полностью глухая. Она нездорова, и это не исправить. Она никогда не будет, как все. Ангелина не реагирует на звуки любой громкости, не развивает речевые навыки. Мне придется до конца своих дней расплачиваться за свою измену.

Я сижу в машине, и чувствую, как горло перехватывает спазмом. Девочка, которой присвоили имя погибшей дочери Сережи, больна? Вот почему Сергей так отчаянно держится за меня и сына. Мы — его успешная семья, а связь с Юлей порочит его статус. Мало того, что Юлька не особо благородна, транжирит деньги направо и налево, так еще и малышка оказалась с изъяном…

Продолжение)

— Сережа, не надо оправдывать ваш с Юлей поступок, примешивая смерть нашей дочери! — я почти кричу, чувствую, как дрожат губы. — Наш ангелочек погиб, а Юля жестоко воспользовалась ситуацией, чтобы получить тебя и твои деньги! Она и имя взяла, чтобы привязать тебя к себе крепче! Знаешь, если бы ты просто погулял на стороне, и получился ребенок, было бы больно, но не настолько. А то, что взяли имя нашей малышки, это… это как будто разворошили и осквернили место ее захоронения. Как ты мог позволить взять имя?! Как мог позволить Юле собирать деньги на мои похороны?! Как?! — кричу так громко, что закладывает уши. Всхлипываю, чувствую, как по щекам текут слезы и неловко стираю их ладонями.

— Даш, не руби с плеча, — после недолгого молчания слышится погасший голос Сережи. — Имя взяли без моего согласия, меня поставили перед фактом. Про твои похороны я впервые услышал от тебя несколько дней назад.

— О, да! Моя хата с краю, ничего не знаю! К тебе что, никто не подходил высказать соболезнования по поводу моей персоны?!

— Подходили, но я это списывал на общую ситуацию.

С моих губ срывается нервный смешок.

— Дашенька, повторюсь, не руби с плеча. Возьми немного времени, проанализируй все. Мы с мамой заберем Даню на море, а ты, если хочешь, можешь остаться. Просто… Взвесь все «за» и «против». Да, Новиков молод, да, он харизматичен, слов нет. Здесь я ему проигрываю. Но у него полно баб! Он тебя поматросит и бросит. К чему ему разведенка с чужим ребенком, когда вокруг так много молодых и одиноких женщин, жаждущих любви? А у меня статус. У меня положение, деньги. Сын, опять же, привык к тому, что мы вместе. Развод тебе ни к чему, Даша. Хочешь погулять на стороне? Гуляй на здоровье. Я подожду, пока вы с Новиковым наиграетесь. А потом, будь добра, вернись в семью. Не стоит все рушить.

Я молчу. На душе пустота. Оглушающая, всепоглощающая и страшная. У меня внутри после всего, что произошло — выжженная дотла пустыня. Нет ничего, никаких чувств. Я вдруг понимаю, о чем сказал Новиков. «Одиночество — это страшно, Даша». Рядом с Сергеем я одинока. Нет там ничего.

— В общем, собери Данилу вещи. Мы с мамой завтра приедем, заберем его на море дней на десять. Не ломай жизнь нашему ребенку, пусть он отдохнет, — после недолгого молчания предлагает Сергей.

— А школа? — спохватываюсь я.

— Школа подождет. К тому же первое сентября падает на выходной день. Напишешь классному руководителю объяснительную, что мы еще не в городе. А в питомник я сам позвоню, скажу, что заберем щенка на пару дней позже.

— Хорошо, — наконец даю свое согласие. В конце концов, Сергей прав — сын ни в чем не виноват. — Во сколько вас ждать?

— Поедем завтра в ночь. В десять вечера буду у вас.

— Договорились. Завтра с утра соберу Данилу вещи в дорогу.

— В конце концов, что не соберешь, мы там докупим. В Сочи полно магазинов. До завтра.

— До завтра, Сережа.

Выключаю мобильник и еще долго сижу в машине, уставившись в темноту. А мы ведь с ним и правда не чужие. Он оступился, в итоге получил на руки один из самых страшных ночных кошмаров каждого родителя. Нет, я, конечно, уверена, что, если его дочерью заниматься, все получится. Она не первая и не последняя, существуют программы адаптации для ее патологии. Будет ли этим заниматься Юля? Очень большой вопрос. Она никогда не любила сложности, а ребенок с патологией — испытание и для сильных духом.

Начинаю думать, что, если бы моей дочери сохранили жизнь, даже с таким диагнозом, я была бы бесконечно благодарна Богу просто за то, что имела бы возможность держать ее на руках. Обнимать, целовать, чувствовать тепло ее маленьких ручек…

Прихожу в себя от того, что папа открывает калитку.

— Даша? — стучит мне в окно. — Ты что сидишь, машину не загоняешь? Ты плачешь? Все в порядке?

— В порядке, накатило просто, — киваю, и вдруг осознаю, что лицо мокрое от слез. Поспешно их стираю, а папа качает головой и начинает открывать ворота, чтобы я загнала машину.

Поворачиваю ключ в зажигании, загоняя внезапно всплывшую на поверхность боль поглубже. Ни к чему ворошить. Мою дочь не вернуть.