Агитбригада 2

Глава 6

Было поздно, но я так почему-то морально устал от последних событий, что направился не домой, а прямиком к Изабелле. К моему удивлению, она оказалась дома. Хотя по пятницам в кафешантанах и ресторанах дым стоял коромыслом.

— Ген-нн-а-а-а, — томно протянула она, когда я курил, выпуская в форточку дым.

— Что, дорогая? — подавив вздох, спросил я (ну почему женщин всегда после всего этого обязательно тянет на разговоры?).

— А вот скажи, вот ты бы на мне женился?

— Конечно! — без зазрения совести соврал я, — был бы я совершеннолетним — так прямо завтра с утра пошли бы с тобой в ЗАГС заявление подавать.

Мне можно было так говорить, до совершеннолетия ещё куча времени, за которое кто-нибудь у Изабеллы да появится.

— Вот почему мне так на женихов не везет? — проныла Изабелла, — Вот скажи-и-и, Геннаша, я что, такая некрасивая?

— Ты самая красивая из девушек, которых я видел в своей жизни! — очень искренне воскликнул я, затушив окурок и развернулся к ней. — Хотя я должен в этом ещё раз убедиться. Иди сюда…

Через некоторое время, Изабелла, тяжело дыша, откинулась на подушки:

— Генна-а-аа-аша, — проворковала она довольным голосом, — но если я такая красивая, то почему мне с женихами так не везет?

— Всё очень просто, — простонал я, — ты выглядишь как очень молоденькая девочка, вот они и опасаются к тебе подкатывать.

— Хм… наверное, ты прав, — задумчиво протянула Изабелла, — нужно будет сделать прическу повзрослее и глаза красить ярче.

— Угу, — подтвердил я.

— Генюня, а я интересный собеседник?

— А вот это нужно проверить. Иди сюда…

Ещё через время.

— Ген-нн-а-а-а, — благодушно промурлыкала Изабелла, — а у меня ноги красивые?

— Покажи! — велел я, — охххх, что же ты со мной делаешь…?

Утром я торопился. Сегодня меня ждали мази от веснушек и фурункулов в «Центральной гомеопатической Аптеке Форбрихера», опаздывать, после прошлого раза было нельзя.

— Где мои штаны, ты не видела? — озабоченно заглянул под кровать я.

— М-м-м-м? — промычала Изабелла, не поднимая головы от подушек.

— А! Вот они, — я аккуратно, чтобы ещё больше не помять, снял свои брюки с винтажного трюмо (интересно, как они вчера сюда попали?). — Слушай, Изабелла, мне нужен совет. Женский.

— М-м-м-м? — мурлыкнула Изабелла, — говори, только быстро. Спать ужасно хочу.

Ну вот, ей-то хорошо, она сегодня, как оказалось, выходная, а вот мне весь день растирать вонючие смеси, а потом ещё отбывать наказание.

Но вслух сказал:

— Какой подарок можно подарить старухе?

— У тебя ещё и старуха появилась? — ревниво брякнула Изабелла, и даже соизволила приподнять голову от подушки. — Что за старуха?!

— Да хозяйка того флигелька, за пустырем, который я снимаю, — оправдался я, — понимаешь, ко мне пару раз приходили друзья, мы там немного пошумели, она сердится. Хотел её чем-то порадовать… но не знаю, что принято дарить старухам.

— А меня ты чем порадуешь? — Изабелла откинула одеяло и её грудь колыхнулась.

— Иди сюда…

Чёрт, в аптеку я, кажется, категорически опоздал!

Взглянув на часы, я принялся судорожно собираться. Смысла в скоростном рывке уже не было, всё равно получу на орехи, но я боялся, что так я вообще никогда не уйду.

— Купи ей красивую шаль, или альбом для фотографий с бархатной обложкой, — еле слышно пробормотала Изабелла.

— Ага. Хорошо, — ответил я, — дорогая, а где мои штаны, ты не видела?

Но Изабелла мне не ответила. Она крепко спала.

В «Центральную гомеопатическую Аптеку Форбрихера» я вошел крадучись, словно преступник. Скользнул на своё место и сделал вид, что я здесь уже давно.

Народ трудился, каждый за своим столом и на меня не обратили внимания.

Так я сперва подумал.

Но ошибся.

