Алексей Петров

Меня резко откидывает назад, когда пуля вылетает из ствола, пронзая худощавое тело насквозь. Кровь начинает сочиться из зияющей раны на плече, и его тело падает на землю. Обхватив свою рану, он сворачивается в позе эмбриона, раскачиваясь назад и вперед на холодном бетонном полу.

— Ублюдок, — шипит он сквозь стиснутые зубы.

— Взаимно, — отвечаю я.

Этот мерзавец слишком долго избегал заслуженного наказания. Они думали, что смогут уйти безнаказанными после всех этих лет.

— Что посеешь, то и пожнешь.

Звук моих ботинок с металлическими носками эхом разносится с каждым шагом, когда приближаюсь к нему. Согнув колени, я опускаюсь, чтобы быть с ним на одном уровне. Цвет исчез с его лица, оставив призрачно-бледным и дрожащим передо мной.

Дьявольская улыбка медленно растягивается на моих губах, когда я протягиваю руку и медленно засовываю палец в рану.

Леденящие кровь крики срываются с бледных губ, вибрируя проносятся через мою руку. Его страдания только сильнее заводят меня, заставляя желать большего.

Я вынимаю палец, и он облегченно вздыхает, но облегчение быстро превращается в панический вздох, когда вдавливаю в рану все свои пальцы, растягивая кожу вокруг них.

Он пытается отстраниться от меня, но я быстрее. Крепко ухватившись за его затылок, заставляю наклониться вперед.

— Тебя предупреждали. И все же… Ты не прислушался.

— Я всего лишь делал то, что мне приказали! — его сбивчивое предложение явно не достигло той цели, на которую он рассчитывал, и я закатываю глаза в ответ.

— Забавно, все так говорят. Никто не хочет брать на себя вину.

Я пожимаю плечами, устав от однообразных оправданий, к которым давно привык.

Подойдя к нему сзади, обхватываю туловище рукой, удерживая на месте, несмотря на его попытки вырваться.

Свободной рукой достаю нож из-за пояса и, любуюсь чистым серебряным лезвием, которое отполировал два часа назад. Утомительная задача стоила затраченного времени, благодаря ей малиновый цвет еще больше выделяется.

Одним быстрым движением провожу им по тонкой коже, покрывающей его горло. Кровь вырывается из разреза, заливая все вокруг.

Крики заглушаются бульканьем крови, скапливающейся в горле. Оттенок синего покрывает его тонкие губы, кровь циркулирует все медленнее с каждым тяжелым вдохом.

Мое сердце колотится в груди так быстро, что я слышу его у себя в ушах. Острые ощущения возбуждают, жажда крови — это то, чего я хочу.

Это моя жизненная сила.

Через мгновение его грудь замирает, единственное движение безжизненного тела — это продолжающая течь кровь из горла.

Волнение быстро улетучивается, когда осознаю, что пора приступать к уборке.

Я достаю брезент из кучи у двери и начинаю заворачивать его холодное тело.

Скрестив руки на груди, закрепляю брезент и с легкостью перекидываю его через плечо.

Тело идеально помещается в багажник, а может, это потому, что я потратил первый час, пытая его, ломая каждую кость в теле, так что он складывается пополам так же легко, как складной стул.

С грохотом закрывая дверь, облегченно вздыхаю. Рад, что могу вычеркнуть еще одно имя из своего списка, так как снег уже густо лежит на холме. Прогнозируют сильную бурю, и я понимаю, что застряну здесь надолго, пока она не пройдет.

Поездка от склада до моей хижины проходит медленно. На улице ни одной машины, все укрываются в ожидании надвигающегося снегопада, но из-за непогоды практически ничего не видно дальше собственного носа.

Припарковав машину у своего сарая, я ставлю ее на ручник, готовый избавиться от ублюдка, который уже начинает вонять.

Открываю двери амбара и включаю свет, мгновенно освещая гору тел, покрывающих большую часть пола.

Каждое тело лежит неподвижно, переплетаясь с другими. Трупное окоченение окончательно завершилось.

