Алладин в стране теней

Глава 22 Друзья на острове Теней

А когда друзья очнулись, то почувствовали под собой землю. Неподвижный океан, вода которого напоминала разлитые чернила, спал в нескольких метрах он них. Но, честно говоря, то место, где оказались выброшенные на берег пассажиры затонувшего «Пилигрима», было трудно назвать берегом. Скользкая, липкая грязь серого цвета, покрывавшая все вокруг, была отвратительна. Поэтому Алладин, малышка Абу и джинн Хатиб тут же вскочили. И только бедолага коврик, который промок и обессилел, остался лежать внизу. Но Хатиб подхватил его и отжал с такой силой, что бархатистый братишка даже охнул, но зато после этой неприятной процедуры приободрился. Друзья огляделись. Вокруг было сумрачно. Кое-где виднелись безлиственные деревца. Они, как родные братья, походили на те, что уже видели Алладин и Абу в Чаще Змей.

– Где это мы? – прошептала обезьянка.

Хатиб тяжело вздохнул и проговорил:

– Мы прибыли в Маграбинию, на остров Теней.

Алладин зажег свой светильник, и друзья направились в глубь острова. Неожиданно прямо из мрака возник высокий замок. Он состоял из трех пикообразных башен и был похож на трезубец.

– Это жилище старой Зубейды, – пояснил всезнающий Хатиб. – Она – старшая сестра Маграбинца и уже триста пятьдесят лет живет здесь.

– Могу себе представить, как она безобразна.

– Да вряд ли, – усомнился джинн. – От злости и ненависти она, еще живя на земле, была омерзительна. А уж какова она теперь...

Непрошеные гости молча подошли к зловещему трезубцу. Дверь была открыта, и друзья вошли внутрь.

– Зубейда!? – крикнул своим громовым голосом Хатиб. Стены затряслись. Но в ответ он услышал только эхо, которое прокатилось по всем комнатам и вернулось назад. Кругом было тихо и темно. Абу испуганно прижалась к своему хозяину. А сердитый великан зажег факелы, стоявшие в углах огромного зала, и снова обратился к хозяйке замка, которая почему-то не отзывалась.

– Зубейда, если ты не отдашь нам Жасмин, то я весь дворец втопчу в эту липкую грязь!

И вдруг послышался какой-то хруст. И в зал вошла Зубейда. С головы до ног она была закутана в черную ткань.

– Что ж ты так неучтиво встречаешь гостей, – проговорил Хатиб, – не ждала? Или, лучше сказать, ждала, но не тех?

Джинн подмигнул притихшим друзьям.

– Ты зря смеешься надо мной, Хатиб. Я, между прочим, могла бы и не выйти к вам. И тогда, разрушив замок, ты погубил бы красавицу, по которой вздыхает этот юноша, – сухим хриплым голосом ответила хозяйка.

Алладин оживился и, приблизившись к ведьме, с волнением проговорил:

– Жасмин! Где она? Немедленно отведи меня к ней!

– Ой-ой-ой, как он горяч, – захрипела Зубейда, – меня никто так не любил...

– Ладно, не кривляйся, – оборвал ее Хатиб, – а то наш разговор будет коротким.

– Да я рада бы вам помочь. Ведь, честно признаться, я поссорилась со своим братцем. Он заварил всю кашу, а мне расхлебывай, – закряхтела старуха.

– Не беспокойся, и до него мы доберемся, – сказал джинн.

Зубейда вздохнула и, повернувшись к Алладину, заговорила вновь:

– Властелин Маграбинии, зная о том, что вы направляетесь сюда, сделал свое заклятие еще более ужасным. Если раньше твоя возлюбленная, открывая глаза, превращалась просто в тень, то теперь она рассыпается на десятки бледных сестричек, которые разбегаются по острову. Так что вам ее уже не удастся спасти. Ведь теней стало очень много, какую же из них вы будите поить эликсиром?

Про эликсир сестра Маграбинца, видимо, сказала сгоряча, потому что она как-то сразу затихла и ее красные угольки боязливо замигали, просвечивая сквозь покрывало, закрывающее лицо.

Юноша тревожно посмотрел на Хатиба и тот, приблизившись к ведьме, ответил:

– Это не твоя забота. Мы спасем Жасмин, можешь не сомневаться. А ты даже и на каплю волшебного эликсира не рассчитывай.