Только-только я принялся смешивать одну часть пшеничного крахмала с четырьмя частями желтого вазелина, как в лабораторию вошла Лизонька. Увидев меня, усердно перемешивающего компоненты, она едко заметила:

— Геннадий! Если бы вы не опоздали на целых полтора часа, вы бы знали, что вазелин с крахмалом положено смешивать на водяной бане. Я всё это подробно объясняла практикантам в моей утренней лекции. И где это вы были? Опять на могилку к папеньке ходили?

— Эммм… ну я… — начал судорожно выдумывать ответ я.

— А что это у вас на шее, Геннадий? — губы у Лизоньки задрожали, а глаза расширились, — это что у вас на шее, засос?

— Нет! — соврал я.

— Это засос! — воскликнула с болью в голосе Лизонька.

— А я вам говорю — нет! — продолжал отстаивать свои кристально-чистые моральные принципы я. — Как вы могли такое обо мне подумать, Елизавета! А ещё передовая девушка!

— Я вам не девушка, я товарищ! — вспыхнула Лизонька.

— Тем более! Стыдно, товарищ Елизавета!

— Паяц! Я всё расскажу папеньке! Принципиально, раз так!

— А почему же вы не рассказали ему, товарищ Елизавета, кто начал в прошлый раз скандал? Неужели ваши принципы на сыновей управляющего ВСЕРОКОЖСИНДИКАТа не распространяются?

— Да вы хам! — вскричала Лизонька так, что услышали все, и практиканты даже перестали перетирать примочки и порошки и уставились на нас с любопытством.

— Товарищ Елизавета, этот приютский что, оскорбляет вас? — моментально влез Валентин.

— Как вы думаете, если смазать Валентину кое-что смесью желтого вазелина с пшеничным крахмалом, он заткнётся или так и будет на всю аптеку визжать? — вежливо спросил я Лизоньку.

Послышались смешки.

Валентин побагровел и бросился на меня, задыхаясь от ярости. И, соответственно, напоролся на мой кулак. И, конечно же, рухнул на пол. И, совершенно случайно, задел ёмкость со смешанным без водяной бани, то есть абсолютно халтурно и нетщательно, желтым вазелином с пшеничным крахмалом. И, безусловно, вся эта субстанция оказалась у него на голове.

От дальнейшего развития событий спас приход Форбрихера.

Увидев всё это безобразие, он завопил:

— Капустин! Вы опять?! За мной! Быстро!

В этот раз нотация заняла гораздо больше времени и была более экспрессивной.

— В последний раз я вас предупреждаю! — прорычал он, — ещё одна такая же выходка и я отчислю вас с занятий! И напишу соответствующую характеристику в вашу школу! С такой характеристикой вы не то, что на провизора, вы даже на ассенизатора никогда не поступите!

Он ещё долго ругал меня и отчитывал, а в конце, видя моё пофигистическое настроение, сердито выпалил:

— Вы почему молчите?! Вам что, сказать нечего?!

— А какой в этом смысл? — я уже еле сдерживался, чтобы не зевнуть (Изабелла меня ночью совсем замучила), — был бы на месте Валентина другой, такой, как я, тогда вы бы разобрались, кто действительно прав, а кто нет. А так виноват только я. Точка.

Форбрихер аж позеленел от злости:

— В общем так! От работы я вас на сегодня отстраняю! Идите и хорошенько подумайте над своим поведением! А завтра, чтобы с утра были здесь! Будете отрабатывать с другой группой, воскресной! Всё ясно?

— Ясно, — сказал я и усвистал домой, довольный, что зато хоть высплюсь.

Я ошибался.

Дома меня встретили возбуждённые Енох и Моня:

— Генка! — с порога закричали они наперебой.

— Ты представляешь?!

— Что тут было?!

— Так! — рыкнул я, — давайте по очереди.

— Я начну! — первым выпалил Енох.

— Нет. Я начну! — возмутился Моня.

— Так! Рассказывает Енох. Моня потом дополнит. Только быстро, кратко, ёмко. Я спать хочу!

— Примерно в пять утра к тебе сюда влез человек, — сказал Енох.

Сон моментально слетел с моих глаз:

— Вор?

— В том-то и дело, что не вор. Точнее не совсем как бы и вор, — пояснил Енох (Моня насупившись, демонстративно молчал), — деньги он не взял. И часы твои тоже не взял.

— А зачем он тогда влез? — спросил я, уже примерно представляя, что ему было надо.

— Он в книгах твоих рылся, — пояснил Енох, — одну с собой забрал.

— Какую? — удивился я.

