Алексей Щусев. Архитектор № 1

«Все дело во вкусе: это как музыкальный слух!»

У Евгения Лансере есть интересная запись: «Щусев говорит: все дело во вкусе, архит[ектор] без вкуса ничто и т. д. А между тем, что может быть неопределеннее „вкуса“! И кто добросовестно может о себе сказать, я абсолютный вкус! А Щусев именно <так считает> и сравнивает вкус с музык[альным] слухом»[306].

После войны Щусев зачастил в родной Кишинев. Он и в молодости всегда по возможности спешил вырваться в Бессарабию. Почти каждое лето во время учебы в академии Щусев старался провести здесь. Эта привязанность еще более обострилась в те годы, когда Молдавия после 1917 года более двух десятков лет являлась частью Румынии. В 1940 году Молдавия вошла в состав Советского Союза, но ненадолго.

В июле 1941 года Кишинев вновь был оккупирован румынскими войсками, три года оккупации плачевно сказались на его состоянии. Освободившие город в результате Ясско-Кишиневской операции советские солдаты увидели руины. Для Щусева это стало возможностью отдать должное городу своего детства и юности. Он, не дожидаясь окончания войны, принялся за план восстановления Кишинева.

Архитектор приехал в Кишинев в 1945 году. Пришел в отчий дом, много вспоминал, рассказывал (сегодня в экспозиции кишиневского музея можно увидеть обстановку — пианино, резной буфет, обеденный стол, потертый кожаный диван и даже большой самовар). И вновь рисовал. Он даже нашел одного из своих учителей: «Алексей Викторович был очень добрым человеком. Хочу подкрепить это утверждение несколькими примерами. Когда Молдавия была присоединена к СССР, Алексей Викторович, родившийся в Кишиневе, съездил на родину. Оказалось, что один из учителей гимназии, которую он окончил, еще жив, но находится в очень большой нужде. Алексей Викторович стал ежемесячно высылать ему по тысяче рублей»[307], — вспоминала Ирина Синева.

На одном из дружеских вечеров, куда пришло немало местных архитекторов, Щусева порадовали сообщением о том, что Леовская улица будет отныне носить его имя. А людей к нему приходило действительно много, один из них свидетельствовал: «Мы все ждали его с нетерпением. Думали увидеть старого человека с седой бородой, слыхали, что нашему академику за 70 лет, а пришел человек в средних летах, бодрый веселый, обо всем нас расспрашивал и сам нам много рассказывал. Очень был к нам, рабочим, внимателен».

Несмотря на огромную занятость, наведывался он в Кишинев и для того, чтобы встретиться с молодыми молдавскими зодчими: «Пожалуйста, приезжайте в Москву, — говорил он им, — я помогу всем, чем смогу». И советовал: «Каждый, кому выпало счастье принять участие в восстановлении такого большого города, должен ценить эту работу как действительно замечательную… За общей планировкой города идет планировка его центра, после центра идет архитектура, идут детали… Я считаю большим счастьем для каждого из молдавских архитекторов участвовать в этой работе по восстановлению всей республики. Работа здесь, по крайней мере, на 15–20 лет. Значит, лучшая часть жизни человека будет посвящена этой работе. От этой работы нельзя отказываться, ею надо гордиться… Архитектор должен иметь высокую культуру. Ведь он руководит восстановлением городов, жилья, он своим трудом обеспечивает счастье человеку, который живет в этом городе. Сознание того, что мой труд необходим для счастья человеку, является очень важным стимулом… По литературе, журналам вы можете ознакомиться с нашими и зарубежными новинками, но в смысле изучения своей архитектуры у вас слабо. Перед вами богатый материал, но вы в нем не роетесь, не ищете, как его приложить к современной архитектуре, и сами мало ездите. Я ездил в Каушаны [посмотреть старую церковку]. Одна эта постройка полуподземная производит большое впечатление — старое мастерство. Это не чистая Византия, в ней сказались мотивы именно молдавского искусства. Возьмите отдельные памятники, даже в самом Кишиневе: Мазаракиевская церковь и т. п. В них налицо специфические черты, которыми нужно воспользоваться, даже старые памятники на кладбище несут на себе признаки молдавского стиля.

Архитектор должен быть творцом. Вы все должны к этому стремиться, нужно серьезно работать над собой, каждый должен показать свое творческое лицо. Вы знаете, что в Кишиневе существуют два направления: одно направление — классическое, которое было принесено русскими. Классицизм Кишинева имеет специфические молдавские черты… И второе — народный молдавский фольклор. Здесь интереснейшее наследие. Кроме того, вы можете также искать новые формы в архитектуре, применяя дикий камень, котелец, который даже не зависит от стиля. В простых формах надо дать полноценные решения для загородного жилья. Все эти элементы должны отразиться в советской молдавской архитектуре. Перед нами стоят задачи восстановления разрушенных зданий и создания новых…»[308] — вспоминал архитектор Кирилл Афанасьев.

Местные жители до сих пор сожалеют о преждевременной кончине Щусева в 1949 году, полагая, что если бы судьба отвела ему еще пять лет жизни, то Кишинев было бы не узнать. А центр молдавской столицы мог бы соперничать с Дворцовой площадью Петербурга. Щусев очень интересно планировал перестроить знакомый ему с детства кафедральный собор, и, присовокупив ему дополнительные корпуса, разместить там Дом правительства. Отправной точкой нового Кишинева по замыслу Щусева должна была стать все та же Триумфальная арка. А роскошный университетский квартал! А парк Победы! А Молдавский оперный театр! Все это так и осталось на бумаге — скоропостижная смерть зодчего не позволила осуществиться широким перспективам превращения Кишинева в «настоящий индустриальный центр, в котором расцветут советская наука, техника и искусство», как того хотел Щусев.

^{Скульптор Лазарь Дубиновский создает бюст Алексея Щусева с натуры. Кишинев. 1947 г.}

^{Послевоенный проект моста Победы в Кишиневе. Должен был быть реализован Алексеем Щусевым в соавторстве с братом — инженером Павлом Щусевым}

Но все-таки кое-что удалось воплотить в жизнь. Архитектор хотел разрезать город тремя широкими проспектами — лучами, исходящими из центра солнечного щусевского Кишинева. Успели проложить лишь один луч — до 1959 года он назывался «Центральный луч Щусева». Этот луч должен был отражаться в реке Бык, обрамленной зодчим в гранитные набережные. Щусев мечтал соединить Бык с Днестром, превратив, таким образом, сухопутный город в большой речной порт.

Алексей Викторович был бы не против поселиться в таком прекрасном городе, сотворенном по его проектам, а потому нашел здесь место и для своей мастерской, не так далеко от родительского дома, на Буюканском спуске. Отсюда, где юный Алеша Щусев рисовал в своем далеком детстве первые пейзажи, умудренный опытом зодчий на склоне лет мог бы любоваться потрясающими видами Кишинева. Захваченный масштабными урбанистическими идеями, архитектор тем не менее не забывал, откуда он вышел…