Алладин в стране теней

Глава 21 Приключения на корабле

Прошло несколько дней. Быстроходный «Пилигрим» по-прежнему, рассекая волны, плыл по бескрайним просторам океана. Попутный ветер не давал ему сбиться с курса. И если в первые дни корабль изредка встречал таких же парусных красавцев, то теперь на горизонте не было ничего, кроме бесконечных водных просторов, одиноких чаек да белых облаков.

Алладин уже был знаком не только с юнгой Матео, боцманом Сэмом Гробом, капитаном Хью, но и со всей командой. Остальные моряки, за исключением кока Билла Корва, которого матросы звали Коровой, были даже очень симпатичными людьми. Они, конечно, до смерти боялись рыжебородого Хью и всегда говорили о нем только шепотом. С пассажирами наш герой тоже перезнакомился. Правда не со всеми. Молодая вдова и два купца, словно чувствуя, что пассажиру, который носит на плече обезьянку, известна вся их подноготная, избегали встреч с ним. И всегда, проходя мимо, отводили глаза или делали вид, что не замечают юношу. Зато остальные были открытыми и общительными людьми. И Алладин испытывал к ним сострадание. Он, конечно, изо всех сил старался этого не показывать, но очень часто его взгляд наполнялся горечью. Однажды девушка Надина, та самая, что улыбалась сквозь слезы, когда они отплывали, заметила эту печаль во взоре своего нового знакомого и стала расспрашивать, что за камень носит он в душе. Но юноша не мог открыть ей правду: горькую и беспощадную, в которую ему так не хотелось верить. А синеглазая, розовощекая красавица Надина рассказала ему о себе. Ее история была печальной. В жизни девушка знавала только горе и лишения, ведь она была невольницей и от одного хозяина переходила к другому. А последние три года она прислуживала одной бессердечной госпоже, которая избивала ее по каждому пустяку и унижала без всякого повода. И тогда Надина решила сбежать и уехать.

– Ранним утром, когда все еще спали, – говорила она, – я покинула свою маленькую комнатенку. Не знаю, почему мне так везло в тот день. Все двери были открыты, и никто из слуг меня не заметил. А когда я пришла на пристань, то сразу подошла к этому кораблю и, узнав, что он плывет в Геную, поняла: судьба благосклонна ко мне. Ведь я родом из Италии. У меня не было денег, но боцман, взяв золотой кулончик, доставшийся мне от матери, пропустил меня на «Пилигрим». Моя мечта сбылась. Я плыву домой. Все же судьба милостива ко мне, – закончила свой рассказ Надина и, немного помолчав, добавила, – а ведь в то утро я еще сомневалась и хотела отложить свой побег, не верила в то, что это возможно.

А Алладин подумал о том, как схожи истории всех пассажиров, которых, как говорил Хатиб, заманила на корабль Злодейка-Судьба.

Матео, такой умелый и сообразительный малый, который чуть ли с пеленок плавал на кораблях, за какой-то пустяк был уволен со своего прежнего судна и никто не нанял его, кроме капитана Хью.

А купец Мухамед Шамат, который был на «Пилигриме» вместе с сыном Азизом, вообще не собирался плыть в Геную. Но вдруг получил письмо о том, что дальний родственник умер и завещал ему свой дом. Купцу не хотелось отправляться в такой дальний путь, но жена убедила его в необходимости поездки. Но теперь купец даже радовался тому, что плывет на корабле, ведь его сын Азиз чувствовал себя таким счастливым. Мальчик подружился с Абу, и они вместе подолгу сидели на палубе и наблюдали за игрой волн.

К вечеру бездонный синеющий купол заволокли мрачные тучи, а паруса «Пилигрима» тревожно напряглись.

– Погода будет меняться, – проговорил Матео. Он сидел на палубе рядом с погруженным в какие-то раздумья Алладином и наблюдал за Азизом и Абу. Те, как всегда, резвились и, в отличие от других пассажиров, которые, пресытившись неизменным видом безбрежных морских далей, появлялись на палубе все реже и реже, были здесь с утра до вечера.

