Афганистан, Англия и Россия в конце XIX века

VIII. Итоги миссии: Влияние результатов миссии на внешнюю политику эмира Афганистана, культурологическое значение миссии и др

Так завершилась первая и единственная в XIX в. официальная афганская миссия в Европу в 1895 г.

Говоря о том значении, которое имеет введение в научный оборот надежного афганского источника «Сирадж ат-таварих» для изучения особенностей политической жизни Афганистана XIX в., отметим следующее.

С одной стороны, как следует из материалов источника, безусловно, политических целей, поставленных перед миссией эмиром Афганистана, она не достигла. Англичане не пожелали удовлетворить просьбу афганского эмира Абдуррахман-хана иметь в столице туманного Альбиона своего постоянного дипломатического представителя и с его помощью установить прямые сношения между Кабулом и Лондоном в обход вице-короля Индии. Вероятно, британцы считали, что их согласие будет означать или будет воспринято Абдуррахман-ханом как признание независимости Афганистана, а это не входило в их планы. Отказ властей Великобритании от подобного изменения дипломатического статуса своего протектората продемонстрировал афганскому правителю невозможность добиться расширения политической самостоятельности своей страны мирными средствами.

Неудача миссии окончательно убедила эмира в бесплодности поисков покровительства у англичан. Он был глубоко оскорблен отказом английского правительства в его просьбе, но вместе с тем укрепился в мысли о том, что независимость страны нужно защищать и отстаивать лишь с оружием в руках. Именно после провала миссии он стал пересматривать свои отношения с соседями и предпринимать самостоятельные шаги. Поскольку Читрал, небольшое княжество на северо-востоке Афганистана, был уже захвачен англичанами, а Памир занят русскими, опережая англичан, зимой 1895/1896 г. эмир завоевал Кафиристан (нынешний Нуристан) и присоединил его к своим владениям. Вполне возможно, что и убийство английского резидента в Кабуле в ноябре 1895 г. также было связано с новыми политическими интересами самого Абдуррахман-хана^[330].

0 притязаниях Абдуррахман-хана на независимость в последние годы его правления говорят и английские авторы. В 1897 г. эмир принял турецкого посланника и вел переписку с султаном, а в Кабуле «несколько турецких офицеров» руководили обучением афганских войск. Кроме того, эмир с целью расширения торговли с Ираном и Россией стал добиваться заключения торговых отношений с этими странами. Это могло в какой-то мере ослабить его политическую зависимость от Англии.

С другой стороны, источники документально свидетельствуют о проявлении самостоятельности и главой афганской миссии Насрулла-ханом. Без сомнения, это было проявлением воли и желания самого эмира Афганистана Абдуррахман-хана и выразилось, в частности, в том, что с самого начала путешествия Насрулла-хан неоднократно отклонялся от заранее намеченного англичанами маршрута, и им постоянно приходилось корректировать график движения миссии. Насрулла-хан не удовлетворил просьбу вицекороля Индии прибыть в Калькутту по пути в Англию. После Лахора вместо Калькутты, резиденции вице-короля, миссия отбыла в Сирхинд, где шахзада посетил гробницу известного мусульманского богослова, представителя ордена «Накшбандия», шейха Ахмада Кабули (1564–1624). Оттуда миссия выехала в Дели, «столицу мусульманских султанов прошлого» (с. 1072).

Заезд миссии в Сирхинд и Дели англичане не планировали, и такое «непослушание» раздражало их. О своем намерении ехать прямо в Европу Насрулла-хан заявил представителям вице-короля уже при пересечении границы Афганистана. Поскольку миссия отправлялась в Лондон для установления прямых связей с правительством Англии, афганский шахзада таким образом подчеркнул свою независимость от администрации вице-короля Индии. Кроме того, Насрулла-хан намеревался ехать в Лондон через Бриндизи, Италию и Францию, что англичане не позволили ему сделать, ибо это не совпадало с их интересами.