Зубейду слова джинна задели. Колдунья что-то прошептала и исчезла во мраке. Юноша с укоризной посмотрел на своего разгорячившегося друга и шепнул:

– Ты немного перегибаешь палку. Так мы ничего не узнаем. И, обращаясь к невидимой Зубейде, он вежливо проговорил:

– Повелительница острова Теней, вы сказали, что когда Жасмин открывает глаза, то превращается в тень. Так, значит, когда она спит, то принимает свой прежний облик?

Сестра Маграбинца появилась вновь.

– А ты внимательный, – отозвалась она, – и не такой грубый, как твой друг Хатиб. Поэтому я расскажу тебе все, что мне известно.

«Фу ты, ну ты, старая карга, знал бы господин, сколько ты злодеяний натворила», – подумал Хатиб, но ничего не сказал.

– Когда сгустятся сумерки, – продолжала Зубейда, – Жасмин появится в замке, и я покажу тебе ее комнату. Но прежде я хочу предупредить тебя. К спящей принцессе никто не может приблизиться. Прозрачные стены берегут ее. И даже мой братец, колдун из колдунов, не в состоянии преодолеть эту преграду. Ведь заклятие, которое он сам наложил, не им придумано. Маграбинец разыскал его в Священной книге Гнева.

«Про эту книгу мне уже известно», – подумал Алладин, вспоминая разговор с Фатимой.

– Ну что ж, мы вернемся сюда, как только стемнеет, – тихо проговорил юноша и вышел из замка. Друзья последовали за ним. Он шел, не оборачиваясь, прямо к деревьям, которые росли около замка.

– Что это с ним? – недоуменно пролепетала обезьянка и собралась догнать своего хозяина, но Хатиб остановил ее.

– Алладин хочет побыть наедине с собой. Давай не будем ему мешать.

Юноша бродил по мертвому саду острова Теней и думал о своей возлюбленной. Он приглядывался к каждой веточке, прислушивался к каждому шороху в надежде заметить хоть тень своей Жасмин.

И вот темнота сгустилась настолько, что даже деревья стали незаметны. Тогда джинн подошел к своему господину.

– Нам пора, – тихо сказал он.

Сердце Алладина тревожно забилось. Друзья вошли в замок, Зубейда повела их по темной лестнице, которая долго петляла то вверх, то вниз. И вот, наконец, юноша увидел комнату, освещенную большими свечами. Посреди нее на подушках, усыпанных драгоценностями, спала красавица Жасмин. Ее волосы темной шелковой волной спадали вниз. Алые губки были чуть приоткрыты. И красивые бровки двумя полумесяцами едва заметно шевелились на белом гладком лобике.

Вдруг девушка заговорила:

– Я чувствую тепло. Кто здесь? Почему так забилось мое сердце?

– Это я, Жасмин, – проговорил юноша и хотел было сделать шаг вперед, но стена оттолкнула его.

– Так может биться сердце в присутствии только одного человека. Его имя Алладин, – продолжала говорить зачарованная принцесса.

– Она не слышит тебя, а только чувствует, – шепнул джинн своему господину. По щекам юноши текли слезы, и он, не отрываясь, смотрел на свою возлюбленную. Но вот девушка замолчала, и глаза ее открылись.

– Сейчас она опять превратится в тень, – злорадно пробурчала Зубейда. Колдунья все это время смотрела на влюбленных, и черная душа ее все больше наливалась ненавистью. Она подошла к Алладину и добавила:

– Может лучше не смотреть? Приходи, когда опять стемнеет.

– Нет, я должен увидеть, – ответил юноша, даже не посмотрев в сторону Зубейды.

– Скройся с глаз, старая притворщица, я тебя насквозь вижу и знаю, что ты задумала. Если я увижу тебя возле моего господина – испепелю, – гневно шепнул Хатиб старой ведьме. И та, гремя костями, побрела вниз.

А в комнате, где лежала заколдованная принцесса, погасли свечи. Белое личико потемнело, контуры его растворились, и девушка превратилась в тень. Но даже эти прозрачные очертания показались Алладину прекрасными.

Юноша подался вперед. Ничто уже не задерживало его – стена исчезла.

Он подбежал к принцессе. На какое-то мгновение, прежде чем разделиться на множество теней, она увидела своего возлюбленного и, радость засветилась во всем ее облике.

– Жасмин?! – прошептал Алладин. Тень кивнула.