Так вот, с этого-то злополучного вечера все и началось. Марид Проныра уже был на корабле. Как ему удалось проникнуть на «Пилигрим» незамеченным, втайне от Хатиба, который чувствовал этих тварей на расстоянии, оставалось загадкой... Да только в эту ночь неспокойные сны видели многие. А больше всех был смущен боцман Сэм Гроб, который в ночной тиши, убаюканный мерным покачиванием корабля, слышал странный голос. Он говорил ему: «Обрати внимание на этого малого, он не зря показался тебе странным. А эти голоса в день отплытия, что раздавались из его каюты, были не слуховой галлюцинацией и не шумом в твоей голове от выпитого виски. Заберись к нему в каюту и завладей его кошельком! Ты же так часто думал об этом. Действуй!» Но боцман, конечно же, смутился не столько тем, что услышал чей-то голос, сколько тем, что его неоформившиеся предчувствия и желания стали просто-таки ясными мыслями.

Поэтому, когда Сэм Гроб проснулся, то первым делом заглянул в маленькое слуховое окошко ведущее в каюту Алладина. Там никого не было, это он понял сразу. Было тихо, а на кровати, где спал или сидел юноша, лежал только его полосатый халат. Он-то и был нужен боцману. Самодовольно улыбаясь и радуясь тому, что в его голову приходят такие удачные мысли, Сэм достал запасной ключ от каюты подозрительного пассажира и тут же стремительно покинул свою собственную. Но, как только он подошел к заветной двери, из-за угла выскочил кок Билл Корова. Он был на голову выше боцмана и раза в два шире его. Своей огромной ручищей кок оттолкнул его от двери и высоким голосом, совсем неподходящим к его габаритам, проговорил:

– Ну что, все кружишься возле этого мальчишки?! Наверное тебе не дает покоя его кошелек!

И Билл Корова, хлопая большими глазами, из-за которых, наверное, и получил свое прозвище, беззвучно засмеялся.

– А ну, отойди от двери! – завопил обиженный боцман. – Тебе какое дело? Что ты шпионишь за мной! Твое место на кухне!

– Замолчи, – цыкнул на него Билл Корова и пригрозил боцману большим острым ножом для разделки туш. Сэм Гроб съежился и побелел от страха. А кок довольно заулыбался и, похлопав по плечу притихшего боцмана, прошептал:

– Мальчишка вчера за тарелку каши и кружку чая заплатил мне золотишком. Так что давай действовать сообща. Заберемся к нему в каюту и поделим его добро... Согласен? Что свистишь?!

Испуганный боцман кивнул и проговорил:

– А я думал, это ты свистишь.

Пираты поглядели по сторонам, но никого не увидели. А звук тем временем прекратился. Сэм стал открывать дверь.

А хитрому мариду только это и надо было. Ведь это он незримо кружился над коком и боцманом и, наблюдая, как долго они топчутся у двери, от нетерпения засвистел.

А Хатиб в это время сидел на кровати и слышал голоса за дверью. Он даже не обратил внимания на хорошо знакомый ему звук, издаваемый маридом. А, может быть, джинн принял его за свист одного из пиратов? Как бы там ни было, когда Сэм Гроб и Билл Корова ворвались в каюту, невидимка-джинн от неожиданности тотчас укрылся в светильнике, стоящем на столе. Пираты завладели кошельком Алладина, принялись делить золото. А проныра-марид сделал так, как научил его Маграбинец и, всосав в себя светильник, незаметно покинул каюту юноши.

Никто из друзей не пришел на помощь бедному Хатибу, потому что в это время Алладин, Абу и друг-коврик были на палубе.