Безусловно, стремление Афганистана к самостоятельности во внешней политике подтвердила и встреча главы миссии с генконсулом Османской империи в Бомбее. Вряд ли англичане желали этой встречи, ибо, как свидетельствует «Сирадж ат-таварих», они намеревались отправить миссию из Бомбея через день после ее прибытия туда. Но Насрулла-хан настоял на том, чтобы «задержаться там для [совершения некоторых дел»] (с. 1075) и в течение одного часа имел беседу с генконсулом Османской Порты Федаий-беком. Без сомнения, эта беседа состоялась по указанию самого эмира, но вопреки Гандамаксккой договоренности, запрещавшей афганцам всякие контакты с официальными зарубежными представителями без санкции английского правительства.

В источнике мы не найдем содержания этой важной встречи. Возможно, речь шла о поездке миссии в Европу (или ее возвращении оттуда) через Турцию. «Таймс оф Индия» сообщает, что из Бомбея миссия выехала через Бриндизи. По «Сирадж ат-таварих», из Суэца афганский шахзада также намеревался следовать в Англию через Бриндизи, Италию и Францию. Не вызывает сомнения и то, что такой маршрут был выбран самым Абдуррахман-ханом, а это, в свою очередь, дает основание полагать, что и в данном случае речь идет об определенной, хотя и слабой попытке выскользнуть, уйти из-под внешнеполитической опеки Великобритании. Однако, как мы уже видели, британские власти не сочли возможным разрешить миссии следовать в Лондон через Италию и Францию. Кроме того, достойные ответы Насрулла-хана англичанам в Лондоне относительно определения границ между Афганистаном и Индией Абдуррахман-ханом (во время работы разграничительной комиссии на афганско-индийской границе) также подтверждают стремление к самостоятельности во внешней политике афганского правителя.

Наставления Абдуррахман-хана, в которых эмир инструктировал сына о том, как вести дипломатические переговоры, как «держать себя при королеве Виктории» и в обществе европейцев, что именно должен был сказать молодой шахзада в Петербурге при свидании с русским государем, убеждает нас в том, что эмир считал возможным поездку миссии и в Петербург, а это не могло не насторожить англичан. Как представляется, подобные усилия Абдуррахман-хана выйти из-под внешнеполитической опеки Великобритании и вызвали отказ английского правительства учредить афганское посольство в Лондоне.

Глава миссии тщетно добивался положительного ответа на просьбу афганского эмира и тянул время, чтобы возвратиться домой не с пустыми руками. Вероятно, с этим же был связан и тот факт, что отъезд миссии из Лондона неоднократно откладывался. Вместо трех недель она пробыла в Англии более трех месяцев, хотя в конце июля Насрулла-хан уже нанес прощальные визиты королеве Виктории и высшей английской знати. К тому же, несмотря на то, что англичане разрешили миссии возвратиться на родину через Францию и Италию, поездка в эти страны была позволена ее участникам на положении частных лиц.

Вместе с тем, вопреки отсутствию существенных дипломатических результатов, официальная афганская миссия, без сомнения, не была абсолютно бесплодной и не означала общего ее фиаско. Поездку Насрулла-хана в Лондон следует рассматривать как важный официальный шаг, предпринятый афганским правителем. Она, несомненно, имела большое историко-культурное значение для Афганистана и способствовала его дальнейшей модернизации. Это был интересный эпизод в истории культуры Афганистана, во многом определивший развитие прямых контактов с внешним миром восточной страны, оказавшейся в состоянии изоляции во второй половине XIX в. Не вызывает сомнения и то, что эта миссия имела определенный положительный результат и в смысле знакомства афганцев со странами Запада. Источники дают представление о целом культурном пласте, который открыла для довольно многочисленной группы афганцев (82 человека) это длительное путешествие. Сюда можно отнести и описание новых, неведомых афганцам европейских стран (Англия, Франция, Италия и т. д.), и обстоятельное знакомство с ними, их культурой, экономикой, особенностями социальной и политической жизни. По сути, эта миссия ознаменовала поворот афганского руководства к некоторой модернизации социально-политической, экономической и культурной жизни своей страны, что определило основные тенденции ее развития в первые десятилетия XX в.