Кровавые следы покрывают бетонный пол, когда я прохожу через большой деревянный сарай, занимая себя работой. Запах крови заставляет меня глубоко вдыхать, утопая в густом аромате, которого мне так давно не хватало. С усилением бури мои шансы на охоту стремительно уменьшаются. Как же я хотел поохотиться.

Мои руки сжимаются на черной рукоятке серебряного клинка, скучая по ощущению, когда сталь с легкостью пронзает органы. Это зависимость, от которой я никогда не захочу избавиться. Наркотик, который мне нужен, я жажду его, единственное, что помогает пережить темные дни.

Единственный плюс грядущей бури — это подготовка. Каждая деталь должна быть продумана, ничто не может пойти не так.

Когда их люди разбежались по разным штатам, мы разделились, надеясь покончить с ними всеми поодиночке. Босс не знал, что, начав драку с моим отцом, он навлечет на себя гнев его сыновей.

Не так уж много его людей затаились в этом городе, но мне удалось выследить их и пролить кровь, как они пролили нашу. Когда эта буря утихнет, я наконец-то снесу головы последним оставшимся людям в Нью-Йорке, но это должно быть медленно, мучительно, как с моей матерью.

Ветер завывает среди деревьев, ветви скрипят, сгибаясь в протесте. Листья хрустят под подошвами, я иду по саду, касаясь пальцами различных цветов, окружающих мою территорию. Я никогда не хотел замыкаться в себе, становиться тем, кем являюсь сегодня. Но, столкнувшись с угрозой, ты должен подняться и сделать то, что нужно. Предательство сажает новое семя глубоко внутри тебя, и только месть остановит его рост.

Я резко оборачиваюсь, когда из темного леса раздается громкий стук. Прижимая руку к пояснице, чувствую нож, покоящийся в ножнах, нетерпеливо ожидая, когда он сможет попробовать кровь несчастного человека. Лишь узкая полоска леса отделяет меня от остального мира, и я использую свое большое владение в своих интересах. Я знаю каждый сантиметр своей территории, изучив ее до мельчайших камешков у основания деревьев.

Звук отдается эхом, глубокий рокот, похожий на отдаленное рычание хищника, когда определяю направление, откуда он донесся. Быстро повернувшись на черных стальных ботинках, я продираюсь сквозь разросшуюся живую изгородь и бегу напрямик через густой лес.

Все замерло, звук испарился в холодном воздухе, и мои чувства обостряются. Остановившись на месте, я внимательно прислушиваюсь к любому признаку, указывающему, где может быть этот человек. Низкий звук, напоминающий урчание, доносится с дороги, когда делаю медленные шаги, осторожно ступая, готовый наброситься, как лев на свою добычу.

Аварийные огни белого Volkswagen Golf мигают ритмично с задней стороны, тогда как передняя часть машины огибает большой дуб.

Вынимая пистолет из передней части штанов, я подхожу к разбитой машине. Как обычно, прокручиваю в голове все возможные сценарии, обдумывая, что это все может быть подстроено.

Никто не ступает на мою землю, многочисленные таблички «Частная собственность» держат местных жителей и туристов подальше. Лишь враг осмеливался пересечь эту границу, но его путешествие всегда было в один конец, ведь его голова неизбежно оказывалась отдельно от тела.

Наклоняясь, заглядываю в окно маленькой машины. Белая подушка безопасности заполнила переднее сиденье, скрывая большую часть крохотного тела. Это кажется странным.

Мои ноги соскальзывают с посыпанной гравием дорожки, когда я подхожу к пассажирскому сиденью, и смотрю в окно, мое сердце замирает.

Длинные черные вьющиеся волосы скрывают одну сторону лица этого ангела, тогда как другая часть прижата к белому материалу, покрывающему руль. Ее скульптурные щеки подталкивают сомкнутые губы, формируя крошечную щель посередине. Грудь медленно поднимается и опускается, останавливаясь на мгновение, прежде чем вновь начать двигаться. Клубы дыма поднимаются от двигателя, сливаясь с темными облаками в небе.