Но Алладин сразу почувствовал во всем какую- то перемену. Исчезли легкий ветерок и игривые белые облачка, которые весело бежали по небу, паруса безвольно обвисли, и судно медленно тащилось по водному безбрежью. Океан сразу утратил всякую привлекательность, а жгучее солнце предвещало невыносимо жаркий день. Абу печально вздыхала и жаловалась на плохое настроение. Вскоре на палубе появился Матео, но, к удивлению Алладина, даже не посмотрел в его сторону. Он взял какой-то трос и быстро зашагал к трюму. Ни Надины, ни Азиза почему-то тоже не было видно, хотя обычно с самого утра они уже были на палубе. Другие пассажиры тоже не появлялись. Алладин направился в каюту. Он собирался сказать Хатибу об одном решении, которое принял накануне. Юноша хотел попросить, чтобы джинн отправил всех людей с корабля куда-нибудь в более безопасное место, несмотря на то, что многие из них были ему весьма неприятны. «Но судьбой людей должен распоряжаться Всевышний, а не какой-то колдун Маграбинец и его подружка Злодейка-Судьба», – думал Алладин, подходя к каюте. Когда он вошел и, заперев за собой дверь, тихо обратился к Хатибу, ему никто не ответил.

– Лампа?! – крикнула обезьянка и с ужасом указала на пустой стол. Брат-коврик закружил по комнате, заглядывая под стол и под кровати, но ничего не нашел, кроме нескольких золотых монет, которые обронили пираты. Он вымел их из щели в полу и проговорил:

– Здесь кто-то побывал.

Алладин сразу же узнал дирхемы из своего кошелька и, проверив карманы, сказал:

– Ну, все ясно. Это, наверное, боцман или еще кто-нибудь из пиратов побывали здесь. Кошелька-то нет!

– Ты думаешь, они и старушку-лампу прихватили? – спросил Абу.

Юноша задумчиво посмотрел на друзей.

– Да, без вмешательства Маграбинца и его слуг здесь не обошлось, – проговорил коврик. Он высказал вслух как раз то, о чем все догадывались. Абу вскрикнула и прижалась к Алладину, который, побледнев, смотрел на брата-коврика.

– Ну почему же я раньше не забил тревогу? Ведь ночью мне показалась, что я слышу какой-то свист. Но я подумал, что это просто ветер разгулялся, – корил себя брат-коврик.

– Ты думаешь, что на «Пилигриме» полно маридов? – прошептал в отчаянии Алладин.

– Их, может быть, немного, но даже один способен натворить много бед, – ответил бархатистый летающий друг и печально вздохнул.

Слова мудрого коврика оказались пророческими. В этот же день заболел Азиз, у него поднялась высокая температура. Стояла невыносимая жара и даже вечер не принес спасительной прохлады. На следующий день лихорадкой заболело несколько матросов. И по короблю поползли слухи, что во всем виноват Алладин и его ручная зверушка. Первыми их стали распускать те два купца, что сторонились юноши.

– Обезьяны всегда приносят какую-нибудь заразу. А эта бестия все время крутилась возле твоего сына, – говорил один из них отцу Азиза.

– И матросы с ней забавлялись, – поддакивал другой.

– Он все выспрашивал у нас, кто вы да откуда, а сам толком и не объяснил, зачем едет в Геную, – не унимались купцы.

Надина, которая в это время проходила мимо каюты Мухамеда Шамата, услышав этот разговор, подумала: «А в словах этого купца есть доля правды»... В этот же вечер она подошла к бедному Алладину, вокруг которого сгущались тучи и, сев рядом с ним, проговорила:

– Тут все на корабле очень встревожены начавшейся лихорадкой... Не знаю почему, но все считают, что в этом каким-то образом виноват ты и твоя обезьянка.

К счастью, в это время Абу не было рядом, иначе она от возмущения заговорила бы. А Надина продолжала:

– Всем кажется подозрительным, что ты избегаешь рассказов о себе и о том, зачем ты едешь в Геную...