В источниках довольно подробно описываются подчеркнуто торжественные встречи и почести, оказанные афганской миссии в Великобритании и по всему пути ее следования. В них сообщается о приеме главы официальной афганской миссии Насрулла-хана королевой Англии, членами королевской семьи, членами правительства Великобритании и другими властями, высшей английской аристократией и частными лицами. Приводятся сведения обо всех мероприятиях познавательного и культурно-развлекательного характера, о балах, скачках, прогулках в садах и парках Лондона, о посещении различных городов Англии и их промышленных объектов, поездке в Париж, пребывании в нескольких городах Италии – Неаполе, Помпеях и Риме и т. д. Хотя в самой «Сирадж ат-таварих» особенно подробно описан торжественный церемониал приемов и почестей, оказанных миссии англичанами, на ее страницах мы не находим сколько-нибудь подробного содержания переговоров английских властей с главой официальной афганской миссии, да и основная цель миссии в источниках изложена лишь фрагментарно, возможно, из-за того, что не была достигнута.

Власти Великобритании продемонстрировали афганским гостям военную мощь страны. Насрулла-хан и его люди присутствовали на множестве смотров и учений английских войск под Лондоном в Олдершоте, Кенте и в других местах. На этих смотрах и военных учениях шахзада и сопровождавшие его афганцы внимательно наблюдали за маневрами пехотных полков, кавалерии и артиллерии.

В рамках культурной программы членам афганской миссии была предоставлена возможность ознакомиться с культурными учреждениями Лондона. Они побывали в обсерватории Гринвич, где «через большие подзорные трубы, изготовленные для наблюдения за странствующими и неподвижными звездами», Насрулла-хан разглядывал «Луну и некоторые звезды» (с. 1109). Афганцы посетили привилегированные мужские и женские школы. Они с большим интересом осмотрели Итонский колледж, где «большинство принцев и детей лордов изучали [различные] науки и технику, и окончили его» (с. 1111). Афганцы посетили также одну из женских школ

Лондона и внимательно изучали все, чем занимались школьницы (с. 1121). Посетили они и Британский музей с его уникальной библиотекой, «где выставлены картины и статуи государей (султанов) и мудрецов прошлого» Они узнали, насколько большой может быть библиотека, насчитывающая миллионы книг (с. 1122). С явным любопытством они наблюдали за разведением тауэрского моста через Темзу (с. 1102). Насрулла-хан побывал и в нескольких больницах Лондона, где осмотрел лечебный корпус и знакомился с постановкой медицинского дела в Англии (с. 1135). Афганские гости были свидетелями выборов в Лондоне и составили определенное представление о политическом устройстве Великобритании. Побывали в театре, посетили лондонский зоопарк и не раз присутствовали на бегах и скачках в Эпсоне, близ Лондона, на других ипподромах.

4 июня в день Ид ал- Азха, одного из больших мусульманских праздников, афганская миссия в полном составе находилась в Уокинге под Лондоном, где совершила праздничный намаз в местной мечети вместе с присутствовавшими там мусульманами из Турции, Ирана, Индии и других стран (с. 1097).

Эта поездка позволила афганцам ознакомиться с последними достижениями в области науки и техники, экономики и военного дела, со спецификой социально-политического и культурного развития Англии, Франции и Италии на пороге XX столетия. Жители далекого Афганистана увидели массу новых, ранее им неизвестных явлений. Они знакомились с новейшими достижениями науки и техники конца XIX в., и не только с военной техникой и высокоразвитой промышленностью стран Запада, но и с культурными достижениями, архитектурой многих городов, материальной культурой, нравами, бытом, обычаями, традициями и другими сторонами жизни в этих странах.