Но мгновение миновало, и множество бледных, едва заметных фигурок не замечая юноши, пробежали мимо. Алладин бросился вниз.

Но нечего было и думать о том, чтобы догнать эти призрачные быстрые тени.

– Но как же мне продлить короткое мгновение пробуждения? Она видела меня и слышала! Как собрать эти прозрачные повторения моей возлюбленной?..

Алладин присел на ступени замка и громко вздохнул. Абу, не произнося ни звука, взобралась на плечо хозяина и с грустью посмотрела на появившегося джинна. Тот присел рядом и весело подмигнул обезьянке. Это означало только одно: у Хатиба появилась какая-то идея.

– Мой господин, – проговорил он, – тень стремится найти своего хозяина. И эти бледные сестрички тоже ищут ее. Надо помочь им.

– Но как? Ведь только Жасмин – хозяйка своих теней, – проговорил юноша.

– Нужно сделать статую принцессы, – ответил Хатиб.

Глаза юноши озарились радостью.

– Хатиб, да ты самый-самый! Как же я не догадался, – тараторил он. – Двойник, отбрасывающий тень...

И Алладин посмотрел на всемогущего джинна в надежде, что сейчас он взмахнет рукой и статуя появится перед ними.

– Но ее ты должен сделать сам, – продолжал Хатиб.

– Из чего? – удивленно спросил юноша.

– Посмотри, вокруг полно того материала, с которым ты возишься с детства.

Алладин взял небольшой кусок серой липкой массы, которая чавкала по ногами.

– Да, это и в самом деле глина. Но я никогда не пробовал лепить человека, более того, красавицу-принцессу, – засомневался юноша.

Джинн нахмурился и, шевеля одновременно бровями и усами, возмущенно проговорил:

– Но, во-первых, твое сердце и твои глаза видят в Жасмин то, что недоступно другим. А во-вторых, вспомни: ведь ты лепил не только пузатые горшки, но и кувшины, и вазы, похожие на тела танцовщиц. А знаешь ли ты, что именно так, восхитившись красотой гибкого девичьего стана, человек и вылепил когда-то первый изящный сосуд?

И Алладин принялся за работу. Он долго мял холодную серую глину, освобождая ее от мелких камушков и сухой травы. Он согревал безжизненную массу теплом своих умелых рук и горячего сердца. И вот материал стал податлив. Проходили часы. Бесформенный кусок глины стал обретать очертания возлюбленной. Ее стройная фигура была изящнее любой вазы. А волосы, волнистые и длинные, дивным водопадом струились до самых пят. С каждой минутой статуя все больше и больше становилась похожей на красавицу Жасмин. Ведь ни у кого не было таких округлых форм, лебединой шеи... А вот и носик, такой же вздернутый, как у любимой, маленькие ямочки и эти полукруглые бровки – все было на месте...

Друзья ликовали. Они восхищенно смотрели на это чудо, рождающееся на их глазах из серой мертвой глины. И даже пугливые тени, забыв про свой страх, подходили все ближе и ближе.

А вот Маграбинец и его сестра не находили себе места. Их планы рушились. Властелин Страны Ночи сидел в полном одиночестве в чертогах своего замка. Он неотрывно смотрел в колдовской рубин, наблюдая за работой юноши. Маграбинец крутил свой камень и так и эдак, пытаясь уловить в работе Алладина хоть какую-нибудь неточность. Но сходство было просто поразительным. Статуя Жасмин выглядела необыкновенно живой и даже светилась во мраке, потому что подсохшая глина становилась почти белой. На мгновение колдуну показалось, что глиняная принцесса как-то насмешливо глядит на него. Маграбинец спрятал рубин и в отчаянии прошептал:

– Ну что же мне делать?! Они догадались: еще чуть-чуть и мое заклятие разрушится! Тогда я потеряю все.

Колдун засуетился. «Книга, книга! Ну, где же она?» – повторял он, открывая свои тайные сундуки. И вот он отыскал черный тяжелый фолиант и стал судорожно перелистывать страницы. А в это время его сестра Зубейда стояла на балконе самой высокой башни своего черного трезубца и в ужасе смотрела не белую статую, которая была уже почти готова.

– И все этот Хатиб, – скрипела ведьма, – не будь его, я бы уже давно завладела эликсиром, что прячет мальчишка на груди.