Алладин вздохнул и ответил ей:

– Я пока не могу рассказать тебе об этом, но скоро ты узнаешь. Но поверь, я ни в чем не виноват перед заболевшими людьми. Так же, как и моя бедная Абу.

Надина смутилась. Ей стало неловко за свои подозрения, и она поспешила заверить Алладина в том, что вовсе не считает его плохим человеком. Когда она ушла, наш герой почувствовал себя еще более одиноким и несчастным. «Если даже такие добрые и чистые души поддаются на уловки маридов, значит над ними нависла настоящая беда», – подумал он.

Алладин не прекращал поиски своей лампы. Ему даже удалось несколько раз незаметно пробраться в каюту боцмана и кока, но он ничего там не нашел. Наконец, юноша даже осмелился прямо спросить у пиратов о светильнике. Но те, думая, что он намекает на пропажу кошелька, пригрозили расправой.

А коварный штиль, который сковал не только море, но и души людей, длился уже вторую неделю. Выцветшее бледно-голубое небо пылало жаром и на нем не было видно ни одного, даже малюсенького, облачка. Зато над Алладином нависли черные тучи. Лихорадкой заболели еще два матроса, кок Билл Корова, молодая вдова, что самое печальное, юнга Матео. Узнав о его болезни, наш герой тут же направился в каюту бедного юнги. Но, как только он открыл дверь, тот резко сказал:

– Не приближайся ко мне! Я не хочу тебя видеть!

И юноша, который еще никогда не чувствовал себя таким несчастным, едва сдерживая слезы, вернулся в свою комнату. Там теперь безвылазно сидела его бедная Абу. Она пряталась под кровать и замирала от страха, когда слышала за дверью чьи-нибудь шаги. Малышка боялась расправы. Ведь со всех сторон только и слышалось: «Обезьяну – за борт!»

Алладин взял на руки своего маленького зверька и молча присел на кровать. Душа его разрывалась от боли и обиды. Абу никогда еще не видела столько горя и безысходности в глазах своего хозяина.

– Неужели все пропало? Еще чуть-чуть – и люди просто разорвут нас на части, – тихо говорил юноша. – Ну где же Хатиб? Что могло произойти, ведь мариды бояться его, как огня?..

И вдруг брат-коврик, который бархатистой трубочкой печально висел в уголке, развернулся и, двигая своими подсолнухами, подплыл к Алладину.

– Что зря вздыхать, мой господин, еще не все потеряно... И ты можешь вернуть свое доброе имя. Ведь фляга с живительной водой у тебя с собой?!

– Да, – отозвался юноша.

– Так иди и помоги этим несчастным. Ведь если даже Великая Птица Рух ожила от трех глотков, то людям и капли хватит.

И Алладин, в глазах которого появилась надежда, сразу же направился к Азизу.

Дверь ему открыла Надина.

– Что тебе нужно? – удивленно спросила она. – Разве ты не знаешь, что отец мальчика не разрешает тебе и приближаться к каюте?

Девушка собиралась уже закрыть дверь, но юноша, взяв ее за руку, проговорил:

– Надина, умоляю тебя, если у тебя есть хоть капля жалости к умирающему ребенку, дай ему отпить глоток из этой фляги.

– Он уже два дня ничего не пьет, – прошептала девушка.

Алладин чуть приоткрыл дверь и, подавшись вперед, увидел бледное личико Азиза. Болезнь изменила его до неузнаваемости. Глаза запали, а на лбу появились морщины...

– Тогда смочи ему губы, – умолял Надину юноша.

– Хорошо, – согласилась девушка и взяла флягу. – Но ты стой здесь. Мухамед Шамат не спал две ночи и только теперь задремал, – добавила она и бесшумно подошла к умирающему Азизу, который уже почти не дышал. Надина поднесла флягу к потрескавшимся губам мальчика. И, как только живительная влага коснулась их, произошло чудо... Азиз, погруженный в мрак забытья уже много дней, открыл глаза. Надина вскрикнула и выронила флягу, но мальчик подхватил ее и сделал пару глотков. Личико Азиза разгладилось, синяки под глазами исчезли, а на щечках, как и прежде, заиграл румянец.