Все увиденное вызывало у афганцев живой интерес, и они рассчитывали многое из того, что увидели, внедрить в будущем в своей собственной стране. По свидетельству британской прессы, Насрулла-хан неоднократно высказывался о своем желании иметь у себя на родине все то новое, чего удалось достичь странам Запада. Афганцы внимательно осматривали военные заводы, изготавливающие различное оружие и боеприпасы, следили за испытанием военной техники на полигонах, присутствовали на различных военных учениях, с огромным интересом изучали высокоразвитую промышленность Англии, и не только военную, но и текстильное производство, процесс получения электричества и т. д.

В миссии участвовали представители разных общественных слоев. Помимо самого Насрулла-хана «знатные и простые» афганцы также знакомились со всем тем, чего в Афганистане еще не встречали, и, следовательно, все сведения, полученные ими о жизни высокоразвитых капиталистических государств, в сравнении с отсталым, полуфеодальным Афганистаном были для них и полезными, и прогрессивными.

Афганские гости ознакомились с разными сторонами английской жизни. Посещая замки и дворцы Великобритании и общаясь с английской аристократией, а отчасти и с простым людом, они видели не только убранство дворцов аристократии, но и нищету простых людей. В «Сирадж ат-таварих» отмечается, что английские бедняки влачат жалкое существование. Отчаяние некоторых столь велико, что они «вынуждены избрать самоубийство»; для многих сельчан основной пищей является картофель (с. 1127). А жители Бирмингема «простонародны… большинство из них являются наемными рабочими и носят грязные одежды» (с. 1103).

Насрулла-хан сам либо кто-нибудь из его людей записывали разъяснения специалистов относительно различных процессов промышленного производства на машиностроительных, текстильных и других производствах и предприятиях Англии и Франции, а на сельскохозяйственной выставке в Дарлингтоне шахзада желал изучать все «до мельчайших подробностей».

Афганистан – сухопутная страна. На юго-западе этого государства лишь после завоеваний Ахмад-шаха Дуррани территории Афганистана достигли Индийского океана. Но его преемники потеряли эти земли, и с тех пор страна не имеет выхода к морю. В этой поездке афганцы пополнили свои географические познания, совершив длительное путешествие по незнакомым морям и океанам. Надо думать, что афганцы, представители сухопутной державы, с огромным любопытством разглядывали и пытливо изучали впервые увиденные порты, каналы, судостроительные верфи, шлюзы, большие военные и торговые корабли, рыболовные суда и маяки в Красном и Средиземном морях, в Индийском и Атлантическом океанах.

Не вызывает сомнения, что эта поездка произвела глубокое впечатление на членов миссии. И конечно же, обо всем увиденном в посещенных ими странах афганцы по возвращении на родину неоднократно рассказывали дома – своим близким, друзьям и знакомым, соотечественникам, и, надо думать, их рассказы имели резонанс в Афганистане.

Кроме того, грамотные жители Кабула смогли познакомиться с содержанием писем сардара Насрулла-хана, которые он посылал своему отцу Абдуррахман-хану и брату Хабибулла-хану во время всего путешествия и которые вывешивались автором «Сирадж ат-таварих» Фаиз Мухаммадом на перекрестках больших улиц и базарах Кабула. Отметим также, что после возвращения миссии многие афганцы получили представление о качестве производимых в странах Запада изделий, которые члены миссии привезли с собой «в качестве подарков или для продажи».