Она с ненавистью посмотрела на джинна, который горой возвышался около своего господина, не отходя ни на шаг. И вдруг ее взгляд остановился на малышке Абу. Обезьянка весело прыгала около Алладина и что-то щебетала. Глаза Зубейды засверкали. Она вошла в комнату и тихо свистнула. И тут же три змеи зашипели у ног своей хозяйки, преданно поднимая острые головки. Колдунья ткнула пальцем в одну из них. Две другие тотчас уползли. Затем Зубейда принялась что-то нашептывать над змеей. И вдруг та укоротилась, надулась изнутри и превратилась в пушистого зверька, как две капли воды похожего на нашу милашку Абу. Вот только взгляд у оборотня был тусклым и неприятным. Ведьма снова что-то пробормотала, и обезьянка-оборотень стремительно побежала вниз.

Алладин завершал свой труд. Хатиб, Абу и братишка-коврик молча стояли рядом. Они были просто зачарованы его работой. А вокруг уже собрались бледные тени красавицы Жасмин. Они все, сколько их было, выглядывали из-за деревьев и ждали. И вот мастер отошел, чтобы издали полюбоваться творением своих рук. Обезьяна-оборотень тут же выскочила из-за кустов и прыгнула на грудь ничего не подозревающего юноши.

– Ой, какая же ты холодная, Абу! Замерзла, бедняжка? – проговорил Алладин. Но оборотень только тускло посмотрел на юношу и, спрыгнув, убежал в сад.

– Ты звал меня, хозяин, – послышался голос настоящей Абу, которая никуда не убегала и поэтому тотчас оказалась рядом с Алладином.

– У меня, наверно, двоится в глазах, – недоуменно проговорил юноша, – ты же только что направилась в сторону замка.

– Нет, – возразила Абу, – я все время была около Хатиба.

А джинн, услышав тревожный разговор друзей и тотчас догадавшись в чем дело, спросил:

– Мой господин, эликсир на месте?

Алладин тут же нащупал свой кожаный мешочек-талисман, но тот был пуст.

– Флакон исчез!!! – отчаянно крикнул юноша.

А злобная Зубейда уже держала драгоценный напиток в своих костистых руках.

– Скорее! – торопила она себя, дрожа всем своим чахлым телом. Колдунья подняла прозрачную темно-синюю пробку флакона, и легкий светящийся дымок, вырвавшийся оттуда, защекотал безобразный старушечий нос.

– Ой, я сейчас чихну, – пробормотала Зубейда и, чтобы не выплеснуть ни капли, поставила сосуд на подоконник. Она зажмурилась и громко чихнула. Когда ведьма открыла глаза, эликсира нигде не было. А за окном, на голубом ковре-самолете, стояла обезьянка Абу и держала в лапках волшебный эликсир. Только на этот раз пушистая малышка была самой что ни на есть настоящей, потому что только она могла скорчить такую умопомрачительную гримасу, передразнивая ошеломленную Зубейду.

А тень Жасмин уже стояла у прекрасной белой статуи, обратившись в сторону возлюбленного. Алладин протянул ей эликсир. И когда заколдованная принцесса выпила волшебное средство до дна, произошло чудо. Жасмин снова стала такой же, как и прежде. Жизнь вернулась к ней.

– Я знала, что ты придешь ко мне, – прошептала она, – через все преграды...

По щекам девушки катились слезы. Она подошла к Алладину, и тот нежно обнял ее.

А джинн Хатиб, малышка Абу и братишка-коврик смотрели на счастливых влюбленных и радостно улыбались.

– Да, теперь они уже никогда не расстанутся, – пропищала обезьянка.

Алладин, услышав ее голос, тихо проговорил:

– Жасмин, давай я познакомлю тебя с моими друзьями. Ведь без них я никогда бы не смог спасти тебя.

Влюбленные обернулись, и ужас отразился на их лицах. Перед ними стоял Маграбинец. В руках он держал старенький светильник Алладина, и в него медленно, словно дым, вползал полупрозрачный Хатиб.

– Ну что, – прохрипел колдун, – попались голубки. Никуда вы теперь не денетесь.

Он злобно расхохотался и продолжал:

– Я могу прямо сейчас превратить вас в омерзительных пауков... Но лучше отдать вас Зубейде. Она, бедняга, совсем одряхлела...