Выздоровление больного было столь стремительным, что через час он не только мог самостоятельно встать с кровати, но, смеясь, бегал по каюте. Отец Азиза был счастлив. Он от всей души благодарил Алладина и заверял, что в душе не верил этим ужасным слухам, что ходили про юношу. Надина плакала от радости.

Вскоре весь корабль только и говорил о чудесном выздоровлении больных.

Удалось спасти почти всех, кроме вдовы: смерть забрала ее раньше, чем живительная вода Доброго Странника коснулась ее губ; да двух матросов, которые умерли еще накануне.

Но зато теперь все переменились к Алладину... Юнга раскаивался в том, что, поддавшись панике, был несправедлив к своему другу. Теперь он старался быть все время со своим спасителем и очень гордился дружбой с ним...

Вечером того дня, когда началось всеобщее выздоровление, в каюту Алладина заглянул кок Билл Корова. Он протянул юноше деньги и признался в краже.

– Оставь все себе, – сказал Алладин, – только помоги отыскать мне светильник, который исчез в тот самый день, когда вы с боцманом были в моей каюте.

– Да за такие деньги я этого Сэма Гроба и в самом деле уложу в гроб! Он мне во всем признается! – завопил своим высоким голосом громила-кок и бросился к каюте боцмана.

Тот, увидев, что его сообщник стал его врагом и изрядно струсив, готов был отдать все, что угодно. Но лампы у него, увы, не было...

– Я видел, что она стояла на столе, когда мы вошли. Я еще подумал тогда, почему такой богатей не может себе купить новую лампу, – оправдывался боцман. – Больше я ее никогда нигде не видел. Сам посуди, зачем она мне? У меня свой светильник. Между прочим из чистого серебра. Возьми, отдай ему...

И пират протянул своему сотоварищу, который временно записался в добропорядочные люди, свой светильник.

Но никакой другой светильник в мире не мог заменить Алладину его старенькой лампы. И то, что она до сих пор не нашлась, очень огорчало юношу. И все же теперь юноша чувствовал себя гораздо лучше. Абу снова резвилась на палубе вместе с Азизом. А кок Билл Корова собственноручно кормил малышку всякими лакомствами. Два неразговорчивых купца, что прежде сторонились Алладина, теперь уважительно раскланивались с ним. И даже боцман улыбался и подмигивал юноше.

Но радость длилась недолго, потому что вскоре над кораблем нависла беда похуже лихорадки. «Пилигрим» сбился с курса. Капитан Хью не находил себе места. Он не один год ездил по этому пути, но никогда ничего подобного не случалось. Море было совсем другим. Вода напоминала тяжелую студенистую жидкость и уже совсем не была похожа на привычную морскую гладь с пенящимися волнами. Но ветер был сильный и на всей скорости гнал корабль неведомо куда.

А ночью на безоблачном небе не появилось ни одной звезды, лишь ярко и пронзительно светила луна.

– Что за чертовщина, – повторял капитан.

При упоминании о своих двоюродных братьях марид Проныра оживился и стал вновь распускать слухи об Алладине. Ведь «Пилигрим уже плыл по морю Забвения и нужно было успеть избавиться от нежелательного пассажира до бури, открывающей врата в Страну Ночи. И поэтому, когда Хью заснул, марид снова принялся за работу.

– Мальчишка – колдун! – твердил он капитану. – Это где же видано, чтобы одним глотком воды кто-нибудь вылечил людей от лихорадки? А помнишь, как боцман рассказывал, что слышал разговор Алладина с обезьяной, которая отвечала ему человеческим голосом. Он – колдун, и в этом нет никаких сомнений. А теперь он задумал что-то еще более ужасное. Он хочет завладеть кораблем, погубить тебя и стать капитаном. Ведь вся команда смотрит ему в рот и боготворит его после этого необъяснимого всеобщего выздоровления... Немедленно выброси его за борт вместе со всем барахлом. И тогда корабль снова поплывет по нужному пути!»