Примером усвоения афганцами некоторых ценностей стран Запада может служить тот факт, что вскоре после возвращения из Европы, когда доходы Насрулла-хана возросли, он построил в Кабуле больницу на 100 коек^[331], функционировавшую некоторое время. Для себя же он построил жилой дом по образцу лондонской резиденции миссии Дорчестер-хаус. Среди нескольких дворцов, построенных в Кабуле при Абдуррахман-хане, это здание, по мнению иностранцев, «по благоустройству и внутреннему убранству было одним из самых лучших домов в Кабуле». По завершении строительства этого дома в нем гостил эмир Абдуррахман-хан, и «он остался очень довольным»^[332].

Л. Томас, побывавший в Кабуле при эмире Аманулла-хане (1919–1928), хотел встретиться с опальным Насрулла-ханом, но ему это не удалось, поскольку Насрулла-хан, как он сообщает, в то время «сидел в тюрьме». Дом этот был построен «недалеко от щели, между горами Шер Дарваза и Асмайи, среди сада роз». Некоторое время Л. Томас жил в этом доме, он пишет, что это было двухэтажное, восьмиугольное кирпичное здание полуевропейского вида. Вокруг обоих этажей тянулись веранды. Афганцы называли эту постройку Лондони Коти^[333] (или Лондонский замок). Из внутреннего убранства Л. Томас отмечает лишь «огромный канделябр (люстру), с сотнями блестящих хрустальных подвесок», висевший в столовой, и который, по его мнению, «привезли в Кабул караваном», должно быть, «из Парижа, или Москвы»^[334]. К сожалению, это здание не сохранилось до наших дней.

Исследователи отмечают также, что библиотека Насрулла-хана была «самой известной» современной крупнейшей библиотекой в стране и «в несколько раз превосходила» придворную библиотеку самого эмира Абдуррахман-хана и старшего брата Насрулла-хана Хабибулла-хана, хотя они тоже собирали рукописи и книги для своих библиотек на персидском, английском и других языках^[335]. Надо полагать, что Насрулла-хан хранил в своей библиотеке и подарок английской королевы Виктории – фотографии достопримечательностей, посещенных им в Лондоне и других городах Англии.

Как указывают исследователи, в литографиях Кабула, для которых печатные станки и все оборудование были закуплены эмиром еще в 1887 г., при Абдуррахман-хане было отпечатано 40 изданий, в том числе в 1896/1897 г. первая в Афганистане печатная книга по вопросам современной медицины о вакцинации оспы английского врача Лилиас Гамильтон, работавшей при дворе эмира Абдуррахман-хана в 1894–1897 гг. и проведшей первое оспопрививание в стране. Тогда же было издано и руководство для исполнения военно-строевой музыки, так как по инициативе эмира впервые в афганской армии были введены военные оркестры, исполнявшие не только «королевский гимн» («Падшахи салам»), но и строевые мелодии^[336].

Кроме того, после возвращения Насрулла-хана эмир Абдуррахман-хан всерьез заинтересовался вопросами технического прогресса и стал уделять особое внимание развитию электротехники и электричеству, которого еще не было в Афганистане. Он послал в Лондон своего английского служащего Сальтера Пайна, чтобы закупить там оборудование для кабульских мастерских и электроприборы. После этого в Кабуле появились динамо-машина и электрическое освещение, а телефон соединил летнюю резиденцию эмира «Баг-и Бала» с Кабулом. В 1896 г. из Индии через Хайберский проход на телегах в Кабул были доставлены придворные кареты эмира^[337].

Абдуррахман-хан смог осуществить некоторую перестройку и реорганизацию афганской армии по европейскому образцу. В кабульских мастерских под наблюдением английских инженеров по европейским образцам производились современное вооружение и амуниция: боевая техника, вооружение, обмундирование, изделия из кожи (обувь, седла), снаряжение для войск^[338]. Кроме того, в этих мастерских с 1899 г. стали изготавливать пятизарядные ружья английского образца.