Черный ремешок тянется вдоль ее шеи, а красная полоска ремня безопасности сочетается с цветом ее лица, которое становится все более багровым.

Резко потянув за ручку двери, я слышу, как она скрипит, а затем отрывается от верхней петли, ударяясь об землю. Я прижимаю руку к ее теплому лбу, поправляя положение на водительском сиденье, забывая обо всех правилах, которые предписывают не лезть в ситуации, не подумав. Я слышу гулкий голос отца в голове, который кричит на меня, чтобы я перестал быть таким опрометчивым.

Вытащив нож из штанов, я разрезаю ремень безопасности и черный ремешок на шее и наблюдаю, как воздух наполняет ее легкие. Капли крови стекают по лицу, собираясь на верхней части груди.

Моя рука обвивается вокруг ее бессознательного тела, когда тянусь к маленькой сумке на пассажирском сиденье и с легкостью вытаскиваю ее из машины. Прижимая крошечную фигурку к своей груди, я замечаю камеру, прикрепленную к ремешку, которая лежит у нее на животе.

Низкий гул эхом отдается вдалеке, и вспышка света заполняет темное небо. Крупные хлопья снега начинают осыпать мое лицо, я прижимаю ее еще ближе к груди, наслаждаясь теплом.

Возвращаясь к своему домику, я стараюсь сосредоточиться только на ней, слежу, чтобы ее дыхание оставалось ровным, а кровь остановилась. Но у меня есть тревожное чувство, что за мной следят, словно на меня смотрят со стороны.

Наши тела промокли от снегопада. Кровавые пятна на ее груди расползаются, так как ткань впитывает тающий снег.

Тепло от камина окутывает меня, когда закрываю дверь своего дома. Красное свечение огня танцует на стенах гостиной, и я включаю маленькую лампу и осторожно кладу ее на диван угольного цвета.

Мое тело напрягается, когда опускаюсь на кухонный стул. Хрустя костяшками пальцев и вытягивая спину, я не избавляюсь от раздражающего ощущения, пронизывающего меня насквозь.

Хватит ли у этих людей ума послать женщину убить меня?

Мысли кружатся в голове, пытаясь найти логическое и разумное объяснение присутствию этой маленькой женщины на моем диване.

Не было никаких слухов о том, что у него на зарплате есть женщины, кроме тех, которых он подкупает в стрип-клубе, чтобы они заботились о его потребностях.

Мой мозг лихорадочно ищет все возможные причины, по которым она могла оказаться на моей земле, но я не верю, что это какая-то хитрость. Просто случайность, что эта милая птичка попала ко мне в руки.

Ее дыхание все еще прерывистое, и я не знаю, нормально ли это после удушения. Это не моя обычная техника пыток.

Я прохожу по кухне в поисках ключей от своего грузовика. Ей нужно попасть в больницу, а там с ней разберутся.

Засунув ключи в карман, я снимаю чистое пальто с крючка у двери, готовясь уложить ее на заднее сиденье своей машины.

Снаружи доносится громкий треск, и когда открываю дверь, снег начинает сыпаться мне на ботинки. Палисадник едва виден из-за обрушившегося снегопада, снежинки отскакивают от ступенек и попадают в мой коридор.

— Что теперь делать? — бормочу себе под нос.

Снегопад сильный и стремительный.

Теперь мы застряли здесь.

Повернувшись назад, я смотрю на ее тело, неподвижно лежащее, пока огонь потрескивает на фоне.

Во что, черт возьми, я ввязался?

Хватаю аптечку первой помощи из кухонного шкафа, достаю немного марли и бинт для перевязки ее головы.

Кровотечение прекратилось, кровь засохла на ее золотистой коже. Перебинтовав голову, я собираю все обертки с пола, чтобы выбросить их в мусорное ведро.

Мое тело прислоняется к кухонной стойке, я опускаю голову.

— Зачем я ее сюда привел? Черт возьми, — бормочу я. Провожу руками по лицу, потираю глаза от усталости. — Мне следовало просто оставить ее там.