Когда утром капитан Хью проснулся, он велел юнге немедленно позвать к себе боцмана Сэма Гроба и кока Билла Корову.

– Интересно, зачем зовет нас старина Хью? – переговаривались кок и боцман, направляясь к капитанской каюте.

– Быть может купцы хватились нескольких своих ценных вещичек, что мы на прошлой неделе припрятали среди хлама в трюме, и доложили ему, – проговорил Сэм Гроб.

– А может быть кто-нибудь узнал, что мы были в каюте покойной вдовы и набили ее чемоданы соломой и стружкой, вместо денег и дорогих вещей, что были там, – предположил Билл Корова.

– Ой, несдобровать нам! – прошептал боцман, боязливо останавливаясь у двери...

– Ладно, что-нибудь придумаем, – буркнул кок и втолкнул напарника в каюту старины Хью.

Пираты понуро стояли перед капитаном. Они боязливо смотрели на Хью, который явно был не в настроении.

– Ну, что вы смотрите, как побитые собаки? Быстро выкладывайте все о своих подвигах! – глядя в упор на кока и боцмана, проговорил капитан.

Билл Корова и Сэм Гроб признались во всем.

– А знаете, откуда мне это стало известно?

Пираты недоуменно посмотрели на Хью.

– Мальчишка Алладин мне все рассказал. Ведь он – колдун и видит насквозь. Он хочет поссорить меня с моими отважными моряками и завладеть кораблем, – ответил старина Хью, приглашая удивленных пиратов присесть за его стол. Капитан налил каждому по бокалу вина. Кок и боцман, подмигнув друг другу, осушили их до дна. И тут же оба вспомнили, что сегодня ночью их тоже тревожили мысли о том, что Алладин задумал что-то нечистое...

– Да, он колдун, – поддерживая капитана, закивали головами пираты.

– Так вот, – заговорил старина Хью, – если вы выбросите мальчишку за борт, я сделаю вас очень богатыми людьми. Вы будете иметь свои дома с прислугой, сады и другие угодья. И вам больше не нужно будет промышлять воровством. Это дело утомительное и хлопотное.

– Хорошо, мы все сделаем, – воодушевились Билл Корова и Сэм Гроб. Пираты встали из-за стола и направились к выходу.

Дождавшись ночи и убедившись в том, что все спят, кок и боцман направились к каюте Алладина. Подойдя к двери, они снова услышали какой- то странный свист.

– Опять кто-то свистит над самым ухом, – недовольно прошептал Билл Корова и со всей силы махнул рукой. И вдруг что-то металлическое, упав сверху, больно ударило его по голове. Кок успел подхватить предмет на лету. К его удивлению это была лампа.

– Это же светильник, который искал мальчишка, – проговорил Сэм Гроб.

– Ну что ж, обрадуем его перед смертью, – отозвался Билл Корова и спрятал лампу за пазуху. Затем они ворвались в каюту. Коврик зашевелился и, на всякий случай, исчез. Билл Корова набросился на сонного Алладина, который, услышав, как скрипнула дверь, успел лишь приоткрыть глаза. Громила кок сунул ему в рот кляп и связал руки. В это же время Сэм Гроб бросил сонную малышку Абу в мешок. Она принялась визжать, но боцман обмотал мешок еще и в халат Алладина, да так крепко, что призывы о помощи маленькой обезьянки были почти не слышны. Билл Корова, держа одной рукой своего пленника, направился к двери. Но тут отважный коврик прыгнул на пирата и, проявившись в воздухе, обмотал ему голову.

– Сэм, сними с меня эту тряпку, – гневно завопил кок, – у этого колдуна все не как у людей! То лампа сверху летит, готовая размозжить голову, то ковер, как бешеный, пытается задушить.