О появлении европейских новшеств в Афганистане оставили свидетельства и русские путешественники, а также русская пресса. Русскому путешественнику Б. Л. Тагееву^[339] еще при жизни эмира Абдуррахман-хана в 1901 г. удалось проехать через всю эту «закрытую страну» от Мазар-и Шарифа и Кабула по Хайберскому проходу в Пешавар. Как отмечает Тагеев, первый афганский завод «Машин-хана», построенный в Кабуле в 1887–1889 гг., был устроен «вполне на европейский манер, снабжен лучшими машинами и инструментами», 1000 афганских рабочих создавали здесь «орудия системы Гочкиса, ружья системы Мартини-Генри и Снайдера, порох, патроны, пули и гранаты». На заводе производили также 7 т (по другим данным 12 т) мыла в неделю. В кабульском военном училище для сыновей знатных афганцев под руководством выписанных из Индии опытных инструкторов молодые офицеры наряду с изучением Корана и законов шариата, проведением военных строевых занятий изучали современные науки: астрономию, арифметику, геометрию, географию, историю и другие предметы^[340].

Росту влияния западной культуры в Афганистане, бесспорно, содействовали и европейские специалисты, работавшие там в этот период. В разное время на службе у эмира Абдуррахман-хана находилось около 20 английских специалистов: инженеров, геологов, врачей, ветеринаров, портных и др., в том числе Ф. А. Мартин, проработавший в Афганистане 8 лет. В основном они работали при дворе эмира и, как правило, мало общались с местным населением. Тем не менее с их помощью создавались вполне современные предприятия, и афганские рабочие обучались новым ремеслам. Влияние иностранцев проявилось, кроме всего прочего, и в том, что к началу XX в. европейскую одежду стали носить не только представители двора, но и знать Афганистана. По свидетельству Б. Л. Тагеева, «большинство кабульцев разгуливали в европейских одеждах <…> нет-нет да промелькнет английский кэб с сидящим в нем знатным афганцем». Город был застроен двухэтажными домами «с окнами, обращенными на улицу, что являлось контрастом с жилищами городов Русского Туркестана». Мост через р. Кабул, перестроенный при Абдуррахман-хане, представлял собой «довольно капитальное сооружение из камня». В целом Кабул производил впечатление города, «начавшего вкушать европейскую цивилизацию»^[341].

С европейским способом хозяйствования знакомились и те афганцы, которые направлялись эмиром в Индию. Так, на калькуттский монетный двор была направлена группа афганцев для обучения технике машинной чеканки. С их помощью на закупленных в 1888 г. за границей станках в Кабуле был создан современный монетный двор, способный производить ежедневно до 100 тыс. кабульских рупий^[342].

Таким образом, можно отметить, что последнее десятилетие XIX в. стало для Афганистана важной вехой и по сути началом новой ступени на пути модернизации различных сторон социальноэкономической и культурной жизни страны. В этом процессе модернизации Афганистана значительную роль сыграла первая официальная афганская миссия в Европу в 1895 г. Хотя эта миссия и не смогла дать прямого политического эффекта, тем не менее она стала существенным шагом в движении за расширение суверенитета Афганистана. Она способствовала установлению равноправных дипломатических и иных контактов не только с Великобританией и Россией, но и с другими ведущими державами Европы и Азии, что было осуществлено лишь в конце первого двадцатилетия ХХ в. уже при младоафганском правительстве Аманулла-хана.

В то же время столь сложный процесс социального обновления на общенациональном уровне не мог получить соответствующего развития без поддержки сколько-нибудь значительной части населения и прежде всего со стороны наиболее просвещенной и политически активной элиты афганского общества.

Рассмотренные в данной работе первые официальные контакты представителей политической элиты Афганистана с европейской культурой и политической средой, знакомство большой группы афганцев с политической, экономической и культурной жизнью Англии, Франции, Италии и других стран, их восприятие всего увиденного, если взглянуть на эти события с точки зрения взаимодействия различных социокультурных организмов, позволяют сделать выводы как об общем состоянии афганского общества того времени, так и о степени адаптационных возможностей традиционной мусульманской среды к достижениям европейской цивилизации, ее материальной культуры и духовным ценностям. Интересный эпизод в истории культуры Афганистана, характеризующий начало контактов этой «закрытой» страны с внешним миром, как видим, раскрывает одну из страниц культурных взаимосвязей Востока и Запада.