Стон раздается с дивана, и я резко поднимаю голову, глядя в ее сторону. Я наблюдаю, как она медленно садится, тело выглядит напряженным после недавнего удара. Из ее груди вырывается стон, когда она поворачивает голову из стороны в сторону, разминая, как я полагаю, несколько очень ноющих позвонков.

— Доброе утро, Кодак.

Ее голова поворачивается в мою сторону, но глаза остаются закрытыми, а брови сведены вместе, как будто от боли.

— Где… где я?

— У меня дома, — говорю я.

— Как я… — она обрывает свои слова, несколько раз тяжело моргает и наконец-то оглядывается по сторонам.

— Ты врезалась в дерево, твоя машина…

— Было скользко, — начинает она, резко вдыхая и прижимая руку к шее, — Я пыталась держаться в середине полосы, но машину занесло.

— Да, похоже на то. К счастью, я был рядом, чтобы помочь.

— Я…, — ее слова обрываются, глаза расширяются. — Нет, нет. Я все верну. Я собиралась отдать деньги после парка. Пожалуйста, просто отпустите меня, — слова быстро вылетают из нее, на лице появляется взволнованное выражение.

Я игнорирую ее сбивчивое бормотание.

— Ты ведь понимаешь, что находишься на частной территории? У меня сегодня не было настроения убирать со своей земли труп самоубийцы.

— Самоубийцы? О чем ты говоришь?

Мои губы сжимаются в тонкую линию, и я скрещиваю руки на груди. Делаю длинные шаги, подхожу к ней, глядя на маленькую фигуру. Только сейчас могу по-настоящему оценить ее пышные бедра, подтянутый живот и грудь, которая едва не вываливается из майки.

Черт возьми, отличное зрелище.

— Ты врезалась в мое дерево с ремнем, обмотанным вокруг шеи. Звучит чертовски самоубийственно.

— Твое дерево… — она оглядывает комнату, ее брови хмурятся.

— Я не… послушайте, — говорит она со вздохом, наконец выглядя чуть более расслабленной, чем раньше. — Спасибо за помощь, но мне правда пора идти. Я приняла тебя за кого-то другого. Извини за нанесенный ущерб.

Я остаюсь на месте, наблюдая, как она медленно поднимается на ноги и идет к входной двери. Мне следовало бы подумать получше, прежде чем приводить ее сюда в такую погоду, но я думал своим членом, а не головой.

Ее рука хватает матовую черную дверную ручку, и как только она открывает дверь, снег начинает падать ей на ноги.

— Черт.

— Да, похоже, мы застряли здесь, пока не закончится метель.

— У меня дел по горло. Я не могу торчать здесь, в этой заднице мира, с кем-то, кого я даже не знаю!

— У кого-то такой грязный рот, — мои губы растягиваются в лукавой усмешке, но ее лицо остается непроницаемым. — Послушай, я тоже не планировал этого. У меня также есть дела. Но до тех пор, похоже, мне придется нянчиться с тобой. Думаешь, я не пытался отвезти тебя в больницу?

Ее голова резко поднимается, глаза сверлят мои. Глубокий румянец расползается по шее и оседает на щеках.

— Я буду держаться от тебя подальше, а ты держись подальше от меня. Это всего на несколько дней. Потом я попрошу кого-нибудь отбуксировать мою машину.

Развернувшись она направляется к дивану и садится. Притянув колени к груди, крепко обнимает их, наблюдая за пляшущими огоньками в камине. Она поворачивает голову из стороны в сторону, явно ощущая последствия аварии.

К черту все это. Мне нужно работать.

Бросив последний взгляд, я направляюсь в свой домашний кабинет, принимая любое отвлечение с благодарностью.

Последнее, что мне нужно, — это чтобы эта девушка отвлекала меня от того, что должно быть сделано. Если я хочу вернуться к Рождеству домой, мне нужно сосредоточиться и не высовываться.

Проще сказать, чем сделать.