Сообщники завязали замысловатым узлом края коврика и бросили его в дальний угол каюты. Пока бедняга пытался освободиться, пираты уже заперли дверь снаружи и выскочили на палубу.

Свист усилился, потому что марид Проныра, обронив светильник, не на шутку разволновался.

– Слышишь, свистит как, мерзкий колдун. Быстрей бросай его в воду! Как бы чего не вышло, – шепнул Сэм Гроб.

– Подожди, я должен обрадовать мальчишку, – отозвался кок. Он достал лампу и хотел было что-то сказать, но так и замер, открыв рот. Старенький, потемневший от времени медный светильник был закрыт каким-то дивно сверкающим камнем.

Алладин, которого пираты бросили у края палубы вместе с шевелящейся в мешке Абу, увидел лампу. Веревки, опутывающие его, были уже развязаны благодаря кольцу Доброго Странника, которое по-прежнему золотилось на пальце юноши. Но он даже не обратил на это внимание. «Лампа нашлась!!!» –пронзила его радостная мысль.

А в это время кок и боцман были поглощены изучением пробки. Свист проныры становился все более пронзительным. У обоих пиратов от страха и нетерпения дрожали руки.

– Бросай мальчишку быстрее, – рявкнул кок. Боцман бросился к Алладину, а Билл Корова изо всех сил старался достать не податливый переливающийся камень.

– Фу ты черт, как застрял, – кряхтел он.

И вдруг пробка поддалась и через мгновение уже красовалась в руках довольного громилы. Остается только догадаться, отчего могло это произойти, может быть опять сработало упоминание о нечистой силе. А, может, Маграбинец допустил какую-то оплошность, изготавливая свою ловушку. Но лишь только светильник лишился своей драгоценной крышки – Джинн Хатиб был уже на свободе. Свист тут же прекратился. А издававший этот неприятный звук марид Проныра тоненьким дымком развеялся в воздухе. В это же мгновение Хатиб подхватил Алладина и Абу, которые едва успели коснуться воды, посадил друзей себе на спину и, незамеченный, взмыл над кораблем. Да, Билл Корова и Сэм Гроб даже и не подозревали, что за их спинами разворачивались такие события. Они, довольные тем, что бросили мальчишку и его ручную обезьянку в воду, да еще завладели таким необыкновенно красивым камнем, направлялись к капитану.

А наш герой и его верная маленькая обезьянка были счастливы. Они обнимали друга-великана и наперебой расспрашивали, каким образом он попал в ловушку. И Хатиб, опять став видимым, двигая своими белыми бровями, припоминал тот злополучный момент, когда пираты ворвались в каюту его господина, чтобы завладеть кошельком.

– Марид с помощью пиратов проник в каюту и закрыл меня в лампе, а потом те же злодеи, сами того не подозревая, освободили меня. Вот ведь как получается, – задумчиво проговорил джинн, заканчивая свой рассказ.

– Да, нет худа без добра, – заметил Алладин. И друзья весело заулыбались.

– Но я уберу всех злодеев с корабля, – решительно продолжал Хатиб, – и вовсе не из чувства сострадания. Просто не хочу встречаться с ними еще раз, когда они станут слугами Маграбинца – маридами...

– И куда же ты их отправишь? – поинтересовался Абу.

– Все они отправятся на необитаемые острова и будут жить там до глубокой старости. А если их души смягчатся, и они раскаются – за ними придут корабли, – ответил джинн. Затем он вырвал волосок из своей бороды и, что-то прошептав, дунул на него.

В это время Билл Корова и Сэм Гроб сидели в каюте капитана Хью и, злорадно посмеиваясь, рассказывали своему хозяину о том, как ловко они справились с заданием. Перед ними стояли три пустых бокала, и старина Хью собирался наполнить их вином, чтобы отпраздновать победу. Вдруг прямо на глазах своих сообщников капитан растворился в воздухе. Бутыль упала на стол и густое вино обагрило белую скатерть. Пираты, открыв рты, в ужасе оглядывались по сторонам. Билл Корова даже заглянул под стол, но и там капитана Хью не оказалось.