Как показала дальнейшая практика общественно-политического и культурного развития Афганистана, афганское общество в значительной мере все еще оставалось закрытым для внешнего влияния и «замкнутым» на традиционные ценности общемусульманской культуры. Оно смогло воспринять отдельные элементы европейской общественно-политической системы, технологии и культуры, в основном те из них, которые соответствовали мусульманским стандартам и канонам общественно-политической жизни.

Таким образом, в конце XIX – начале XX в. Афганистан, с одной стороны, значительно отставал в своем развитии от стран Запада и многих стран мусульманского Востока, и политическая изоляция позволила ему сохранить самобытность своего развития. С другой стороны, европейское влияние становится заметным в некоторых областях жизнедеятельности афганцев. Это и изменение архитектуры дворцового и городского строительства, и создание первых медицинских учреждений и современных частных библиотек, и появление светских школ в Кабуле и других городах страны, телефона, электричества, европейской одежды не только при дворе эмира, но и в больших городах, и организация афганского войска по европейскому образцу, и основание современных промышленных предприятий и производства продукции, в основном военной, по европейским стандартам и пр.

Однако по целому ряду причин в течение достаточно долгого времени материалы миссии не были известны более широкому кругу афганцев. Как известно, III том «Сирадж ат-таварих», на страницах которого был опубликован «Дневник» путешествия этой первой и единственной в XIX в. афганской миссии в Европу, был опубликован лишь спустя 20 лет после совершения путешествия, а в продажу начал поступать еще через 10 лет. В годы, когда читающей публике Афганистана стало доступно описание этого путешествия, они уже имели возможность познакомиться со странами Европы по материалам газеты «Сирадж ал-Ахбар». Она издавалась в Кабуле в 1911–1918 гг. под редакцией видного афганского писателя, публициста, просветителя и общественного деятеля Махмуда Тарзи (1868–1933). Его же «Дневник путешествия по трем частям света (Азии, Европе, Африке) за 29 дней», а также пресса периода младоафганских реформ 1919–1928 гг. эмира Аманулла-хана знакомили читателей с жизнью и культурой других стран.

Русско-афганские отношения в последней четверти XIX в. по-прежнему оставались неотрегулированными. Безусловно, это было связано с британским контролем над внешней политикой Афганистана, и Россия не смогла развивать и проводить более активную политику в отношении этой страны.

Царская Россия по крайней мере трижды официально попыталась установить прямые политические контакты с афганскими эмирами. Первая попытка – это отправка И. В. Виткевича в Кабул в 1837 г. к эмиру Дост Мухаммад-хану. Вторая попытка – поездка Н. В. Ханыкова в Герат в 1858 г., и третья, наиболее важная, – отправление русского посольства в Кабул к эмиру Шел Али-хану в 1878 г. во главе с Н. Г. Столетовым.

Однако эти попытки России не достигли своей цели. В последние десятилетия XIX в. в пограничных сношениях между двумя странами хотя и возникало множество проблем, требующих незамедлительных решений, они, как и прежде, оставались нерешенными. Желая изменить сложившийся порядок пограничных сношений с Афганистаном правительство России поставило этот вопрос перед правительством Великобритании. Но британцы, понимая, что любые изменения в отношениях между Россией и Афганистаном могут привести в дальнейшем к прямым политическим контактам, отказались от него.

В России внимательно следили за поездкой молодого шахзада в Лондон, возможно, полагая, что в случае, если просьба афганского эмира будет удовлетворена английским правительством, быть может, и Россия достигнет определенных изменений в русско-афганских отношениях.