Маграбинец обвел притихших друзей своим леденящим взглядом и собирался уже исчезнуть, чтобы побыстрее отправиться в свой замок, но Алладин обратился к нему:

– О, могущественный Повелитель Маграбинии, в самом ли деле ты так велик, как говорят о тебе? Или, может быть, за тебя все делают слуги-мариды?

Колдун остановился и, самодовольно улыбаясь, проговорил:

– Ты сомневаешься в моей силе? Хочешь, я прямо сейчас засыплю весь этот остров золотом и драгоценными каменьями?

– Нет, – ответил юноша, – ни к чему мне здесь все эти богатства. На этом мрачном острове мне больше пригодится лампа. Но, чтобы не сомневаться в твоем искусстве, я хочу, чтобы она была точь-в-точь такая же, как моя, со всеми трещинами, пятнышками и царапинами.

– Ну, что ж, смотри, – проговорил раззадоренный Маграбинец.

Он поставил светильник на землю и что-то пробормотав, прямо из воздуха выхватил лампу-двойняшку. Колдун показал ее Алладину. И тот, изображая восхищение, охнул и даже хлопнул в ладоши. А польщенный Маграбинец, для сравнения, поставил копию старушки-лампы рядом с оригиналом. И как только она коснулась земли, наш сообразительный маленький волшебник-коврик, который был все время начеку, тут же поменял их местами.

– Прощай, – сказал ничего не заметивший Повелитель Страны Ночи и вместе с лампой растворился в воздухе.

А Алладин быстро подбежал к своему светильнику и, бережно взяв ее в руки, потер по круглому потемневшему бочку.

Хатиб снова был на свободе.

– Мой господин, ты был бесподобен! – восхищенно проговорил джинн.

– Стараюсь, – ответил юноша, совсем как иногда Хатиб – в ответ на похвалу Алладина.

Друзья обнялись. И джинн подмигнул Жасмин, которая держала на руках малышку Абу и совсем не боялась незнакомого великана.

– Но надо поскорее расквитаться с этим черным магом. Ведь в любую минуту Маграбинец может обнаружить подвох. Он очень опасен! Колдун упрятал меня в лампу, каким-то неизвестным мне, очень древним заклинанием, – тревожно проговорил Хатиб.

– Ну, теперь ты можешь делать с этим проклятым колдуном все, что посчитаешь нужным, – сказал Алладин.

Джинн воздел руки к небу и громким голосом, сотрясающим весь остров, заговорил:

– Я заклинаю тебя, Маграбинец, именем Великой Рух, Всемогущей Владычицы джиннов, ибо меркнут перед ее именем любые слова, писанные самыми черными душами.... Отныне и вовеки ты, обращенный в прах, будешь закован в свой колдовской рубин Всевластия...

Хатиб замолчал, но его слова трижды повторило громкое эхо. А потом сверкающие молнии вырвались из рук джинна, который во весь великанский рост грозным исполином возвышался над островом Теней. И вдруг на руку Хатиба упал круглый камушек красного цвета. Он был прозрачный, но его едва заметные грани не излучали никакого света. Джинн уменьшился и, показав его своим друзьям, проговорил:

– Этот тусклый камень был раньше рубином Всевластия. Теперь вся колдовская сила ушла из него, и он стал вечной тюрьмой Маграбинца. И великан запустил его вверх со словами: «Лети, рубин Всевластия, туда, где по ночам не вертится земля, где нет ни звезд, ни солнца, ни планет, туда, где даже пыли нет...»

Камень исчез во мраке. А над мертвым студенистым морем засеребрилась прозрачная дорога, изогнутая и крутая, как радуга. Но в ней был лишь один оттенок – серебристый. В колеблющемся свете перемещались едва различимые серые пятнышки.

– Что это? – удивился Алладин.

– Это души, которые еще не успели стать маридами, покидают Маграбинию. Ведь ловца душ больше нет и темницы открылись, – сказал Хатиб.

– И куда же они летят? – поинтересовалась Жасмин у мудрого волшебника-великана.

– Наверное, к вашему Богу на покаяние. Да и нам уже пора. По этой же дороге и мы попадем в мир людей.

Друзья сели на Хатиба, и тот, поднявшись по светлой дороге, покинул Страну Ночи. А вслед исчезнувшим победителям смотрела одинокая, беспомощная и чахлая ведьма Зубейда. Она стояла на крыльце своего замка и хотела было подбежать к ненавистной белой статуе, чтобы разбить ее, но, оступившись, упала и рассыпалась.