– Во дает, – прошептал кок и тут же, сам став прозрачным, лопнул, как мыльный пузырь.

А боцман Сэм Гроб бросился к двери и, открыв ее, хотел было крикнуть, но звук так и не вырвался из его рта, потому что ни рта, ни носа, ни самого Сэма в комнате уже не было. И кроме бутылок, рюмок, да разлитого вина ничего больше не напоминало о трех пиратах.

Так же незаметно покинули корабль и остальные кандидаты в мариды.

– Ну все, теперь можно спускаться, – проговорил Хатиб своим друзьям.

– На корабле уже никого нет? – удивилась обезьянка.

– Нет тех, кто должен был служить Маграбинцу, – пояснил джинн. И, посмотрев на Алладина, который хотел спросить о тех, кто остался на судне, проговорил:

– И хоть буря уже приближается, мы успеем позаботиться об остальных пассажирах «Пилигрима».

– Молодец, – заулыбался Алладин, – ты всегда читаешь мои мысли.

– Стараюсь, – подмигнул ему Хатиб.

И через мгновение друзья уже были на палубе. Вначале они направились в каюту и выпустили друга-коврика. Бархатистый братишка так обрадовался, что даже запел, чего, прошу заметить, с ним раньше никогда не случалось – даже в самые счастливые дни его жизни.

А затем друзья направились к Надине. Девушка спала. Хатиб, у которого в руках каким-то чудесным образом оказался кулончик девушки, дунул на украшение, и оно, подплыв к своей хозяйке, снова оказалось у нее на груди. Надина, почувствовав прикосновение, открыла глаза. Она увидела Алладина рядом с незнакомым ей пожилым мужчиной в дорогой одежде и очень испугалась.

– Не бойся, Надина. Я пришел с тобой попрощаться, – проговорил юноша.

– А что, мы уже прибыли в Геную? – недоуменно прошептала девушка.

– Нет, – ответил наш герой, – но через несколько минут ты будешь там.

И Алладин очень коротко рассказал удивленной пассажирке о том, как им удалось перехитрить Злодейку-Судьбу и куда на самом деле направляется корабль.

– Я желаю тебе счастья, дорогая Надина, – сказал на прощание юноша. И девушка ответила:

– А я хочу пожелать тебе непременно спасти Жасмин. И я верю, что все у тебя получится. Иначе и быть не может, ведь у тебя такое доброе сердце.

Надина помахала рукой друзьям и тотчас исчезла.

Потом Алладин попрощался с Матео. Они пожелали друг другу удачи. И Хатиб отправил юнгу в Венецию, где жила его старушка-мать, которая уже давно не видела сына.

Так же счастливо отбыли в Геную купец Мухамед Шамат с сыном Азизом. Мальчик назвал Алладина добрым волшебником и на прощание крепко поцеловал веселую мордочку своей любимицы Абу.

Теперь Алладин, Абу, брат-коврик и джинн Хатиб остались на «Пилигриме» совсем одни. А шторм, открывающий врата затерянной Маграбинии, уже догонял корабль. Сильный ветер предупреждающе свистел. И через несколько мгновений буря уже сломала мачту и в клочья разорвала парус. Огромные волны поднимали несчастный корабль на головокружительную высоту и, опуская вниз, окатывали сверху тяжелой студенистой водой. Ой, как тяжело бы пришлось бедным пассажирам, если бы не великан Хатиб. Он спрятал их у себя на груди, закрыв могучими плечами, руками и головой. Бешеный ветер сорвал чалму джинна и теперь трепал его седые волосы. А потом все смешалось и опрокинулось. Черное море, и черное небо, корабль – все полетело в бездну.