Я книгу Лазаря и словари с латыни хранил в другом, секретном, месте. У себя же держал только школьные учебники. Вряд ли вор забрался ко мне во флигель, чтобы стащить школьный учебник по математике или по географии.

— Книгу на латыни он забрал, — многозначительно сказал Енох.

— Какую? Они же все там, — вытаращился на него я.

— Одна тут была, — напомнил Енох.

И я вспомнил. «Земледельческие стихи» Вергилия («Codex Romanus»), за которые я, кстати, так и не заплатил Ираклию. Я принёс их тогда с рынка и бросил на столе. Потом всё как-то закрутилось, и я благополучно о них забыл.

— Хм, будут, значит, земледельческие стихи на латыни читать, — хмыкнул я.

— Выходит, кто-то знает о книге Лазаря, — протянул Енох и задумчиво умолк.

Повисла пауза.

— Мне уже можно говорить, или будем ждать, пока этот старый скелет очнется? — с максимальным ехидством в голосе протянул Моня.

— Говори, — кивнул я, спать опять захотелось ужасно и сил переругиваться с ними и приводить их к порядку просто не было.

— Ах ты скотина! — заверещал возмущённо Енох.

— Енох, — устало произнёс я, — если ты сейчас не замолчишь, я передумаю с тобой продолжать общение. Моня говори. Тоже быстро и ёмко.

— Человек средних лет, подволакивает левую ногу, — чётко, словно по-военному, отрапортовал Моня, — курит папиросы «Смычка», член губернского союза воинствующих безбожников.

— Ого! — уважительно сказал я. — Впечатляет. Молодец, Моня. Только вопрос — откуда ты знаешь это?

— Что ногу подволакивает?

— Что курит и что безбожник! — поправил одноглазого я.

— Он, когда присел, у него край кармана оттопырился, я и посмотрел, — подчёркнуто скромно сказал Моня, — там пачка папирос была и корочка членского билета. А потом, когда он к твоему саквояжу хотел лезть, я ему внушил, что ему нужно срочно домой, что он забыл примус выключить и пожар скоро будет.

— А я отвёл ему глаза, когда он к саквояжу направился! — моментально влез Енох. — Он его просто не увидел! Вот и ушел!

— Да если бы я ему не внушил…!

— Это я ему глаза отвёл!

Спор набирал обороты по-новому. Я зевнул и сказал, торопливо стаскивая с себя одежду:

— Так, орлы! Я — спать! Вы — соблюдать тишину и смотреть за обстановкой. Отводить глаза, внушать, в общем делайте что угодно, но, чтобы никаких посетителей, воров и всех остальных тут не было. Пока я не высплюсь! Всё ясно?

Я лег на кровать и натянул одеяло.

— Ясно, — загалдели призраки.

— А раз ясно — то выполняйте, — сказал я, моментально проваливаясь в сон.

Ответа их я уже не услышал.

Проснулся я уже почти под вечер. Выспался замечательно.

С наслаждением я потянулся и подумал, что сожрал бы сейчас жаренного слона. Целиком. С хоботом, ушами и копытами. Хотя, копыт у слонов, к сожалению, нет. Тогда, значит, двух слонов. А то не наемся же.

От этой немудрёной шутки я засмеялся.

Нежась в кровати, я задумался. Итак, что я имею по состоянию на сейчас?

А имею я кучу проблем и ещё большую кучу обязательств. Но пока всё идёт по моему плану. В соседнюю губернию я еду с агитбригадой и пробуду там достаточное количество времени, чтобы найти того отшельника и решить свои вопросы. Рекомендацию на сдачу экзаменов за восьмой класс Гудков заведующему напишет. Раз обещал, то напишет. Конечно, заведующий будет сопротивляться, ведь миллионы генкиного отца ему не дают покоя. Но тут можно подключить Фаулера. То есть буквально через пару месяцев я стану абсолютно свободным человеком и смогу делать всё, что сам захочу.

А хочу я многого. Во-первых, выполнить задание вредного дедка и освободиться от данного мне слова. Во-вторых, начать жить с максимальным комфортом. Скоро здесь станет жарко. Поэтому нужно озаботиться тем, чтобы уехать из страны. Вопрос куда?

В Рио-де-Жанейро в эти годы ехать не вариант. Великий Комбинатор был не совсем прав. Он просто не знал, что там сейчас ну такое себе. А я хочу, чтобы было и комфортно, и красиво, и весело. Например, Париж. А что? Мулен Руж, Монмартр, абсент, богема и безудержная любовь. Хотя, с другой стороны, сейчас там тоже не очень. Беглые дворяне, белогвардейцы и прочая публика. Они заполонили все злачные места, везде романсы, клятвы верности, планы спасения Отчизны, тоскливая ностальгия и безудержные пьянки. Я этого просто не выдержу.

Можно в Америку. Но там свои нюансы. Нет. Мне больше по нраву Европа всё-таки. Хотя там уже скоро такое начнётся, что ой. Поэтому пока этот пункт отодвину на потом. Сперва выполню первый пункт плана, а уж тогда и стану решать, что делать дальше.

Как вариант, найти способ надрессировать своих призраков и отправить их грохнуть Гитлера. Тогда в принципе везде нормально жить будет.

При этом сильно подбешивает тот факт, что сейчас обязательств и долгов у меня больше, чем профитов. И с этим надо срочно что-то делать. И вот как я вечно умудряюсь, решая одну проблему, зарабатывать на свою голову еще несколько?

На сейчас у меня, кроме обязательства выполнить задание вредного дедка, есть еще ряд долгов и обещаний. Это обещание перед завом школы (но его можно проигнорировать, вроде как не получилось, извиняйте), долг перед цыганкой Пэтрой, обещание призраку Веры и задания от Общества.

Кстати. Тот мужчина, что пытался меня подвигнуть установить неопознанный труп — я отказался ему помогать. Он тогда видно, что расстроился. Но я просто не имею лишнего времени. Чтобы взваливать на себя ещё и это. А, кроме того, оно мне надо? Один раз помогу — буду только их обслуживать. Хватит, что с этим Обществом ещё ничего не понятно.

Я потянулся и спустил ноги с кровати. Надо сварить огромную чашку кофе. А потом сходить-таки куда-то покушать. Хочу огромный бифштекс.

Но не успел я дойти до буфета, где хранились мои запасы кофе, как, словно по мановению волшебной палочки, появились оба призрака. Дежурили они, когда я встану, что ли?

— Ну что, орлы? — довольно улыбаясь, спросил я, — всё тихо-спокойно?

Призраки переглянулись и молча уставились на меня.

— Что? — не понял я, а потом понял, что накануне пришел же сердитый и не выспавшийся и сделал им втык, чтобы не трещали одновременно. Вот они и ждут, чтобы я сам решил, кому рассказывать.

— Говори, Моня.

Моня самодовольно улыбнулся, а Енох надулся и обиженно замерцал.

— Мы охраняли твой сон, — сообщил одноглазый, — не допустили никого!

— А что, кто-то приходил? — удивился я и засыпал кофе в джезву.

— Да, какая-то девица припёрлась, — подтвердил Моня, — Енох ей глаза отвёл, а я внушил, что и у неё дома примус. Вот она и ушла.

— Что за девица? — не понял я.

Так как Моня замялся, я кивнул Еноху, мол, рассказывай.

— Она была в Обществе, когда тебя на спиритизм проверяли, — пояснил Енох, — колокольчик приносила, помнишь? И протоколы вела. Она ещё тебя неправильно назвала, и ты сделал ей замечание…

— Юлия Павловна? — опешил я и улыбка сбежала с моего лица, — Она? Прямо сюда приходила? Ко мне? И вы её не пустили?! Да как вы могли?!

— Но ты же сам сказал, никого не пускать! Вот мы и не пускали! — впервые оба призрака были единодушны.

Но мне это настроения не добавило.

Я возмущался и возмущался. Призраки обиделись. Но мне от этого не легче. Она сама ко мне приходила! Сама!

А они не пустили!

Я пил кофе и злился. Не на призраков, а на себя. Мог бы предугадать. Но кто же знал?

И тут в дверь постучали. Я аж встрепенулся. Точно! Это же Юлия Павловна, видать вернулась домой, проверила, что примус у неё в порядке и вернулась обратно. Она настойчивая и волевая девушка. Так что не удивительно — пока задачу свою не выполнит, с дороги не сойдёт.

— Тихо! Я быстро! — я торопливо пригладил пятерней всклокоченные волосы и, улыбаясь, ринулся открывать дверь.

На пороге стояла… Изабелла.

— Ты? — только и смог, что выдавить я, растерянно хлопая глазами.

— Ген-нн-а-а-а, — томно протянула она, входя в мою комнату, — ты рад, что я пришла?

— А откуда ты мой адрес знаешь?

— Но ты же сам сказал, что живешь во флигеле за пустырём…